Смотрящий за ведьмой

Vive ut Vivas (лат.) – живи, чтобы жить

- Выглядишь свежо, – голос разнесся по всему помещению, ударился о низкий потолок и отразился от стен, выкрашенных в унылый серый тон. – Цветешь и пахнешь. Влюбился, что ли? – взгляд, направленный из-под тяжелых набрякших век, неотличим от акульего. – Или просто хорошо высыпаешься и ешь? – короткие, без следа туши ресницы приподнялись. – Наверное, и то и другое, да? – невероятно, но в голосе женщины читается настоящий интерес. – Понимаю… Признаться, когда я услышала о госте, то сильно удивилась. Кто, думаю, решил меня порадовать? А это ты. Вот чудо чудесное! Не ожидала. Признаюсь, не ожидала. Думала, ты носа сюда никогда не покажешь и вообще сделаешь вид, что знать меня не знаешь… – узница хмыкнула. – Но вот ты здесь, прямо передо мной. Сисси… Посетитель ответил женщине усмешкой. - Тут ты ошиблась, Кан Ынби, – произнес Хенджин, оказавшийся тем самым нежданным визитером, что сумел удивить знаменитую преступницу. Звук шел через динамик сверхчувствительного микрофона, встроенного в потолок. Привычная во многих тюрьмах система вспомогательной коммуникации, вроде телефонных трубок, отсутствовала. – Твой промах, – агент впился глазами в белый кусок ткани, нашитый на левой стороне арестантской рубахи – порядковый номер, заменившей узнице имя. Заметив изучающий взгляд посетителя, Ынби с досадой поджала губы, на что Хван ответил удовлетворенной улыбкой. День обещал стать в некотором роде приятным для «гифта». Бывают дни, когда все идет как-то не так, а бывают и такие, что радуют тебя с самого утра. В любимой кофейне предлагают приличную скидку, сложный пациент начинает идти на поправку, а долгожданный заказ, сумка из новой коллекции Versace, наконец-то доходит до адресата. И вот теперь это – злобная морда Ынби. Перчинка в отменном блюде; точнее, десерт с оттенком горечи – но новость о наложении полного вето на любой запрос об апелляции Кан Ынби, делало его вкус изысканным. А ведь Хенджину пришлось немало попотеть, чтобы добиться встречи с экс-главой банды ренегатов. «Гифт» подал запрос на свидание с преступницей два месяца назад, но сумел получить одобрение на посещение одной из самых строгих тюрем Южной Кореи лишь на днях. Бумажная волокита затянулась на несколько недель – новый психотерапевт Хенджина не спешил одобрить решение клиента. Врач полагал, что травмированный продолжительным насилием юноша не получит ожидаемого облегчения, увидев человека, который плотно ассоциировался с худшей частью его жизни. По мнению специалиста, клиент еще не был готов встретиться со своим ночным кошмаром лицом к лицу, пусть и показывал значительные успехи в терапии. Но Хенджин считал иначе – он настаивал на свидании с Кан Ынби, желая расставить точки над «i» и примириться со своим прошлым. Образ Сисси тянул его в прошлое, мешая продвижению вперед, как личности и как агента. Хвана не пугали чужие косые взгляды – в представлении некоторых коллег он навсегда останется шлюхой, ничего с этим не поделаешь. Не всякое мнение изменишь, факт остается фактом, но грязные рты легко затыкаются при помощи официальной жалобы. Он уже пробовал – помогло. Возможно, важную роль в этом сыграл его нынешний статус агента-целителя. Оказалось, как врачевателя «гифта» ценили намного выше штатного снайпера. Двойная выгода. Хенджину нравилась обретенная им новая способность, но легко ему не было. Палаты госпиталя «JYP» никогда не пустовали – редко какая миссия заканчивалась без ранений. В больницу отправляли всех – и агентов, и ренегатов, – но размещали в разных корпусах. Если у работника обострялось течение хронического заболевания, то его тоже ждали в стенах госпиталя «JYP». В конце прошлого года больница пригласила на работу двух перспективных специалистов в области кардиологии, расширила лабораторию и закончила постройку нового корпуса, в котором намеревалась расположить акушерско-гинекологическое отделение. Забот у Хенджина хватало. Но наслаждаясь работой, юноша ощущал, будто его ноги вязнут в грязи. Что-то сдерживало «гифта», не позволяя полностью расправить крылья, и он знал, чем это было. Во время пребывания в Тибете новоиспеченный целитель о многом думал, о многом вспоминал. Хван, словно древнее насекомое, попал в центр медленно застывающей капли смолы, но оставаться в ней, превращаясь в реликт, он не собирался. Хенджин уже успел почувствовать вкус жизни на своих губах. Он захотел не существовать, а именно жить. Не выживать, а подниматься к высотам. Не принять реальность, а бороться с ней, снова и снова. Не плыть по течению, а пойти против него. Стать кем-то. Стать личностью, строящей планы дальше одного дня, как обычный человек. И, кажется, он даже успел найти мечту. Успешное прохождение психотерапии и раскрытие новой «гифт»-способности внушили в Хвана уверенность в собственных силах. А благодаря роли даста на куаранне друзей, Хенджин ощутил себя неотъемлемой важной частью общего круга, и… немного позавидовал молодоженам. Не то чтобы Хван мечтал оказаться на месте Джисона или Минхо – это было попросту невозможно, – но впервые он пожелал для себя… любви. Хенджин жаждал вкусить взаимного чувства. Жаждал узнать, каково это, когда кто-то ждет твоего возвращения домой после тяжелого трудового дня; когда на кухонном столе стынет горячий ужин и глупая ссора гаснет после одного поцелуя. Шанс стать счастливым – вот чего захотел Хенджин. Но прежде чем позволить себе с головой окунуться в обыденность, «гифту» требовалось очистить сознание от внутренней тьмы. Именно поэтому он сейчас находился на территории «Синей лилии» – женской тюрьмы строгого режима. Пришло время отпустить страхи и двинуться вперед. Но старые раны не заживали. Для того чтобы язвы зарубцевались, требовалось вскрыть кожу, удалить гной и очистить получившийся разрез антисептиком. И только тогда раны могли затянуться. Шрамы, само собой, никуда бы не делись, воспоминания и душевная травма не исчезли; но постепенно здоровые мысли вытеснили бы негатив. Теперь Хенджин был полностью готов. Он пришел взглянуть страхам и боли в лицо. Настойчивость «гифта» стала решающим фактором для психотерапевта – врач одобрила допуск на свидание с узницей «Синей лилии». Все остальное было лишь вопросом времени. Бюрократические проволочки заняли еще пару недель, – но вот пришел сентябрь, и на телефон Хенджина поступил звонок от начальника тюрьмы. Его ждали. На свидание с Кан Ынби агенту выделили стандартные тридцать минут, ни больше ни меньше; и Хван решил, что не потратит зря ни одной секунды. Такси домчало пассажира до тюремных ворот за час, но тому показалось, что времени на дорогу ушло в три раза дольше ожидаемого. Разум затеял с Хенджином дурацкие игры, но юноша не сдавался. Он не собирался просить водителя повернуть назад или перенести встречу на неопределенный срок. «Здесь и сейчас», – думал Хван. «Здесь и сейчас. Я выдержу это испытание, я знаю...», и как только за окнами автомобиля показались тюремные ворота, время ринулось вскачь. Четверть часа ушло у Хенджина на прохождение пункта досмотра, и десять минут на то, чтобы добраться до камеры ренегатки. Шагая по длинному коридору, соединяющему несколько служебных помещений, Хенджин не переставал обращаться к внутреннему голосу, сопровождающему его с первых дней жизни в борделе. Но голос молчал. И молчал он давно, с той самой поры, как «гифт» вступил в ряды команды «Stray», и даже близость к бывшей мучительнице не заставила его пробудиться. Никто не собирался давать Хенджину никаких подсказок. Он самостоятельно принимал решение. Надеясь, что хотя бы образы тибетского взгорья станут для него эмоциональной поддержкой, Хван попытался вызвать в памяти очертания Лхасской долины. Но к изумлению «гифта» перед его глазами нарисовались ни снежные шапки, надетые на горные пики, и ни стены Дрепунга, а просторная палата в госпитале, принадлежащем «JYP», и лица пациентов, погруженных в сон. «Мне надо вернуться к ним… поскорее… точно…», – с такими мыслями Хенджин вошел в камеру, спокойный и собранный, без единого признака волнения. И зверь, жадно глядящий на него сквозь толщу защитного стекла, мгновенно понял, что некогда любимая добыча утеряна для него навсегда. - Ты ошиблась, – повторил Хван. Присутствующий при беседе надзиратель внимательно наблюдал за обстановкой. Бывшая предводительница банды ренегатов славилась подлостью и хитростью, поэтому тюремщика ей выбрали опытного, проработавшего в исправительном учреждении больше пятнадцати лет, – с таким особо не забалуешь. Одно неверное слово или подозрительный жест, и конец «свиданке». - В чем это? – женщина непонимающе округлила глаза. - Никакого Сисси нет, – через заградительное стекло-триплекс на преступницу смотрел человек со знакомым лицом – широкие брови вразлет, крохотная родинка под левым глазом, пухлые губы и россыпь светлых волос. Вроде знакомый пацан, да не совсем. В его позе не присутствовало прежнего страха или обреченности, зато читалось монолитное спокойствие, и даже если такой настрой был всего лишь результатом актерской игры, то мальчишке стоило отдать должное за старания. – Не существует. Был и сгинул. Я – Хван Хенджин, уеба ты конченная. Женщине потребовалось около минуты, чтобы прийти в себя от шока, вызванного тирадой бывшей проститутки. - Ах ты, сука драная… – Ынби нахмурилась. Маска фальшивой приветливости исчезла с ее лица, словно порыв ветра сдул песчаную пыль с капота автомобиля. – Чего тебе надо? Зачем приперся? Дырку решил проветрить? Ну так с этим, увы, больше не ко мне. - Считай, что закрываю гештальт, – Хван пожал плечами. – О моей дырке беспокоиться не надо, с ней все в порядке, – встретившись взглядами с охранником, он расслабленно откинулся на спинку стула. - Ну да, рассказывай. Вижу, что не скучаешь, – прошипела Ынби. –Перешел на постоянную обслугу? Как тебя только в той проклятой ведьмачьей фирмочке терпят? Они хоть в курсе, что мы тебя почти год от трипака лечили, да и то с переменным успехом? – женщина криво ухмыльнулась. - Пизди больше. Может, кто и поверит, – вытянув левую руку перед собой, Хенджин принялся с преувеличенным вниманием изучать ухоженные ногти, покрытые тонким слоем бесцветного лака. На трех из пяти пальцах сверкали кольца, инкрустированные драгоценными камнями. При виде украшений глаза узницы плотоядно загорелись – на вырученные за продажу колец деньги можно было безбедно существовать на свободе не меньше двух-трех лет. - Ебырь цацки подогнал? – ничто не могло заставить Кан перестать считать деньги, в какую ситуацию она не попала. - Обижаешь, – «гифт» надул губы. – Я пашу как лошадь, чтобы позволить себе лучшее. - Ниче такие! – задрав правый рукав арестантской робы, Ынби прошлась ногтями по коже запястья. Звякнула тяжелая цепь наручников. – Это ведь синий сапфир? Чет ты рановато носить его начал. Это ж камень для старух! – женщина насмешливо фыркнула. - Ну так я и не молодею. Мне – самое то, – Хенджин с интересом следил за узницей. Забывшись, та потянула рукав еще выше, к локтю, при этом продемонстрировав посетителю свежий кровоподтек. Проследив за направлением взгляда бывшего подопечного, Ынби с досадой щелкнула языком. - Несчастный случай? Ссора с подругами? – поинтересовался Хенджин. На секунду его внимание привлек подпирающий стену камеры надзиратель – мужчина поменял позу, перенеся вес тела с одной ноги на другую. На лице охранника промелькнула понимающая улыбка. «Ага. Точно. Несчастный случай. Похоже, ты и тут народ успела довести до ручки. Вот только со здешними девочками дружбы не получится. Тебе указали на свое место», – с тихой радостью подумал Хван. - Упала, – после короткой паузы ответила женщина. - В душевой? – «гифт» приподнял уголок рта. - В камере, – прошипела сквозь зубы Ынби. - Бывает, – с ледяным равнодушием произнес Хенджин. - Как поживает наш маленький оборотень? – Ынби попыталась соскочить с темы. – Я про Чонина говорю, – женщина поспешно опустила рукав. – Не бунтует? Ему уже сколько? Пятнадцать? Шестнадцать? Школу закончил? Как у него делишки идут? - Неплохо, – Хван скрестил руки на груди. Ынби жадно щелкнула челюстью – кольца исчезли из виду. - Вот уж чего не ожидала, так это того, что малец родился ведьмой, – дотянувшись обеими руками до лица, она почесала кончик носа. –Ничего же не предвещало! Да еще и такая способность... - Жизнь полна сюрпризов. Тебе ли не знать? - Фактишь. - Ты всегда так похабно выражалась? – поморщился «гифт». - А в чем проблема? Забыл, что ли? Ушки стали нежными? Пять минут назад сам матерился, а мне, значит, и лишнего слова сказать нельзя? – женщина попыталась качнуться на стуле, но прикованные к полу металлические ножки не позволили сдвинуться с места. – Нечестно… – заныла Ынби, жалуясь то ли на мебель, то ли на поведение посетителя. – Ишь ты какой стал! – узница понизила голос. – Слышала, ты у нас теперь во Флоренс Найтингейл заделался? - Какие познания! А ты хоть в курсе, кто это? - Само собой. - Удивительно. - А почему нет? Чем мне тут еще заниматься, как не самообразовываться? Книжки читать всякие… - Про мою деятельность в «JYP» тоже из книжек узнала? – Хван прищурился. Очевидно, кто-то среди работников тюрьмы имел доступ к сторонней информации, и явно наживался на этом, сливая данные за немалые деньги. Ничего удивительного, в общем-то. И у стен имелись уши. Не будь «гифт» готов услышать нечто подобное, наверняка удивился или расстроился, но он был готов. Поэтому единственной его реакцией стала сделанная в мыслях пометочка – сообщить о «крысе» Бан Чану. «Теряешь хватку, Ынби», – подумал Хенджин. - Ой, да ладно! Земля слухами, знаешь ли! – затарабанила Кан. –Тебе ли меня осуждать? Да ты даже в бытность шлюхой ушки на макушке держал, все последние сплетни знал. - Немудрено, ведь от этого буквально зависело мое выживание, –заметил «гифт». – Мое и Нинни. Сдохнем мы утром или еще день-два протянем. - Пацан хоть благодарен за свое спасение? – Кан вопросительно выгнула бровь. – Малявка вообще понимает, чего тебе стоило уберечь его шкуру? – она попыталась отзеркалить позу собеседника, но сковывающая лодыжки цепь не позволила этого сделать. Металл издал предательски громкий грохот. - Спасибо за урок этики, – Хенджин покачал ногой. – Разберемся без тебя, кому и за что говорить спасибо. Мы спаслись. Мы живем и будем жить. - За это респект, – женщина скорчила кислую мину. Она постаралась придать телу расслабленный вид. – Кроме шуток, ты просто нечто, Сисси. А, нет, погоди… – Ынби быстро вернулась к обычному паясничанию. – Хенджин, да. Думаю, своей волей к жизни ты заслужил, чтобы тебя называли настоящим именем. Браво. Серьезно. Ты что-то с чем-то. Я тебя недооценила. Я и «мама». Ну и господин Шин тоже… Услышав имя давнего мучителя, «гифт» плотно сжал губы. - Ну да, конечно. - Не профукай свою драгоценную жизнь, Си… Хван Хенджин, – взгляд узницы потемнел. – Раз уж ты так за нее сражался, может, она и правда чего-то стоит? Твои пациенты расстроятся, если вздумаешь пустить жизнь под откос. Такое часто случается с бывшими блядями… – рот Ынби растянулся в мерзкой ухмылке, – то хочется снова попробовать знакомый вкус грязи, то раздвинуть ноги перед десятком похотливых мужиков… – женщина хихикнула. – Даже никаких денег не надо, лишь бы ебали всю ночь без перерыва… – Кан резко наклонилась вперед, едва не впечатавшись лицом в заградительное стекло. Хенджин сидел не шелохнувшись. Если Ынби и пыталась напугать «гифта», то потерпела сокрушительное поражение – Хван смотрел на нее с равнодушием. – У командира своего, небось, отсасываешь иногда? – окрик надзирателя заставил узницу принять прежнее положение тела. – Нет? Вот же дурак! Кстати, я его видела по телику пару раз. Выступал на какой-то конференции. Я ни слова из его пиздежа не поняла, но фактуру заценила, – глаза ренегатки горели. – Здоровый конь. И елдак, наверное, такой же. Хотя, знаешь… иногда очень смешно получается, – Ынби не оставляла попыток нарушить душевное спокойствие Хенджина. Она была слишком хитра, чтобы поверить в абсолютную выдержку «гифта». – Мужик вроде крепкий, но штаны стянешь, а там, бац! – гаркнула Кан. – Тебя ждет хуй размером с засохшую ветку! Цирк, бля! Таким прутиком разве что только курам в жопу тыкать, а-а-а-ха-ха! – захохотала преступница. - Если не заткнешься, отправишься обратно в камеру прямо сейчас! – рявкнул надзиратель. Окрик охранника подействовал на Кан Ынби отрезвляюще. Женщина понизила голос. Тем не менее замолчать или перевести разговор на другую тему было выше ее сил. Ынби понимала – это первый и последний визит Хван Хенджина «Сисси» в тюрьму, и не могла не покуражиться, пытаясь увидеть страдания на лице «гифта». - Командир Бан ведь не из числа таких, нет? – женщина не умолкала. – Колись давай! – постепенно до Ынби стало доходить, что она выбрала неверный тон для вербальных издевательств над Хенджином. Она попробовала отыскать тему, которая ранила бы юношу по-настоящему, сменив вектор разговора. – Я, конечно, в курсе, что ты башней о лестницу приложился, – черные глаза впились в лицо целителя клещами, – и потому-то и стал «гифтом», обрел способности, все дела… но стал ли ты другим человеком на самом деле? – Кан снова улыбнулась. – Демоны тебя по ночам больше не навещают? Спится спокойно? А Шин? Он к тебе не приходит в виде кошмаров? Дырочка твоя не скучает по нему, а? - Рот закрой! – рявкнул надзиратель. – Ты совсем тупая? С первого раза не понимаешь?! - Молчу-молчу, – Кан выставила перед собой скованные цепью руки в примирительном жесте. – Такой неугомонный… – женщина кинула на охранника короткий взгляд через плечо. – Прям нельзя поговорить? - Уймись. - Ладно, – Ынби поджала губы. - Простите, агент, – обратился к Хенджину охранник. – Но, думаю, вам лучше закончить визит, – на поясе брюк звякнула связка ключей. - Все в порядке, – улыбнулся Хван. – Спасибо, господин… – «гифт» принялся судорожно перебирать в памяти имена охранников. «Неудобно-то как…», – подумал юноша. - Рю. Господин Рю, – ничуть не обижаясь, подсказал мужчина. - Господин Рю, – «гифт» качнул головой в знак благодарности. – Спасибо. - Как знаете, – надзиратель пожал плечами. – Но, если позволите высказаться, я не советовал бы вам попусту тратить свое время на беседу с этой крысой. Расследование ведь закончено? Приговор вынесен. Так что никакой важной информации вы от нее не узнаете. Только настроение себе на неделю вперед испортите. Хотя решать вам, конечно. - Да… – задумчиво проговорил Хенджин. – Решать действительно мне, – «гифт» перевел взгляд с охранника на Ынби. – Жалкая, – обронил он. - Че высрал? – взвилась Кан. - Ты – жалкая, говорю, – Хван со слабым удивлением понял, что первая же колкость, направленная в сторону бывшей предводительницы столичных ренегатов, возымела успех. А он-то думал! Детское оскорбление сильно задело знаменитую преступницу. С другой стороны, оно и понятно: Кан Ынби и впрямь была жалкой. Грандиозные планы рухнули. Статус был утерян. На стороне Ынби, некогда грозной силы, не осталось никого. Ее ненавидел все – и бывшие соратники, и враги, и соседки по камере. – Я и правда пришел сюда с единственной целью. - Что ты говоришь! – Кан с такой яростью заскрежетала зубами, что всерьез рисковала сломать челюсть. - Я пришел увидеть тебя, – произнес Хенджин ровным голосом, – чтобы со спокойным сердцем закрыть все двери и подвести итоги. Так сказать, переступить черту, – краски схлынули с лица Ынби. Женщина, наконец, перестала фальшиво улыбаться – ни одна из ее словесных «стрел» не достигла сердца Хвана. – Мне нужно было это сделать – увидеть зверя, который истязал меня, – сказал «гифт». – «Мамы» и Шина больше нет, как и многих из девочек, но ты… ты умеешь адаптироваться к любой ситуации похлеще таракана. Удивишься, но я учился выживать, глядя на тебя. Ынби удивленно выгнула брови: - Хм! - Но благодарностей не жди, – сказал Хенджин. – Не знаю, почему такие люди, как ты, появляются на свет… – он сложил ладони на колене, обтянутом дорогой джинсой. – Я спрашивал себя: зачем, в чем их надобность? Потом до меня дошло… В факте рождения ведь нет никакой логики, правда? Ты просто появляешься на свет и все. Но мы люди, а не животные. Поэтому я отказываюсь превращаться в зверя. Я переворачиваю эту страницу своей жизни, – Хван слегка наклонил голову влево. В мочке правого уха качнулась золотая серьга-подвеска в виде астрологического знака Рыб. – Я оставляю позади все, что связано с Сисси и тем жутким местом, которое едва не убило меня и Нинни, – голос «гифта» ни разу не дрогнул за время рассказа. Хенджин чувствовал себя человеком, читающим книгу. Книга эта была написана им лично, каждая строка отпечаталась в памяти и сердце кровавыми чернилами; но теперь настало время отнести ее в самый дальний угол хранилища, чтобы никогда больше не открывать. Для этого он и пришел к Ынби с визитом – не просто взглянуть самому страшному внутреннему демону в лицо, но и избавиться от страха, связанного с ними. Навсегда. – Наконец-то… Теперь меня ничего не сдерживает. Я обещаю стать человеком, в котором будут нуждаться другие люди. Вот что я собираюсь делать. Эгоистично? Возможно. Но пусть мой эгоизм спасает человеческие жизни, а не губит их. Знаешь… со мной произошло кое-что… уже после того, как я сбежал от вас с «мамой»… и от Шина… – Хенджин неосознанно сжал пальцы руки, лежащей поверх колена. Ногти царапнули по ткани. – Я тогда думал, что для меня все закончено – теперь уж точно, – усилием воли юноша заставил себя расслабить хватку. В памяти всплыла инструкция по методике правильного дыхания; раньше Хван не особо слушал увещевания Чанбина, практикующего подобные техники, но после путешествия в Тибет, наконец-то, осознал их реальную пользу. – Но, оказывается, это было еще одно испытание. Трудное, но преодолимое, – сбившееся дыхание выровнялось за несколько секунд. – И снова мне помогли, – сердечный ритм пришел в норму. – Я о многом узнал, многое понял и уяснил одну простую вещь. - Серьезно? - Раз я выжил и живу, значит, для этого есть причины, – уголки рта «гифта» поползли вверх. – Если я отыщу спасение в других людях, это не страшно. Это нормально. А потом… потом я смогу и сам спасать. Веришь?.. Кажется, у меня получается, Ынби~а… Я чего-то стою. Я. Именно я – Хван Хенджин. - Тебе не удастся отмыться от грязи, в которой ты извалялся, – Ынби грузно осела на стуле. Некогда симпатичная и стройная женщина умудрилась набрать на тюремном пайке лишний вес – теперь Хван это ясно видел. На лице узницы прорезались первые морщины, а под глазами набрякли мешки. Кожа посерела. – Сисси – часть тебя, – Кан сопротивлялась до последнего, но уже понимала, бой против Хенджина или Сисси, без разницы, она проиграла. – Часть твоего прошлого. Часть твоей натуры. - Может, и так, – согласился Хван. – У каждого из нас свои демоны. И Сисси – это мой демон. Хенджин ни словом не солгал. Несмотря на то что Ынби являлась сосредоточием его темного прошлого, а от монстров, подобно Шину, обществу никак не удавалось избавиться, именно образ Сисси пугал «гифта» сильнее прочего. Сколько раз «пепельная роза» стояла на грани легкого заработка; сколько раз Хван ловил себя на желании ощутить вкус грязной сладкой боли, плотоядно глядя на толстосума, пляшущего в цитрине дэнс-пола ночного гей-клуба; сколько раз желал махнуть рукой и окунуться в тьму, подтвердив слова сплетников. Отвращение таило привычный вкус, а боль была знакома. Сисси не желал уходить, наводя на сознание юноши душный, липкий морок. Борьба с «пеплом розы» не прекращалось ни на секунду, и лишь новый психотерапевт и проницательная лунная сирена знали, чего Хенджину стоит изгнание демона, носящее его лицо. Бой не прерывался ни на минуту и, скорее всего, грозил затянуться до последних минут жизни «гифта». Но теперь он знал, почему сражается – ради права быть человеком, а не только им называться. Борьба эта не была легкой по умолчанию, но Хенджин ни за что не собирался ее прекращать, потому что в таком случае предал бы не только себя, но и тех людей, кто протянул ему руку помощи. - Внутренних демонов никогда не получается полностью изгнать, – Ынби повела плечом. Цепь наручников звякнула. – Что ж… если у нас с тобой пошел такой откровенный разговор, я выскажусь, – казалось, женщина постепенно начала терять интерес к беседе – взгляд узницы бродил по стенам камеры. – Демоны возвращаются, уж поверь. Даже если ты запрешь Сисси глубоко-глубоко в сердце и избавишься от всех людей, кто знал тебя в прошлом… нет… – Кан пощелкала языком, – нет… Бесполезный труд. Уж поверь мне, лапуля! Я пыталась. Я прибегала к разным методам. Они не всегда были плохими, ты ведь многого обо мне не знаешь, – голос Ынби дрогнул, но после секундной заминки женщина продолжила диалог. В силе воли и выдержке узнице нельзя было отказать. – Но ничего не работало. А ведь в какой-то момент я решила, что у меня все получилось, – взгляд следил за дрожащей стрелкой настенных часов. Время неумолимо бежало вперед, однако для Ынби оно остановилось. – Но вот я здесь, сижу… с тобой. Только ты на свободе, а я гнию в камере. Вот он – мой билет в один конец. Демоны, Хван Хенджин… За меня они принялись чуть раньше, чем за тебя. И оттого, что ты кажешься себе «просветленным», – голос женщины внезапно зазвучал глуше, – уж не знаю почему, в Тибете, что ли, побывал… ничего не изменится. То, что отпечаталось в тебе, там и останется, как паразит. То, что влилось в твою кровь, никуда не денется. - Возможно. Но ты взялась бороться со своими демонами не тем оружием, – и проиграла. Да еще людей погубила. Чего ты добилась в итоге? - В тебе и впрямь что-то изменилось, – Ынби сделала неопределенный жест рукой, словно отгоняла от лица воображаемый рой мух. – Нет, я не о том, что какой-то влюбленный ебырь перевернул твой мирок с ног на голову… хотя, может, и так, не суть… Смотри не разочаруйся! – предупредила она. – Друзья – те еще подонки. Родители – сволочи. Любовники – бляди, – узница принялась загибать пальцы на правой руке, один за другим. – А ты глупенькая шлюшка, возомнившая себя святошей до первого жирного хуя в жопе. Жадная и тупая! – надзиратель Рю покачал головой, но вмешиваться в беседу не спешил – агент явно дал ему понять, что не желает этого. – Я знаю таких, как ты, – в голос ренегатки вернулась привычная злоба. – Дешевка! Пройдет время и «гифт»-способность иссякнет, после чего от тебя избавятся. Ты окажешься на улице. Сядешь на шею какому-нибудь чеболю. Такой вот сценарий. Только красота и молодость не вечны, розочка, – процедила сквозь сжатые зубы Ынби. Хенджин молчал – не оттого, что ему нечего было ответить, а просто потому, что не видел в этом смысла. – Они заканчиваются. Никто тебе не будет помогать, когда состаришься и выйдешь в утиль, – Кан не затыкалась. – Если только курсы ебли и минета не откроешь, ха-ха! Сосал ты всегда неплохо, прям врожденный дар. Твой нынешний любовничек уже понял, как ему повезло? Он старше тебя? Моложе? – Ынби жадно зыркнула на «гифта». Юноша зевнул, прикрыв рот узкой ладонью. – Только не говори, что моложе, это же глупо! – Кан восприняла зевок «гифта» в качестве утвердительного ответа. – Студент? Коллега? – Ынби била наугад. – Боже… Надеюсь, ты не содержишь его? Уже начал откладывать на старость? Говорят, ваша конторка неплохо заботится о способных агентах. И пенсионные хорошие платит. Но ты бы лучше позаботился о себе. Неловко будет, когда тебя вышвырнут на мороз. Свыкнись с этой мыслью – таково твое будущее! – продолжала трещать ренегатка. Не получив от «гифта» ожидаемую реакцию на оскорбления, она начала выходить из себя. – Никого нет рядом, никого, – голос Кан тускнел. – Ни друга, ни любовника… Чонин повзрослеет и свалит в закат, – бормотала она. – Этому своему командиру Бану ты тоже нужен на время, пока владеешь «гифт»-способностью. У всех вас, жалких подделок, один конец. «Одаренные»? Что за ерунда такая? Вот ведьмы – это другое! – отрывисто произнесла узница. – Твари поганые… Истребить бы их всех! – Ынби издала истеричный смешок. – Кстати, а ты знал, что отбывающих срок в тюрьме преступников не лишают права голосования? – Хенджин с интересом отметил, что Кан Ынби избегает называть его по имени, данном при рождении, но и мерзким прозвищем «Сисси» больше не зовет. Любопытно. Кажется, в сознании ренегатки произошел раскол. – Так вот, я жду не дождусь, когда закон о чипировании будет подписан председателем Национального собрания, и этих мразей прижмут к ногтю… – в пику словам, взгляд ренегатки не излучал радости, а, напротив, погас. – Если бы… а, черт… я ведь была так близка к своей цели, пока… пока… блядь… – женщина скалилась в злобной улыбке, но за ее насквозь фальшивой бравадой скрывалось не что иное, как досада и… страх. Дикий, животный страх услышать одно-единственное имя. Если бы адская гончая существовала, то носила бы кошачье обличье. «Бастет…» Хенджин понимал – беседа закончена. Двери затворились, шторы задернуты. Все, что Хван хотел сказать, он произнес. Все, что хотел увидеть – посмотрел. Больше ему нечего было добавить. Слова бывшей мучительницы больше не ранили сердце Хенджина. Юношу ожидало блестящее будущее, сколько бы ему ни было отпущено времени на деятельность целителя-«гифта». В конечном счете никто не мешал Хвану получить профессиональное образование и оказывать медицинскую помощь традиционными методами. Он размышлял об этом иногда – нечасто, в минуту редкого отдыха, который ему давали пациенты-агенты. Но мысли о поступлении в медицинский колледж на педиатрическое отделение посещали голову Хенджина все чаще. «Может быть. Почему бы и нет?» Поднявшись со стула, он кивнул охраннику, подав таким образом знак, что встреча подошла к концу. Надзиратель шагнул по направлению к Кан Ынби, которая, казалось, полностью ушла в свои темные мысли, не обращая внимания на приближающегося охранника. Не замечала женщина и того, что ее гость собирается покинуть комнату для свиданий. Отряхнув с брючин несуществующую грязь, Хван повернулся к двери, за которой его ожидал надзиратель, отвечающий за продолжительность пребывания «гифта» на территории тюрьмы. Время, отведенное на свидание с Кан Ынби, почти истекло. Хенджин решил прервать своеобразную беседу с преступницей еще до того, как охранник постучал в дверь с напоминанием заканчивать разговор. Правила, заведенные в колонии, касались всех без исключения – «гифтом» ты был, ведьмой или обычным человеком. Хван не возражал. Он сделал все, что планировал – первый визит в тюрьму к Кан Ынби стал последним. И все же… Все же кое-кто не мог уйти не попрощавшись. Последний привет от Сисси – вот что «гифт» намеревался оставить Ынби. Хенджин занес руку над головой, собираясь постучать в оцинкованную дверь, ведущей к длинному, узкому коридору. - «Бастет»! – два слога сотрясли воздух взрывами динамитных шашек. - Ч-что… – женщина испуганно вскинула голову. В глазах узницы заплескался смертельный ужас. - В отличие от меня, хен о тебе забывать не намерен, – агент боролся с горячим желанием посмотреть Ынби прямо в глаза. – Помни об этом, – ударив в дверь кулаком, Хван услышал звук поворачивающегося в замке ключа. – Привет тебе от него, кстати, – в образовавшемся проеме замаячил охранник. Хенджин качнул головой. Мужчина сухо кивнул в ответ. – Ох, едва не забыл передать! – юноша повернулся вполоборота. Теперь он мог видеть Ынби – напуганную, дрожащую как мышь, со смертельно побледневшим лицом. Имя, которое произнес Хенджин, не теряло для узницы ужасающей мощи. Ведьма, одна из самых сильных в Корее, а, может, и на всей планете, являлась ее личным кошмаром. Ведьма, живущая от места заключения Кан Ынби, в нескольких часах езды на автомобиле по свободной трассе. Ведьма, ни на секунду не забывающая ни об одном пойманном ею преступнике. Ее персональный демон. Ее адская гончая. – Старость, видать, наступает… – Хван почесал затылок. Собранные в высокий хвост светлые волосы качнулись маятником из стороны в сторону. – Ну бывай, Ынби! – сказал «гифт». – Мы с тобой больше не увидимся. Даже в преисподней, – переступил через порог, он проскользнул в коридор. Дверь с грохотом затворилась, отрезая впавшую в кататонию Ынби от окружающего мира, в которой Хван возвращался неспешной походкой. Позади остался пункт досмотра и бесконечные лабиринты коридоров. Шаг за шагом Хенджин приближался к главным воротам тюрьмы, за которыми его уже ожидало заказанное Deluxe Taxi. На душе у «гифта» было спокойно и светло. Сердце отсчитывало ровный ритм. - Надо позвонить Нинни, – Хенджин взглянул на горящий циферблат новехоньких Apple Watch – подарок, преподнесенный Им Тэилем, командиром оперативной группы «LOUD». – И звякнуть… – воспоминания о первой ночи, проведенной с хубэ, заставили «гифта» покраснеть. Секс последовал за спонтанным приглашением Хенджина заглянуть «на чаек» после очередного визита Тэиля в госпиталь, и вылился в регулярные созвоны по видеосвязи и тошнотворно-сладкие сообщения в личном чате. Хенджина все еще немного смущала разница в возрасте (в конце июля Тэилю исполнилось двадцать), но волевой характер и внешность, накидывающая парню пару-тройку лет сверху, сглаживал этот крохотный «недостаток». – Ах, нет! Надо его помурыжить немного, а то еще подумает, что я… – размышления Хвана прервал входящий звонок. Дилемма решилась сама собой. Беседа с Чонином откладывалась на непредвиденное время. «Пересмешник» что-то мутил за спиной коллег по команде в последние дни – часами висел на телефоне или пропадал в городской библиотеке. Вроде бы ничего особенного не происходило – стандартная подготовка к вступительным экзаменам в университет, но Ян наводил такую тень на плетень, что своим поведением наталкивал на различные рода подозрения. Впрочем, с разговором вполне можно было подождать до вечера. За пару-тройку часов ничего серьезного не случилось бы. – Алло? – голос Хенджина предательски дрогнул. Из трубки послышался приятный баритон. – Здравствуй, Тэиль… – «гифт» изо всех сил старался сохранить спокойствие. Получалось с трудом – щеки горели огнем, а сердце колотилось как бешеное. – Да… – и когда он только успел настолько увлечься этим парнем? Упал в него, как в омут, с головой. Сдался, сам того не замечая. – Нет, не занят. Но я сейчас не в Сеуле. Конечно, могу, – Хван звонко шлепнул ладонью по лбу. Идущий впереди «гифта» охранник обернулся, смерив юношу подозрительным взглядом. – Когда буду в городе? – Хенджин ответил надзирателю извиняющейся улыбкой. – Думаю, через час-полтора. Если в пробки не попаду, – последняя преграда в виде двери отворилась, выпуская юношу из стен исправительного учреждения. Больше он сюда не вернется. Никогда. – Конечно, – по глазам ударил яркий солнечный свет. Сентябрь не прекращал радовать горожан теплой погодой и отсутствием дождей. Листва на деревьях понемногу набирала алые и желтые тона, смешиваясь с редкими вкраплениями зеленого цвета. Одиночные кучевые облака, похожие на барашков, дрейфовали по синему небосводу. Солнце не жгло, а ласкало кожу. Сезон муссонных дождей прошел, и до наступления настоящих холодов жителей страны ждала благословенная пора, называемая «танпхун». – Где встречаемся? В нашем обычном месте? – Хван остановился. Тюремные ворота затворились за его спиной, издав громкий металлический лязг. – Договорились, – в лицо ударил яркий солнечный свет. Заслонив глаза ладонью, «гифт» негромко рассмеялся. Его смех был пронизан облегчением и радостью. – Я скоро буду, – сказал Хенджин. – Жди!

***

Вечер, проведенный с родителями, оказался для Сынмина одновременно и приятным, и утомительным. Плотный ужин и требовательные просьбы младшей сестренки подарить ей безраздельное внимание вытекли в головную боль, которую Ким попытался приглушить несколькими глотками белого вина. Но от выпитого алкоголя мигрень лишь усилилась. Приступ головной боли немного купировал сладкий чай и две таблетки болеутоляющего средства. Сынмин на самом деле был очень рад увидеться с родителями и Хаен. Ким отправился в путь не один – за рулем его сменял Хосок. Благодаря аккуратной, но быстрой езде, юноши долетели до поместья меньше, чем за двенадцать часов, побив прежний рекорд на сорок минут. Чета Ким встретила гостей с распростертыми объятьями. За приветственными поцелуями (что крайне удивило Хосока, ожидающего от родителей норны более формального приема) последовало приглашение к столу. Ужин удался на славу (мать Сынмина лично готовила каждое блюдо), а беседа была приятной, но долгая дорога и неизбежность встречи норны с дедом, Ким Сынхо, сыграли свою роль – глаза у ведьмы начали слипаться ближе к девяти вечера, прямо как у младшей сестры. Пока отец Сынмина относил заснувшую Хаен в спальню, мать вызвалась показать сыну и его другу комнаты, в которых им предстояло прожить несколько дней. Дом младшей четы Ким не мог похвастаться какой-то особенной роскошью, но и скромным его нельзя было назвать – гостевых спален насчитывалось не менее трех штук. Ханок оказался довольно просторным. Даже небольшому саду камней, разбитому во внутреннем дворе дома, и то нашлось место. Стены ханока были щедро украшены изображением семейного герба клана – цветком сливы, лишенного одного из шести лепестков. Мать Сынмина, как дочь главы рода, не входила в ряды наследников, но вследствие долгих переговоров, больше похожих на бескровную войну, норна добилась для родителей и сестры многих привилегий, в том числе право размещать герб младшей ветви клана Ким на личных вещах и бумагах. Возможно, кому-то показалось бы такое обидным, но только не прагматичному Сынмину – чем дряхлее становился дед, тем хуже шли дела у его прямых наследников. Дядья Сынмина и их многочисленные выводки были горазды пускать деньги, заработанные Ким Сынхо, на ветер – пока в гаражах пылились «Ferrari», здание главного поместья понемногу приходили в упадок. На возмущение старика никто из будущих наследников толком не реагировал. Хроническое заболевание, медленно подтачивающее здоровье главы клана, превратило патриарха семьи в старого волка, потерявшего зубы одни за другим. Больше никто не боялся Ким Сынхо. Однако по-настоящему удручающим фактом стало то, что главу клана перестали уважать – даже его некогда покорная дочь. И все же, женщина взвалила на себя бремя заботы о пожилом отце, не ожидая слов благодарностей в ответ. Состояние клана таяло на глазах, и Ким Сынхо не на шутку встревожился, осознав, что, кажется, ему придется впервые в истории рода изменить порядок права наследования. После долгих раздумий старик позвонил Сынмину и пригласил внука на разговор. Конечно, ведьма догадывалась, о чем будет вестись беседа – прочитала в одном из туманных видений. Но Сынмину нечем было порадовать старого волка. На кону стоял вопрос поважнее – попытка приостановить процесс «отшельничества». Эмоции норны продолжали угасать, но близость Хосока, как ни странно, помогала Сынмину затормозить потерю чувств. Порывшись в архивах, Ким наткнулся на пару примеров, когда искренняя и взаимная любовь снизила скорость ухода норн в «отшельничество». В первом случае партнер норны умер во время эпидемии оспы, и процесс потери человечности обратился для ведьмы вспять с утроенной силой. Второй же случай был не до конца изучен – упоминания о безымянной норне и ее мужа, лишенном всякой ведьмовской силы, исчезли со страниц хроники, как будто кто-то постарался стереть их следы из людской памяти, но сделал это недостаточно хорошо. Или же… оставил намек тому, кто жаждал найти надежду. Лишь раз на глаза Сынмину попалось упоминание о существе, которое могло бы помочь ему сохранить человечность и, вероятно, приоткрыть завесу тайны над судьбой провидицы и ее мужа-банкира. Высшая норна. Ниточки истории, так или иначе, сводились к одной из трех великих корейских прорицательниц – осталось лишь отыскать ведущую к ней дорогу, – и благодаря кропотливо выстроенным связям и уму, Сынмин находился к решению задачи ближе, чем прочие норны. Но прежде всего, ему стоило позаботиться о семье, ведь в случае неудачи, юноше стало бы плевать на все, что могло быть связано с родней и друзьями – на их боль, тревоги и радости. Рисковать Ким не мог и не хотел. Сынмин ехал к деду с заготовленным планом, предлагающим оптимальное решение по многим проблем, принесенным нерадивыми дядьками и их потомками. Ким был благодарен бойфренду за то, что тот сопровождает его в поездке. Однако прозорливая норна решила убить двух зайцев разом. Ан не только выполнял роль сдерживающего механизма для нарастающего «отшельничества» норны – он был нанят ею в качестве представителя, обладающего полномочиями заверять юридическую документацию. Спасибо образованию, полученному Ан Хосоком в одной из юридических школ при университете Ёнсе. Практики за плечами Хосока насчитывалось немного, сущие крохи, если так посмотреть, но статусом юриста он обладал вполне законно. Этого было достаточно для того, чтобы верифицировать необходимые документы, закрепляющие право Хаен (а в дальнейшем ее детей) считаться наследницей клана со всеми вытекающими последствиями. Конечно, вначале сестре предстояло получить блестящее образование и подтвердить право управлять поместьем. По достижению совершеннолетия Хаен могла отказаться от статуса главы клана, при этом не теряя ежегодного содержания, но с одним условием – ей было необходимо найти себе достойную замену. Впрочем, Сынмин всерьез сомневался, что дела примут подобный оборот – сестра с рождения обладала бойким характером и предпринимательской жилкой, не на шутку удивляющими родню. Хаен никому бы не отдала место главы клана. На глазах старого Ким Сынхо творилась история, в которой его внук намеревался принять непосредственное участие. Только после заключения договора с дедом Сынмин мог облегченно выдохнуть и со спокойной душой заняться поисками высшей норны. Таков был план прорицательницы-агента «Совы» – четкий и продуманный до мелочей. Но человек Ким Сынмин чувствовал в происходящем некий диссонанс, причина которого была ему известна. Меньше всего Сынмину хотелось, чтобы между ним и Аном возникло недопонимание, и именно поэтому он и направился в комнату любовника после завершения семейного ужина, несмотря на усталость и нарастающую сонливость. Едва Хосок успел швырнуть сумку с вещами на кровать и скинуть пиджак с плеч, как в дверь его комнаты осторожно постучали. - О! А я как раз собирался тебе написать, – обрадовался Ан, увидев гостя. - Извини, – выпалил Сынмин, входя в спальню. - Что-что? – переспросил Хосок, затворяя дверь за норной. - Прости, – повторил Ким. – Ты ведь сердишься на меня, правда? – подойдя к кровати, он отодвинул набитую одеждой сумку в сторону и уселся рядом. - Нет, не сержусь, – Хосок растерянно почесал затылок. – С чего бы это? Все было нормально. Ужин был очень вкусным, – Ан улыбнулся. – Мне кажется, что я на неделю вперед наелся. Если меня каждый день ждет что-то похожее, то придется прописаться в спортзале, – Хосок отошел к единственному окну в комнате и задернул занавеску, пошитую из неокрашенной рогожки. По низу шторы бежали мелкие узоры в виде герба младшей ветви клана Ким. – Сестричка у тебя очень милая, а родители приятные, – подойдя к кровати, Ан встал к Сынмину вплотную. Колени юношей соприкоснулись. - Разве? – с кислым лицом произнес Сынмин. – Уверен? Ты уверен, что не обижен и не сердишься на меня? - За что я должен на тебя сердиться, Минни? – Хосок непонимающе округлил глаза. - За то, что не представил тебя моим родителям как своего парня, – пожал плечами Сынмин. Хосок светло рассмеялся: - Боже, нет, конечно, Минни! – он с размаха уселся рядом с норной. – С чего ты взял? – Ан несильно пихнул ведьму плечом. – Ну и мысли у тебя… – Хосок с трудом подавил смешок. – А я-то все думал, чего ты весь вечер какой-то не такой… как будто мыслями находишься не здесь, а в Сахаре, как минимум. Я поначалу решил, что это из-за завтрашней встречи с твоим дедом, или из-за трудностей с поиском высшей норны… но, выходит, что все гораздо проще, – Ан накренился вправо, вынуждая Сынмина опереться на руку, дабы не завалиться на кровать. – Серьезно, Минни? - А что? – вздохнул Ким. – Разве этого недостаточно для того, чтобы расстроиться? Тебе же не все равно. В жизни не поверю… - Я очень рад, что вызываю у тебя подобные эмоции, – Хосок приобнял норну за плечо. – И счастлив видеть, что они все еще остаются с тобой. Пусть так и будет. Сынмин молча кивнул. - Похоже, я неплохо на тебя влияю, – Ан картинным жестом отвел падающую на глаза челку за ухо. – Чувствую себя особенным, – пошутил он. - Кажется, я зря волновался, – скривился Ким. - Обо мне волноваться не стоит, Минни, – легкий тон разговора мгновенно сменился на серьезный. – Я знаю, что сейчас не самый подходящий момент рассказывать твоей семье о наших отношениях. По сути, мы только недавно начали встречаться, и я понимаю, что объявить о нашей связи… сейчас… когда вокруг происходит столько событий… в общем, нет, – заверил норну Ан. – Я ни капли не расстроен, потому что это не имеет никакого смысла. Но когда время наступит, я хотел бы, чтобы ты официально представил меня своей семье в качестве партнера. Я верю… нет… Я знаю, – с нажимом в голосе произнес Хосок, – что для нас наступит это время. Я не из той породы людей, которые откладывают важные вещи на потом, но понимаю, что сейчас очень неподходящее время для таких новостей. Я здесь, рядом и никуда не денусь, – лежащая на плече норны ладонь переместилась на шею, а затем – на загривок. Кончики пальцев легко пробежались по шейным позвонкам, будто пересчитывая их – один, второй, третий, все на месте. – Сейчас важно другое, – Ан несильно потянул ведьму на себя, приглашая Сынмина отдохнуть на его плече. – Со мной ты можешь расслабиться, Минни… - Хм-м, – промычал Ким. Повернув голову, он встретился взглядом с Хосоком, человеком, за короткое время умудрившимся стать ему ближе членов семьи – другом, партнером, советчиком и любовником в одном лице. Никогда прежде Сынмин не испытывал ничего подобного. Даже Минхо в их товариществе не переступал определенных границ этикета. А с Хосоком… да, с ним все ощущалось иначе – ярче, отчетливее, острее. С Хосоком Сынмин мог различать множество оттенков эмоций. С ним и ради него норна была готова вести борьбу за человечность, не опуская рук – плакать, радоваться и любить. – Мне кажется, или с каждым днем ты становишься все самоувереннее? – Ким не сумел удержаться от улыбки. - Я считаю, что для такого поведения у меня имеются все поводы, – не моргнув и глазом, ответил Ан. - Каким образом я умудрился так попасть?.. – прошептал Сынмин, вплотную приблизив лицо к лицу Хосока. - Наверное, это судьба? Я ведь твой самый большой поклон… – конец фразы потонул в поцелуе. - Да, вижу, – выдохнул Ким. Горячее дыхание норны опалило губы любовника. – Почти каждый вечер мне поклоняешься… Ласка из нежной быстро превратилась в развязную, дыхание стало тяжелым и прерывистым. Комнату заполнил звук влажных поцелуев. - Подожди… – Сынмин с трудом оторвался губ Ана. - А? – не открывая глаз, Хосок потянулся вслед за норной, желая продолжить ласку, но в грудь ему уперлась ладонь. - Подожди, Сок~а… – повторил Ким. Ан жадно щелкнул челюстью. – Ты помнишь, что за стенкой спит моя младшая сестра? Рановато ей еще узнавать подробности личной жизни старшего брата, ты так не считаешь? Стены здесь тонкие – боюсь, нас и так уже могли услышать. Неудобно будет… - И правда, – вид у Хосока был настолько искренне расстроенным, что Сынмину стало жалко любовника, да и себя, говоря откровенно, тоже. Им с Аном нужно было продержаться пять дней; три дня Ким планировал потратить на заключение договора с дедом, а два дня уик-энда на общение с родителями и сестрой. Остальная часть родни не входила в круг близких людей для норны. Пять дней. Не так уж и много. Когда еще удастся увидеться с семьей и поболтать по душам? Сынмин знал – следующая встреча с родней случится очень нескоро. А до этого момента наступит либо свет, либо тьма – картины будущего все еще не давали четкого ответа о судьбе норны; значит, грядущее находилось в его руках. Удивительно, как восприятие времени стало меняться для Сынмина после знакомства с Хосоком; больше оно не текло ленивой рекой, не напоминало застывающую лаву или огромные пики гор, напротив – постоянно изменяло ритм, то срываясь вскачь, то замирая и почти останавливаясь. Было в этом какое-то особенное волшебство – новое, незнакомое норне прежде. - Завтра у нас встреча с дедом, и вряд ли останутся силы на что-то еще, – задумчиво произнес Сынмин. – Второй день тоже будет интенсивным. А вот потом… – Ким скосил глаза на Хосока – Ан замер. – Никто не мешает нам на обратном пути заскочить в соседнюю деревушку и, скажем… - Скажем… – отозвался эхом Хосок. - Соседний поселок известен бамбуковыми рощами и родниками, – пояснил Ким. – Так что можно было бы заскочить туда – остаться на ночь, погулять по лесу… – Сынмин внимательно следил за любовником, ожидая реакции на высказанное предложение. Хосок не заставил норну ждать. Ан потянулся к пиджаку, висящему на спинке стула, в кармане которого остался лежать айфон. Пара кликов, и поисковая система предоставила исчерпывающую информацию о селе, стоящем на земле, изобилующей сетью древних подземных рек. Больше деревеньке похвастаться было нечем, но чистейшая вода, обладающая слегка сладковатым вкусом, и густые зеленые бамбуковые леса, привлекали путешественников, ищущих местность, сохранившую первобытную красоту. Главе поселенья удалось с умом распорядиться природным достоянием – в сотрудничестве с администрацией провинции он разработал туристическую программу, проложил несколько экотроп и отстроил две гостиницы. В село рекой потекли деньги. С конца весны до начала осени в отелях почти не оставалось свободных номеров. А через некоторое время владелец завода известного бренда соджу, заключил с главой деревни контракт на поставку воды для изготовления напитка. И популярность деревни подскочила еще выше. - А-а-а, – Хосок понимающе покачал головой. – Я как-то подзабыл, что это село соседствует с поместьем твоего деда. Точно! – он проскроллил информационную ленту вниз. Палец замер над ссылкой, ведущей на официальный сайт одной из гостиниц с банальным названием «Зеленый бамбук». – А каким еще бывает бамбук? – пробормотал Ан. – Интересно… Может, из-за родниковой воды растения приобретают особенный оттенок? - Нет! – фыркнул Сынмин. Он отвел ладонь любовника с зажатым в пальцах телефоном в сторону, вынуждая тем самым положить устройство на кровать, подле бедра. – Но считается, что местные растения сохраняют большую влагу в листьях и стволах. - А такое возможно? - Владелец завода по изготовлению соджу придерживается похожего мнения. А уж правда это или нет… кто скажет? - Даже ты, норна, не знаешь? – Хосок наклонился к Сынмину. приблизив губы к уху ведьмы. Ким мягко оттолкнул бойфренда, в шутку, не всерьез – норне хотелось довести рассказ до конца. Ан мгновенно считал настроение Сынмина. Отодвинувшись на расстояние вытянутой руки, он улыбнулся ведьме, дав понять, что слушает ее. - Ты хочешь поехать туда? – спросил юноша. - Да, как только мы закончим с основными делами, – Сынмин выжидающе посмотрел на Хосока. - Идея хорошая, но… - Но? - Но как же ночлег? – Ан указал кивком головы на потухший экран айфона. Информация на сайте отеля гласило о том, что свободных номеров нет. Хосок был абсолютно уверен в том, что на сайте второй гостиницы он прочитает идентичную новость. – Все забито под завязку. Ну, если только остаться ночевать в машине или попроситься в будку к собакам, но не думаю, что наша тяга к приключениям найдет понимание у местных жителей. - Дедушка водит знакомство с главой деревни, и в прошлом году приобрел три процента акций одной из гостиниц, а также стал дольщиком в правлении завода, – с торжественным видом изрек Ким. - Дай-ка я догадаюсь, с чьей подачи он это сделал, – после короткой паузы произнес Хосок. – И ты молчал? - Учусь преподносить сюрпризы. - Приятный сюрприз, – с одобрительным видом покивал Ан. –Значит, ночь в гостинице, выходящей окнами на бамбуковую рощу, нам обеспечена? – предположил Хосок. - Гарантирована, – заверил его Ким. - Супер! – Хосок радостно хлопнул в ладоши, и тут же вздрогнул одновременно с Сынмином, смешно вытаращившим на него глаза. Звук хлопка пронесся по комнате и, срикошетив от стены, вылетел через отверстия электророзетки. - Боже! – проворчал Ким. - Прости… – прошептал Ан. - Все нормально, – плотно придвинувшись к любовнику, Сынмин задел бедро Хосока своим бедром – через тонкую ткань брюк чувствовалось тепло, исходящее от тела норны. – Там мы сможем отдохнуть, прогуляться по экотропе, выпить того самого знаменитого соджу, и потом заняться… – Ким немного поколебался, прежде чем продолжил говорить, – чем захотим. - Чтением газет вслух? – сдавленно хмыкнул Ан. – Надеюсь, стены в номерах достаточно толстые? Соседей не побеспокоим? - Именно с этой целью я занял две комнаты, одна из которых –номер для молодоженов, – сообщил Сынмин, – а вторая располагается по соседству. Она будет стоять пустой, конечно, но… ничего страшного. - Умно-о-о… – Хосок кинул норну взглядом, полным уважения. – Не устаю тобой восхищаться. Ким кивнул, соглашаясь с вердиктом любовника. - Скажи, – Ан задумчиво потер подбородок, – ты уверен? Точно этого хочешь? Деревня находится рядом с поместьем твоего деда. - И что? - Мало ли. Слухи, разговоры… - Все будет в порядке, – норна успокаивающе коснулась ладонью плеча Хосока. - Я о тебе беспокоюсь, – по лицу Ана пробежала тень. - А я о тебе, – ответил Ким. – Ты все время думаешь обо мне и последствиях, к которым может привести наша связь. А о себе ты молчишь. Это неправильно, – из-за двери донесся звук шагов – мать Сынмина направлялась в спальню. Длинные юбки издавали шорох, похожий на шелест сухой листвы. Юноши замолчали, дожидаясь, когда женщина пройдет по коридору и поднимется на второй этаж, где располагалась супружеская спальня. Лампа, висящая над их головами, тускло мерцала, пока абажур, сделанный из рисовой бумаги, медленно прокручивался вокруг своей оси. За окном потемнело – солнце полностью скрылось за горизонтом, заснув до утра. На темное небо вышла молодая луна, окруженная россыпью мелких звезд. Поместье младшей ветви клана Ким располагалась на небольшом холме, с которого открывался вид на искусственное озеро, вырытое в дни молодости прадеда Сынмина. Когда-то максимальная ширина водоема достигала трех километров, но постепенное обмеление и зарастание илом и камышами привело озеро к весьма плачевному состоянию. Густая ряска затянула зеркальную гладь воды зеленой сеткой, извилистые тропинки, ведущие на берег пруда, утонули в высокой траве, а по вечерам над озером клубились черные рои мошек и комаров. И все-таки пруд таил в себе особую красоту. Осенью на берегах озера находили краткий отдых кочующие на юг цапли, дно пруда облюбовали жирные сомы, а на докучливых комаров охотились живые синие стрелы – красавицы-стрекозы. Звуки окружающего мира таяли среди высоких стеблей камышей и болотных ирисов, а на участке водной глади, свободной от тины и ряски, как в карманном зеркале отражался серп серебристого полумесяца. Перед отъездом в Сеул Сынмин хотел пройтись у озера, пригласив в компаньоны любовника. Норна мечтал познакомить Хосока с маршрутом, по которому ребенком часто прогуливался. Обычно мальчик совершал вылазки к озеру самостоятельно. Иногда с ним отправлялась мать, реже – отец или троюродная бабка, одна из немногих родственниц, искренне привечающая маленькую ведьму. Бабка Аен давно умерла от осложнений, вызванных гриппом, – Сынмину тогда едва стукнуло десять, но в памяти норны остались ее мозолистые руки, ласково треплющие внука по голове, мелодия колыбельной и кендан, который старушка давала мальчику на перекус. Любовь к пасте анко Сынмин пронес через всю жизнь, и всякий раз, когда его языка касался вкус начинки из сладких бобов, перед глазами возникало лицо бабки Аен, солнечно улыбающейся внуку. Норне хотелось разделить приятные воспоминания детства с Хосоком, но все, что он мог ему сейчас предложить – это неумелые поцелуи, туманное общее будущее, заумные разговоры и прогулку по берегу озера. «Не так уж и мало, если так посмотреть…» – по губам ведьмы пробежала слабая улыбка. Прикрыв глаза, Ким прислушивался к затихающему звуку материнских шагов. - Все нормально? Сынмин медленно поднял веки. Хосок внимательно смотрел на норну. - Ты улыбался… - Правда? - Думал о чем-то приятном? - Хочу показать тебе одно место. - Очередная бамбуковая роща? - Нет. На сей раз – озеро. Ничего особенного, но то место дорого мне. Оно хранит мои детские воспоминания – из тех, к которым приятно возвращаться. Я хотел бы поделиться ими с тобой, но, увы, в полной мере сделать это невозможно. Все, что я могу – это просто прогуляться с тобой по берегу озера и рассказать о людях, которые скрашивали мои дни, проведенные в главном поместье. Среди них были не только мама и отец. Была еще бабушка Аен. И пара одноклассников… хорошие люди, но жизнь развела нас в стороны. И первая любовь… О ней я тоже хотел бы тебе рассказать. - Если только ты сам этого хочешь. - Хочу. И есть кое-что еще. - Что именно? - После одной из таких прогулок мне приснилось чужое будущее, – Сынмин замолчал, неуверенно покачав головой. Хосок не торопил норну, понимая всю важность ее признания. Доверие – вот чем это было. – Возможный вариант судьбы Минхо и Джисона, – Ким покусал нижнюю губу. На тонкой кожице остались следы зубов. – В то время я даже и не думал о статусе государственной ведьмы. Просто жил. Спал, ел, учился. А потом мне пригрезилась лунная сирена. И все изменилось. - Выходит, ты стал норной «JYP» из-за Ли Минхо?! - Да… - Из-за нашего Ли Минхо? «Бастет»? – Хосок был поражен. Сынмин никогда прежде не рассказывал ему, почему решил вступить в ряды агентов «JYP». – Я… Вау! Я удивлен. Или нет?.. Хм, – между юношами больше не осталось тайн. – Даже не знаю, как точно выразиться. - Понимаю, – Ким вздохнул. – Если говорить об озере, то где-то в выпускном классе я узнал, что когда-то под ним проходил мощный энергетический поток, – взгляд норны затуманился, будто она мысленно перенеслась на десятки лет назад, в период рождения водоема. – Но когда рыли землю, то при заполнении котлована водой поток потревожили, – сказал Сынмин. – Сделано это было очень грубо. Поток изменил направление русла. Теперь он протекает в десятках миль от поместья. Может быть, это и послужило причиной упадка нашего клана… как знать… Но даже остаточной энергии, ее фантома, хватило на то, чтобы разбудить во мне спящую силу норны. Такой вот подарок из недр земли. - Ты чувствовал в то время недовольство своей силой? - Силой норны? - Да. - Наоборот, мне казалось, что обрел смысл жизни. Тогда я еще не знал, с какими последствиями своего дара норнам приходится иметь дело. Рядом со мной не было человека, который смог бы вменяемо донести до меня эту информацию. Разве что бабушка Аен что-то говорила. Пыталась, по крайней мере. Но вышло у нее не очень – я ее толком не понял. А потом бабушка Аен заболела и… оставила меня, – в глаза ведьмы вернулась ясность. – Я вот думаю, может, она именно поэтому пеклась обо мне и баловала сильнее прочих внуков? Она знала, что меня ждет. Наверное, бабушка Аен просто жалела меня, понимая, что однажды я перестану быть человеком. - Ты не перестанешь им быть, Минни. Мы уже выяснили все с этим вопросом! – отрезал Хосок. - Но она-то этого не знала, – Ким успокаивающе провел ладонью по спине любовника. – Не переживай, Сок~а. Я не намерен сдаваться. У меня перед глазами имеется отличный пример для подражания. Мне есть на кого равняться… - Минхо и Джисон? – вопрос Ана больше походил на утверждение. - Да… – кивнул Ким. В одну из ночей он рассказал Хосоку о странной, витиеватой нити судеб друзей. К тому времени Сынмин понял, что доверяет бойфренду настолько, что может разделить с ним тайну агентов, а не только постель. Ан не обманул надежд норны. Он внимательно выслушал Сынмина, дав дельный совет не спешить, рассказывая Минхо каждую из картин возможного будущего, но обратить внимание на постоянно повторяющие элементы видений. Образы сменялись один на другой, но что-то в них оставалось постоянным. Хосок разделил груз ответственности ведьмы, предложив вести дневник записей и сравнений. Ему было важно помочь Сынмину, ведь от видений норны не только зависела жизнь Джисона, но и сам Хосок приложил руку к знакомству Хана и Минхо, пусть и опосредованным образом. Насколько удивительно переплетались жизненные пути разных людей, и насколько сильно было их желание противостоять судьбе. Похоже, Минхо и Джисону удалось переписать предначертанное – ведь в последних видениях Сынмин не замечал ничего пугающего или трагичного, касающегося того или другого агента. – Мне есть ради кого оставаться в рамках человечности. Не ради работы или друзей. Ради себя самого. Ради тебя. Я хочу смотреть на мир ясными глазами. Не желаю быть в роли бездушной машины. Я хочу чувствовать боль от поражения и радость от победы, – сказал Ким. – Всегда трудно быть в роли первооткрывателя, но, как подсказали архивные хроники, я вовсе не первый. Шанс есть. Ан положил ладонь на ногу ведьмы, ласково огладив коленную чашечку большим пальцем. - После нашего возвращения в Сеул, я собираюсь сделать пару звонков, – проговорил Хосок. – Я не хотел тебя заранее обнадеживать, но, кажется, появилась ниточка, которая может нас привести к той самой высшей норне, – поиски ведьмы, обладающей информацией о приостановке трансформации прорицательницы в «отшельницу» Хосок вел наравне с Сынмином. Боль и потеря человечности Кимом касалось его напрямую. Борьба Сынмина была и борьбой Хосока. Ан постепенно открывал глаза на самые неприглядные стороны жизни ведьм и их силы. Хосок пребывал в роли эдакого эмигранта, перебравшегося, как он считал, в страну мечты, в итоге таковой не оказавшейся. Находясь в школьные годы рядом с Джисоном, скрывающим от широкой общественности гифт»-способность, Хосок долгое время не понимал, почему друг не спешит продемонстрировать всему миру свой дар. Позже, столкнувщись с ведьмами лицом к лицу, Ан почувствовал нечто сродни разочарованию. Колдуньи оказались не чудесными существами из сказок – они были такими же людьми из крови и плоти, как и он сам, только в большем количестве случаев обладающими дурными характерами и маниями. Сила многих ведьм таила опасность. Большая часть колдуний искренне ненавидели людей и презирали «гифтов» – некоторые в силу объективных причин, другие – нет. Но также ведьмы имели слабости. Их ненавидели и боялись. Их хотели уничтожить. Их мечтали использовать. Колдуньи болели, страдали и умирали, в конце концов. Они спасали и любили, точно так же, как и обычные люди. И Хосоку повезло встретить таких ведьм, а одну из них, норну, взаимно полюбить. Постепенно мир «одаренных», в котором «гифты» занимали особое место, стал обретать для Ана новое значение – флер волшебства исчез, но возникло уважение и эмпатия. Хосоку захотелось стать частью этого мира не ради удовлетворения детского интереса, а из-за желания оказать посильную помощь нуждающимся ведьмам. Постепенно в его голове зародился грандиозный замысел, с которым он поделился с Сынмином – создать государственный орган, представительскую палату в Народной Ассамблее, защищающие интересы и права ведьм и «гифтов». Пусть изначально Хосоком двигал эгоизм и любовь к определенной колдунье, но благодаря искренним чувствам, погружению в сферу «одаренных» и блестящему образованию (и чего уж таить – связям!), молодой специалист собирался приложить все силы, чтобы воплотить мечту в реальность. Но вначале ему нужно было «спасти» Сынмина. Все свободное время, Ан проводил в библиотеке Министерства окружающей среды, обрывал телефоны и рылся в архивах. И вот, кажется, его многомесячные усилия увенчали успехом – на горизонте забрезжила слабая надежда встретиться с таинственной высшей норной. Хосоку удалось составить список из возможных мест проживания ведьмы, но что было самым важным – он узнал ее имя. Ли Хери. Ульсан. Шансы повернуть «отшельничество» Сынмина вспять резко подскочили вверх. Радоваться было еще рановато, но на сердце стало немного легче, а картины будущего, предстающие в воображении Кима, из мрачных и холодных постепенно начали превращаться в мазки солнечного света. Перед глазами Хосока имелось два примера всеобъемлющей силы, бросившей вызов судьбе, обстоятельствам и чужому мнению. Минхо и Джисон. И Хван Хенджин. Первые – раз за разом преодолевали испытания, выпавшие на их долю, сломали границы реальности и фантазии, слились в одну душу, в буквальном понимании этого слова. Со дня куаранны минуло чуть больше двух месяцев, но Хосок только на днях начал осознавать всю грандиозность произошедшего, в том числе и свою роль в обряде. Второй соткал себя заново из боли и страха, обрел смысл жизни и другую «гифт»-способность. Глядя на этих людей, таких непохожих друг на друга и с разными историями, Хосок поверил в то, что и у них с Сынмином есть шанс выиграть главный приз – право решать, как им жить. - Давай следовать намеченному плану, – сказал Ан. Они с Сынмином успели улечься в постель – переместившись под электрическое одеяло, служащее отличным согревающим средством в прохладные ночи, в отсутствии секса и алкоголя. Дневное солнце было обманчивым – с наступлением темноты на улице заметно холодало. Северо-западный ветер пробирался сквозь мелкие щели в стенах ханока и сквозняком разгуливал по внутренней террасе дома. - Договорились, – отозвался Ким. Ему не стоило забираться в постель с Хосоком – веки наливались тяжестью, а ресницы слипались. Хотелось спать. Спать рядом с Хосоком – как Сынмин привык делать в последние шесть месяцев. Ощущение чужого тела стало для норны привычным. Аромат чужой туалетной воды мгновенно распознавался среди тысячи запахов. Зубная щетка с мягкой щетиной составила в ванной комнате компанию электрической щетке, принадлежавшей Киму. Стирального порошка теперь расходовалось в два раза больше, а на полке холодильника прописались бутылки с травяными напитками. Прислушиваясь к эмоциям, вызванным частыми ночевками Хосока, Сынмин с удивлением отметил, что не чувствует раздражения, которое, казалось бы, должно было рано или поздно возникнуть в силу различия в характерах максимально непохожих друг на друга людей. Но ничего подобного Ким не ощущал. Сынмин с нетерпением ожидал каждого визита Хосока и пусть не всегда ярко выражал свою радость при виде любовника (давала о себе знать подступающая пора «отшельничества» и флегматический темперамент норны), но его эмоции были искренними, настоящими. Одинокий странник, наконец-то, почувствовал себя дома. «Дом – это человек», – однажды сказала бабушка Аен маленькой норне, и только теперь Сынмин понял истинный смысл ее слов. - Похоже, здесь я сегодня и заночую… – пробормотал Ким. Перед глазами стояла белая пелена дремы. Рука Хосока заменила ведьме подушку – такая же упругая и высокая. – Минутка, – Сынмин лениво пошевелился в объятьях любовника. – Всего одна минутка, и я вернусь в свою комнату… – свет потолочная лампа коротко замигал. Ни у одного из временных жильцов комнаты не нашлось сил подняться с постели и щелкнуть кнопкой выключателя, по старинке расположенного по правую руку от двери. - Это знак, да? – Хосок вскинул голову и с подозрением взглянул на потолок. Лампочка продолжала отбивать своеобразный аналог сообщения на языке азбуки Морзе. – Это же знак, который нам дает вселенная или что там показывает тебе картины возможного будущего? – спросил Ан. - Нет, это просто лампочка вот-вот перегорит, – проворчал Сынмин. Он отогнул край одеяла и заглянул внутрь – рука замерла в воздухе. – Хм, интересно… – обронил Ким после непродолжительного разглядывания собственного тела. – А куда делась моя футболка? Я точно помню, что она была на мне надета… Вместо ответа Хосок выразительно хмыкнул и указал пальцем на один из двух стульев, занимающих комнату. Со спинки стула свисали гроздья одежды, среди которых Сынмин узнал принадлежавшую ему футболку из осенней коллекции «Tommy Hilfiger». - Понятно, – сказал Ким. – Ты фокусником, часом, не был в прошлой жизни? – он спрятал руки под одеяло. - А что, реинкарнация все-таки существует? – охнул Хосок. Сынмин выразительно закатил глаза, но едва он открыл рот, чтобы ответить любовнику, как лампочка потолочной люстры вдруг зашипела, зашкворчала, будто кусок стейка, оказавшийся на разогретой сковороде, вспыхнула и… затем погасла. Комната мгновенно погрузилась в темноту. – Точно, – тщательно отрепетированным, официальным тоном произнес Ан. – Это знак, Минни. Это знак.

***

Конечно же, такси попало в пробку. Машина застряла в центре моста Сонсан. Deluxe Taxi оказалось зажато в тиски собратьями классом победнее, попав с автомобилями стандартного желтого цвета в затор. Машины двигались с черепашьей скоростью. Кондиционеры работали на полную мощь. По обочине прохаживалась супружеская пара, решившая скоротать время ожидания за прогулкой. Особенно нервные водители без конца терзали клаксоны – от звука автомобильных сирен начала болеть голова, и из окон такси тут и там доносились крики недовольных пассажиров. Хенджин опаздывал на встречу – дико, безбожно опаздывал. Обычно он не особо переживал по поводу так называемых «легких форс-мажоров», от которых частенько страдала команда (сколько Бан Чан не бился, но так и не смог ничего поделать с дурной привычкой «гифта»), но почему-то в этот раз Хван чувствовал себя до омерзения виноватым. Ему не хотелось заставлять Тэиля ждать, несмотря на то, что Им был предупрежден о возможном опоздании Хенджина. «Гифту» стало неприятно – Тэиль мог решить, что Хван набивает себе цену или попросту забыл о договоренности, а ему не хотелось, чтобы новоиспеченный бойфренд думал о нем подобным образом. Поэтому Хенджин поспешил вытащить айфон из кармана куртки и набрать знакомый номер. - Прости, – сказал Хван, опережая слова приветствия. – Как я и думал, пробка жуткая. В лучшем случае, на час-полтора. Хоть пешком иди! Бли-и-и-и-н… – он перехватил взгляд водителя в зеркале заднего обзора. – Если все так пойдет и дальше, то я быстрее доберусь до кафе на своих двоих. - Впереди – авария, – бесцеремонно вмешался в разговор таксист, седой загорелый мужчина с пусанским акцентом. – Эвакуатор уже на месте, значит, скоро поток машин начнет двигаться быстрее, – он указал пальцем на лобовое стекло. – Минут через десять-пятнадцать. А дальше дело пойдет на лад, – Хенджин отодвинул трубку от уха, внимательно вслушиваясь в слова водителя. – Потерпите немного. Я срежу путь через строящийся квартал, так что за час вы доберетесь до нужного места. Если и опоздаете, то совсем ненадолго. Я свое дело знаю, молодой человек. - Да? Правда? – обрадованно вскрикнул Хван. Шофер кивнул. – Это хорошая новость… Ты слышал? – спросил он у собеседника на другом конце провода. – Ага. Я буду держать тебя в курсе. Напишу, да, – сбивчиво заговорил «гифт». – И как буду подъезжать, тоже напишу, – Хенджин прикрыл микрофон устройства ладонью. – Извини… – он понизил голос. – Да нет, просто как-то неудобно получилось, – клаксон соседнего такси противно взвизгнул. Хван с досадой поморщился – похоже, у кого-то сдали нервы. – Жди, угу! – сказал Хенджин. – И еще, Тэиль… – «гифт» смутился, как будто бы собеседник мог видеть его, – закажи себе «Оранжевый рассвет» за мой счет. Он у них получается волшебным, пальчики оближешь. Я знаю, что ты не фанат сладкого, но манговый флан того стоит, поверь, – услышав утвердительный ответ, целитель расцвел в победоносной улыбке. – Тебе понравится. Распрощавшись с новоиспеченным бойфрендом, Хван нажал кнопку «отбой». Приложение-часы показывали шестнадцать ноль-ноль – за бортом автомобиля забрезжили сумерки. В окнах многоэтажных домов, стоящих на берегу Хангана, начали загораться огни. Водитель такси оказался прав насчет аварии – понемногу плотный автомобильный поток принялся рассеиваться. На мосту началось движение. - Не возражаете против радио? – спросил шофер. Если было брать во внимание возраст мужчины, то его вкусовые предпочтения, скорее всего, касались эстрадных песен 70-х-80-г годов, в лучшем случае – первого поколения женских айдол-групп. Хенджин не собирался спорить; он уже выполнил дневную норму по эмоциональным потрясениям, и все, что ему хотелось, так это поскорее добраться до кафе и Тэиля, и глотнуть горячего американо. «Гифт» принципиально отказался от положенной медикам «JYP» служебной машины с личным шофером. Водить Хенджин не любил – получение автомобильных прав было вынужденной мерой в работе агента, но Хван чаще всего подсаживался в машину к напарникам по миссиям или пользовался помощью шоферов организации. Но в этот день Хенджин изменил своим правилам – отправляясь на встречу с Кан Ынби, он не хотел давать лишний повод для сплетен, и воспользовался службой городского такси. Визит в тюрьму не мог остаться без стороннего внимания, но так Хвана хотя бы обсуждали люди, которых он никогда больше не увидит в своей жизни. Такое вот послабление, сделанное себе. Но кое в чем «гифт» все же промахнулся: водитель такси оказался довольно болтлив и бесцеремонен. - Только не на полную громкость, – Хенджин навалился плечом на дверцу такси. Подперев рукой подбородок, он смотрел в окно, рассматривая противоположный берег реки, застроенный высотками. Смартфон с погасшим экраном лежал на коленях. - Как скажете, господин. Хван не ошибся. Его временный водитель оказался поклонником ретро-волны. Одна за другой в салоне автомобиля звучали известные хиты эстрады. Голос Ким Чон Ми сменялся вокалом Ку Чхан Мо. Хенджин едва не пошутил, что почувствовал себя на тридцать лет старше, но вовремя прикусил язык – «гифт» сам позволил шоферу выбрать музыкальную волну, и юмор по этому поводу был бы неуместен. К тому же Хвану неожиданно пришлись по сердцу песни прошлых годов и созданная ими атмосфера. Мелодии были спокойны и приятны – самое то для осеннего вечера. Мысли текли в голове «гифта» ручейком теплого капучино. За окном мелькали неоновые огни витрин магазинов и рекламных вывесок, а перед глазами вставали картины событий минувшей недели. Минхо и Джисон занимали в мыслях Хенджина почетное третье место – сразу же после подозрительной таинственности Ян Чонина и предстоящего свидания с Им Тэилем. Молодожены с боем выгрызли у директора Пака право провести медовый месяц по своему усмотрению – условием отпуска стало участие в трех важных рейдах. Немного поворчав, агенты согласились. Баш на баш. Удачное завершение миссий стало залогом четырех недель, проведенных супругами вне Южной Кореи. Их выбор остановился на Японии. Хенджин не скрывал белой зависти – прямо в эту минуту счастливая парочка шаталась по улицам Токио, а, может, даже успела рвануть в соседние регионы – Хан давно мечтал покормить оленей в Наре, а Минхо закупиться клубничным пудингом на основе сорта Amaou, выращиваемом в префектуре Фукуока. Дел у этих двоих, кажется, было невпроворот. Джисон без устали закидывал групповой чат команды фотографиями городского ландшафта японской столицы, а сирена милостиво предложила себя в качестве доставщика местных товаров – обуви, одежды и разрешенных к перевозке продуктов питания и алкоголя. Чонин, не теряя времени, заказал мешок снеков и несколько литров местных напитков. Что ответил Сынмин и Бан Чан было неясно. Чанбин и Феликс вежливо отказались от услуг Минхо-доставщика, а Хенджин попросил купить кигуруми в виде пикачу. Лунная сирена удивилась просьбе Хвана, но пообещала выполнить заказ. Самое смешное, что Хенджину вообще не нужно было никакое кигуруми – ни в виде пикачу, ни в виде коалы или дракона. Он выпалил первое, что пришло в голову, когда Минхо объявил о щедром предложении поработать доставщиком. Хван изо всех сил прятал взгляд, стараясь ничем не выдать своих эмоций при виде сирены. Получалось с трудом. «Гифту» пришлось покинуть собрание команды прямо посреди речи Бан Чана и улизнуть в уборную. Затворив дверцу туалетной кабинки, Хенджин опустил стульчак, уселся на крышку унитаза, подпер подбородок руками и крепко задумался. А подумать было о чем – двадцать минут назад, в этом же самом туалете, он застукал Минхо и Джисона за нежностями. «Тоже мне проблему нашел!», сказал бы Чанбин… и ошибся. То есть, проблемы как таковой не наблюдалось – сладкая парочка частенько попадалась на глаза в пикантные моменты, не слишком смущаясь нежданных свидетелей, но в этот раз… В этот раз что-то было не так. Что-то другое, необычное. Коротко извинившись перед пылкими молодоженами, Хенджин скрылся в туалетной кабинке и всецело посвятил внимание переполненному мочевому пузырю. И только когда «гифт» склонился над раковиной (к тому времени парочка покинула уборную) и дернул рычаг смесителя вверх, мозг начал медленно закипать. Перед глазами Хенджина замелькали образы друзей. Словно в обратной киносъемке он видел, как Джисон целует Минхо в шею; как руки «смотрящего» бесстыже задирают джемпер мужа; как Хан бедрами вжимает Ли в стену... слышал, как «гифт» хрипло шепчет сирене: «Сегодня… пожалуйста… Можно сегодня я снова буду сверху?», и как Минхо отвечает: «Пустил козла в огород! Боже мой… я уже забыл, как выглядит твоя жопа, зато моя работает без продыху почти каждый день… О, Джинни! Какими судьбами? Поссать? Ну ты проходи, проходи! Терпеть вредно. Это я не тебе говорю, Хани. Когда ты вообще терпел?!» - Погодите… – Хенджин уставился на собственное отражение, поселившееся в туалетном зеркале. – Так это че значит, я не понял… Или понял? Нет, стоп. Ха-ха… Серьезно?! – бормотал Хван. – Но как?! – спросил он у отражения. – Нет, то есть, я знаю – как, но зачем? – зеркальный двойник ошалело хлопал глазами. – Или… Охренеть… Правда, что ли? – целитель мог поспорить на месячный оклад, что слышит звук сбоя оперативной системы Windows. – Так вот оно что! Это и есть тот самый пресловутый супружеский долг? Или… просто настоящая любовь? – не зря ему показалось, что в последние недели Минхо стал немного мягче, даже ласковее, будто пребывал в постоянном легком опьянении. А вот оно как вышло на деле. Значит, не привиделось. – Хм-м-м… Интересно. Очень интересно. Ну надо же!..» Шоковое состояние притупило внимательность Хенджина к деталям. Появившись в переговорной, он уселся на стул и затих, толком не вслушиваясь в слова Бан Чана и отчет его заместителя. Поэтому, когда Минхо и Джисон объявили, что уезжают в медовый месяц в Японию, целитель все еще продолжал витать мыслями в облаках. Хван не сразу понял, что Ли обращается к нему с вопросом. - Что тебе привезти в качестве гостинца? – спросил Минхо. «Гифт» молчал. – Джинни! Ау! – сирена обменялась с мужем понимающими взглядами. – Джинни! – гаркнул Ли. - Пикачу! – заорал Хван, подскочив на стуле. Сынмин удивленно выгнул бровь. Из рук Феликса выпала ручка, с грохотом покатившаяся по столу. Чанбин едва не поперхнулся глотком бутилированной воды – спасибо заботливым ладошкам Енбока, не позволившим партнеру погибнуть глупой смертью в разгар совещания. – Кигуруми. В смысле. В виде пикачу. - Любопытный выбор, – хмыкнул Ли. – Не замечал у тебя прежде интереса к покемонам, – Минхо потыкал пальцем в экран смартфона. – Ну да ладно. У каждого из нас свои забавы, – Ли с деловитым видом открыл приложение для заметок и внес необходимые дополнения. – Будет тебе кигуруми, маленький ты затейник, – он сладко улыбнулся. - Кто бы говорил про затеи… – буркнул Хенджин. Сидящий за противоположным краем стола Сынмин припустил очки на кончик носа и вопросительно взглянул на целителя. «Чертова Сова. Все-то ты слышишь!» Ну и денек тогда был… странный и загадочный, как ни посмотри. Но если подумать, как следует, сколько же важных событий произошло за последний год, перевернувших с ног на голову и обратно окружающий мир! Будто новая жизнь началась. По сути, так оно и случилось. Никто не мог остаться прежним. Все изменялось. Менялся не только Хенджин, но его друзья и команда тоже. И, кажется, дела двигались в лучшую сторону. Вспоминая то утро, Хенджин в какой-то момент перестал следить за ходом времени – неоновые огни вывесок, проносящихся за окном такси, переливались всеми цветами радуги, юные парочки спешили отметиться в модных клубах. - Значит и так бывает, – проговорил Хван, провожая взглядом небольшую компанию из трех подружек. Короткие юбочки открывали гладкие ноги. Длинные распущенные волосы спадали на спины девушек глянцевым полотном. – Равенство. Самоотдача. Да… – «гифт» улыбнулся – лунная сирена в очередной раз сумела его удивить. Зная Минхо, Хван был уверен в том, что любое его решение, касающееся Джисона, основывалось на свободе выбора и добровольном желании. – Эти двое и впрямь были созданы друг для друга. - Вы что-то сказали, господин? – спросил водитель. – Я слишком быстро еду? – он обеспокоенно закашлялся. - Нет, все в порядке, – покачал головой Хенджин. – Все хорошо, не беспокойтесь. Просто продолжайте ехать, – отвернувшись от окна, он открыл приватный чат в KakaoTalk, и набросал сообщение Тэилю: «Минут через десять буду на месте. Как тебе манговый флан?» «Гениально!» – ответил Им. «Ты говоришь о флане или о том, что я вот-вот приеду?» – Хенджин сопроводил текст эмоджи в виде смайлика с высунутым языком. «Приезжай поскорее, и все узнаешь!» – Тэиль прикрепил к сообщению селфи, на котором он облизывал десертную ложечку со следами бисквитного крема с крайне загадочным видом. Вот и думай тут – намек это или как? И если все-таки первое, то на что именно Тэиль намекает? Хотя… как тут не поймешь? «Ладно, можно и пошалить», – усмехнулся Хван, и, отправив Иму смайлик, изображающий крайнюю степень задумчивости, покинул чат. - Я дам небольшой круг, – водитель заглушил радио. – Впереди очередная пробка, но я знаю, где срезать. - Это безопасно? – спросил Хенджин. - Вполне. - Не хочется рисковать. Я только на днях новую жизнь начал и как-то не готов с ней расстаться. - Вы ничем не рискуете. Я всегда придерживаюсь правил безопасности, но никто не мешает воспользоваться в поездке некоторыми лазейками, – ответил шофер. - Хорошо, – Хенджин расслабленно откинулся на спинку сидения. – Вы выключили радио? Зачем? - Вам понравилось? - Ничего так. - Я думал, нынешней молодежи по вкусу совсем другая музыка… хип-хоп или что-то там еще… – водитель мягко повернул руль вправо, и такси юркнуло на узкую улочку с односторонним движением, известную букинистическими магазинчиками и лавками со специями. Воздух там пах горячим кофе, старыми книгами и кардамоном. Хенджин впервые оказался в этих местах – пару раз слышал о них от Сынмина. Профессиональный интерес архиватора вполне логично привлекали букинистические лавочки, в которых можно было обнаружить весьма интересные находки, а не огромные современные книжные маркеты с типичным набором книжной продукции. - Не стоит равнять людей под одну гребенку, – Хван прислонился лбом к оконному стеклу. – Все мы разные. - Простите, – шофер поспешил прикусить язык. Клиент всегда оставался клиентом, а он и так позволил себе лишнего. Парень был с головы до пят упакован в дорогое шмотье, увешан кольцами и новенькими гаджетами. Кто знает, может, клиент расщедрился бы на нехилые чаевые; так что нарваться на отрицательный отзыв тоже не хотелось. Водителя немного смущал маршрут, начавшийся от тюрьмы строгого режима и ведший в авторское кафе, но… деньги не пахли. – Простите, – повторил мужчина. – Как вы относитесь к вечерним новостям? - Приемлемо, если они могут меня порадовать, – Хенджин проводил взглядом рослого паренька, заходящего в двери букинистического магазинчика. Незнакомец был одет не по погоде – в легкие шорты и пляжные шлепки, натянутые на босу ногу. За спиной юноши висел огромный рюкзак, из расстегнутой молнии которого торчали уголки книг. «Студентик. Как мило…» - Хорошо, – нажав пару кнопок на сенсорной панели управления, водитель выбрал одну из известных радиостанций, придерживающееся традиционно подачи информации – часовые новости политики грамотно перемежались с культурными блоками. Приятный женский голос рассказывал о ряде местечковых осенних фестивалей, предваряющих Чусок, и Хенджин снова вспомнил о Минхо и Джисоне, пообещавших вернуться из свадебного путешествия в Сеул к началу праздника. Обычно кто-то из членов команды приглашал бывших узников «Лупанара» провести Чусок под крышей его дома, и в этом году все должно было пройти без изменений. Для Чонина, живущего под крылом Бан Чана, так и оно осталось. Но вот для Хенджина все изменилось – Тэиль пригласил целителя провести праздник с дедом и старшей сестрой, единственной родней, оставшейся в живых после давней автокатастрофы. Сначала Хван отказался – он не чувствовал себя вправе участвовать в семейном празднике малознакомых людей. «Гифт» собирался немного посидеть за столом в квартирке планировщика, обменяться денежными конвертами с Бан Чаном и Нинни, и засесть за просмотр «Сексуального воспитания». Но внезапно его планам было суждено измениться. Тэиль все продолжал и продолжал упрашивать Хенджина принять приглашение. И… в какой-то момент Хван согласился. Почему нет? Почему не отдохнуть? Почему не дать другому человеку шанс? Почему не подарить шанс себе? Молодой командир «LOUD» знал о прошлом целителя; знал и принял его, пообещав никогда не касаться темы «Лупанара» в беседе, если только сам Хенджин не изъявит такого желания. Именно поэтому Тэиль не настаивал на разговоре, но дал Хвану понять, что находится рядом, всего в одном звонке от него – стоит лишь только принять входящий вызов и назначить место встречи. И Хенджин ответил на звонок. По своей воле. И продолжал отвечать каждый раз. Такси свернуло влево; машина пробиралась через хитросплетения узких улочек, чьи названия Хвану были знакомы лишь отдаленно. Еще один поворот, и еще – машина понемногу начала набирать скорость. Не прошло и пяти минут, как автомобиль выскочил на оживленную городскую магистраль, и Хенджин удивленно завертел головой по сторонам. Сердце радостно заколотилось. Такси стремительно приближалось к конечному пункту поездки – небольшому кафе, нашедшему место на первом этаже высотки, утопающей в зелени. Хван улыбнулся – кого он пытался обмануть, говоря, что Тэиль не больше, чем хубэ или минутная слабость? Себя, что ли? Какой же бред. Самый большой бред на свете. Любовь оказалась любопытной штукой – физическое влечение мгновенно разгоралось и быстро угасало, будто пламя свечи, симпатия приятно согревала душу, но любовь обладала сотней обличий. Она могла быть нежной, могла быть страстной, резкой, пугающей, горестно-печальной или ностальгической. Любовь приходила к человеку и покидала его, не спрашивая ничьего дозволения. Чувства рождались и умирали, и тебе оставалось лишь принять реальность. «Я влюблен?» – с удивлением спрашивал у себя Хенджин. – «Это оно, то самое чувство?» Голос водителя вырвал «гифта» из размышлений. - Проедем пару светофоров – и будем на месте, – предупредил мужчина. - Хорошая новость… - А вот это интересно, хм, – шофер увеличил громкость транслируемой в эфир радиостанции. Обладательницу грудного голоса сменил ее коллега, кратко перечисливший основные темы новостной хроники. Услышав фразу: «важное сообщение, касающееся повторных дебатов на тему принятия закона о чипировании «одаренных», Хенджин насторожился. – А эти, которые наверху сидят, все никак решить не могут, – шофер поцокал языком. – Хотя, судя по настроениям в обществе, закону все-таки не быть. - Вам это не нравится? – Хван перехватил в зеркале заднего обзора взгляд водителя. - Мой личный опыт взаимодействия с «гифтом» оказался неудачным, – шофер поморщился. - Жаль это слышать, – Хван старался не выдать своей заинтересованности – ни голосом, ни мимикой. Работа с пациентами в некотором смысле закалила его характер. Люди попадались всякие – психованные, грубые, нуждающееся в утешение или не желающие принимать ничью помощь; и к каждому из них нужно было найти индивидуальный подход. Иногда Хенджин чувствовал себя нянькой, иногда – бездушной скотиной. В сердце хилера мог клокотать настоящий вулкан, но на лице нельзя было прочитать ни одной эмоции. Собирая анамнез, Хван научился виртуозно выстраивать ход беседы, раскидывая во время разговора вербальные «крючки». Часто пациенты врали. Нередко стеснялись своих заболеваний или обстоятельств, которые к ним привели – целитель чувствовал себя настоящим детективом, пытаясь докопаться до сути проблемы, но результат того стоил. – Сильно пострадали? - Не особо. Но факт остается фактом – член моей семьи пережил нападение от «одаренного», – автомобиль мягко притормозил на заканчивающемся «красном». – Магазинчик отца ограбил пьяный «гифт», – такси качнуло. «Желтый» сигнал светофора сменился «зеленым» и машина тронулась с места. – Пьяный подросток поспорил с приятелями, что украдет пачку сигарет. - Чем все закончилось? - Полицию вызвали, конечно. Парня увезли, друзей он благополучно сдал в процессе допроса, сигареты вернули на прилавок. Ну и отцу рассекли бровь… – такси набрало скорость. – У пацана того способность была какая-то… типа управления потоками воздуха… я толком и не понял. В общем, резануло как лезвием. Крови-и-и-щи тогда было, ух! – протяжно сказал водитель. – Отец заработал небольшой шрам над глазом и огромный стресс. Но в целом все обошлось. - То есть, был всего один случай? – Хенджин хмыкнул. Он не злился и не обижался на водителя из-за того, что он явно недолюбливает «гифтов»», но отказывался понимать, как единственный в своем роде опыт стал решающим в навешивании ярлыка на всю расу «одаренных». - Этого мало, что ли? – оторвав левую руку от руля, шофер сделал пару своеобразных движений ладонью – сжимая и разжимая пальца, будто устал писать длинный текст. - Для того чтобы делать выводы обо всех «одаренных»? – Хван больше не считал нужным скрывать эмоции. – Да, мало! – целитель с сердитым видом скрестил руки на груди. – Большая часть из них даже себе боится признаться о сверхъестественных способностях. А что уж говорить тогда о выходе на публику? – сказал Хенджин. – Среди «одаренных» встречаются «гифты», а есть ведьмы. А уже среди этих подгрупп, есть те, кто предпочитает держаться подальше от обычных людей, потому что считает их опасными для себя. - Что за ерунда? – смутился шофер. – Опасными? – он поднял глаза на зеркальце заднего обзора, встретившись взглядами с пассажиром. – Людей? – мужчина нахмурился. – Ну вы скажите тоже… – он снова сжал и разжал пальцы левой руки, что не ускользнуло от профессионального внимания целителя. - Да, скажу, – отрезал Хван. – А еще скажу, что среди «одаренных», так же, как и среди обычных людей, есть преступники, а есть те, кто работает на благо общества. Боже мой, какая дремучесть! – маска беспристрастности слетела с лица юноши будто сухой листок с ветки дерева – Хенджину еще предстояло поработать над выдержкой. Увы, были темы, которые выводили Хвана из себя почище Ынби, кто бы мог подумать! – Всех под одну гребенку, даже толком не разбираясь в теме… Неужели вы на полном серьезе считаете, что среди ваших друзей или знакомых, а, может, и членов семьи, нет «гифтов» или «одаренных»? Разве это не повод задуматься над тем, почему они скрывают свою природу? - Вы, конечно, в чем-то правы, – промямлил водитель. – Если бы такое было в моей семье… – левая рука зависла над рулевым колесом. На щеках мужчины горели два пунцовых пятна – вступать в спор с клиентом ему не хотелось. Спасение пришло в виде выполненного маршрута – по обеим сторонам дороги выросли зеркальные высотки, добрая половина из которых принадлежала юридическим фирмам, а другая – торговым компаниям. Деловой квартал состоял из нескольких небоскребов, тянущихся к облакам – типичная архитектура поздних нулевых, сочетание стекла и металла. Тем удивительнее воспринимался контраст, который создавал микрорайон, располагающийся по соседству – мягкие линии малоэтажных строений, пышные газоны и нарисованные от руки рекламные баннеры. В одном из таких домов, воплотившейся в реальность фантазии какого-то сказочника, находилось кафе, в котором Хенджин назначил встречу с Тэилем. – О, вот мы и на месте, господин! – шофер едва не сорвался на крик. – Поставите десять звездочек в рейтинге поездки? – такси припарковалось к обочине. Водитель остановил счетчик и обернулся на пассажира. – На премию смогу отвести дочку в парк развлечений, – сказал мужчина, натянув профессиональную улыбку. - Вряд ли, если у вас снова обострится тендинит, – заявил Хенджин. - Что-что? – непонимающе переспросил водитель. - Покажитесь врачу, – посоветовал Хван. Ему, наверное, стоило промолчать, заметив специфические признаки беспокойства, свойственные пациентам, страдающим от периодических болей в суставах, но профессиональный долг не позволил смалодушничать. – Наверняка вас в последнее время беспокоила боль и покраснение кисти, – Хенджин давно обратил внимание на то, что при повороте руля левая рука водителя почти не двигается, а основные усилия на себя берет правая рука. Кожа в области левого запястья покраснела, а сустав тугоподвижен. Своеобразные движения пальцами, которые производил шофер, лишь усиливали подозрения агента. Ситуация весьма опасная. – Это симптомы тендинита, – сообщил «гифт». – В наши дни заболевание легко лечится, но если вы не обратитесь за помощью специалиста, то проблемы возникнут не только с вашим здоровьем. Клиенты могут серьезно пострадать. Не доводите дело до кризиса. - Как вы…– водитель глядел на таинственного пассажира широко раскрытыми глазами. - Покажите мне левую руку, – попросил Хван. Он наклонился вперед и приглашающе вытянул ладонь. - Что? – шофер испуганно отпрянул. – Я не понимаю... - Ну же! – Хенджин повысил голос – ровно в той степени, чтобы произвести на водителя нужное впечатление и заставить выполнить приказ. - Как… – шофер послушно протянул руку «гифту». Ладонь юноши оказалось едва теплой, от кончиков пальцев шло странное, но приятное покалывание. – Это же… – боль будто понемногу уходила, стихала, утекая в никуда. – Кто вы?! – спросил пораженный мужчина. Впрочем, он уже и сам понял, кем является его пассажир. Хван ничего не ответил. Он сосредоточился на процессе снятие боли своего внезапного пациента и беглой диагностике, которую проводил, считывая энергетические потоки шофера. Полученная информация дала «гифту» понять, что водитель уже некоторое время страдает от заболевания, но острые боли у него начались совсем недавно. - Надо бы консультацию хорошего физиотерапевта, – пробормотал целитель. – Похоже, что недавно вы получили небольшую травму кисти… - Да, я помогал тестю с переездом, – удивленно сказал мужчина. - А, ясно… – «гифт» широко распахнул глаза. – Точно. Чувствую. Водитель ощутил жгучий стыд за свои недавние слова. - Простите… – он постеснялся смотреть на целителя, вместо этого уставившись в окно. Проигнорировав извинения, Хенджин выпустил кисть водителя из ладоней. Мужчина с немым восторгом покрутил запястьем – многодневной боли не было и в помине, краснота кожных покровов спала, а жар ушел. «Гифт» тряхнул рукой, сбрасывая с кончиков пальцев остатки чужой негативной энергии. Водитель низко опустил голову перед «одаренным». - Я всего лишь временно облегчил вашу боль, но симптомы никуда не исчезнут до начала лечения, – Хенджин взглянул в отражение на темном зеркале экрана айфона. Обнаружив, что прическа пришла в беспорядок, он завел светлую прядь волос за ухо. – Повторяю, господин – вам необходимо обратиться в больницу. Через пару дней я проверю, прислушались ли вы к моим рекомендациям. Если нет, пеняйте на себя, – Хван потянул дверную ручку вниз. Мягко щелкнул замок. – Простите, но десять звездочек за поездку поставить не смогу, – сказал «гифт». – Только восемь. Но зато вам будет куда расти.

***

Он обожал это кафе с первой минуты визита – неровные стены, выкрашенные в мягкий беж, глубокие велюровые кресла, в которых утопаешь с головой, приглушенный свет, превращающий день в вечер, и самый вкусный в Сеуле манговый флан. А теперь еще и Им Тэиль – ждущий только Хенджина и больше никого. Войдя в кафе, Хван первым делом, обвел помещение взглядом – «гифту» нравилась мысль, что в кои-то веки он умудрился опередить Минхо и отыскал новое интересное местечко для отдыха первым. Из настенных динамиков лилась «Missing Earth» Hoogway. По залу бойко передвигались официантки в изумрудных форменных платьях, вызывающих ассоциации с лесом. Хван мгновенно отыскал глазами нужный столик – Тэиль привлек его внимание, вскинув левую руку над головой с отогнутым вверх в одобрительном знаке большим пальцем. Хенджин помахал в ответ – манговый десерт явно пришелся Иму по вкусу. «Победа!», – «гифт» улыбнулся. От входной двери шли несколько каменных ступеней, ведущих к столикам, расставленных на площадке. Здесь все были равны – в кафе не было так называемых VIP-зон, но имелась предварительная запись, благодаря которой ты мог разыграть шанс оказаться за столиком у окна или сесть на диванчик, подпирающий спинкой живую зеленую стену. Тэилю каким-то удивительным образом удалось захватить посадочное место у окна. Хенджин поспешил к любовнику, но не успел он сделать и пары шагов, как айфон потревожил его входящим звонком. Увы, агент не удосужился взять отгул, а, значит, до конца рабочего дня был обязан реагировать на любые вызовы. Хван с осторожностью вытащил телефон из кармана джинсов и взглянул на экран. Звонил Бан Чан. Сложная задача. Командир мог звонить как по рабочему вопросу, так и по личному. - Чан-хен, привет! – увидев, как «гифт» отвечает по телефону, Тэиль изменился в лице. Целитель поспешил успокаивающе улыбнуться коллеге. – Прости, хен, – извиняющимся голосом произнес Хенджин, – но давай созвонимся чуть позже, если нет никакой срочности… – Хван не спеша спустился по ступеням, ведущим к площадке со столиками – не хватало еще некрасиво завалиться на пол прямо перед кучей народа. – Я тут немного занят… м-м… личным делом, – юноша провел свободной ладонью по волосам, проверяя состояние прически. - А! – промычал в трубку Кристофер. – Ну так я тоже собираюсь на свиданку. - Серьезно? – глаза «гифта» хищно загорелись. Гладкая прядь волос скользнула между пальцев. – С кем это, интересно? – Хенджин едва не налетел на официантку, несущую поднос с грязной посудой, и извиняющее поклонился перед девушкой. – Не с прекрасной ли мисс Саной Минатодзаки? Неужели ты решился? - Может быть, – загадочным голосом произнес Бан Чан. - Что произошло? – по правде говоря, Хенджин ткнул пальцем в небо. Давняя симпатия секретарши к командиру «Stray», переросшая из дружбы в нечто большее, ни для кого не являлась огромным секретом. Бан Чан вел себя с девушкой подчеркнуто дружелюбно и открыто, но со стороны создавалось впечатление, будто планировщик не осознает чувств Минатодзаки. Или же… намеренно прикидывается идиотом. Хенджин не понимал командира – ладно еще в былые времена, когда тот встречался с Ли Минхо, но неуставные отношения с лунной сиреной давно завершились, а «Бастет» женился на другом человеке, которому подарил сердце и душу. Так почему Бан Чану было не закрутить очередной служебный роман? Вдруг что и выгорело бы? Например, ему удалось бы стать счастливым и перестать постоянно ночевать в офисе? – Сход снежной лавины? – Хван попытался нащупать почву при помощи ироничных замечаний. – Цунами? – Крис все еще частенько попадался на элементарные подколки. – Или перемещение тектонических плит? Или, может быть… - Очень смешно. - А я и не смеюсь, – Хван подошел к столику, за которым его ожидал Им Тэиль. Деревянную столешницу украшала миниатюрная вазочка с веточкой сиреневой фрезии. Глянцевые страницы меню было раскрыты на перечне с десертами. Рот мгновенно заполнился тягучей слюной. О да, Тэиль знал, что делал! - Хм-м… Вот как? – протянул Бан Чан. – Тогда ответь мне на несмешной вопрос, Джинни, и я оставлю тебя в покое до следующего совещания, – Хван закатил глаза к потолку, вызвав у Тэиля смешок. – Скажи мне, мой корейский Эскулап… – в трубке воцарилась короткая пауза, – какого черта творит Чонин?! – вдруг рявкнул Крис. - Что? Что, бля, он сделал? – от неожиданного крика «гифт» едва не выпустил телефон из рук. К своему ужасу, Хенджин совершенно забыл о «пересмешнике». Чонин просто вылетел у него из головы. Раз и готово! Ужас, позор и кошмар. К своему стыду, Хван ни разу не вспомнил о макнэ во время поездки в такси – все его мысли были обращены к Им Тэилю. «Вот же срань!» - Еще ничего. Пока еще ничего не успел, но собирается… – вкрадчиво произнес планировщик. – И я хочу понять вот что – ты был в курсе, что он поступает на ветеринара, Джинни, или это такой розыгрыш для своих? - Ебать! – Хван грузно плюхнулся на стул, за долю секунду растеряв грациозность и воздушность образа, тщательно выстроенного для окружающих. Тэиль с удивлением смотрел на целителя. Хенджин ответил на заданный вслух вопрос Има специфическим жестом – проведя ребром ладони по горлу. – Какой, к черту, ветеринар?! Над «гифтом» нависла официантка – грудастая метиска, заслонившая собой свет, падающий от лампы. - Добро пожаловать в «Веселый улов!», господин! Что будете? – весело прощебетала девушка на безупречном столичном наречии. – То же самое, что и ваш друг? - Пожалуй, расширю заказ, – грозно нахмурил тонкие брови Хван. Тэиль с откровенным восторгом наблюдал за сменой эмоций целителя – а от бранных слов, произнесенных Хенджином со вкусом и сочностью, так и вовсе впал в эйфорию. – Один «Оранжевый рассвет». Нет, два! – передумал «гифт». – Нет, три. Пусть будет три! – он помахал в воздухе ладонью с растопыренными пальцами. – И еще американо, – Хван сбросил звонок, не дав Бан Чану договорить, и тут же принялся набирать номер «пересмешника». Чонин вполне ожидаемо не спешил отвечать на вызов. Механический голос автоответчика объяснил абоненту, что Ян Чонин дико занят личной жизнью и просит оставить сообщение, которое обязательно дойдет до адресата. – И бутылочку вашего лучшего соджу! – отчеканил Хенджин, яростно тыкая в экран телефона. Второй звонок «пересмешнику» в точности повторил судьбу первого. «Ах ты… маленький лисенок!» - Но… простите, но мы не подаем соджу… – промямлила официантка, листая странички блокнота для записей, исчерченные шариковой ручкой. - Фигово! – резюмировал Хван, швыряя айфон на столик. Вазочка с веточкой фрезии опасно дрогнула, но устояла. Тэиль смотрел на «гифта» с нескрываемым обожанием; таким он впервые увидел Хенджина в коридоре реабилитационного отделения госпиталя, принадлежащего «JYP» – яростно спорящего с медсестрой, размахивающего руками, словно ветряная мельница лопастями, и со всклокоченными волосами. В агенте, трясущему перед лицом коллеги журналом посещений, Тэиль прочитал ярость, которая заразила его искренностью и энергией. Жизнь била в целителе ключом – это и был настоящий Хенджин. – Тогда несите флогер! – потребовал «гифт». Округлившиеся глаза девушки дали понять, что она неплохо осведомлена о назначении девайса. – И побыстрее! У меня сегодня был кра-а-а-йне необычный день… – перехватив взгляд Тэиля, Хван не стал играть в недотрогу – положив ладонь на стол, он с многозначительным намеком погладил кольцо, украшающее фалангу среднего пальца. – Нехорошо будет заканчивать его в духе пенсионеров, – Хенджин улыбнулся, приподняв правый уголок рта. Глаза юноши сверкали. – Энергии у меня хоть отбавляй!