На пути к свободе

      Руки уже сводило от холодной воды, но Анна продолжала старательно полоскать тряпку. Каждый раз, когда она думала, что больше не может терпеть эту боль в пальцах, она всё равно продолжала тереть бельё о стиральную доску с ребристой поверхностью, которая со временем уже успела достаточно стереться. Флоренс, не жалея сил, водила рукой по этой доске, пытаясь отмыть ткань.       Она игнорировала боль в пальцах, продолжая стирать, так же, как и игнорировала душевную боль. Девушка думала, что со временем ей станет легче, но это было совершенно не так. Сколько бы лет ни прошло, как бы сильно она ни выросла, она всё равно не могла всё это вынести.       Жить с мыслью, что во всём виновата именно она, было слишком сложно. Каждый раз, видя отца в таком немощном состоянии, Флоренс чувствовала тяжёлый груз вины, который не становился легче. Именно из-за неё он стал инвалидом, прикованным к кровати, не способным даже поднять руку. Он ненавидел её за своё состояние, и Анна прекрасно это знала.       Каждый раз, когда он от собственного бессилия и злобы кричал на неё, девушка не могла ничего ему возразить. Она лишь покорно опускала голову и соглашалась с каждым его словом. Ей не хватало совести что-то ему ответить, ведь именно из-за неё он был в таком положении. Именно поэтому она терпела.       Терпела все его обвинения, крики, ругательства и оскорбления. Порой его лицо становилось столь красным от злости, что Анну это несколько даже пугало. Кровь в его венах бурлила, и казалось, что ещё мгновение и эта злость на всех заставит его подняться с постели. Но этого, к сожалению, не происходило.       С тех пор как Эрл слёг, он больше не походил на себя прежнего. У отца всегда было две личности, как считала Флоренс, — это хорошая и плохая. Эрл был неплохим человеком, в меру строгим, но он присматривал за Анной и растил её. Плохая же сторона просыпалась тогда, когда мужчина выпивал. Тогда он мог всё крушить, кричать и ругаться. И в таком состоянии мужчина пребывал большую часть времени из-за любви к выпивке. Но теперь, когда он был прикован к кровати, он не выпивал, но его «хорошая» сторона напрочь куда-то пропала.       Возможно, это было из-за злости на весь белый свет за свою беспомощность. Эрл был здоровым и крепким мужчиной, и, пожалуй, он никогда не думал о том, что его жизнь может сломаться в одно мгновение, а он останется обездвиженным, неспособным поднять даже руку. Его злило то, что он самостоятельно не мог сделать элементарных вещей. Он не мог не только поесть и попить, но и сходить в туалет. Всё происходило произвольно, и, наверное, Эрла безумно раздражало, что ему приходилось лежать в мокрой луже, чувствуя запах мочи, пока Анны не было дома. От этого всего он становился лишь злее, а после отыгрывался на своей дочери.       Он ненавидел всех — и её в особенности. Флоренс понимала почему, но первое время ей всё равно было сложно принять злобу своего отца. Она страдала, плакала в темноте от обиды на грубые слова мужчины, но всё равно продолжала за ним ухаживать. Проходили годы, девушка становилась крепче, и больше не было этих слёз на глазах. Вперемешку с отчаянием и виной появилось новое чувство — злость.       Анна злилась так же сильно, как и её отец. Она злилась как на себя, так и на него, но, в отличие от Эрла, она не могла высказать все свои претензии. Девушке приходилось замалчивать всё то, о чём она думала, и лишь выпускать свой пар в моменты стирки. Вспоминая всё то, что её раздражало, Флоренс с силой тёрла бельё о доску, пытаясь отмыть до самой белизны. Её руки уже сводило от боли, но она продолжала тереть, пытаясь совладать со своим гневом. Эмоции захлестнули её.       Чувствуя боль в скуле от того, как сильно она сжала зубы, девушка замедлилась и остановилась. Она посмотрела на слегка мутную воду в железном ведре, заметив в нём своё искажённое отражение. Эта девушка, которая смотрела на неё в отражении, совершенно не была похожа на неё прежнюю. Под глазами пролегли тёмные круги, скулы торчали, а из собранного хвоста торчали выбившиеся пряди. Голубые глаза выглядели мутными, усталыми, а сам взгляд был наполнен непередаваемой болью.       Смотря на саму себя, Анна поняла, как она выглядела устало из-за последних дней. Эрл полностью сломил её, и в какой-то момент девушка почувствовала, что у неё совершенно нет сил. Выпустив из рук тряпку, Флоренс присела на пол и закинула голову назад, устало прикрыв глаза. Она погрузилась в давящую тишину, но ровно на несколько секунд, пока не прозвучал вопль Эрла.       Резко распахнув глаза, Анна тут же вскочила на ноги и побежала по направлению к его комнате. Босые ноги со стуком шлёпали по мокрому полу, который не успел ещё высохнуть. При повороте девушка почувствовала, как её нога скользит, и чуть не потеряла равновесие, но вовремя успела схватиться за стену. Выровнявшись, она оттолкнулась от стены и вбежала в комнату, в которой была распахнута дверь.       Сердце ухнуло вниз, а щёки и уши обдало жаром от подскочившего давления. Анна знала, что ничего серьёзного не могло случиться с обездвиженным человеком, но непонятно откуда возникший страх всё же сковал её тело. Взгляд пробежался по комнате, отмечая, что окно в спальне целое, а значит, никто не мог туда проникнуть. Крик всё ещё доносился с кровати, заставляя жмуриться от боли в ушах, и Флоренс в тот же миг бросилась к своему отцу.       Эрл лежал всё так же, как и часом ранее. Одеяло лежало ему по грудь, слегка собравшись гармошкой с краю. Исхудалые руки, на которых раньше были мышцы, пластом лежали вдоль тела. Тело мужчины было неподвижно, в то время как голова, что покоилась на подушке, слегла подрагивала. Эрл лишь мог слегка двигать ею, не до конца потеряв чувствительность, но не мог в полной мере поворачивать её. Лицо было искажено в гримасе, глаза плотно зажаты, и рот открыт. Эрл продолжал кричать, даже когда Анна вбежала в комнату.       Девушка, видя всю картину, испугалась, что у отца случился приступ. Удары по голове не прошли бесследно, и порой у Эрла случались припадки. Он мог затрястись, закатив глаза, а порой у него были столь сильные головные боли, что он буквально сходил от них с ума. Анна доставала с помощью Чарли дорогие лекарства от болей и давала их отцу практически каждый день, чтобы облегчить его боль. Сегодня она давала лекарство, а приступов не было уже давно. Видя, как продолжает кричать мужчина, потряхивая головой, Флоренс испугалась, так как он обычно не кричал при припадке. Это было что-то другое, и это сильно испугало девушку.       В одно мгновение подскочив к отцу, Анна схватила его голову и попыталась удержать на месте. Она растерянно смотрела на его перекошенное лицо, не понимая, почему он продолжает кричать. Страх волной прошёлся по телу, руки задрожали, так как Флоренс испугалась, что Эрлу стало так плохо и больно, что он сейчас умрёт от боли у неё на руках.       — Папа! — закричала она, не зная, чем помочь. — Папа! Посмотри на меня!       Ноги подогнулись, когда Эрл, услышав голос, резко перестал трястись. Его рот закрылся, прервав крик, а глаза медленно открылись. Мужчина посмотрел перед собой, а затем его взгляд перешёл на девушку, которая склонилась над ним. Он видел, какой бледной и испуганной она была, и её вид заставил его нахмурить брови и не по-доброму посмотреть на неё.       — Папа? — ошарашенно спросила Анна, увидев, как резко всё прекратилось.       — Где ты была, чёрт возьми?! — возмутился мужчина, сощурив глаза.       — Что? — переспросила девушка, захлопав глазами, отпуская свои руки с его лица.       — Ты не слышала, как я тебя звал? Где ты шлялась? Или ты специально меня игнорировала? Решила бросить меня и не подходить, чтобы я сдох? Надоел я тебе? Это именно из-за тебя я нахожусь в таком положении, поэтому, будь добра, ухаживай за мной и подходи, когда тебя зовут!       Он поджал губы, от злости сжав зубы. Анна, опешив, сделала шаг назад от кровати, опуская руки. Её ноги до сих пор дрожали и чувствовались ватными. Она решила, что у её отца был приступ, но, как оказалось, всё было не так.       — С тобой всё в порядке? — осторожно спросила она. — Ты просто так начал кричать?       — В порядке?! В порядке?! — возмутился тот, повысив голос и выпятив глаза. — По-твоему я могу быть в порядке в таком состоянии? У меня не поднимаются чёртовы руки! Хожу в туалет под себя! Я не могу дотянуться до чёртового стакана с водой, который стоит на тумбе у кровати! Я кричал, потому что ты не слышала, как я звал тебя. Как мне ещё привлечь твоё внимание?!       Анна моргнула, слушая эту тираду. Смешанные чувства охватили её, и первые секунды она не знала, что делать. Флоренс способна была только молча стоять и выслушивать своего отца, который, выговорившись, от злости засопел.       Чем больше проходило времени, тем хуже становилось. Анна могла списать всё это на то, что у того была пробита голова, а значит, он мог сильнее пострадать, чем все они думали. Скорее всего, те удары повлияли и на личность Эрла, и от этой мысли Флоренс становилось лишь тяжелее. Смотря на отца, она ещё больше ощущала свою вину.       — Что молчишь? — спросил тот, раздув ноздри. — Специально меня игнорировала, да?       — Вовсе нет.       — Тогда почему сразу не пришла, когда я тебя звал?!       — Я стирала и, видимо, слишком сильно задумалась, раз не услышала с первого раза.       — Ты должна прислушиваться к каждому шороху, — сказал Эрл сквозь зубы, явно пребывая не в лучшем настроении. — Я уже замёрз, пока ждал тебя!       Её взгляд упал на одеяло, которым был укрыт Эрл. В комнате действительно было прохладно, но Анна это не сразу заметила, а только после того, как об этом сказал отец. Она видела, как он зло кидал взгляды то на неё, то на одеяло, которое было скомкано у него на груди.       — Я не могу его подтянуть, это чёртово одеяло! — злясь от бессилия, воскликнул мужчина. — Подтяни его до шеи, иначе я окоченею.       Скорее всего, он бы не окоченел, но девушка послушно наклонилась и потянула за край одеяла, расправляя его. Когда Эрл был полностью укрыт и из-за одеяла торчала лишь его голова, Анна решила, что на этом всё, и собиралась отправиться дальше выполнять домашние дела, но отец её остановил.       — Это ещё не всё, — нахмурив брови, сказал он.       — Что ещё надо?       — Налей мне выпить.       Девушка послушно обернулась к тумбе и взяла в руки стакан. Он оказался пустым, поэтому Анна поспешила на кухню. Проходя мимо отца, она отметила, что его борода сильно выросла, впрочем, как и волосы, которые стали достигать уже подбородка. Флоренс обязана была всё подстричь, но в последнее время у неё было так мало сил и времени, что она постоянно это откладывала. Вид неухоженного отца снова ударил по ней, и девушка, отводя взгляд, вышла из комнаты.       Она слышала вслед недовольное бурчание, но ничего не могла возразить. В очередной раз она подумала о том, что именно из-за неё всё это произошло. Пока девушка шла до кухни, а после наливала в стакан воду, она думала о том, что бы было, если бы в тот день Эрла не было дома и он бы не заступился.       Возможно, Майк её убил бы, но, может быть, это и был бы лучший исход. Казалось, от Анны исходили одни неприятности и она вечно приносила всем проблемы. Это касалось не только Эрла, но и Леви с Чарли. Только по её вине страдали все остальные.       Флоренс была слишком подавлена. У неё уже не было никаких сил, и каждый день становился лишь мрачнее. Эрл буквально уничтожал своим поведением всё то небольшое хорошее, что было у Анны в жизни. Все краски жизни меркли, и будни становились серыми, тёмными и мрачными. Флоренс была столь уставшей от всех работ, что чувствовала себя загнанной лошадью. Всё, чего ей хотелось, — это тишины. Побыть одной там, где не надо никуда бежать. Не надо работать из последних сил, чтобы погасить долг и купить немного продуктов. Не надо бежать домой, чтобы выполнять каждую прихоть отца. Ей хотелось просто лечь и закрыть глаза.       — Ну и сколько тебя ждать, мерзавка?! — послышался крик Эрла с другого конца дома.       Анна тяжело выдохнула, забывшись на мгновение со стаканом в руке. Развернувшись на пятках, девушка направилась обратно в спальню. Эрл встретил её недовольным взглядом, который ясно говорил всё то, о чём он думал. Стараясь не брать на свой счёт, Флоренс подошла к отцу и приподняла его голову, поднося к губам стакан. Она видела, как тот открыл рот и начал пить, но стоило ему сделать два глотка, как он резко всё это выплюнул. Брызги попали на одеяло, которое тут же впитало жидкость. Видя всё это, Анна опустила голову и убрала стакан в сторону, непонимающе смотря на отца.       — Что ты мне принесла?!       — Воды.       — А я разве воды просил? — спросил тот недовольно, кидая злые взгляды. — Я сказал «выпить». Я не сказал «принеси мне воды».       Голова, которая до этого казалась ватной, стала ещё более тяжёлой. Флоренс заморгала, понимая, что тот имел в виду алкогольный напиток. Обычно Анна не давала тому алкоголь, как бы Эрл ни просил, но порой она выполняла его просьбу, когда тот слишком плохо себя вёл и сильно истерил. Флоренс была против выпивки, но иногда она спасала, хоть чуточку поднимая настроение отцу.       — Тебе нельзя пить, — попыталась образумить его девушка.       — Как это нельзя?!       — Ты принимаешь сильные лекарства, которые нельзя смешивать с алкоголем.       — Эти лекарства мне ни черта не помогают! Дай мне выпить!       Анна отрицательно покачала головой, из-за чего Эрл стал лишь сильнее злиться. Он начал на неё кричать, высказывая всё, что о ней думает, а Флоренс лишь молча стояла и слушала, ожидая, когда тот закончит и она сможет уйти. Большую половину слов она и вовсе не слушала, смотря на морщинки у глаз отца. Она рассматривала его лицо, отмечая, как сильно он постарел и изменился за эти годы. А Эрл же, будто и не видя, что его не слушают, продолжал кричать, пока в один момент не засопел от злости и не замолчал.       Мужчина слегка дёрнул головой, насколько это вообще было в его силах, и устало закрыл глаза. Анна продолжала стоять, ожидая, что тот ещё что-то попросит, но он делал вид, будто в комнате находится совершенно один. Эрл молчал, всё так же лежа с закрытыми глазами, поэтому по истечении нескольких минут Анна решила, что ей пора вернуться к стирке.       Её ожидало ещё много домашних дел, и она должна была всё успеть сделать до того, как соберётся на работу в морг. Флоренс ещё не успела приготовить ужин и накормить отца, и у неё оставалось мало времени на всё это, до того как она уйдёт. Но прежде чем начать готовить, необходимо было закончить со стиркой, поэтому девушка направилась на выход. Но стоило ей перешагнуть порог, как она вдруг услышала тихий голос отца.       — Убей меня.       Эти слова прозвучали столь громко в тихом помещении, что Анна почувствовала, как они эхом отразились от стен, проникая ей в голову. Голова начала пульсировать в такт словам, которые были столь неожиданными. Не веря, что это было произнесено на самом деле, Флоренс нахмурилась и обернулась через плечо. Она ожидала, что ей это только послышалось, но затем она увидела уверенный и несколько сломленный взгляд отца.       Он смотрел на неё так пристально, из-за чего она поняла, что он действительно произнёс эти слова. Это было не плодом её воображения, и от понимания всей ситуации по спине пробежала толпа мурашек. В одно мгновение стало действительно холодно, и Флоренс даже ощутила, как волосы на голове встали дыбом. Руки онемели, ноги подогнулись, ещё бы секунда — и Анна готова была осесть на пол. Но вместо того чтобы спуститься вниз по стене, девушка развернулась и сжала руки в кулаки.       — Что? — переспросила она в надежде, что ей действительно это всё показалось.       — Убей меня, — повторил он столь же чётко, как и в первый раз. — Я так больше не могу. Это не жизнь, а лишь наказание.       — Не говори так, — произнесла она, делая шаг к постели. Её голос предательски дрогнул. — Как ты можешь просить меня о таком?       — Ты единственная, у кого я это могу попросить.       Анна замотала головой, не желая это слушать. Она и представить не могла себе, что Эрл мог о таком попросить. Флоренс всегда готова была делать всё, что тот говорил, но только не это. Она не способно была прервать жизнь своего родителя.       — Я… Я не могу!       — Анна, — попытался он надавить на неё.       — Нет! — возразила она, замотав головой. — Ты понимаешь, о чём просишь меня? Это невозможно!       — Я страдаю! Я уже шесть лет прикован к кровати! Меня мучают боли, я ощущаю себя немощным, я заперт в четырёх стенах! Единственный человек, с которым я могу поговорить — это ты! Представь, каково это, когда ты постоянно лежишь в одном положении! Я не могу ни читать, ни гулять, ни пить. Всё, что я делаю целыми днями, — это смотрю в потолок, находясь в полном одиночестве! Я устал от этой жизни! Всё, что я хочу, — это уже, наконец-то, умереть!       Все эти слова выбили воздух из груди. Флоренс прижала руку к груди, во все глаза смотря на отца. Она не могла ничего ему сказать в ответ, не до конца понимая всю его боль и страдания, так как не была на его месте. Девушка не могла понять, каково ему было на самом деле. Но как бы плохо ему ни было, она не могла даже подумать о том, чтобы отнять его жизнь. У неё остался в живых лишь один родитель. Она уже пережила смерть матери, и она не хотела переживать смерть отца.       — Папа…       — Не называй меня так! — вспылил он, зажмурив глаза. — Сколько раз я говорил, чтобы ты не называла меня своим отцом?       — Но как же? — не понимая, спросила девушка. — Как мне называть тебя, если ты мой отец?       Эрл открыл глаза и посмотрел на Анну, заглядывая в самую душу. Его брови разгладились, он больше не выглядел столь злым, а был несколько даже потерянным. Перемена настроения была столь быстрой, что это несколько выбивало из колеи.       — Я не твой отец.       Это признание было столь же громким, как и его просьба. Анна, не ожидавшая, тяжело и шумно вобрала через ноздри воздух. Она не понимала, что здесь происходит. Флоренс решила, что Эрл совсем начал сходить с ума из-за травмы. Они с отцом были как две капли воды. У них были одного цвета волосы и глаза, и это было не единственное, что их связывало. Вдвоём они прожили столько лет вместе, что у Анны не было сомнений в том, что он являлся её отцом. Но девушка не понимала, зачем тогда Эрл пытался убедить в обратном.       — О чём ты говоришь? — нахмурившись, спросила Анна.       — Я не тот, за кого себя выдавал, — тяжело вздохнув, ответил Эрл и устремил свой взор в потолок. — Я не знаю твоего настоящего отца. Знаю только, что именно наверху, на поверхности, Джулия познакомилась с ним. Она прожила там несколько месяцев, но этого хватило, чтобы залететь, как маленькой дурочке.       — Что? — ошарашенно спросила девушка, не веря своим ушам. — На поверхности?       — Да, — задумчиво ответил тот. — Знаешь, твоя мать была слишком влюбчивой. Ей хватило совсем малого количества времени, чтобы открыться совершенно незнакомому человеку. В тот период я её редко видел, она практически не спускалась под землю. В Подземном городе я её увидел только через семь месяцев, и тогда она уже была беременна тобой. С того дня она так ни разу и не вышла на поверхность.       — Стой.       Анна прервала его, так как у неё начала идти кругом голова. Его слова полностью выбили девушку из колеи. Этот день буквально пытался добить Флоренс. Рассказ Эрла казался чем-то нереальным и столь сумбурным, что девушка не могла уловить суть. Последовательность как-то смазывалась, и с каждой секундой у Анны возникало всё больше вопросов.       — Я не понимаю, — произнесла она, покачав головой. — Кто ты? Как мама оказалась на поверхности? Почему вернулась под землю? Кто мой настоящий отец?       — У тебя так много вопросов.       — Конечно! — возмутилась Анна, сжав кулаки. — Я столько лет жила с тобой под одной крышей, а тут мне говорят, что ты мне не отец! Как такое может быть, если мы с тобой как две капли воды? Кто ты?       — Я Эрл Флоренс, — ответил тот, переведя на девушку свой мутный взгляд. — И я являюсь твоим родным дядей. Джулия была моей младшей сестрой.       Понимая, что всё зашло слишком далеко, Анна выдохнула и взялась за голову. Она была уже на грани после всего, и отсутствие отдыха говорило само за себя. Не в силах больше ровно стоять на ногах, девушка привалилась к стене. Откинув выбившиеся пряди со лба, Флоренс посмотрела на Эрла.       — Дядя? — охрипшим голосом спросила девушка.       — Да.       — Тогда почему притворялся моим отцом? Почему ты не сказал мне об этом сразу?       Эрл недовольно поджал губы и отвёл взгляд в сторону, к окну, которое было наполовину занавешено. Он будто не хотел смотреть на Анну, которая готова была покрыться багровыми пятнами. Её нервы были на пределе, и она ожидала, что ещё хоть одно высказывание со стороны Эрла, который, оказывается, был ей не отец, — и она потеряет последнюю опору под ногами.       — Это долгая история.       — Расскажи.       — Ты не поймёшь, — сипло проговорил мужчина, лишь на мгновение вернув к ней взгляд.       Анна хмуро взглянула на него, сложив руки на груди. В этот раз она была настроена выяснить всю правду. Ей надоело, что кто-то вечно что-то скрывал от неё. Все знали про её мать, кем она была и что с ней случилось, но никто не желал ей рассказывать об этом.       Теперь ещё и Эрл, оказывается, врал. В какой-то момент Флоренс почувствовала себя на месте Леви, ведь она так же о многом утаивала, и от этого ей стало не по себе.       Эрл же, завидев этот взгляд, видимо, что-то решил для себя. На мгновение прикрыв глаза, он вновь их открыл и посмотрел на потолок, будто пытаясь вспомнить всю историю.       — Наверное, стоит начать рассказ с самого начала, — выдал он, глубоко вздохнув. — Я никогда особо ничего не рассказывал тебе про Джулию и про себя. Мы с сестрой родились в Подземном городе в достаточно бедной семье. Мы пытались выжить как могли, но порой наступали довольно голодные времена. Наш отец имел обувную мастерскую, и после его смерти я занял его место. Я пытался обеспечить нашу семью, но Джулия была столь же гордой, как и я сам. Она не принимала мою помощь, решив добиваться всего самой, поэтому она начала отдаляться, выбирая собственную дорогу.       Анна отметила, что в этом она была, оказывается, похожей на свою мать. Поджав губы, девушка внимательно слушала историю, не в силах прервать Эрла. Тот же, задумавшись, на мгновение замолчал, будто что-то вспомнив.       — О ней можно говорить многое. У меня есть куча историй из детства, но, наверное, об этом стоит рассказать после. Всё, что хочу сказать сейчас — это то, как сильно меня ранил её уход. Я безумно любил свою сестру и желал ей только счастья, но из-за её скверного характера мы не сошлись взглядами. Она была столь упряма, что меня это безумно раздражало. После смерти матери я считал, что мы вновь воссоединимся и будем столь же дружны, как в детстве, но этого не произошло. Старые обиды горели в нас.       — Что за обиды? Вы поругались?       — В семье всегда возникают ссоры, когда за кем-то стоит ухаживать, — с горечью произнёс Эрл. — Когда наша мать лишилась ноги, она практически больше не могла вставать с кровати. О ней кто-то должен был заботиться, и эта ноша легла на мои плечи. Джулия устраивала свою жизнь, поэтому ей было не до этого. Она говорила, что снимает квартиру с ещё какими-то девочками, куда не может взять мать, чтобы за ней присматривать. Эта задача легла на мои плечи. Смешно то, что теперь я точно на таком же месте, как и мать тогда.       Эрл печально хмыкнул, прикрывая глаза. Пауза затянулась, и Анна решила, что мужчина больше не заговорит, но буквально через минуту он продолжил рассказ:       — Джулия была столь занята собой и своей работой, что ни разу не навестила мать. Лили, твоя бабушка, очень сильно скучала по своей дочери. Прошёл год, но Джулия так и не появлялась. Я был в самом расцвете сил, поэтому хотел к своим годам уже завести семью, но опека над твоей бабушкой мне не позволяла этого сделать. Наши с сестрой отношения всё больше портились, и последней точкой стало то, что Лили умерла, а Джулия так и не объявилась.       — Почему? — замерев на месте, спросила Анна.       — Она была на поверхности, как я узнал после, — ответил Эрл, продолжая смотреть в потолок. — Желая заработать денег, она ввязалась во что-то. Эти люди вытащили её на поверхность. Там она прожила несколько месяцев, встретила какого-то мужчину, влюбилась по уши, забеременела от него, а затем спустилась обратно в Подземный город, когда он бросил её, а она не смогла оплачивать дорогое жильё на поверхности. Когда я встретился с ней поговорить спустя столько времени, она была совсем не в себе. Она пыталась рассказать мне непонятные вещи, пыталась убедить в своей правде и совершенно меня не слушала. Последней каплей было то, что она даже и не слышала о смерти своей матери, а узнав, не проронила ни слезинки. Ей было всё равно, Анна.       Девушка ничего на это не могла сказать. Ей казалось, что её мать не могла быть столь бесчувственной. Её мама всегда была добра и мила к ней, и, казалось, она любила свою дочь больше всего на свете. Но Анна была достаточно мала, поэтому, может быть, она и не замечала многих вещей.       — Что за непонятные вещи? — спросила девушка, заинтересовавшись.       — Мы поругались, — будто не слыша вопроса, продолжил Эрл. — Из-за её отношения, из-за матери, из-за дома, который она хотела забрать. Она была столь глупой, забеременев от незнакомца и вернувшись ни с чем обратно в Подземный город. Я должен был предотвратить это, но я не мог с ней совладать. Она была столь упряма, — сжав зубы, проговорил Эрл. — Моя младшая сестра была совсем юной и глупой, ослеплённой любовью, которая её бросила. Джулия не стала из-за гордости и моих слов брать от меня помощь. Она нашла какие-то деньги, чтобы снять со знакомыми комнату, и прожила в тесных условиях до того момента, пока не родила. Чуть позже я узнал, что ей с деньгами помогал Кенни. Он был тоже замешан в историю с теми людьми, которые помогли Джулии подняться на поверхность.       Это имя показалось Анне знакомым. Кажется, она помнила это имя, которое звучало в детстве, когда её мать ещё была жива. Ей казалось, что она даже видела этого человека, но вспомнить всё до малейших деталей было сложно. Всё больше и больше погружаясь в историю, Флоренс сильнее закусывала губу.       — В следующий раз, когда я о ней услышал — она уже работала на Розаулин. У этой дамочки всегда были деньги, поэтому неудивительно, что Джулия пришла к ней. Последующие годы мы с ней не виделись и не поддерживали связь. Каждый жил своей жизнью. Джули работала в борделе и воспитывала тебя, желая любыми способами скрыться от меня, а я наконец-то завёл свою семью. Я начал отпускать всю эту ситуацию и больше не злиться на сестру. У меня была красавица жена, которая была в положении. Мы готовились стать родителями. Казалось бы, это должен был быть лучший период в моей жизни.       Эрл замолчал, и Анна поняла, что история на этом не заканчивается. Она видела, как на мгновение исказилось его лицо, и стала ожидать чего-то ужасного. Мужчина, будто собираясь с мыслями, молчал. Наверное, будь у него возможность, он бы предпочёл развернуться и уйти, но, к сожалению, он мог только лежать.       — Что было после? — осторожно спросила девушка.       — У Клео начались схватки раньше времени, — сглотнув, ответил Эрл. — Она не доносила ребёнка чуть больше месяца. Когда я вернулся поздно вечером с работы, я нашёл Клео, лежащую на полу в луже крови. Она еле двигалась, хватаясь за живот, и говорила так тихо, что я ничего не мог понять. Я понимал, что у неё открылось кровотечение и в этом нет ничего хорошего. Подняв её на руки, я сломя голову побежал вместе с ней в больницу. Наши врачи — самые отстойные на планете. Всё, что они могут в этом гнилом месте, — это ампутировать конечности, но уж точно не лечить. Поэтому, когда Клео забрали, я понял, что ничего хорошего не стоит ждать. Я молился, сидя в коридоре, но мои молитвы не были услышаны.       Анна понимала, как ему было тяжело. Эрл не вдавался в подробности на протяжении всего рассказала, но она понимала, сколько же боли и страданий было на его пути. Он мог не говорить, как ему было больно в той или иной ситуации, но это всё читалось на его лице. Флоренс не могла прервать его рассказ, чувствуя, как сердце сжимается в тиски.       — Клео умерла, рожая мне дочь, — выдавил мужчина спустя минуту молчания. — Об этом мне сообщили спустя двадцать минут. По словам врачей, они не могли ничего сделать. Они понимали, что моя жена потеряла уже достаточно много крови и что её будет сложно спасти, поэтому они доставали ребёнка, желая спасти хотя бы одну жизнь.       Вся эта ситуация была просто ужасна, и Флоренс не понимала, какой ужас мог испытывать в этот момент Эрл. Потерять любимую было сложно. Анна лишь удивлялась тому, что она слышит эту историю спустя одиннадцать лет. Столь долгое время Эрл держал это при себе, ни разу не упомянув. Каково ему было жить с такими тяжёлыми воспоминаниями?       — Когда мне вынесли маленький свёрток, я не знал, что делать. Мне дали маленького ребёнка, который был столь крошечный, что его было страшно держать на руках. Я был не в себе от известий о смерти жены, поэтому мне было не до ребёнка. Я не знал, что с ним делать. Всё, что я помнил, — это слова врачей о том, что моя дочь еле осталась жива. Она была недоношенной, и меня сразу предупредили о том, что могут возникнуть проблемы. Её оставили в больнице, и там она провела свои первые недели жизни.       — Это ужасно, — произнесла Анна, когда мужчина замолчал. — Но потом всё было хорошо?       Эрл перевёл на неё тяжелый взгляд, и в этот момент было такое ощущение, будто мужчина боролся со слезами. Он не плакал, но его лицо было столь искажено, словно он снова испытывал ту боль. Время шло, но боль нисколько не стихала.       — Нет, — тихо ответил Эрл. — С каждым днём становилось всё хуже. Мне пришлось забрать её из больницы, так как они ничего больше не могли сделать. Я пытался ухаживать за ней, но я видел, как она будто исчезает у меня на глазах. Её органы не развивались, пища практически не усваивалась, и моя дочь буквально меркла у меня на глазах. Постепенно она умирала. Я носил её в больницу, но там от неё отказывались. Никто не мог помочь, и я просто молился всем Богам, которых только знаю. Я заботился и выхаживал свою дочь, видя, как ей с каждым днём становится всё тяжелее дышать. Прошёл месяц бессонных ночей, прежде чем она испустила свой последний вздох.       В комнате было достаточно темно, чтобы не увидеть слёз, и Анна понимала, что Эрл никогда не даст слабину перед ней, поэтому отвернулась. Она смотрела на окно, совершенно не видя, что за ним, так как пребывала в своих мыслях. Эта история была гораздо тяжелее, чем она вообще могла подумать. Флоренс прожила с Эрлом столько лет, но даже и представить не могла, что у него была другая семья и даже маленькая дочь, о которой он так заботился. По его голосу было слышно, как тот её любил, и от этого на сердце было даже как-то больно. Любил ли он так же Анну?       — Как её звали?       — Патриция, — выдохнул Эрл, и его голос надломился. — Её смерть сводила меня с ума. Я был убит горем. Сначала я потерял свою жену, а затем дочь, которую так долго ждал. Я мечтал о семье, и в один миг разом всё потерял. Я хотел забыться, поэтому начал пить. Было не так больно, когда ты пьян в дрова. Алкоголь буквально поглотил меня. День начинался с новой бутылкой, день и заканчивался тем же самым. Я не выходил на работу, поэтому сбережения быстро закончились. Мне приходилось брать в долг, и я обратился к Розаулин, у которой был собственный бордель. Она была довольно влиятельной дамой, и деньги у неё имелись, поэтому я начал брать у неё взаймы. Так прошёл ни один год, и я столь сильно спился, что не понимал, где реальность, а где вымысел.       Это был не конец истории, но Флоренс понимала, что они подходили к этому. Теперь, услышав всё это, она не знала, как относиться к Эрлу. Теперь и его долг казался не столь страшным, ведь он начал пить из-за столь страшной потери. Как бы поступила на его месте Анна? Смогла бы пережить такое горе?       — Я пил, как чёрт, — признался Эрл. — Только с бутылкой мне становилось чуть легче. Я стал настоящим алкоголиком, и ничто мне не нужно было, кроме алкоголя. Время текло мимо меня, но в один из дней ко мне неожиданно нагрянула Джулия.       — После многих лет тишины?       — Да. Это было как раз перед её смертью.       — Что она хотела?       — Она пришла ко мне и попросила прощения, — задумчиво произнёс Эрл. — Также она рассказала мне о тебе. Моя сестра будто что-то чувствовала, и она попросила, чтобы я забрал тебя к себе, если с ней что-то случится. Судя по всему, она предполагала, что в скором времени умрёт.       — Она ничего не говорила о своих догадках?       — Ничего.       — А ты знал, в чём она была замешана? Почему её хотели убить?       — Я только знал, что она работала в борделе и обхаживала клиентов, — нахмурив брови, ответил Эрл. — Та история с непонятными и людьми с поверхности до сих пор оставалась для меня загадкой. Загадкой было и то, почему она решила доверить мне своего ребёнка. Сначала эта идея показалась мне дикой, и я отмахнулся. Но после того как я узнал о смерти своей сестры, во мне будто снова что-то надломилось.       Эрл перевёл свой затуманенный взгляд на Анну, которая не могла разобраться в своих чувствах. Она лишь устало держала себя в руках из последних сил. Всё, что ей хотелось, — это присесть на пол и отпустить всё.       — Я хотел этого ребёнка, — признался Эрл. — Понимаешь? Этот ребёнок моей сестры мог заменить моего ребёнка, который умер. Я решил, что буду заботиться о ребёнке, как о своём. Думал, что смогу найти замену и боль отступит.       — Но этого не произошло, — догадалась Анна.       — Стало только хуже.       — Тебе становилось только лишь больнее, когда ты видел меня? Ты понимал, что я жива, а твоя дочь — нет? Спрашивал, почему она, а не я?       Эрл встретился взглядом с Анной и долго молчал. Он не произносил ни слова, и девушка поняла всё сама. Она хотела спросить — любил ли он её, но сильно боялась услышать ответа. Этот вопрос застрял у неё в горле, так и не став озвученным.       Всё это было ужасно. Вся эта история, вся эта ситуация — всё это доводило Анну до самой ручки. Она не знала, как реагировать, не знала, что говорить. Единственное, она начала понимать некоторые поступки и действия Эрла. Его иногда хорошее отношение, когда он пытался её накормить или купить какой-то одежды, и ужасное, когда он напивался и больше себя и свою боль не сдерживал.       Голова буквально пухла от мыслей, и Флоренс поняла, что ей надо время, чтобы всё это понять и пережить. Она собиралась уже уходить, когда мужчина неожиданно спросил:       — Теперь ты можешь меня убить?       В его вопросе была надежда. Анна резко развернулась, вмиг поняв, что он всё это рассказал лишь для одного — чтобы она решилась на убийство. Чтобы она поняла, как ему плохо, чтобы она лишь больше его возненавидела из-за того, что он лишь хотел заменить ею свою дочь. Он бы и дальше молчал, если бы не это обстоятельство, и от этого на душе у Анны стало лишь паршивей.       Развернувшись на пятках, девушка подошла к шкафу, который стоял у окна, и открыла самую верхнюю полку, доставая оттуда новую бутылку спиртного. Обернувшись к Эрлу, Флоренс увидела, как у него от удивления расширились глаза. Пытаясь побороть свою обиду, девушка, еле сдерживая слёзы, подошла к кровати и быстрым движением руки открыла крышку бутылки. Взяв в одну руку мужскую голову, Анна наклонила второй рукой бутылку и прислонила горлышко к бледным губам.       Сначала ничего не происходило. Эрл замер на месте, во все глаза смотря на Анну. Он видел в её голубых глазах боль, которую та не могла скрыть. Всё понимая, он отвёл взгляд и сделал первый глоток, а затем ещё и ещё. Он жадно пил, наслаждаясь каждым глотком, пытаясь вновь почувствовать то забытое забвение, которое ему помогало все эти годы. Пока он пил, Флоренс поджимала губы, смотря на то, как постепенно опустошается бутылка. Эрл перестал пить, лишь когда половина жидкости была выпита, и тогда девушка опустила голову и убрала напиток. Она видела, как тот сморщился, как будто ему всё внутри обожгло.       Опустив бутылку на край тумбочки, Анна развернулась и быстрым шагом направилась на выход из комнаты. Она не слышала вслед ничего. Её не пытались остановить, и от этого становилось лишь больней. На пороге из глаз брызнули слёзы, и, пытаясь подавить стон отчаяния, Флоренс бросилась на выход из дома. По её щекам уже текли прозрачные дорожки, когда, задыхаясь, она открыла дверь и выбралась наружу. Ей хотелось кричать от всей боли, которую она только испытывала. Взгляд тут же стал метаться по сторонам, чтобы понять, куда бежать — неважно, лишь бы подальше от этого места.       Глаза уже были мутными от слёз, но девушка продолжала пытаться разглядеть дорогу. Она сделала первый шаг, услышав собственное рыдание, а затем увидела силуэт, который направлялся к ней. Сначала она совершенно не придала этому значения, а затем, сделав несколько шагов навстречу, увидела знакомые черты лица.       Поняв, что к ней шагал Леви, Анна вовсе потеряла контроль. Рыдая и шмыгая носом, она сделала быстрые шаги, буквально переходя в бег, и столкнулась с Аккерманом, врезавшись в него. Её лицо тут же угодило ему в грудь, заглушая рыдания, а руками она обхватила его спину, сильнее прижимая к себе.       В этот момент ей как никогда нужна была его поддержка. Ей было всё равно на то, что между ними была пропасть, которую она сама же и создала. Её не смущало даже то, что они не общались несколько лет. Флоренс даже не задалась вопросом, как он очутился в это время здесь. Анна даже не заметила того, как Леви сначала опешил и лишь затем неуверенно сомкнул свои руки на её спине.       Всё, что ей требовалось, — это чтобы он просто крепко обнимал её, пока ей было так больно. Она должна была выпустить всю свою боль, и Леви оказался тем единственным, с которым это можно было сделать.