***
— Я проверила. Осложнений быть не должно, но на всякий случай — вот! — в ладони суют бутылёк с бордовой вязкой жидкостью, — Дай ей перед обращением или сразу после. Дерек кивает. Укрепляющее зелье — до пошлого простой напиток, но именно он выручал всех Хейлов в начале пубертата. Ослабленная болезнью Эрика может погибнуть от укуса, и Марион предложила перестраховаться. Они проникли в больницу, Дерек и Кейси отвлекли персонал, а ведьма совершенно бессовестно залезла в архив, перерыла истории болезней, убедилась, что ничего, кроме эпилепсии, им не грозит, и дала добро. Стае осталось только подобрать нужный момент, и… он здесь. — К-кто вы? Дерек чувствует себя маньяком из третьесортного хоррора. С претензией на детектив. К забитой и больной школьнице в палату проникает подозрительный мужик, чья задача — буквально очаровать жертву и заманить в сомнительную авантюру, причём ему советовали быть поразговорчивее. Картина в голове вырисовывается неутешительная (и, почему-то, в виде комментариев Стайлза и ехидных смешков Марион. Эти двое уже спелись в его голове. Дереку стоит начинать паниковать?). Хорошо, что он не привередливый. Хейл включает своего маньяка на полную и обезоруживающе улыбается. — Меня зовут Дерек. И я здесь, чтобы предложить кое-что. Девочка садится на кровати. Взгляд у неё прямой, колючий и цепкий, игривый, несмотря на привычную дымку испуга. Дерек удовлетворённо хмыкает. Это будет славная волчица. — Как ты вошёл? — Скажем так, у меня есть помощники, — он вальяжно подходит ближе и становится напротив. Эрика, не стесняясь, осматривает его с ног до головы, и недоумение в её взгляде уступает удовлетворению, — Понравился? — Ещё бы! Не каждый день ко мне приходят такие красавчики. Если бы это говорил парень, звучало бы похабно. Дерек снова ухмыляется и протягивает руку. — Мне тоже нравится то, что я вижу. — тянет он, проводя пальцем по щеке, — Хочу тебя себе. — Боюсь, матушка не одобрит, — хихикает Эрика, включаясь в игру, сверкая шальными улыбками. Дерек думает, что с ней будет даже слишком просто, гораздо проще, чем с Айзеком. Дело только в мотивации, в том, чтобы заставить Эрику чувствовать себя в шкуре крутых сучек вроде Лидии Мартин. Остаётся только проблема верности… ну, он сбросит это на Марион. Магия женской дружбы пойдёт на пользу их стае. — Я вынужден согласиться с твоей матушкой, — говорит он с напускным сожалением, — Моя компания не подходит для девочек-паинек. В нос ударяет запах металла, и Эрика вот-вот превратится в фурию. Конечно, на вид она всё так же спокойна и уверена, только вот улыбка её превращается в кривой оскал, а в глубине глаз сверкают молнии. Приманка сработала. — Если ты пришёл попиздеть… — шипит она, цепляясь руками в кровать. В ней нет страха, нет благоразумия, только ярость и досада от того, что над ней так жестоко посмеялись. Что она так бездарно попалась. Эрика тянется к кнопке вызова медсестры, и тут… дрянное, слабое тело подводит хозяйку. Девушка валится на кровать, её всю колотит изнутри, и она задыхается и исступлённо тянется к злополучной кнопке… Дерек перехватывает её ладонь. Сжимает. Массирует. Отводит в сторону. — Извини, но так не пойдёт. Могу я предложить взамен кое-что другое? — Ч-чт-? Эрику ведёт от того, насколько обжигающим оказывается чужое прикосновение. Её тянут, заставляя сесть, вытирают слёзы и берут в большие руки её ладони. Дерек садится напротив неё на корты, не ослабляя хватки. Эрика видит, как расползаются по чужим костяшкам пульсирующие чёрные вены, как растягивается в звериной ухмылке рот, как загораются алым глаза напротив. И отрешенно чувствует: дрожь прошла. — Так ведь гораздо лучше? — довольно урчит Хейл. — Как?.. — Я могу уйти, Эрика. Я уйду, и когда-нибудь припадки вернутся. Может быть, через неделю, а может быть, через десять минут. Я избавил тебя только от симптома, но сама болезнь, сама гниль — она всё ещё в тебе. Если я исчезну, всё останется таким, как прежде. Ты останешься, такой, как прежде, — слабой и беспомощной. — Но я не такая… — произносит Эрика почти шёпотом, с трепетом всматриваясь в алый свет напротив. Альфа снова улыбается, легко кивает. — Не такая. Поэтому я предлагаю идти вместе со мной. Со мной и с другими, такими же, как я. Как ты. И тогда я избавлю тебя от болезни. По-настоящему. Ты будешь здорова и станешь той, кем всегда должна была быть, — Дерек придвигается, нависает над ней, наклоняется к чужому лицу, — Красивой. Свободной. Сильной. Как мы. Как те девушки, что смеются над тобой. — Сильной, — выдыхает Эрика, смакуя чарующее слово, мечтательно прикрывает глаза. И резко, хищно распахивает их, вцепляясь в плечи Дерека острыми пальцами. — Нет. Я буду сильнее. Я буду лучше их всех. И поэтому!.. — она сглатывет и вздыхает, прогоняя сомнения, — я пойду за тобой. Чёрная бездна её глаз переливается в полумраке янтарными искорками. Альфа доволен. Он проводит пальцами по хрупкой бледной ключице, убирая волосы, отодвигая воротник больничной сорочки. Готовый вонзить клыки в чужую плоть, Дерек тихо, но отчётливо произносит: — Эрика Рейес, отныне ты — часть моей стаи.***
Они приходят вместе. Скотт чует их появление и инстинктивно рычит, загораживая собой Стайлза. Тот с любопытством выглядывает из-за спины друга и наблюдает, как вся школа задерживает дыхание. Эрика входит — нет, не так — вплывает первой. Её не узнать: где же тот зажатый гадкий утёночек, который семенил по коридорам с опущенной головой и плечами? Сейчас по коридорам ступает не лебедь, а львица. Хищница. Она идёт смело, уверенно держится в новых кожаных шмотках, гордо держит голову с белокурыми локонами и ярким макияжем. Чуть погодя за ней заходит Айзек. Он уже не привлекает к себе столько внимания, но держится уверенно. В кои-то веки его волосы не блестят кожным салом, а мягко пушатся, рубашка выглажена, а поверх неё надета кожаная куртка, такая же, как на Эрике. Эти двое проходят мимо и игнорируют Скотта, который всё ещё утробно рычит, готовый в любой момент броситься на чужаков. Стайлз хлопает его по плечу. — Всё в норме, они ушли. Спрячь глаза. Скотт поворачивается к нему, промаргивается и выдыхает: — Это пиздец. — Ага. Пиздец. — кивает Стайлз, провожая взглядом точёные девичьи бёдра, обтянутые скинни-джинсами, — Но ей идёт. — Стайлз, это не шутки. Дерек продолжает набирать стаю под носом у Арджентов. Если мы не вмешаемся, они могут погибнуть. — Да знаю я, — бросает Стайлз, с раздражением гремя учебниками в шкафчике, — Но если бы мы вчера пропустили отработку у Харриса, то он бы нас сожрал. — Я должен поговорить с Дереком. Сегодня. — Пропустишь тренировку? Тренер меня уничтожит. — Стайлз. — Что? Скотт, у тебя даже плана нет! Мы не можем припереться к Дереку домой и устроить потасовку. Надо поймать его, когда он найдёт следующего бету. — То есть… слежка? — Слежка. — улыбается Стайлз, захлопывая шкафчик, — У нас с Эрикой сейчас физика. Айзек на тебе. Посмотрим, к кому они потянут свои лапки.***
Итак… это странно, по слишком многим пунктам странно и неверно. — Ну что там? — нетерпеливо спрашивают с кушетки. Марион качает головой и сжимает губы. Не просто странно. Очень плохо. — Боюсь, у меня плохие новости. — Говори уже. — В твоей крови аконит. Джексон замирает с возмущенно-удивленным лицом. — Что? — Аконит. Такой синенький маленький цветочек. Чистый яд для оборотней. Он тебя отравляет. — чеканит Марион, — Ты был в лесу после обращения? — Нет, — Джексон резко натягивает рубашку. Он заметно нервничает: впивается ладонями в колени и сжимает челюсти до скрипа. И Марион сейчас его добьёт. — Нехорошо. Я надеялась, что пыльца просто попала на свежую рану, но с большой вероятностью аконитом ты заразился до укуса. Глаза напротив сужаются, стальной голос произносит: — Дерек. — Похоже на то, — кивает ведьма, — Вряд ли специально, но он каким-то образом умудрился отравить тебя аконитом, а потом еще и обратить. И теперь твоё тело пытается усвоить два конфликтующих вещества. Короче, не уберём аконит — изведёшь сам себя. — Блять! Джексон подрывается с дивана и обходит лофт по кругу, лихорадочно переваривая информацию. Марион взлохмачивает волосы: только стала советником — и уже такое! Она отталкивается носками от пола и отъезжает на стуле к своему столу. Чисто технически, стол не её, а Дерека, но до их с Кейси прихода он служил хозяину одновременно свалкой, шкафом и аптечкой. А раз Марион в первый же день заказала доставкой два стеллажа и одну открытую полку для обуви, у неё нет никаких причин стыдиться незаконной приватизации. Зато сейчас у нее есть место для книг, прихваченных из Ирландии, горелки, колбочек и котелка для зелий. Полевой набор юного алхимика, из которого Марион с ранних лет выжимает всё возможное и невозможное, но сейчас ей всего лишь необходим простой антидот. Начинать надо с малого. — Что ты делаешь? — Джексон заглядывает ей за плечо и видит, как перемалываются под колотушкой сушёные листики. — Готовлю нейтрализатор аконита. Первое правило колдунов: никогда не смешивай магию, тем более — первородную, вроде ликантропии и простейшей травологии. — Мы что, в чёртовом «Гарри Поттере»? — Ходит слушок, что мама Ро из наших, — бубнит Марион, сосредоточенно перемешивая зелье в пробирке, — уж очень многое сходится с реальной магией. Джексон раздражённо хмыкает, но не комментирует. Ведьма осторожно вливает жидкость в ступу с пылью из листьев и быстро перемешивает. Внезапно смесь начинает дымиться, в ней проступают алые искорки, они шипят, подпрыгивают, и Уиттмор отскакивает, когда под руками ведьмы взрывается облачко пыли. Марион удовлетворённо улыбается. Поддев лопаточкой густую дымящуюся смесь, она поворачивается и с хищным прищуром произносит: — Готово! Раздевайся. — Ч-чего? Джексон выглядит… забавно. Сжал челюсть, напряг поджилки и вообще выглядит так, будто хочет сбежать от неё подальше, и желательно — на другой конец Земли. И при этом пытается давить эту мину каменной невозмутимости, ну до чего же сладкий мальчик! «Он был бы неплохим волчонком», — мелькает шальная мысль. Марион зажмуривается, трясёт головой: сейчас точно не время для таких шуток, он, вообще-то, напуган! Улыбка тут же пропадает с лица. И правда, чего это она? — Прости, иногда находит. Издержки жизни с хищниками, — она миролюбиво качает головой, — пожалуйста, сними свою рубашку. Или отогни воротник, если не хочешь снова светить прессом при мне. — Понравилось? — усмехается Уиттмор. Похоже, после шутки этот засранец чувствует себя полегче. Марион пожимает плечами. — Ты привлекателен, — она подходит к Джексону со спины, — и ты знаешь об этом. Даже если бы я была свободна, не повелась бы, тем более, на школьника. — Привлекают парни постарше? Марион цокает и ныряет рукой за оттянутый воротник. Раздаётся шипение: ну конечно, крутой парень не любит болючие лекарства. Она быстро проходится мазью по ране, ощущая, как рубцы под пальцами раскрываются, выплёвывая густую сукровицу. Джексон отскакивает, с бранью срывает рубашку и пытается зажать рану пальцами. Ведьма со вздохом подаёт полотенце и отходит к столу. — Кровотечение закончится минут через 20, когда твое тело отдаст весь аконит. Потом надо будет понаблюдать за твоим состоянием. Может быть, этого будет достаточно. — Неужели я больше не буду слышать его пыхтение? — доносится с кухни. Кейси с самым скучающим видом потягивает кофе за новенькой (выкупленной на распродаже с рук) барной стойкой. Он зевает так громко, что Марион против воли улыбается: негодник решил докопаться до подростка с чувствительным эго! Видимо, ему действительно скучно. Уиттмор издаёт какой-то странный, шипящий звук. Он кривится, отбрасывая мокрое полотенце и натягивая рубашку, а потом уходит, цедя сквозь зубы: — Я вернусь, если что-то пойдёт не так. — Сначала позвони! — кричит Марион вслед, а когда дверь внизу захлопывается, оборачивается к Кейси: — Ну что за нахальные дети нынче… оу. Волк ощетинился. Он скалит клыки, рычит и сверкает золотыми глазами, его нос дёргается, выискивая в воздухе черты дорогого одеколона. Марион подходит осторожно, встаёт прямо перед ним. Накрывает ладонью ослепшие от ярости глаза. — Тихо. Он ушёл. — Блять. Кейси обращается, тяжело выдыхая, и ластится к её руке. Марион осторожно перебирает медные кудряшки пальцами, обвивает за шею руками, тихонько выдыхает ему в грудь: — Я с тобой, всё в порядке, никакой угрозы. Стая в безопасности. — Чёрт! — он обнимает её в ответ, крепко прижимает к себе, зарывается носом в волосы: её запах, дикая вишня, всегда успокаивает, — Я никогда не привыкну. — Что случилось? — Я не знаю, — вздрогнув, он поднимает глаза и прослеживает путь Джексона до двери, — Просто почуял… Его запах изменился. Точнее, он и был таким, но я не заметил. Я не понимаю, как это произошло, но вдруг понял, что он — угроза. И хочет убить тебя. — Ну, не убил же, — Марион ободряюще улыбается и смотрит снизу вверх. Изворачиваясь, она тянется на носочках, снова запускает пальцы в рыжую гриву, оттягивает голову и мягко целует строгие морщинки на веснушчатом лбу, — Всё в норме. Он превращается, причём медленно, а ещё болеет. У школьных красавчиков крышу сносит, когда всё идёт не по их сценарию. — Да, да… — Кейси нежится под её руками и почти урчит, словно кот, а не злобное мифическое создание ночи. Марион запоздало думает, что за ночь до убийства из дома Браунов сбежал Стефан, избалованный вниманием сфинкс, любимчик Хозяйки. Стараясь не думать о том, что могло произойти с обласканным питомцем в сырую ночь в лесу, кишащем оборотнями, она сосредотачивается на лице напротив. — Ты доложил Дереку? — Он скоро придёт. Говорит, ребята нашли ещё одного. — Значит, пора собираться? — Да, — Кейси отпускает её и улыбается совсем легко и непринуждённо, — сегодня воссоединится стая.***
Разведка дала плоды, и Скотт готов был взвыть. Серьёзно? Бойд? Школа полна придурков, готовых продаться Дереку в рабы за возможность доминировать над ботаниками из географического клуба, но оборотнем станет именно Бойд? Вечно молчащий, с нулём эмоций, раз в тысячелетие выдающий саркастические комментарии Бойд? Зачем ему быть оборотнем? Когда они обсуждали результаты вчерашней слежки (в столовке, открыто пялясь на столик Бойда… ну, он в кои-то веки сидел не один), пришли к выводу, что Дереку нужен кто-то, способный своим спокойствием уравновешивать команду: вместе с лидером в стае как минимум три буйных волка (если считать раздражительного Брауна — все четыре), так что монолитный Бойд с вечным покер-фейсом им как нельзя кстати. Но вот его личная цель… неужели он тоже жаждущий стаи одиночка? Сколько Скотт себя помнит, Вернон Бойд всегда стоял особняком от толпы, в то время как он сам и Стайлз силились смешаться с потоком. Чёрт, придурок даже в футбольной команде друзей не завёл! Зачем ему годами держать дистанцию, а потом без колебаний примыкать к сомнительной компании бывших изгоев? Что можно выгадать, пресмыкаясь перед альфой? Силу? Скорость? Новые способности? У Скотта это всё есть, и он, мягко говоря, не в восторге. Что он упускает? Что на самом деле значит быть в стае? — Эй, дружище, нам пора, — Стайлз машет у него перед глазами и брезгливо отодвигает нетронутые книги: из-за мыслей невозможно заниматься, хоть они и торчат тут уже весь вечер, — У Бойда сейчас смена на катке. Эх, хотел бы и я покататься на ледовой машинке! Жаль, проходимость маленькая, но можно внезапно наезжать на всяких там волчар. — И как ты собираешься незаметно давить оборотней на замбони? Они медленные и шумные, как бабуля Грейс! — Мне что, нельзя помечтать? — возмущению друга нет предела. Скотт усмехается, подхватывая сумку. — Мечты не спасут тебя от отработок Харриса. — Чертов Харрис… Скотт тихо посмеивается, следуя за другом к выходу. Зудящая тишина библиотеки никогда не расслабляла, зато за ее пределами можно мыслить здраво. Однажды Эллисон объясняла ему какую-то статью из журнала по психологии, и там говорилось, что даже закоренелые интроверты-аутсайдеры нуждаются в сообществе. Вот у Скотта есть Стайлз, а у Стайлза — Скотт. У них есть знакомые, родители, у МакКолла даже появилась девушка. Получается, норму по общению они выполняют. А Бойд решил с этой нормой разделаться… ну, вот так. Гадство. Покидая школу, они чувствовали на себе осуждающий взгляд: Скотт слышал, как презрительно фыркнул Харрис, наблюдая за ними из окна. Что ж, у него нет шансов на завтрашнем зачёте, он так и не подготовился, думая о Дереке, стае и всём таком. Эллисон прислала смс с извинениями — мама забрала её из школы под предлогом какой-то тренировки — так что сейчас они со Стайлзом едут «давить волчар» в сугубо мужской компании. Что ж, не привыкать! — Чувак, хватит уже думать! — М? Что? — МакКолл промаргивается, отвлекаясь от монотонно проносящихся деревьев. — Говорю, кончай уже! У тебя чуть ли не дым из ушей идёт, — ворчливо бросает Стайлз, сосредоточенно вцепившись в руль. Скотт прослеживает линии побелевших от напряжения костяшек и вздыхает. — Знаешь, тебе не обязательно идти туда. — Предлагаешь мне бросить тебя одного? Против альфы? — Не факт что он там будет. — Не факт, что там не будет всей стаи. — Ты же не сможешь ничего сделать. — О-о-о, ещё как смогу! — со злобным самодовольством Стайлз указывает на заднее сиденье и ухмыляется. Скотт оборачивается, присматривается. И тут же падает обратно на сиденье. — Это!.. — в шоке он смотрит на Стайлза и чуть не задыхается, — Граната! — Ага, — тот продолжает усмехаться, передёргивает плечами, — Не убьёт, но оглушит будь здоров! Тебя с Бойдом вытащу, если что, и сразу вызову полицию. Отец один хрен меня убьёт, так пусть лучше за самооборону, а не за неуд по матеше. На подъезде к катку Скотт уже не знает, как реагировать. Стащить шумовую гранату из участка только для того, чтобы защитить его! Он не знает, любит ли он Стайлза или хочет прибить. «Возможно ли испытывать сразу столько чувств?» — думает Скотт, выпрыгивая из джипа. И тут же замирает, прислушиваясь. Стайлз выходит следом, старается как можно тише стучать дверьми и подходит с битой наперевес. — Ну что? — Ничего. Я их не чувствую. — Ну, тогда можно немного расслабить булки, а? — ободряюще улыбается друг. Скотт не отвечает. Они медленно проходят по парковке, погружаясь в тень, падающую от здания катка. В это время дня тут практически никого нет, и тишина, вкупе с противным осенним ветром и серым небом, делает всё немного… зловещим. Скотт кривится, входя в здание первым, инстинктивно заслоняет собой Стайлза и снова прислушивается. Ничего, кроме жужжания камер и храпа охранника в ближайшей каморке. Как удобно. Скотт отмирает от тычков и недовольного ворчания за спиной, и они проходят дальше, вслед за едва заметным урчанием ледозаливочной машины. Перед входом на арену Скотт вздрагивает и останавливается. — Ты чего? — Я слышу. — Что? Что слышишь? — Стайлз в нетерпении выглядывает из-за плеча. — Сердце, ещё одно сердце. Он там не один. — И кто там? — Пока не понял, — бормочет Скотт, осторожно продвигаясь к приоткрытой двери и вдыхая едва заметный запах. Что-то вишнёвое, — Кажется, это Марион. — Ведьма? Серьёзно? — Стайлз крадётся следом. Они проскальзывают в щель между косяком и дверью. Ну, будь что будет!***
— Вернон? Парень поднимает взгляд и скептически осматривает девчонку перед ним. — Мы не так уж и близки, чтобы переходить на имена. — Ну и ну! — она хихикает, поправляя свою длинную юбку, и подходит ближе, — да, дорогуша, мы не знакомы лично, но скоро будем. Я Марион, советница Дерека. — Он не придёт? — Почему же, придёт. Он немного, эм, задерживается. — Хм. Они застывают в неловкой тишине, перебиваемой только мотором замбони. Бойд молча поворачивает на второй круг, смотря прямо перед собой, но изредка бросает на ведьму пытливые взгляды. А та смотрит прямо, почти не мигая, с открытой улыбкой на лице. Бойд раздражённо выдыхает. Глушит мотор. Поворачивается всем корпусом. — Что? — Ничего, — ведьма улыбается ещё шире, — по крайней мере, ничего такого, о чём стоило бы волноваться. — Слушай, красотка, я ждал альфу, чтобы тот превратил меня в волка, но вот пришла ты и теперь пялишься на меня. Это, как минимум, вызывает вопросы. — Ой, да, прости, — она смущённо прижимает ладони к щекам, — я немного… увлеклась. — Чем? — Изучением тебя, — она снова улыбается, мило, но слегка нервно, и сбивчиво продолжает: — Не пойми неправильно, просто стараюсь быть хорошей советницей. Волчата ищут новеньких, Дерек их, то есть вас, обращает, а я, как его помощница, должна дать свою оценку. — Чему? — Какой будет фронт работ, — она неопределённо пожимает плечами, — Все по-разному реагируют на обращение. Айзека, например, оценивал мой парень. Он урождённый, у него много опыта, даже больше, чем у меня. Так вот, он оказался прав. — Прав? — Вернон чувствует себя идиотом, но не может перестать попадаться на её уловки. Незаметно для себя от слезает с машины, — В чём именно прав? — Что Айзек быстрее всех научится контролю. Тот, кто привык жить с сильными эмоциями и справляться с ними, имеет достаточно опыта, чтобы не впасть в безумие. — Ох, — против воли Вернон сглатывает, ощущая испарину на ладонях, но умудряется сохранить невозмутимый вид и твёрдый голос, — Тогда что насчёт меня? — Хм, посмотрим, — Она вдруг оказывается совсем близко, задумчиво прикрывает глаза. Вернон почти спокоен, хоть и старается контролировать своё дыхание: атмосфера странно изменилась, и волоски на его руках вздыбливаются под внимательным взглядом якобы закрытых глаз. Это не похоть, не хищная жадность, не угроза, но определенно что-то ещё. Так… волнительно. Вернон сглатывает опять, и Марион открывает глаза: — Тебе будет тяжелее всех. — К-как это? — почти шепчет он, чертыхаясь из-за заикания. Чёрт, самообладание, где ты?! — Ты привык подавлять эмоции, — говорит Марион и наклоняет голову влево, — Твои рецепторы сойдут с ума, ты будешь чувствовать и как человек, и как зверь. Это непросто, и ты можешь сойти с ума чисто с непривычки. И, в отличие от Айзека, не выйдешь из этого состояния без посторонней помощи. — Ох. Ого, — только и может произнести Вернон. Что ж, его опыт обучения будет весьма разочаровывающим. Почти как школа, только еще обиднее. Что ж, лучше, чем ничего. Вернон пытается снова прийти в себя и почти справляется с медитативными выдохами, когда на его плечо обрушивается ободряющий шлепок. — Не переживай! — радостно восклицает Марион. Эхо её голоса разлетается под полым куполом на тысячи колокольчиков, заставляя потрясенно щуриться, — Если бы ты не мог стать волком, я бы сейчас здесь не стояла. А ты будешь прекрасным волком, я уверена. — Думаешь? — спрашивает он почти ровно. Она кивает с вернувшейся широкой улыбкой, и он вдруг тоже хочет улыбнуться. — Сильным. Красивым. Надёжным. Своим среди своих, — говорит она, кладя руку на его грудь, аккурат подле сердца, и заглядывает в глаза. Надо же! При всей этой странной атмосфере он только сейчас заметил, какая она крошечная, — Немного уроков самоконтроля, и ты станешь полноценным членом стаи. — Если охотники не доберутся раньше! — выкрикивает кто-то. Этот крик отражается от стен и режет по ушам. Молниеносно Марион отпихивает Вернона к машине и оборачивается, выставляя перед собой неизвестно откуда появившийся нож. Вернон смотрит на колыхания её чёрной бесформенной юбки, на то, как затвердели её плечи, как весь её вид вдруг стал напоминать готового к бою хорька, и вдруг в его голове простреливает понимание. Хищники. Стая хищников. Тем временем пришельцы выбегают на лёд, и Марион расслабленно выдыхает. — Ах, это вы. — Лучше отойди от него! — в приказном тоне восклицает МакКолл, и Стилински рядом перекладывает из рук в руки увесистую биту. Ведьма выглядит весьма удивлённой, почти растерянной, но спокойно подаёт голос: — Я не причинила никому вреда. — Зато много чего успела влить ему в уши, — щетинится Стайлз, поглядывая на Вернона. Тот закатывает глаза, вернувшись к своему обычному флегматизму. Идиоты. — А ты, должно быть, Стайлз, — ведьма с интересом осматривает его, наклоняя голову, и улыбка на её лице становится блуждающей. С блеском в глазах она пытается сделать шаг в его сторону, но Стилински выставляет вперёд себя биту, а после между ними и вовсе встаёт МакКолл. Марион оступает, примирительно подняв руки, — Извини, не хотела пугать. Ребята много о тебе говорят. — Да? И что же? — пытливо включается в игру Стайлз, выныривая из-под руки Скотта. Вернон против воли хмыкает: тяжело, наверное, защищать такую затычку в каждой жопе. Марион тоже усмехается и подмигивает ему. Вернон более чем доволен. — Что ты забавный. И интересный, — говорит она прямо. Скотт вдруг рычит, и Бойд замечает золотой блеск в его глазах. Ах, да, он ведь тоже оборотень, его предупреждали. — Сейчас мы говорим не о Стайлзе, — чеканит Скотт, — Зачем Дереку стая? Я думал, мы договорились, что он не будет никого набирать, пока в городе Ардженты. — Понимаю, Скотт, это выглядит стрёмно, — кивает ведьма с виноватым видом, и Вернон осознаёт, что, хах, верит этому жесту, — Но мы ведь так и не заключили договор. Никто не говорил «да» или «нет», никто не сцеплял руки и не связывал их заклинаниями, ритуалом или хотя бы просто обещанием. Вы дали нам инфу о нашем с Кейси прошлом, спасибо за это, но… — Но вы решили, что вербовать школьников под носом у кровожадных охотников — это ахрененная, мать его, идея! — вскидывается Стайлз. Пальцы ведьмы дёргаются, и она начинает чуть чаще дышать. Вернон единственный, кто это замечает. У бытия наблюдателем есть свои плюсы, но Скотт спешит прервать его сеанс созерцания. — Они предупреждали тебя об этом, Бойд? — спрашивает он, и Вернон начинает чувствовать раздражение, — Об альфах, о всей этой борьбе за лидерство, о войнах стай, об охоте на нас? Чувак, я уж не говорю о том, что каждое полнолуние ты будешь пытаться кого-нибудь убить! Ты правда согласен на это? — Да, — без тени колебаний отвечает Вернон. Марион поворачивается к нему с радостным лицом, и он отвечает ей ухмылкой в уголках рта. Да, эмоции — это приятно. Пришельцы, похоже, в шоке. Но первым очухивается Стайлз. — Подожди, то есть тебя вообще ничего из перечисленного не волнует? — спрашивает он упрямо и тычет битой вокруг себя, — Просто для справки: ты станешь огромной волосатой тварью с клыками из пасти и запахом изо рта, — перечисляет он, загибая пальцы. Вернон видит краем глаза, как Скотт хмурится в недоверии, но решает оставить это без внимания. А Стайлз упоённо продолжает: — Ты будешь бегать по лесу голышом и жрать сырое мясо, и дай боже, чтобы это не был какой-нибудь бойскаут! И ко всему прочему ты станешь мишенью для отравленных пуль, а это ой как неприятно! — Чувак, я всё это прекрасно понял ещё из того, что говорили мне ребята. — Что такого пообещал тебе Дерек, что ты готов стать его болонкой? — То же, что и всем, я полагаю, — говорит Вернон, пожимая плечами, — Силу, власть, способности, друзей. Сегодня я впервые за много лет не сидел за столиком один, вы же видели. — Да, но!.. — у Скотта лицо отчаянное, почти что жалобное, словно он не может вспомнить термин на уроке у строгого препода, — Бойд, разве не ты всегда выбирал быть один? Разве этого хватит, чтобы довериться бездомному мужику в сомнительной кожанке? — Эй, Скотти, это довольно грубо. Они надвигаются небольшой тучей. Вернон смотрит во все глаза и не может сдержать довольного урчания где-то в груди: ему всегда нравились кожанки и подобное дерьмо, и его будущий лидер, хах, решил сделать стаю своим байкерским клубом. Они едва заметно кивают друг другу, Айзек и Эрика довольно щурятся, а высокий рыжеволосый парень вперился взглядом в Скотта, опять загородившего собой Стилински. Что ж, видимо, это парень Марион. Как его там?.. — Кейси, всё хорошо, — произносит ведьма умиротворяюще. Она подходит (изящно скользит) к нему, ласково берёт его за руку и целует длинные пальцы, вызывая у рыжего улыбку, а у Эрики — раздражение и закатывание глаз. И потом поворачивается к Дереку, — И долго вы тут были? — Достаточно, чтобы насладиться шоу, — кивает альфа, выступая вперёд. Скотт неосознанно делает шаг назад, и Дерек оказывается между ним и Верноном. Виртуозно! — Вообще-то, Скотт, я делаю это и ради тебя тоже. — Что? Что ты несёшь? — Рано или поздно ты поймёшь, что, каким бы славным олухом ты ни был, в глазах Арджентов ты чудовище и без стаи тебе не выжить. Здесь и сейчас я создаю для тебя безопасное убежище, полное сильных товарищей, а ты обвиняешь меня в том, что я подвергаю их опасности. — Потому что так и есть, но кто б слушал умненького меня, — бубнит Стайлз откуда-то позади Скотта. Дерек строит какую-то странную гримасу. — Прости, Стайлз, у меня уже есть Марион на должности советника, но если ты хочешь стать её протеже, я не против. — Никем я становиться не хочу и не собираюсь! — вспыхивает Стилински, выпригивая из-за Скотта с битой наперевес. А потом до его тупой лысой башки доходит смысл сказанного, и он беспомощно раззевает рот, — Стоп, а так что, можно? — Можно, — терпеливо кивает Дерек и разворачивается, пока воздух вокруг него трещит от феромонов, — Но это вы обсудите позже, а сейчас, прошу простить, мы забираем нашего собрата с собой. — Он ещё не ваш собрат! — оскаливается вдруг Скотт, и Вернон замирает, видя, как исказилось в волчьей гримасе его лицо. Блятский боженька, это!.. — Я не позволю вам увести его, не в этот раз! — Ох, да? — Дерек оглядывается с весёлой усмешкой, — ну, попробуй мне помешать! Прежде, чем Вернон успевает понять, МакКолл бросается на альфу, но тот только отходит на пару шагов, и в тушу Скотта с рёвом и рыком влетают беты. Эрика напрыгивает на него в каком-то зверином экстазе, кромсает на части, но Скотт скидывает её и бросается сразу на Айзека. Все трое сплетаются в тесный клубок из зубов, когтей и воя, и вся эта гурьба точно врезалась в замбони, если бы не подавший голос Стайлз. — А ну отвалите от него! Клубок замирает и распадается. МакКолл, весь изодранный, распластавшийся на льду под Айзеком, шепчет: — Нет, Стайлз, не надо. — Надо! — рявкает стайлз, отбрасывает биту и вытаскивает что-то из кармана куртки, — Ахуеть как надо! Отойдите, или я!.. Эрика кидается к нему, сбивая с ног, сверху, пробежавшись по тряпке-МакКоллу, наваливается Айзек, и теперь настал черёд Стилински превращаться в лоскутки. Вернон как-то запоздало думает о том, что Стайлзу придётся полежать в больничке, но тут случается чудо. К новообразовавшейся куче бросается Марион. Рыжий Кейси, получив одобрительнй кивок от альфы, спешит следом, но уже не нужно: беты, секунду назад пытавшиеся выгрызть Стайлзу брюхо, держатся за лица и тихо скулят, а Марион помогает Стайлзу сесть. — Они еще не нашли свой якорь, дорогуша, будь осторожнее в следующий раз. Эйфория от крови напрочь вышибает им мозги. — Да уж, как-то я подзабыл, — мрачно кряхтит Стилински, оглядываясь на отлетевшую к борту катка гранату. Эрика раздосадовано рычит и угрожающе надвигается на ведьму. — Слушай сюда, сука, больше никогда не смей колдовать на мне, а не то!.. Марион едва поворачивает голову, выставив вперёд руку. Эрика застывает, её ноздри раздуваются, зрачки расширяются, и она валится на пол, задыхаясь в кашле. Айзек понятливо остаётся на месте, щуря глаза и дёргая носом. Ведьма вздыхает. — Поверьте, мальчики, я в состоянии присмотреть за волчатами и обеспечить безопасность. В конце концов, я же советник лидера, — говорит она, и Дерек благодарно кивает ей. Ведьма отходит от Стайлза, Айзек помогает Эрике подняться, и они все вместе отходят за спину Дерека, образуя вокруг Вернона подобие кольца. Тот в оцепенении пытается понять, что увидел, когда Дерек произносит свои последние слова: — Скотт, моё предложение всё ещё в силе. Вы со Стайлзом можете стать частью нашей стаи, и рано или поздно так и будет. Не губи свой потенциал ради малютки Арджент, наша сила — в единстве против всего мира, Скотт. Надеюсь, что ты присоединишься до того, как тебе обрубят хвост. Ведомый общим потоком, Вернон уходит вместе со стаей. Айзек кладёт руку ему на плечо, заставляя чуть притормозить, и пытливо заглядывает в глаза, как Марион недавно. — Ну что, понравилось? Вернон шоке. Вернон в ужасе и трепете. Вернон в восторге от того, что увидел. Что почувствовал. И определенно хочет почувствовать ещё. — Да. Я в ахере, — произносит он твёрдо и по-детски счастливо, — Не просто понравилось — это было невероятно! Круто! Слыша это, идущий впереди Дерек ухмыляется про себя. Этим же вечером завершилось формирование стаи, и Вернон Бойд стал одним из них. Марион испекла портер кейк в его честь.