Штамм L0V3

      Я рассматривала стоящие на полке коробки и пакетики, будто видела их первый раз, но взгляду так и не удалось зацепиться за то, что я искала.       - Пит! У нас осталась смесь для панкейков?! – Крикнула я, в двери ванной тут же появился наполовину мокрый напарник. Футболка почти целиком потемнела от воды, даже закатанные рукава были промокшими насквозь. Все-таки, аккуратно стирать он не умеет…       - Была, дорогуша, ты говорила, еще на несколько завтраков хватит.       - Не вижу, хоть ты тресни.       Он в пару шагов преодолел расстояние между нами и запустил ладонь с длинными пальцами куда-то вглубь полки, спустя секунду из тьмы появилась голубая коробка.       - Ох, спасибо. Минут через двадцать будет готово, закругляйся.       Питер чуть приобнял меня за плечо, сжал его на секунду, после чего исчез в ванной. Этот маленький, но ставший привычным жест выражал все: благодарность, понимание, извинения… И уже не пугало прикосновение крепких, прохладных пальцев, ведь иногда не нужны слова, чтобы понимать другого… и не бояться.       Мы колесили по Колорадо-Спрингс и его окрестностям почти месяц. Погода была удивительно ясной, несмотря на пронизывающий холод, лишь иногда ранним утром можно было застать на асфальте сухую снежную пыль. За это время кемпер стал нашим домом: Питер разобрался со всеми тонкостями, настроил газовое отопление и научился менять воду, с тех пор у нас появилось постоянное тепло и ежедневный душ. Консервы, сухое молоко и прочая провизия перекочевала на деревянные полки, а в шкафах появилась одежда, книги и пара настольных игр (Когда напарник вцепился в них в одном из магазинов, я была настроена скептически, но, как оказалось, до первого скучного вечера). А под передними сидениями уютно устроился мой «Глок» со своим новым товарищем песочного цвета, патроны для которых (как и сам пистолет) мы «одолжили» в одном из оружейных магазинов. Зараженных становилось все меньше, за прошедшее время мы столкнулись лишь с крошечной группой из троих мертвецов, но лично меня это не успокаивало: это значит, что теперь выжившие могут не бояться общего врага.       А значит, врагами станут другие люди.       Питер, в отличие от меня, стрелять совсем не умел, поэтому почти каждый день я заставляла его брать в руки пистолет и практиковаться на открытой местности, тем более, больше громкие звуки не привлекали ничье внимание. Он не сопротивлялся, кажется, ему даже нравились эти уроки: по крайней мере, когда я проводила по его плечам, поправляя стойку или придерживала за талию, я слышала, как учащалось его дыхание, хотя телом он каменел, будто статуя, словно боялся спугнуть счастливое мгновение.       Я смешала смесь с водой, разогрела немного масла на сковородке и зажгла огонь. Когда смесь настоялась, я аккуратно набрала немного в ложку и сформировала на раскаленной поверхности небольшой кружок. Я жарила румяные панкейки и слушала плеск из ванной. Питер совсем не умел готовить, но при этом был очень старательным и, как и всегда, был готов делать все, что я скажу. Поэтому я без зазрения совести делегировала напарнику уборку и стирку, которые в нынешних условиях отнимали очень много сил.       Когда панкейки были готовы, я быстро обжарила консервированные сосиски, достала джем, сироп и поставила всю еду на стол. Чайник к этому времени вскипел, и на столе оказалось две кружки кофе: крепкий черный для меня и с молоком и сахаром для Питера. Мне не хватало яичницы и золотистых тостов, но свежих яиц и хлеба совсем не осталось. В любом случае, все, что у нас сейчас было – это намного лучше, чем ничего.       Напарник вышел из ванной полуобнаженным: видимо, футболка промокла насквозь. Он полез в один из шкафчиков за полотенцем и принялся вытираться. Я видела плоский живот и бугорки ребер, проступающих особенно сильно, когда он поднимал жилистые, красиво очерченные руки, покрытые темно-серыми шрамами. Питер начал вытирать шею, и я увидела на груди жуткого вида два черных полумесяца: старый след от укуса. Закончив, он отнес полотенце в ванную, взял в спальне чистую футболку и, натянув ее, поскорее уселся за стол. Места для его длинных ног всегда не хватало, но он никогда на это не жаловался, пусть ему и приходилось сидеть, едва ли не сложившись пополам.       - Что там со стиркой? – Я подцепила пару панкейков и плюхнула к себе в тарелку.       - Почти закончил, дорогуша, осталось прополоскать.       Я кивнула, потому что не хотелось говорить с набитым ртом. Было в этих ежеутренних завтраках что-то совершенно особенное, умиротворяющее, от чего казалось, что мы застыли во времени, в этом прекрасном и мирном моменте наших жизней. Сразу вспомнилось детство, утро Рождества, когда я открывала глаза и чувствовала этот счастливый трепет, что сегодняшний праздничный день пройдет идеально…       - Пит… Какой сегодня день?       Напарник не донес до рта кусок сосиски, мой вопрос явно застал его врасплох.       - Честно, дорогуша, не помню… Сейчас.       Он поднялся и заглянул в спальню, где на одной из полок стояли электронные часы, на которых мы настроили точную дату и время, что стоило нам достаточных усилий: найти рабочие часы оказалось довольно сложно.       - Двадцать четвертое декабря. – Питер снова уселся за стол и взялся за вилку.       Двадцать четвертое, значит. Сочельник.       - Слушай, я понимаю, это глупо, но… Не хочешь отпраздновать Рождество?       Эта мысль сорвалась с языка раньше, чем я успела ее как следует обдумать. В конце концов, вокруг разруха и гибель мира, а я думаю о таких глупостях… Напарник же задумался и нахмурил брови, даже перестал жевать. Проглотив еду, он поднял на меня немного растерянный взгляд.       - Роуз, ты же знаешь, я буду рад отпраздновать с тобой все что угодно. Только вот где взять все необходимое...       - Предлагаю обыскать какой-нибудь многоквартирный дом. Нам нужна пара гирлянд и елка, может, раздобудем себе что-нибудь нарядное, отпразднуем Сочельник как следует.       Питер сразу оживился, мне даже показалось, что я заметила красноватый румянец на его бледных щеках.       - Было бы чудесно, дорогуша! Все же, когда вокруг все так безрадостно, праздник будет очень кстати.       Это звучало разумно. Смущение от, как мне казалось, глупой мысли исчезло без следа, и я с энтузиазмом взялась за остатки завтрака.       - Значит, решено. Заканчивай со стиркой, я помою посуду, заодно заедем на какую-нибудь мойку, зальем воду.       Напарник довольно закивал и с двойным усилием принялся за еду. Приближение праздника отозвалось во мне каким-то приятным чувством.       Надеюсь, у нас все получится. …       За окном трейлера виднелся залитый солнцем город, и это зрелище поднимало мне настроение. Сразу вспомнилось детство и солнечные просторы нашей фермы. Питер аккуратно припарковался на тротуаре, заставив меня недовольно нахмуриться.       - Ты залез на тротуар.       Напарник недоуменно взглянул на меня.       - Роуз, но здесь нет пешеходов.       - Да знаю я. – Мы вышли из автомобиля. Понятно, что теперь больше нет никаких правил, но избавиться от своей «коповской» натуры не получалось. – Ты и раньше так парковался?       - Конечно нет, дорогуша, просто сейчас так удобнее.       Выдохнув, я перезарядила «Глок», и мы зашли в алкогольный магазин. Почти все из них были уничтожены мародерами, и нам пришлось объехать весь город, чтобы найти хотя бы одну целую бутылку. Дело осложнялось тем, что нам требовался ром: какое же Рождество без эгг-нога? Да, яиц у нас не было, но я решила импровизировать.       Питер отбил осколки стекла в витринной раме, и мы перелезли через нее, не опасаясь порезов. Фонарик осветил опустевшие полки, на которых стояло множество разбитых бутылок. Мы разошлись по разным сторонам и стали осматривать полки. Одно вино показалось нетронутым, но, схватив ее, дно с жалобным звяком упало на пол, я лишь успела отскочить, чтобы остатки вина не попали мне на штаны. Разочарованная, я отбросила бутылку в сторону. Не обнаружив того, что нужно, мы подошли к входу для персонала, который, как ни странно, оказался не заперт.       Открыв дверь, нас обдало мерзким удушающим запахом. У самой дальней полки, возле черного входа, лежала скрюченная мумия, которая и была источником вони. Потемневшая кожа обтянула каждую косточку, куртка казалась ему велика. Было очевидно, что время поработало над ним на славу. Питер, не говоря ни слова, бросился к двери и открыл ее нараспашку, свежий воздух сразу принес облегчение.       - Давай быстро посмотрим и уйдем, дорогуша. – Не обращая на труп больше никакого внимания, напарник сразу стал осматривать стеллажи, я последовала его примеру. Как ни странно, здесь алкоголь был в целости и сохранности, несколько ящиков пива стояли у одной из стен. Питер осмотрел одну из полок и извлек на свет бутылку белого рома, а за ней еще одну.       - Прекрасно, валим отсюда. – Несмотря на случайную и неприятную находку, было радостно, что поиски увенчались успехом. Осталось найти украшения и наряды, и можно было считать, что праздник удался.       Солнечный свет будто выжег неприятное воспоминание, и стало немного легче. Мы вернулись в кемпер, я забрала бутылки и унесла их в холодильник, а Питер завел мотор.       - Тут чуть дальше жилой квартал, осмотрим квартиры.       - Надеюсь, мы сможем в них попасть. – Я вернулась к напарнику и села на соседнее сидение.       - Сможем. Ничто не испортит нам праздник. …       Первый же замок громко звякнул из-за от рикошета пули, я толкнула изуродованную дверь. Я начала с первого, Питер же пошел на четвертый: мы оба должны были подниматься наверх, решили, что так будет легче. Квартира выглядела брошенной и мертвой, впрочем, как и любое другое жилье. Я тут же полезла в узкую кладовку в надежде найти украшения: учитывая, что большинство хранили ненужные в течение года вещи в хранилищах, найти что-то здесь было практически невозможно. Помимо одежды и обуви нашлось несколько коробок книг, но ничего более полезного не нашлось. Праздничной одежды тоже не было, так что я с трудом вылезла из кладовки, преодолевая мной же созданный беспорядок. Я прошла в спальню, в которой был просторный большой шкаф, я сразу начала осматривать вещи, но, судя по всему, здесь жил одинокий холостяк: кроме пары мужских курток и пиджака ничего интересного обнаружить не удалось. Стараясь не расстраиваться, я покинула квартиру и пошла дальше.       Удача улыбнулась мне лишь на втором этаже: в просторной гардеробной нашлась заклеенная скотчем коробка с надписью «гирлянды». Я вскрыла коробку, и в ней действительно оказался большой клубок темных проводков и лампочек. Обрадованная, я вытащила гирлянду и аккуратно уложила ее на дно рюкзака. Подняв глаза, я обнаружила еще одну полезную находку: поблескивающее черное платье на бретелях.       Я тут же сбросила джинсы со свитером и стала примерять наряд. Молния платья никак не хотела застегиваться, издавая короткий жужжащий звук при каждом рывке. Я осмотрела результат в зеркальной дверце: даже при свете фонарика было очевидно, что платье мало размера эдак на два, и застегнуть его точно не получится. Расстройство смешалось с раздражением: ну, неужели в этом доме не жило ни одной толстухи?! Я потянула собачку вниз, и молния расстегнулась, освобождая мои бедра. Переодевшись, я продолжила поиски.       Вещи летели с полок на пол, но ни одна квартира на этаже не порадовала меня чем-нибудь подходящим. Выломав замок последней квартиры, я поморщилась: здесь уж точно ничего для меня не найдется. Красивый современный ремонт, выполненный в светлых тонах, разбавлялся яркими пятнами – большими фотографиями хозяйки квартиры. Черноволосая красавица в разных позах и образах смотрела на меня с каждой стены. Игнорируя этот кокетливый взгляд, я прошла в спальню. Здесь фотографий было меньше, а огромный туалетный столик оказался совершенно пустым: видимо, девушка забрала то, что посчитала для себя самым ценным.       Разумеется, изящные платья-футляры и брючные костюмы не могли быть мне впору, но взгляд зацепился за уголок красной материи, игриво блеснувший в свете фонарика. Потянув, я извлекла огромную шелковую простынь. Я бросила фонарик на кровать и попыталась обмотаться скользящей прохладной тканью. В принципе, если правильно завязать… Во всяком случае, наверное, это лучшее, что я могу найти для себя. Да и красная помада отлично подойдет. Сложив материю, я затолкала ее в рюкзак и поспешила на выход.       Напарник ждал меня у входной двери и виновато улыбнулся при виде меня. Его рюкзак объемно топорщился, будто там был какой-то большой предмет.       - Все нашел?       - Все, кроме украшений.       - Ну, это не проблема: я нашла.       - Прекрасно, ни секунды в тебе не сомневался, дорогуша! – Его улыбка сияла в сумраке холла, едва освещенного сквозь стеклянные двери. – Пойдем, припаркуемся где-нибудь поуютнее и будем готовиться.       Я кивнула и вышла с ним на залитую закатным солнцем улицу. …       Питер закончил приклеивать гирлянду на скотч и воткнул ее в розетку. Гирлянда сразу начала мигать и переливаться, при виде сияющих огоньков у меня как-то приятно защемило в груди.       - Ну, вот и все, дорогуша. Осталось отпраздновать. – Напарник упер руки в бока и как-то заговорщически улыбнулся. – Можешь закрыться в спальне, пожалуйста? Хочу сделать сюрприз.       - Если что, я тебе подарок не готовила – улыбнулась я и забросила рюкзак на плечо. – Давай, переодеться не забудь.       Он кивнул и терпеливо дождался, пока я закроюсь в спальне ширмой. В любом случае, времени у него было достаточно, ведь мне еще надо было сделать себе платье. Я вытащила простыню из рюкзака, материя тут же заскользила в пальцах. Никогда не делала себе ничего подобного, но все бывает в первый раз…       Как ни странно, все получилось проще, чем я думала. Я обтянула себя тканью, собрала края в районе левой ключицы и сделала несколько крепких стежков. Покрутившись у зеркала, я достала с полки ножницы и обрезала подол. «Платье» облепило фигуру, некрасиво подчеркивая каждый изгиб: странно, столько времени прошло, а лишний вес так окончательно и не ушел. Хотя, чего удивляться, ни нормальной физической нагрузки, ни адекватного питания… Я чуть качнула бедрами: в принципе, получившаяся сборка была интересным акцентом и отвлекала внимание от недостатков фигуры, так что сойдет. Тем более, кроме Питера, никто меня в этом не увидит.       А его устроит что угодно.       Ухмыльнувшись, я полезла в рюкзак за косметикой. …       Музыка заиграла внезапно, настолько, я что я едва не ткнула себе в глаз тушью. Даже если напрячься, я бы не смогла вспомнить, когда в последний раз слышала музыку и голоса других людей. Изо всех сил сопротивляясь манящей мелодии, я закончила красить ресницы, подвела брови и парой резких движений нанесла темно-красную помаду. Мама была бы в бешенстве, она считала, красить губы в красный могут либо замужние женщины, либо девицы легкого поведения. Усмехнувшись этому неожиданному воспоминанию, я нарисовала две короткие стрелки.       Думаю, сегодня буду чем-то средним.       Ботинки сиротливо стояли возле кровати, но я к ним не притронулась. Пусть у меня нет подходящих туфель, но ни одна адекватная женщина не наденет тяжелую обувь в пару к вечернему платью. Зеркало отразило необычную амазонку, будто какая-то кинодива жила несколько лет на необитаемом острове. Я ухмыльнулась собственному отражению: такой образ меня вполне устраивал. Сделав короткий выдох, я отодвинула гофрированную ширму, отделяющую спальню.       Питер стоял, смущенно улыбаясь, и все не знал, куда деть руки. Рукава белой рубашки были закатаны, видимо, оказались коротковаты для его роста. Образ дополнял небрежно повязанный темно-синий галстук. Он вглядывался в меня с какой-то жадностью, синие глаза слегка засветились.       - Выглядишь великолепно, Роуз. – Голос напарника чуть подрагивал, как будто бы он нервничал. Я поморщилась и махнула рукой.       - Сойдет. Ты тоже выглядишь неплохо. – Оглядевшись, взгляд зацепился за пузатый, магнитофон, который и был источником музыки.       - Мне показалось, так праздник пройдет лучше. – Питер как-то неопределенно повел ладонью в сторону аппарата. – Что думаешь?       - Думаю, что можешь быть хорошим парнем, когда захочешь. – Я подошла и хлопнула его по плечу. – Давай пропустим по стаканчику и пригласишь даму на танец. Привычными движениями я развела сухое молоко, Питер тем временем разлил немного рома по двум широким бокалам. Добавив молоко, сахар и специи, я аккуратно перемешала смесь. Мы молча стукнулись бокалами и пригубили полученный напиток. Сладкий сливочный вкус хорошо оттенялся пряностью специй и теплым вкусом рома.       - По-моему, очень вкусно. – Напарник облизнул тонкие губы.       - Ни хрена не эгг-ногг, но похоже. Пусть будет – Я сделала еще пару глотков и поставила недопитый бокал на кухонную тумбу. Передо мной оказалась большая ладонь.       - Приглашаю на танец. – Он улыбался немного скованно, стараясь не показывать острые зубы. Я с ухмылкой протянула руку, Питер аккуратно потянул меня на себя, выводя в центр помещения. Потолок кемпера был ему низковат, да и места было не так уж много, но достаточно, чтобы неспешно кружиться, слегка покачиваясь из стороны в сторону.       - Знаешь, я никогда не любил Рождество. – Взгляд напарника стал задумчивым. – Это семейный праздник, а моя семья… - Тут он коротко мотнул головой, будто отгоняя непрошенные воспоминания.        - Ты был бы расстроен, если бы они оказались живы? – В моем голосе невольно сквозило любопытство: Питер ни разу до этого не говорил о своей семье. Впрочем, я тоже ничего о родителях не рассказывала.       - Да.       Ответ был коротким и как будто исключающим любые возражения, стало очевидно, что больше он об этом говорить не хотел. Будто сглаживая ситуацию, напарник приподнял мою руку, заставив повернуться вокруг своей оси, после чего снова прижал к себе.       - Давай не будет о прошлом, дорогуша, я слишком доволен своим настоящим.       - Доволен? – Я удивленно приподняла бровь.       - Конечно, ведь ты же рядом. Больше мне ничего не нужно.       Музыка стала более медленной, почему-то кемпер вдруг показался особенно тесным, а воздух будто стал теплым и душным. Я смущенно откашлялась и отстранилась от Питера.       - Надо горло промочить.       Напарник и здесь составил мне компанию. Допитый эгг-ног сменился чистым ромом, который мы пытались разводить всеми газировками, которые были в холодильнике. Казалось, пространство вокруг становится горячее с каждым глотком, с каждой шуткой и каждым прикосновением тонких пальцев к моей талии. В магнитофоне мягко заиграла АВВА, но я почти ничего не слышала, глядя в синие, светящиеся глаза. Лицо Питера было совсем рядом с моим, я вдохнула, и на секунду показалось, что воздух обжег легкие.       - С Рождеством, Роуз. – Низкий, приятный голос вибрировал, казалось, я ощущаю его на своей коже.       - С Рождеством. – Прошептала я, и в следующую секунду мягкие сладковатые губы прикоснулись к моим. Сильные руки прижали меня к себе, воздуха стало резко не хватать. Питер усилил напор, и теплый язык, удивительно большой и длинный, проник в рот, заполняя его целиком. Я прижалась сильнее, обхватывая ладонями чужое лицо. Впервые за долгое время мне не было противно, не было страшно, и ощущение рук на моем теле больше не вызывало отвращения. Как будто этим поцелуем он наконец-то объяснил все то, что он чувствовал, а я, наконец, поняла. Конечно, я не испытывала к нему тех же чувств, но сейчас об этом думать совсем не хотелось. В живот уперся твердый бугор, и я почувствовала, что тело будто вспыхнуло.       Питер разорвал поцелуй, тяжело дыша. Багровые пятна на щеках снова изуродовали его бледную кожу.       - Пойдем-ка со мной. – Я потянула его за галстук, увлекая за собой в спальню. Алкоголь в крови будоражил нервы, хотелось повиноваться инстинктам, а они диктовали единственный путь, которому я и следовала.       Я пожалею об этом, обязательно пожалею.       Но это будет потом.       Дернув особенно сильно, я повалила Питера на кровать, он перевернулся на спину и взглянул на меня умоляющим взглядом.       - Роуз, ты уверена? Ведь…       - А мы ничего такого делать не будем. – Я залезла на кровать и нависла над ним. – Ты петтингом никогда не занимался что ли?       - Честно говоря, - щеки напарника покраснели еще сильнее. – я вообще ничем не занимался, ни с кем.       Эта новость настолько меня удивила, что даже хмель немного выветрился из головы. Никогда не думала, что мне придется иметь дело с девственником в моем возрасте, казалось, с этим покончено еще во времена академии. Чуть пожав плечами, я принялась стаскивать с себя платье: не самая большая проблема, разберемся, что к чему. Красная тряпка полетела на пол, вслед за ней отправились галстук, рубашка и джинсы. Запах тела Питера дурманил, кружил голову почти так же сильно, как алкоголь. Разгоряченные ладони скользили по голой спине, напарник прильнул губами к моей шее, оставляя засосы.       - Не повреди кожу. – Язык плохо слушался, но следовало быть осторожнее. Мне напоминать об опасности не было смысла, шершавые темные ссадины делали свое дело. Я проводила пальцами по этим отметинам и внутренне содрогалась, несмотря на возбуждение.       Ладонь будто сама скользнула к его паху, я сдвинула резинку трусов и нащупала его член. Плоть была горячей и заполняла ладонь полностью, краем сознания я даже восхитилась таким внушительным размером. Питер вздрогнул всем телом и сдавленно простонал. Прохладные ладони огладили ягодицы, от чего по телу прошла волна мурашек. Я начала неспешно двигать рукой, напарник сразу напрягся и чуть крепче сжал пальцы.       - Не нравится? – Я сомневалась, что дело было именно в этом, но стоило уточнить.       - Наоборот. – Свистящий шепот прорывался свозь оскаленные зубы, Питер стонал, периодически срываясь на короткий рык. Мне нравилось видеть его таким, напряженным, изнемогающим от желания и при этом покорного. Удовлетворение его похоти сейчас полностью зависело от меня, от того, как моя ладонь скользит по стволу и как большой палец оглаживает упругую головку.       Вдруг руки Питера скользнули по белью и раздался резкий и громкий треск рвущейся ткани. Едва я успела понять, что происходит, как тонкие пальцы прикоснулись к клитору, точно и удивительно нежно. Это прикосновение пробудило волну тяжелого, жгучего желания. Я чуть сжала член Питера у основания и услышала в ответ протяжный стон.       - А говорил, ничего не умеешь. – Я ухмыльнулась лишь на секунду, после чего сдавленно и тихо вскрикнула: один из длинных пальцев проник внутрь меня. Напарник ухмыльнулся, после чего притянул мою голову свободной рукой и поцеловал, длинный язык тут же проник в рот, оглаживая каждый миллиметр.       - Я не говорил этого, я сказал, что у меня не было опыта – Он закусил губу, и к одному пальцу присоединился второй. Движения были ритмичными, но неспешными, как и мои. Хотелось сбросить все условности и взять больше, наконец-то сделать то, чего мы оба сейчас так хотели, и лишь остатки рассудка напоминали цену этой слабости. Я еще немного приблизилась к Питеру и стала ласкать его быстрее, он не остался в долгу. Его глаза сияли ярче любых фонарей, а звуки дыхания и стонов заглушали музыку. Свободной рукой я вцепилась в простыню и застонала, когда Питер прильнул ко мне, оставляя на шее дорожку из поцелуев. Мы оба были почти на пике, хотелось ближе, горячее, сильнее…       - Роуз! – Питер прижал меня к себе свободной рукой и кончил, сдавленно рыча. Пальцы вышли из меня, оставив неприятное чувство пустоты и незаконченности, я попыталась вырваться из крепкой хватки.       - Не хочешь закончить начатое? – Я дышала так же тяжело, как и он. К моему удивлению, напарник усмехнулся и быстрым, ловким движением перевернул меня на спину и навис сверху.       - Конечно, дорогуша, разве я могу тебя так оставить?       Питер оглаживал руками каждый сантиметр моего тела, мягкие губы касались грудей, сосков и неспешно скользили ниже, по животу, но он мог бы и не стараться, я и без этого была на грани. Пальцы невесомо прошлись по внутренней стороне бедер, и я выгнула спину.       - Пит…       Он молча проник пальцами внутрь и огладил большим пальцем огладил клитор, заставив меня издать короткий тихий стон. Каждое его движение отдавало в теле электрическим током, я вцепилась пальцами в подушку, желая лишь одного: чтобы Питер не останавливался…       Я кончила неожиданно и сильно, напряжение почти сразу сменилось сладостной приятным ощущением. Напарник лег рядом со мной и прижал к себе покрепче. Музыка вдруг закончилась: видимо, диск прокрутился полностью. Мягкие потеплевшие губы коснулись моего лба.       - Спокойной ночи, дорогуша…