Во имя порядка: у истоков Союза

Глава 12. Чувства, история, вера

Спустя неделю. Княжество Речное. Предлесское. Чудесное вечернее небо пленило взгляды двух душ, которые уставились на картину того, как в огне и пламене уходит солнце. На ярко-жёлтом, алом и высветлено-багряном небе расплескался огонь, исходящий от пламенного диска, что ещё немного и уйдёт за лесистый горизонт. Золото света отсвечивает и органично сочетается со златом осенних деревьев. Над головами простирается бескрайне-широкое полотнище неба, в котором перемешались цвета насыщенной фиалки, темного царственного пурпура и сапфировой ночи, кое-где уже начинают загораться первые звёзды и вскоре они засеют серебром все небеса. - Красиво, - вымолвила девушка в кожаной куртке и из такого же материала брюках, подчеркнувших её бёдра, - на душе становится спокойнее. - Это так… после пережитого самое то, чтобы успокоиться, - говорит ей парень, на котором лёгкие тканевые брюки под высокий красный сапог и белая рубаха с узорами по кантовке. – Эли, ты рада, что мы покинули столицу Княжества? - Там тоже было спокойно, но здесь всё тише… словно мы убежали от всех волнений мира. Дама провернулась и посмотрела в сторону поселения. Выполненное в таком же мягко-плавном стиле, с разукрашенными домами и царственным деревянным теремом, городище стало приютом для многих людей. Бежавшие от воин, от голода и болезней с севера после войн с Неримом нашли тут покой, и вскоре под властью князя тут выросло портовое селение. Пара, выйдя за пределы частокола, спокойно прогуливается по сельской дороге. Небольшие хутора, построенные у Предлесского, отлично охраняются дружинниками и наблюдая за мужиками в кольчугах, Джаэль не беспокоится, что внезапно выскочивший бандит или монстр оборвёт им жизнь. Крестьяне, приводившие поля в порядок, не обращали внимания на пару, увлечённые работой. - Джа, я не заметила в твоих словах больше ненависти к Княжеству, - подметила девушка. – Что изменилось? - Знаешь, я посмотрел на жизнь обычных людей и аэтерна и вспомнил то, что было. И я понял одну вещь – нельзя вечно жить прошлым. Эли, я гневался о том, что потерял. Вот и всё. Джаэль взглянул на хутора – стойкие, крепкие и свежевыстроенные терема стали отличным жильём для людей, убранные поля и амбары, наполненные урожаем – вот доказательство процветания края. Парень вспомнил, что на узких улочках Предлесского видел торговые лавки с товарами из самой Киры и понял, что большинство изменений к лучшему. До сих пор его продолжает гложить чувство ушедшего прекрасного, а кольцо лейтенанта напоминает о присяге и долге Святому ордену, но ощущение благих перемен и видение лучшей жизни поколебали мнение. Святой орден, цеплявшийся за торговую блокаду, как утопающий, вогнал страну во гроб, а Эндеральский Союз сменил политику, чья «вишенка» — это колоссальные займы и кредиты у банков. Джаэль, вспомнив, что ему рассказывал ему торговый эмиссар из Ост-Эндеральской по дороге в Предлесское, усмехнулся. Страна, выбираясь из кризиса и нехватки денег попала в мешок банкиров и займодавцев и теперь Джаэль мог только надеяться, что Велисарий найдёт выход из этой проблемы. - А ты бы пошёл на службу князю? - Нет я никогда не пойду на службу мятежникам, пусть они и превратили мой дом из задворок в столицу целого государства, - резко отрезал парень. - Да, в чём-то ты вечно остаёшься неизменным, - дама чуть остановилась, поправила одежду и собравшись, спросила. – Джа, ты долго не вспоминал о дочери. Оливия… всё в порядке? - Оливия…, - прошептал Джаэль, вспоминая, что во всю эту компанию он ввязался только по тому, что есть эфемерная надежда, нить, за которую он хватается… ведь Союз её защитит, Союз окормит и даст кров; только из-за покровительства Сената он как проклятый готов работать на новое государство. - Что… Джа, прошу тебя, не томи. - Она сейчас в безопасности, если верить позавчерашнему отчёту Магистра. - Почему ты мне не рассказал об этом?! Почему ты скрыл его!? - А разве тебе это интересно? - Конечно! – возбуждённо ответила Элия и заглянув в её кристально-синие очи парень увидел незыблемый интерес, страсть и желание, снедающие её. Джаэль улыбнулся. Он удивился тому, что у него не появилась мысль огненного противления, сопротивления его интереса к Элии. Доспех пламенной веры в огонь остался в селении, а вместе с ним и ниспало зачарование, которое воспаляло в душе высокие принципы жаркой праведности. - Всё в порядке, отчёт был настолько сухой, что я не стал его тебе читать. Просто принял, что с ней всё хорошо. - Джаэль, это на тебя совсем не похоже… - Эли, ты не подумай, я каждый день думаю о ней, каждый вечер молюсь незнамо кому, чтобы с ней всё было хорошо, - он печально опустил голову, - Оливия сейчас в лучших руках, я знаю это… это – всё, чем я могу успокоится, - парень взглянул на девушку и чуть улыбнулся. – Зачем тебе это? - Джаэль, мы столько вместе прошли, столько пережили и ты ещё не понял, что мне не безразлично, что с тобой произойдёт. - Почему? Она ничего не смогла ответить. Смешанные чувства – от влечения до долга заполнили её нежную трепещущую душу. Она пошла за Джаэлем, чтобы нести благую волю Святого ордена, а присоединилась, дабы помочь в поисках дочери. Элия коснулась груди, в районе сердца нечто кольнуло при одном воспоминании, что значит потерять близкого родственника. Ещё сильнее ей хотелось находиться рядом с Джаэлем оттого, что к этому взывало женское сердце. Джаэль, понимая нити какого чувства начинают их связывать, чувствуя, что он сам нуждается в её присутствии не только как соратника, а некто большего, погладил её по щеке. - У тебя пыль была. - Спасибо…, - на щеках дамы показался румянец. - Пойдём, - парень аккуратно толкнул её чуть ниже плеч. – Посмотрим на вечерний закат. Прекрасная пара прошла дальше по сельской дороге, подбираясь к хутору. Тут их встретили крестьяне – не недоброжелательными взглядами и подозрительностью, а добрыми взорами и тенью улыбки. Крестьянские дети шумящей весёлой гурьбой окружили их. Джаэль сначала пошатнулся – столь неожиданно для него это стало, за месяцы поисков он попросту отвык от голосов детской радости. Элия же отрадно встретила мальчишек и девчонок, потрепав чьё-то дитя по голове, а второму подарив деревянную побрякушку. - Дети! – закричала женщина, выходя из одной из приземистых изб. – Хватит! Отстаньте от путников! Шумная ватага её послушала и быстро убежала, окружив светловолосую мать, что стоит в светлой до пят рубахе. Вскоре на пороге появился и муж женщины в подпоясанной бежевой льняной рубахе. Его большая борода, крупное лицо, широкая борода и высокая стать создавали образ богатыря. - Не серчайте на них, - сказал мужчина. – Ещё малые. - Я понимаю, что так. Ничего страшного, это даже как-то отрадно почувствовать, что в Княжестве кипит жизнь, - внутри Джаэля всё зазвенело, так давно он не видел, чтобы вне укреплённых городских стен люди себя чувствовали так свободно и вольно, а дети мирно играли и веселились; но память об этом ужалила и болью и усладила – ибо раньше так же играла Оливия и сможет также, если он её найдёт. - А ты чай не местный? Может я видел тебя мельком? - Да, я бывший лейтенант местной стражи, при власти Ордена. - Доброе. Куда грядеши? - Ищем место… покоя, - тяжело выдохнул парень. - Скажите, у вас есть живописные места? – спросила Элия. – Нам бы отдохнуть от того, что было в Речном. - А, мы уже наслышаны о том страшном побоище и помоги вам Бог перенести пережитое, - заботливо произнесла жена. – Идите на звонницу часовни. Оттуда открывается чудесный вид. А потом к нам. Неча вам делать в городе, когда можно передохнуть на хуторке. - Спасибо, но это слишком, - слегка покачал головой Джаэль. – Просто так предлагать кров. - Давайте, нам даже будет приятно. Я пока пойду баню приготовлю, а жена печь растопит. - Спасибо, - чуть поклонилась Элия и отстранилась от крестьян. Двое пошли в сторону высокого здания на небольшом возвышении. Луковичный купол из дерева покрывает устремляющееся ввысь неширокое здание. Возле часовни разбит сад, усеянный «цветами Мальфаса». Благоуханный дух распространялся всюду от него, а возле строения, на лавочке расселся мужчина. В его одежде Джаэль узнал символику Святого ордена – это тёмно-бардовые поддоспешные одежды старого типа, только на нём нет привычного доспеха. По-видимому, это бы один из хранителей, посланных на задание и решивший остановиться для момента молитвы. Пройдя мимо него, Джаэль и Элия оказались у ступеней часовни, по которым стремительно взбежал и со скрипом приоткрыл дверь. Джаэль переступил её порог и немного обомлел. В строгом деревянном стиле выполненная часовня украшена помимо фресок, рисунков и красиво написанных цитат из Предания отточенным и гранёным символом Эндерала. Конусный тёмный камень, от которого исходит светло-жёлтое сияние закреплён у основания небольшого алтарика. Элия восхитилась скромным, но весьма чудесным убранством, само присутствие здесь её душу пространно взволновывает. Они поднялись по витиеватой лестнице, под самый колокол, откуда открылась чудесная картина. Всё залито золотом, возле простирается Предлесское и уходящее в песчаный берег, где простёрлись верфи, заполненные ладьями. Стяг Княжества высокого вздет на тереме местника и городском баяррском собрании , между постройками и на главной площади разбиты увядающие сады. С моря же дует волшебный ветер, слегка обдувающий лик, даруя свежесть и умиротворение. Взгляд в сторону морского горизонта открывает грозную картину надвигающейся бури – тёмно-синие облака плотной несокрушимой стеной наступают, штормовой вал устрашающе наступает с юга, предвозвещая неладное. - Красиво, - вдохновлённо с трепетом сказала Элия, опершись на перегородку. – Джа, ты посмотри какой изумительный вид отсюда отрывается. Почему Железное Королевство хочет всё это разрушить и подчинить себе? Разве оно не видит красоты этого? - Потому что зло не может ничего создать своего, - Джаэль встал рядом с Элией, плечом коснувшись плеча. – Оно только способно разрушать или порабощать. Оно эгоистично и не видит ничьих интересов, кроме своих. Ему плевать и на чужие жизни. - Они себя злом не считают. - Никакое зло себя таковым не считает… Эли, давай лучше поговорим о чём-нибудь другом? Мне это всё уже надоело. - Ты прав… расскажи, что ты будешь делать, когда всё кончится? Когда ты найдёшь Оливию? - Я отправлюсь куда-нибудь в тихое спокойное место, далёкое от треволнений всего мира. Мне уже претили все эти войны. - Ты хочешь отправиться туда один? Ты не думаешь, взять кого-нибудь? - Эли, - он повернулся к ней и глубокий взгляд его глаз заставил её продрогнуть, в нём она увидела тьму боли и слабый свет надежды. – Так и скажи, что ты хочешь отправиться со мной. - Я не знаю, как об этом сказать, - засмущалась Элия. – Прости, даже слова… у меня никогда не было подобного, Джа. Я всю жизнь провела в тренировках, молитвах Мальфасу и ментальной самообороне… мне не чуждо чувство, но я не могу его выразить. Святой орден не дал мне иного, кроме долга. - У меня тоже есть проблема, - Джаэль взглянул на наступающий штормовой шквал, найдя удивительное сходство этого с тем, что творится у него в душе… и в душе Элии, ибо в ней тоже творится полная неразбериха. - Понимаю. - Эсса, Оливия… у меня шрам не на теле, а куда глубже, - мужчина глубоко вдохнул и выдохнул. – У меня такое ощущение, что я предам Эссу. - Я понимаю тебя, Джаэль, поэтому не стану давить, - она соглашается с неопределённостью и действительно готова ждать того момента, когда он сможет отпустить прошлое. Элия мягко погладила его по руке и чуть сильнее прижалась к его плечу, мягко сказав: - Надеюсь, наши друзья найдут что-нибудь ценное. Если бы Вилдас лицезрел эту картину умиротворения, как становится союз двух душ, то непременно обрадовался за то, что моральные раны Джаэля медленно затягиваются. Но сейчас его и Мирро заботит совершенно другое дело. Использовав подарок от князя – свитки телепортации, оба переместили себя к древним библиотекам Арка, в которых хранятся частицы истории Эндерала. Вместилища знаний Святого ордена подчищены, оттуда убрано неисчислимое количество «неудобных» текстов, а поэтому оба обратили взор на пыльные полки Подгорода. В сгущающейся полутьме, между сырыми шкафами, источающими запах влажной древесины и мокрого пергамента, у стола, забитого книгами копошатся двое. Источниками света стали лишь два факела да лампа, чьих сил недостаточно, чтобы развеять сумрак. - Интересно, что тут пишет их Писание, - раскрыл толстенную книгу Мирро, поднеся масляный фонарь. – Она рассказывает, что после воинствующего царя был новый. Шалмонэ. Он был настолько мудр и умён, что сделал своё царство самым богатым и сильным. И он же построил великий храм Творца, в котором хранились сильнейшие святыми той веры. И алтарь света, и меч, повергающий существ из иного плана, и кинжал с венцом и многое другое. - Почему ты об этом заговорил? – удивился Вилдас. - Потому что, согласно этой книге, - указательный палец Мирро провёл по пожелтевшему листу, – говорится о том, как царство долго процветало и было в благоденствии. Там хранились вещи, которые могли отгонять существ, противостоять «высшим». Но мудрейшего Шалмонэ тоже нашли способ отвратить от пути его веры. Самое интересное, то, что именно в той земле было единственное место поклонение единому Богу, и то, что очень долго их обходил общий хаос и безумие. До времён отступничества и вторжения аэтерн. Ладно, что тебе прислали? - Вот, то, что передала Калия Закареш, - Вилдас осторожно развернул свиток. – Тут на древнеинальском, но думаю, я разберусь. - Хорошо, а вот здесь то, что мне удалось обнаружить, - Мирро положил пару древних фолиантов в зелёной обложке. Проповедник, нацепивший свободную серую мантию, стал всматриваться в буквы и переводить содержание строк: - При летах, в правлении второго магистра Святого ордена, имел Святой орден великую битву с теми, кто ходил под знаменем Килры-предателя (будь он проклят навечно). В побоище том пало много мужей храбрых, но и враг потерял трёх мужей, что с Килрой мятеж учиняли, а вместе с ними и войско всё их. Схоронены они были под королевской горой, кости их стали подношением Мальфасу во свидетельство преданности нашей. Имена их проклятые – Царант, Каррку и Цунвиль». - Хорошо, - потёр руками милиец в кожаной броне. – Я направлю туда своих людей, пусть они посмотрят. Если там реально кости «Кузенов», то вместе с Жоффеем, четверо мертвы. Остаётся всего-то шесть. - А что у тебя? – рука Вилдаса провела по изумрудно-шершавой обложке. – История коронных земель Мальфаса? Ты где её нашёл? - Здесь. Святой орден в своё время приложил достаточно усилий, чтобы эта книга сгорела кострах. - Почему? - Ибо только Эндерал мог быть первой и единственной коронной землёй Мальфаса, - ответ, сказанный холодной речью, без намёка на предполагаемую иронию, прозвучал особо жутко. – Интересно, что впервые Мальфас решил сделать своей землю Мьяр Араната, а не Эндерала. - Что же заставило его поменять решение? - Неизвестно. В книгах вскользь упоминается, что «избранные Мальфасом в сердцах своих имели путь хаос, который отвернул их от истинного света божества и положил вражду между ними и Мальфасом». - И опять этот древний орден! – возмутился Вилдас. – Огонь, вода и хаос. Три пути, будь они прокляты. - Что, прости. - Я изучал много старых текстов о древнем ордене, который пытался сохранить мир до времён Рождённых светом и там был один из путей, именуемый хаосом. Рабы страстей, террористы во имя порядка, садисты, которые приводили враждующих к миру устрашением и заключающие союзы со сторонниками зла, чтобы воевать с ещё большим злом. - Тогда это многое объясняет, - Мирро открыл книгу на одной из закладок и показал пальцем на строки. – Тут говорится, что, когда пришли Светорождённые от «трёхсторонних ревнителей порядка» практически ничего не осталось. Я ломал голову, кто такие эти «ревнители», а вот теперь сообразил, - Мирро сложил руки на груди. – Видимо на Мьяр Арант Мальфас взял последователей из пути хаоса, но те стали жить не так, как он предполагал. К тому же тамошние аэтерна вступили в битву с мальфитами. - Как так? - Да, - Мирро лихо перелистнул страницы книги, и указал на строки. – Вот здесь. «Аэтерна, населявшие Мьяр Аранат встретили последователей Мальфаса холодно и, если верить найденному, даже враждовали с ними. Тому свидетельство – раскопки в трёх местах Мьяр Араната, где были найдены кости людей и аэтерна, с характерными отметинами от клинков, в доспехах и с оружием. В некоторых случаях даже удавалась распознать символику древних аэтернских домов и некие «шесть шипов». - Интересно, - задумался Вилдас, - Залы Мальфаса, первая база несостоявшегося ордена. Там должен был возникнуть штаб Мальфаса, но что-то пошло не так. - Если ты помнишь, все Рождённые светом – аэтерна. Мальфас просто заступился за своих сородичей и уничтожил нерадивых адептов. Остаётся загадкой – что не поделили аэтерна и хаосопоклонники. - Ладно, с историей потом, а теперь что по нашему врагу? – Вилдас отошёл в сторону и немного долили масла в лампу, света тут же чуть прибавилось. – Нужно понять несколько вещей. Где нам искать «Кузенов», кто правит Железным Королевством и где штаб-квартира Либры? Если мы разгадаем это, то сможем нанести смертельный удар по врагу. - Я знаю… я уже тридцать лет в «своём деле», так что не нужно мне это говорить, - Мирро погладил кинжал на поясе и Вилдаса тут же бросило в холодный вид при воспоминании, что он им творил. – Мои «окаменелые» рыскают по Арку в поисках чего-нибудь стоящего. - А что если подождать конца этой войны? Королевство Золотого берега наступает с запада, Аркская Республика и Княжество подрежут его с юга, а Баронство с востока. Рано или поздно, они уничтожат нечестивцев. - Ну сокрушат легионы Эндерала Железное Королевство и дальше? Либра вместе с «Кузенами» уйдёт в подполье и станет вновь готовить заговоры, - Мирро отошёл в сторону и взяв пару пыльных свитков, разложил их. – Это древние карты Эндерала. Скажи, что ты видишь тут? Вилдас присмотрелся. Он заметил на севере страны и далеко на юге, на отдалённом острове отметки, слабые зарисовки, которые должны были войти в общий композиционный план, но художник отторг их. Теперь там лишь отметены, от которых так и не удалось избавиться. - Какие-то обозначения на юге и севере Эндерала. - Ты прав. Я поднял здесь пыль, пергаменты и какие-то обрывки из записок и знаешь, что узнал? - Что же? - На севере и на юге есть храмы, принадлежащие древней цивилизации. - Насколько древней? - Эта цивилизация вроде как существовала до пирийской и сведений о ней практически нет. От них из значимого остались только эти храмы, - Мирро перебрал пару пергаментов. – И самое интересное – по крайней мере в храме на севере собирались последователи Либры двести лет назад. Так рассказали знающие из Ралаты и «обречённый» Тараэль. - Ох, дело принимает крайне неприятный оборот. Древание храмы, культы и ритуальные убийства. Бр-р-р. - Это ещё не всё, - Мирро пододвинул стопку бумаг. – Это отчёты лазутчиков-ралаимов, которые не столь давно вернулись из обширной разведки. они указывают, что там опять развернулась активность. Именно на севере, в горах Фростклифф, и на юге, там. где недавно был подавлен культ Коры. - Но зачем? У врага итак достаточно ячеек в городах. - Всего лишь пешки, мясо на убой, - если бы у «окаменелого» были бы эмоции, то несомненно он произнёс бы это с неприязнью. – Это базы, оперативные пункты, - предположил Мирро. – Древние храмы служат источником силы, подпиткой для культистов. Так было двести лет назад, когда Либра была активна. Там она планировала и питалась энергией древней магии, а может… - Что может? - Их вёл некий огонь, как следует из книги про мясника. Может быть это были и «Кузены», а может быть и инфернальные сущности, те «высшие», что указывали им путь. Вот зачем им мог понадобится храм – там граница между материей и эфиром тоньше всего. - Ралаим говорил, что Либра была создана «Кузенами», как скальпель – для точных ударов. - Тогда «кузены» создали Либру и определили ей такой ход службы. Этого я уже не могу знать, - Мирро отодвинул накопленное по культу и перешёл к другой теме, в его пальцах сверкнула пластина, на которой выбит символ – шесть шипов стали фоном для грозного рунического ока. - Что это? – спросил Вилдас, осторожно касаясь элемента доспеха. - Снято с трупа одного из телохранителей Хашарима. Я посмотрел изображение и нашёл удивительное сходство с символом Святого ордена. - Опять какая-то организация, секта? Не многовато-ли? - Ты прав, но не совсем. - Это религ… - Нет, - резко оборвал Мирро. – Орден ночи, созданный по образу Святого ордена, - Мирро разложил протоколы допросов пленных. – Судя по всему в него входят хранители, присягнувшие Пути хаоса. Они контролируют Железное королевство, стали чёрным отражением Эндерала при власти Святого ордена, отчасти скопировав его структуру. - Хм, как-то всё сложно получается, - взялся за голову Вилдас. - Всё просто – есть три элемента – «Кузены», Либра и Железное Королевство. «Кузены» в падении Ордена увидели шанс захватить власть и заявить о себе миру, а остальные два – просто инструмент. Так я думаю. - Нет, тут явно всё куда глубже. Они построили отражение Эндерала, железный порядок через якшание со злом. - Вилдас, - холодно-твёрдо произнёс Мирро. – Что касается целей и идей – это уже не ко мне. Моя задача – определить цель, выследить и убить. Так меня учили, такова моя работа и смысл жизни, - с призраком гордости заявил Мирро, отчего проповеднику стало не по себе; ассасин, пододвинув карту, стал по ней водить пальцем. – Таким образом, у нас сейчас три точки удара – Фогвилль, Золотой лес и Тальгаард. По крайней мере там ставки Ордена ночи. Что касается Либры – если мы хотим «убить» их центр, то нас ждёт нелёгкая прогулка на Кору и на север. - Хорошо, - выдохнул Вилдас, понимая, что его поиск дочери на трактах у Златоброда ему теперь кажется лёгкой прогулкой, чем-то беззаботным. - Я тут заметил, что ты скинул с себя одеяния огнепоклонника. Ты перестал верить в огонь? - Это тяжело объяснить, слишком тяжело, - отстранённо заговорил Вилдас. – Я призвал «дух огня», саму его божественную суть, но враг рассеял её. Он переборол то, что было эманацией божества, оно оказалось сильнее его, - парень поник, опустив голову. – Ты не представляешь, что я тогда почувствовал. - Нечто оказалось сильнее твоего божества? - Да… а если нечто больше него, то это не бог, - опечаленно, на грани безумного уныния произнёс Вилдас; Мирро прочитал в его быстро поникающем настроении слабость, болезненную пустоту, которую он пытался заполнить верой в огонь. Вилдас поднял голову, усилием воли подавив в себе вспышку хандры. Он гордо принял удар судьбы, несмотря на то, что изнутри его продолжает точить ощущение смертельной бездны, которой нечем нельзя заполнить. Сначала Светорождённые пали, оставив его, словно ребёнка, которого бросили родители, а потом и тепло божественного огня было уничтожено холодом хаоса. Осталось только сладкое журчание воды, о котором напомнил и ассасин: - А как же второй путь? - Я был на ритуалах водопоклонников и не знаю, насколько они правы в своей вере, - Вилдас показал палец, где блеснуло кольцо с синим камнем в оправе, а затем вынул из кисета книжку в цвета воды обложке. – Это «Аквус Дэйси», «боговода», их священное писание, свод правил и законов пути воды. Но там… я не могу сменить пламенную веру на спокойное созерцание мира… они не стремятся выжечь скверну в душах, а тихо вымыть её. - Так это же по тебе больше по душе, - холодно заметил Мирро. – Разве не так? В ваших разговорах с Джаэлем больше превалировал подход мирного объяснения, как я наблюдал. Ты не вдалбливал ревниво ему в голову своё мнение, а мягко убеждал. - Ты реально уверен, что это моё? Что вода — это верный путь следования? – спросил Вилдас, вспоминая, как именно чародеи синего пути смогли одолеть того монстра. - Я сам верю лишь в холод стали, поэтому не могу тебе ничего сказать, - с оттенком строгости произнёс Мирро. – Ты сам выбирай, что больше тебе по душе и куда ты идёшь. Только будь крепок духом, ибо придётся встретится с ужасным врагом. Вилдас погрузился в «залы памяти». Он почувствовал, как мысленно вернулся к позавчерашнему дню, когда посетил храм воды. Отовсюду лилась вода, тихое журчание услаждало дух, отёсанные гладкие стены цвета бирюзы украшались руническими символами волнистых линий. Вилдас босыми стопами шагал по зеркальному полу, покрытому тонкой водной гладью к алтарю в центре, представленным массивной мраморной чашей, наполненной живительной влагой. Местный жрец проводил ритуал омовения, произнося молитву о том, чтобы вода очистила телу и душу младшему неофиту. А недалеко ждали хранители из Святого ордена, чтобы получить благословение и совет. «Может быть это моё», - подумал Вилдас, чувствуя, что ему нужна новая опора в мире, где зло готовится пустить свои когти в души. Внезапно Мирро спросил: - А как же вера в Единого? Если бы этот вопрос услышал Сигизмунд, то он непременно бы ответил, почему Церковь Творца безошибочна в своих догматах и суждениях. Он знал, что от времён Азатарона до самых сих дней есть «община завета с Творцом», которая несёт свет веры и истины в мир и только она права насчёт мироздания. Гросс стоял в церкви и внимал сладкому пению священника, который кадит возле алтаря в дальней части храма и совершал обряд, прошедшему сквозь века и отражающему жизнь общины завета. - Спасти нас, милостивый Творче от духов злобы поднебесной и защити от врагов, видимых и невидимых. В чёрном одеянии священник вышел к людям и поклонился. Немногий народ так же ответил поклоном. Пригнулся и Сигизмунд. В тёмной простой рясе он занял место рядом с обычными людьми и аэтерна, отдав и ум, и сердце молитве Создателю. - Благослови народ предстоящий Единый, - запел у алтаря священник. – Помилуй нас Творец, всех благоносящих помяни в стране Твоей, всем милующим прости их грехи, всем пленным даруй свободу и всех служащих помилуй. - Помилуй нас Создатель, - прошептали люди. - Слово Твоё услышим, реченное к нам через века! – возгласил священник. Служитель Единого обратился к алтарю и окадил его, обойдя по часовой стрелке, а затем поднял высокого над головой книгу в золотой обложке. Она настолько массивна, что руки старого священника дрожат, но он держит её и дойдя до аналоя возложил и раскрыл на аналое. - Чтение Предания, Книги силы и скитаний! – объявил священник и перстосложенно благословил молитвенников. – В дни онные ходил пророк Мафария пред царём Осс’Тианским и предупреждал его, что не нужно рабство держать на избранных Его. Но не послушал тогда Ашиак и продолжил тиранить народ, но поплатился за это вскоре – многие бедствие постигли его град. Тогда вновь воззвал Мафария пред Ашиком и убедил того, что нужно отпустить избранных Его и молитвой посрамил богов Осс’Тианских, разрушив прескверное капище. И был отпущена «община завета» и отправилась на север. Книга закрылась, отрывок зачитан и народ поклонился, когда священник осенил людей и аэтерна собранием текстов, заключённых в золотой обложке и удалился, дабы положить его на алтарь. Сигизмунд на секунду вспомнил тому, чему учили его. Предание, Писание или «Собрание книг священных»… у этой книги много названий внутри Церкви, но суть одна – история общины завета. В «Книге бытийности» рассказывается долгая жизнь первых верных и то, как Творец насадил их в месте покойном, давая им жить в мире и обещая защиту за верность. После неё целый свод законов, прозванный «Книгой закона», в которой Творец давал общине завета правила жизни, дабы они не смешались с теми, кто отвергает свет и не совратились обманчивым соблазном тьмы. После следует долгая эпоха споров, раздоров и скитаний, отразившаяся в «Книге силы и скитаний», где выделяются и праведные судьи народа и истории великого падения, и пророки, ведшие общину завета, гонимую за её несогласие с безумием, творившимся в мире. И вот «Книга надежды» рассказывает о семи избранниках Творца, которые были им благословлены на создание порядка и о том, как им из числа ревнивых последователей аэтерна была избрана гвардия – серафимы. Повествует она и о том, как эти «избранные» пали, объявив себя богами. И «Книга времени», последняя, и самая печальная, где община завета лишь помощью Творца спасается от преследований последователей светорождённых и где Создателем даётся обещание, что «община» превратится в могучую церковь. «Во истину, исполнилось предсказанное», - подумал Сигизмунд, смотря на то, как далеко и широко распространилась истинная вера в Творца. Его глаза видели многое – то, как люди молились «семерым» и те же плевали на их статуи, когда узнавали, что «боги» мертвы, как улицы забивались фанатиками, а затем прокатывались актами неповиновения культу Светорождённых, но ещё никогда он не зрел того, как семя новой веры так быстро и богато прорастало. - Путь ваш да будет прям, - пропел священник, вернув Сигизмунда к богослужению. - Жертвы нашей в виде сожжения хлеба или заклания Ты не пожелаешь, ибо главная жертва для Тебя – сердце наше сокрушённое, принесённое в покаянии. Служитель Творца, который сейчас знаменовал народ избранный отошёл от алтаря, напомнив собравшимся о долгом скитании, о том, что долго их предки шли по миру, а кадило от которого исходил сладкий запах ладана есть возношаемые молитвы в странствии. Лампады и свечи, мирно горящие в алтаре и по углам, создавали томную приятную атмосферу молитвенного покоя. Смотря на умиротворённые лица собравшихся, стены, исписанные картинами из Предания, и движение священника, внимая пению и молясь, Сигизмунд ощутил желание остаться тут навсегда, и чтобы служба никогда не прекращалась. «О, Единый, помилуй меня и помоги нести свет закона Твоего!» - взмолился в себе Сигизмунд, пока священник смолк и восходил к алтарю. – «Дай мне силы сражаться с тьмой, дай мне силы перенести все искушения и противостоять губителям мира. Ты – Создатель, се признаю это и клянусь нести призвание инквизитора до самой смерти». Раскрыв маленькую книжку, священник стал с неё читать молитвы, а затем обернулся и подойдя к алтарю взял круглые порезанные хлеба. Он вынес их народу и положил на небольшой столик, к которому стали стекаться люди. И ещё один символ за которым таится история – когда Рождённые светом пали в прелесть и «община завета» была гонима, то в день голода послал им Творец пищу – хлеба, спасшие народ Его в дорогах. Настоятель храма поднялся на небольшое возвышение и поклонившись алтарю взмолился: - Царь Небесный, гонителю духов зла и победителю всякой скверны, укрепи души наши в борьбе со злом и научи нас милости. Крепкий Единый, исцели нас от скверны плоти и духа. Инквизитор так же осенил себя сложением рук, напоминающим чашу – главый символ Церкви. - О, Творец, по великой милости Твоей, даруй нам мир и покой, сохрани землю эндеральскую от всякого зла и огради племя наше от козней вражеских. «Мир действительно был нужен», - подумал инквизитор, вспоминая последние события. Сигизмунд был свидетелем того, как на Соборе Церкви было провозглашено, что Инквизиция теперь будет охотиться за еретиками из Либры и ей передаются для этого едва ли не исключительные полномочия. Сенат моментально это подтвердил и теперь целые полчища инквизиторов и их помощников рыскают по Арку, Речному и Златоброду в поисках любого проявления скверны. Это шаг резкий, но нужный, ибо Весы могут готовиться к любой возможной пакости. Культ в Златоброде был похожем на то, что творит Либра, но стал совместным детищем Железного Королевства и Весов, которые там хотели устроить место прокола, червоточину и источник пожара, из-за которого сгорел бы весь Союз. За инцидентом в Арке и Речном напрямую стоит Либра… «Фогвилль» не в силах туда добраться, да и у него попросту не хватит мастерства и умений. И чтоб такого больше не допустить Инквизиция примет все возможные меры, даже если они будут крайними. Вечернее богослужение медленно переходило в завершающую стадию – священник взял кубок с водой, над которой читались молитвы и призывалось имя Создателя и макнув кропилом капельками забрызгал всех собравшихся. Ещё одна история кроется за этим из Предания – то, как Создатель очистил «общину завета» от всякой грязи подобно тому как вода смывает сальность, когда они взмолились о том. Следовало это со страниц Книги Бытийности, когда в царстве на юго-запада «новоявленного Нерима» , отведённого для жизни «общины завета» стал впадать народ в поклонение разным богам и сурово предостерёг Творец их от сего, в знак примирения послав дождь после долгой засухи. Священник снова взял кадило и вышел к собравшимся. Он опять описывает круг по храму и клубы сладостного дыма исторгаются от звонкого инструмента и вновь молится народ. Сигизмунд же полнится удивлением от того, насколько быстро из маленькой ячейки церковь стала могущественной организацией… слово её впало в сердца многих алкающих душ. Из пары десятков человек при помощи слова Первосвященника и подвига Исаила она приросла числом и силой. Завершив свой путь, священник вышел к аналою, куда положил небольшую книжку и раскрыв её, стал быстро читать текст. Сигизмунд понял, что ещё немного чтения часов и служение закончится, отчего на душу легла тень печали. Сигизмунд отошёл в сторону, присаживаясь на одну из скамей, погрузившись в воспоминания. Он проделал долгий путь, но куда он его ведёт? По какой стезе поведёт его Творец и во имя исполнения каких целей? На это не знает ответа, но чувствует, что долг и праведное призвание зовёт его дальше бороться с внезапно появившимся злом. Скрывая свои намерения «арповыми налётами», посылая в города своих агентов и создавая ложи культов он долго готовился к войне, но и Эндерал, скреплённый узами новой веры и закона не так слаб. Враг ещё пожалеет, что решил показаться из норы. В руках инквизитора оказалось несколько листов, которые он вынул из кармана. Приказы инквизиции, приписывающие доставлять на допрос всех тех, у кого найдут литературу Либры, её атрибутику – маски и мантии. Очень забавной показалась «Книга законов Весов», где прописывалась их несуразная вера и догматы. Вилдас поморщился, вспоминая, что они поклоняются хаосу, через который мир придёт к порядку и пустоте, дарующей свободу. Законами их стали почитание жестокости, методика террора, потакание своим страстям и внимание «пророкам» и «великим духам». «Проклятые безумцы», - окрестил их Сигизмунд, узнавая в «пророках» тех отверженных и проклятых, ходивших с Килрой, а в «духах» - существ, которых в Святом ордене прозвали «высшими». Они – обычные сектанты, полные безумства, культ, который «Кузены» создали ради исполнения своих нечестивых прихотей и приговор для них один. Приговор, который Сигизмунду тяжелее всего исполнять, ибо горче всего его вершить над разумными созданиями, сотворёнными как образ Великого Отца. - Будем благодарны за всё Творцу, - пропел священник, вернув Гросса к богослужению. Тяжело выдохнув и глубоко вдохнув, инквизитор поднялся, подойдя к концу храма, где и громоздится алтарь. - Творец – истинный наш Бог и нет иного кроме Него, - провозгласил священник и поклонившись, сделал шаг вперёд от каменного алтаря, заговорив не молитвенно. – Дорогие братья и сестры, вот и наше богослужение окончено. Я благодарю вас за участие в нём, и напоминаю – в эти тяжёлые времена помогайте друг другу. Сейчас нелёгкие дни, так облегчим же их любовью друг к другу. Сигизмунд преклонился и с концом богослужения только собрался уходить, как был остановлен молнеиподобной мыслью. На секунду ему показалось, что всё замедлилось, движение мира практически прекратилось, но страха это не вызвало, лишь внезапную вспышку благой уверенности, что всё это не просто так. Ему навстречу идёт фигура, которая движется столь плавно, что кажется будто бы она плывёт. Серая мантия ложится на начищенный до ослепительного блеска нагрудник, украшенный странными витиеватыми символами и знаменем Грааля. Лика не видно из-за плотного, низко опущенного капюшона. Гросс при виде незнакомца не ощутил страха или недоверия, лишь странную теплоту и уверенность. На глубоком инстинктивном уровне он чувствовал безопасность и защиту, будто бы эта таинственная личность несёт с собой власть Некто более сильного и могущественного. - Кому ты служишь? – тихо прошептал Сигизумнд, чувствуя потустороннюю и колоссальную силу в явленном существе. - Истине живой, Царю света, что сам есть Свет, - дал до чистой ясности прямой ответ «посланник», что заставило инквизитора дрогнуть и инстинктивно преклони колено. - Не нужно, - кратко прервал его «вестник». – Я пришёл тебе сказать, чтобы ты обрёл меч древний, освящённый Светом против тьмы. Вам идти против пятерых архипредателей, но старший из них мазан самой тенью. Обычная сталь его не возьмёт… нужен клинок, что сразил пятого предателя. Меч, выкованный мастерами у Алтаря света и освящён в первом храме Творца и скитающийся по миру. - Где же его искать? – с чувством готовности исполнить любой приказ спрашивает Сигизмунд. - Начни поиски с места, где мог пасть отступник, - тихо отвечает таинственная личность. – Только встань на путь поиска. - Если можно, покажи, как это было. Он протянул вперёд ладонь и раскрыл её, из неё незримо для остальных, но явно только для Сигизмунда явились клубы дыма, в которых стали являться образы и деяния далёкого прошлого. Вскоре вся белая дымка объяла Гросса переместив его на несколько веков назад. И инквизитор ощутил себя свидетелем истории древних дней. Оказавшись в Эндерале года семь тысяч двести двадцать восьмого года, он увидел множество людей, вооружённых самым разнообразным оружием, а вместе с ними и предводителя некого движения, громко взывающего к чему-то великому: - Братья и сёстры, ставшие мне ближе всего на свете за эти шесть лет долгой беспрестанной борьбы, мужайтесь, ибо настаёт момент великой сечи! – воззвала девушка, занявшая естественное приземлённое холмистое возвышение. Небольшой перешеек между Сердцеземьем и Горами Фростклифф стал последним оплотом настолько огромного мятежа, что Святой орден, правящий Эндералом, на его подавления стянул все возможные силы. Главой повстанцев стала девушка по имени Килана из рода Хаммершлагов. Сигизмунд вспомнил истории о ней, понял, кого ему показывают. Простолюдинка, выходец из ремесленного сословия Подгорода, горячая на слово и неукротимая характером, обратила гневные речи против Святого ордена и Мальфаса, божественного покровителя этой страны. Она во всеуслышание заявляла, что права простого народа нужно соблюдать, что бедноту нужно одаривать деньгами, что люди должны больше иметь свобод и прав, а также её ненависть ударила по Мальфасу, которого она публично обвинила в присвоении статуса ложного божества. Спустя считанные месяцы Килана собрала вокруг себя орды единомышленников, которые стали собирать войско и ополчение, попутно отправив Великому магистру «Хартию вольностей народных», где предписывалось многое – выплачивать бедным деньги, дать свободу слова, отменить божественность Мальфаса и даже сделать Подгород вольной территорией. Естественно Святой орден ответил в известной ему манере – направил войска на подавление восстания и разгорелась горячая война. Вот уже долгие шесть лет повстанцы и лоялисты режут друг друга. Грандиозные сражения произошли в Сердцеземье, за Речное, у Арка. Шесть лет тысячи крестьян, рабочих и наёмников с остервенением пробивались к позициям Святого ордена, а войска под знаменем золотого ока отвечали быстрыми и жестокими операциями. Половину Эндерала охватило это восстание, просочившись вплоть до пустынного Дюнного. Шесть долгих лет мятежники блокировали города, перерезали торговые пути, уничтожали склады с припасами и устраивали резню невинных. Святой орден, брошенный в гнев, отвечал тем же. И спустя шесть лет восстание было отогнано к оплоту – к монастырю Вестгард, возле которого вырос целый город, насыпи и надолбы, с укреплениями и гарнизонами. Битвы у Дозора трёх рек, за замок Ад’Балор и неудачный штурм Фогвилля, где были разбиты самые многочисленные войска мятежников-киланитов, отбросили фронт к центру восстания. И теперь их надежда только на то, что со временем силы Святого ордена выдохнутся, и они смогут выторговать себе мир на выгодных условиях. - Мы не должны потерять нашей свободы! – заявила грозно девушка, чьё тело полностью заковано в латный блестящий доспех и только чуть смуглое лицо представлено народу. – Если сегодня мы проиграем, то наши дети будут выхаркивать лёгкие в шахтах, помещики и господа будут сечь простой люд за то, что те плохо кланяются. Всех вас ждёт одна судьба – эшафот, если мы сдадимся или дрогнем! - За нашу свободу! – прокричал собравшийся среди баррикад и укреплений люд, потрясывая боевыми косами, железными мечами, копьями и добытыми в бою клинками стражи и хранителей. – Не дадим нас раздавить! - Не так давно, последний очаг сопротивления нашего в Подгороде был уничтожен! – печально объявила Килана. – Всё наше движение пошло оттуда, наша борьба вспыхнула там, и первая искра свободы сверкнула в том мрачном месте! Так отомстим же за него и воздадим десятикратно за нашу утрату! Годами Святой орден марал об вас ноги, десятилетиями вы хлебали помои, так пришло же время всё изменить! Сражайтесь и бейтесь за лучшую долю! Воюйте так, чтобы псы из Ордена поняли, что с народом нужно считаться! Килана вспомнила, как она с ненавистью смотрела на тысячи бедняков, заполнивших Подгород. Маломощный наорд, вечно просящий подаяния, ползающий в грязи и сношающийся с грязными торговками своим телом. Наркотики, дешёвая отравленная выпивка, полугнилая еда, преступность, плач, стон и боль – этого предостаточно в том месте. Она не могла смотреть на то, как матери рыдали по умершим от голода детям, на то, как от голода загибаются старики, как в наркотических припадках погибают молодые и сильные ради забавы могут отправить на тот свет того, кто слабее, как энтрописты, и некроманты забавляются с плотью умерших или ставят опыты на живых. Её переполнял гнев, но заставил его выйти один проповедник в чёрном балахоне. «Исповедник изначальной свободы» явился Килане в тот момент, когда она была практически сломлена. Он вложил ей в ум идею того, что нужно бороться за свободу и лучшую долю. Ранее она думала собрать всех бедных и недовольных и тихо уйти на север, заселять необжитые места среди горцев, но злоба крыла её, возвращая к идее взять оружие. Проповедник убедил её, что нужно всем доказать – Мальфас не бог, разве дозволяет подобное. И она внемлила его словам, испив воды огненной ярости из учения его. Её обуяла такая злоба, что рядом стоящие с ней куда бы не шли, любого приспешника Святого ордена карали так жестоко, что любой садист впал бы в смертельный ужас. Она не любит вспоминать, как после страстных речей проповедника, собственноручно отдавала приказы на казнь, и всеми силами души пытается забыть леса с виселицами и реки крови, появившиеся по её воле и от рук её сподвижников. В её ушах до сих пор леденящим эхом стоит рыдание и плачь детей по родителям, которых согласно её приказам отправили в эфир, как пособников «несправедливой власти». И к чему же это привело? Она могла бы тихо уйти, обжить пустые земли и построить новый мир – справедливый и чистый, но этому предпочла бойню. Война «за свободу, равенство и справедливость», за лучшую долю народа, за сытость и достаток принесла столько боли, горя и разочарования, что такого не стоит и всё золото мира. Но разве Килану теперь остановить? Напитавшись от проповедника, заразившего её духом неутолимой мести и неугасимой вражды, она пойдёт до конца, а годы взращённой ненависти станут дровами для адской печки гнева в её душе. - Враг на подходе! – кричит дозорный. – Ворог орденский! - Вперёд, - обнажила клинок Килана. – На войну. Покажем им, что простой народ может за себя постоять! По другою сторону фронта наступают силы Святого Ордена. Восседая на коне, сверкая атлетическим доспехом с алым поддоспешником, в бой ведёт армию хранитель третьего сигила – Антар Даль’Верам. Его войска неспешно подходят к мощёной каменной дороге, по другую сторону которой лес, оттенённый двумя высокими башнями. Ещё дальше грозно выступают у скалы очертания замка «Чёрной звезды», где окопались «повстанческие крысы», как их называют в Святом ордене. Антар без страха ведёт войска. За его спиной не менее трёх сотен всадников и тысячи хранителей – тяжёлой пехоты Ордена, собранной в единый ударный кулак, который прорвётся к замку. Справа и слева контингенты стражников и пустынных наёмников, ощетинившихся копьями. Сзади в поддержку идут три роты лучников Солнечного берега; поддержку оказывает дивизион сверхтяжёлых баллист. Эта армия должна ударить с юга, пока с запада и севера кольцо замыкают ещё две. Молодой полководец чувствует себя мёртвым. Эта война высосала его душу досуха, оставив лишь цель – стереть в пыль «мятежных сволочей». Антар уже никогда не забудет, как снимал тела женщин и стариков с виселиц… чтобы их повесить хватило только того, что они владели чуть большим, чем беднота. Полководец не ототрёт крови, в которой замарал руки, когда собирал останки невинных, брошенных повстанцами на растерзание медведям. Его будет преследовать завывание холодного северного ветра, убившего оставленных раздетых догола людей и аэтерна в горах Фростклифф только по причине, что они как-то могли быть связаны со Святым орденом, а приглушённое чувство вины станет его тенью, вечно напоминая, что решение не взять одеяла из северного лагеря, оказалось для них роковым. Во рту и в носу теперь вечно стоит привкус пепла и аромат сожжённых деревень, где повстанческий огонь дома пожрал вместе с жителями. Но «мёртвым» его сделало иное. Антар никогда не запомнит того, что произошло с ним и почему он будет биться с мятежниками до последнего вздоха. Через год после восстания Святой орден потерпел поражение у местечка Вальстааг, что сделало всё южное побережье у Арка ареной кровавого противостояния между ополчением Эндерала, стражниками и разрозненными отрядами хранителей и бандами преступников, бившимися на стороне вольной армии Киланы. Там же, практически у самого моста в Арк было поместье знатного семейства Антара. За пару часов до того, как его жена и дети, отец и мать, тесть и тёща ушли бы в Арк, передовые войска мятежников – три группы налётчиков вышли к поместью. Сопротивление частной охраны было сломлено вмиг, поместье разграблено, а все его жители подверглись «революционной справедливости»… никто не выжил. Только спустя три часа корпусу лёгких всадников из Дюнного вместе с копейщиками Арка удалось отбить поместье и не дать замкнуть кольцо вокруг Арка. Когда до него дошла весть, что его семья нашла покой от клинков отступников, Антар едва не рухнул в беспамятство. В отчаянии и безумии он лично возглавил операцию на территорию восточных гор. Пока север обливался кровью в траншеях и на укреплениях, Антар храбро вёл кавалерию Дюнного, ополченцев и стражников в самоубийственные атаки на позиции мятежников. Спустя три месяца центр сопротивления повстанцев на южном побережье был вырезан, а мятежники утоплены… югу Арка больше ничего не угрожало, а повстанцы, скрывшиеся в горах, были перебиты монстрами. С тех пор Антар свято чтит клятву, данную на пепелище родового гнезда. Своим клинком он либо перебьёт каждого повстанца, либо сам найдёт смерть от чьего-то меча. Его терзает только один вопрос – «это с каким сердцем нужно быть, что бы говоря о справедливости, учинять такое беззаконие?». Какой чёрный язык поднял Килану на борьбу? Зачем люди, которые сильнее всего вопят о свободе, о прекращении насилия, получая власть, устраивают такой террор, что вой несчастных услышат, наверное, в небесном городе звёздников? Кто этот чёрный дирижёр? Но вопросы были оставлены. Вот появился столь ненавистный враг, что чувство омертвения спадает, уступая приливу ярости. Антар с лязгом выхватывает клинок и указывает на противника, отдав строгий приказ: - Стоять! Войско встало, наблюдая за тем, как из леса разрозненными рядами выступают мятежники. Народ в разношёрстной броне готовится построиться в подобие боевых порядков, как Антар опускает меч. На отступников упал ливень стали, предтечей которого стал свист. Пара десятков мятежников нашли покой в земле, как тут же вторая группа лучников выпустила стрелы. Антар снова поднял клинок и указал на противника. Теперь в бой двинулась вся линия лояльных эндеральцев на исполнение священного долга. Искру из Подгорода нужно погасить как можно быстрее, и они сделают это. Кавалерия, составившая ударный клин во главе с самим Антаром ринулась вперёд, а за ней и вся армия. Никакой тактики или изящества, только сокрушительный удар, который должен опрокинуть неровные ряды врага, а затем войны перебьют втрое превосходящего противника. Дивизион в общем оханье выпустил дождь снарядов и проредил позиции мятежников, превращая их в кровавое месиво. Всадники врубились в киланитов и смели тех, кто стоял в начале. Кони рассекли строй, опрокидывали людей, а клинки редили врагов, высекали смертельные раны на телах и рубили конечности. За ними в бой вступила тяжёлая пехота. Хранители Святого ордена, сжав покрепче широкие длинные мечи встретили мятежников убийственными выпадами и взмахами оружия, уничтожая каждого, кто попадётся им на пути. Ударное ядро армии Эндерала глубоко вошло в «плоть» строя повстанцев, заливая всё вокруг себя кровью на блещущей стали. Тем временем остальные контингенты охватили фланги, исключив возможность окружения. И под сенью хвойных древ, под их размашистыми ветвями завязалось сражение, которое уже унесло сотни жизней и унесёт ещё тысячи. Антар наступает на самом краю атаки. Он отрадно и безумно купает свой меч в крови отступников. Для него нет дела – старик, женщина или юноша – любой, кто взял оружие супротив Святого ордена – враг, который должен быть уничтожен. Лица кривятся от боли, когда он пронзает людей мечом, клинок всё сильнее обливается кровью, его коню всё труднее идти вперёд, но он ведёт его, в глубь вражеской армии. Он либо вырежет всех, либо сам умрёт, глубина отчаяния и бездны в его душе не оставляет иного выбора. Лучники и артиллерия сместили огонь, превращая порядки врага в залитые сталью поля смерти, тяжеловооруженные воины шагают вперёд, вдавливая мятежников. Несмотря на первые успехи лоялистов, врагов в три раза больше и гаванской ордой они остановили вскоре продвижение, а потом волной плоти стали оттеснять нападающих, платя за это десятками трупов. - Проповедник истины изначальной, веди нас! – воззвали мятежники, когда на поле боя появился высокорослый воин с двумя искривлёнными мечами, похожими на сабли и в один горловой крик прокричали имя его. – Самииэль! Его тело закрыто кольчугой, и кольчужными элементами доспеха, лицо же его закрыто бармицей, оставляющей только видными пылающие глаза. Круглый шлем украшен чёрными перьями. - Килра ведёт нас сквозь века! – прорычал «Кузен» и бросился в атаку с неописуемой быстротой и яростью. Самииэль описал мечами красивые узора погибели уничтожили за первые минуты боя десятки хранителей. Кавалеристы общим рвением попытались окружить «Кузена» и задавить его, но он то ловко уходил от ударов, то со скоростью ветра бросался на эндеральцев. Клинки плясали будто сумасшедшие, рассекая и сталь, и плоть. Со сверхскоростью он юркнул назад, растворившись в воющей толпе повстанцев, но чтобы потом выйти с другой стороны и поразить ряды наступающих. Антар сам ринулся на Самииэля, но «Кузен» легко парировал атаку, секущим движением разрубил лапы лошади и сбросил хранителя с коня. Группировавшись, он кувыркнулся и прокатившись по земле более-менее спокойно поднялся. Боль пронзила всё тело, но Антар всё же поднялся и приготовился к последней схватке, чувствуя, что она последняя в его жизни. - Вперёд! – воззвал Самииэль, поднимая сабли. – К новому порядку, выкованному из железа свободы! – в ответ на его клич повстанцы по всей линии фронта усилили наступление. - За мою семью, - начал Антар, поднимая клинок. – За Орден и Эндерал! – за хранителем пошли в сокрушительную атаку остатки ударного ядра, которые превратились в кулак праведного гнева. Две линии столкнулись в кровавой мясорубке. Антар же выдержал всего пару минут боя. Сталь кружилась с бешенной скоростью, звенела словно игривый трезвон. Доспехи хранителя не выдержали неисчислимое количество попаданий и треснули, кровь хлынула под металл и жизнь стала покидать его. Падение повелителя войск заставило дрогнуть войска Ордена, но они не сломились. - И ради чего ты умер? – издевательски прошептал Самииэль. – Куда ты уйдёшь? - Я иду к своим любимым, - выдавил кроваво-хриплым шёпотом Антар и испустил дух. Все посторонились победно шагающего и убивающего налево и право Самииэля, но против этого монстра встал один воин, всего один человек против шторма надвигающейся тьмы. Ратник Святого ордена не в рядах хранителей, не верящий в семерых, но служащий порядку и свету. В его душе сияет свет иной веры, которая практически забыта, а другой образ её извращён проклятым остианским культом. Он поднимает длинный двуручный меч, который объял внутренний свет, сущий огонь, вдохнувший уверенность в дрогнувшие ряды союзников. - Ты смеешь встать на моём пути? Воин ничего не ответил, лишь сохранил молчание. Он знал, что погибнет, видит смерть, что настигнет его в объятиях, но он готов пожертвовать жизнью ради победы, ради того, чтобы безумие мятежа не сожрало его страну. Самииэль не стал долго выжидать и атаковал, его сабли в лёгкую шаркнули по плоти вышедшего воителя, рассекая плоть и рёбра… но и двуручный меч нашёл сердце «Кузена». Всё произошло со стремительностью молнии – никто не заметил, как длинный клинок пробил вместилище чёрной уши и лезвия сабли разрезали корпус ратника. Но это стало шоком для мятежников и началом победы войск Ордена, что с громогласным кличем на устах обрушили гнев, ярость и скорбь. Сияющий меч упал в пыль тех мест, погребён был под телами и упокоен в тех же могилах. - Ты всё видел, ты всё знаешь, - с этими словами ведение древности оборвалось, и Сигизмунд снова смотрел на незнакомца, который указательно произнёс, простирая руку в сером рукаве. – Ступай, инквизитор и исполни то, что должно. [1] Местник – правитель города и области в Княжестве Речном, назначенный князем и правящий землёй от имени его. В его руках исполнительная власть, судит и поместное право он творит совместно с местным баяррским собиранием. Он же и руководитель местных дружин, руководитель обороны и первый воевода. [2] Баяррское собрание – местный орган власти, состоящий из малых баярр, которые имеют земельные наделы и поместья в городах Княжества. Они вместе с местником создают «поместные правды», назначают «местечковых судей», и сами творят суд в председательстве с местником. Во время войны они составляют костяк и командный состав малых дружин. [3] Речь идёт о «Звездопаде» - событии, которое расколол единый континент «Пангору», на несколько. В том числе, так появился и Нерим, на котором стали появляться первые людские крупные поселения. [4] Часы – молитвенные последования, особенность служб в Княжестве, которые являют богослужебный круг. «Молитвенные часы» - четыре воспоминания главных действий в истории Вина с точки зрения Церкви Единого.