Цена анонимности

      — Не думал, что в мои обязанности входит зашивать твои штаны.       — Внеплановые тренировки приводят к внеплановым сверхурочным работам.       — Один-один, — признал своё поражение Сайфер, не отрываясь от швейной машинки, — А зачем тебе вообще штаны?       — Ты тоже их носишь, — парировал Кейо.       — Это вопрос гигиены, тепла, комфорта, в конце концов, моральных норм… Будь у меня ниже пояса листы вольфрама и шарниры, я, быть может, штанов бы и не носил.       — Вольфрамовой стали, — уточнил робот, — Но штаны ведь были твоей идеей. Ты говорил, они нужны, цитата: «Чтобы отличаться от ботов со стрельбища».       Сайфер обернулся и в мерцавшем свете его линз читался немой вопрос. Он определённо никогда такого не говорил.       — Поправка: его идеей. Сайфера из альтернативной временной линии.       — И что он ещё говорил?       — После смерти — ничего. Мы успели не так много пообщаться.       В мастерской повисло молчание, нарушаемое только стуком иглы. Сайфер хотел было усмехнуться этой информации, поданной в виде чёрного юмора, но от мысли о собственной окончательной смерти у него похолодело внутри.       — Он был первым из Протокола, кого убила Рейна, но далеко не последним. В конечном итоге та временная линия была полностью уничтожена, а я попал сюда. Где агенты снова живы, а радианты с ними заодно. До сих пор не могу привыкнуть, — признался Кейо, продолжая оттирать грязь в тех местах, куда ему позволяла дотянуться конструкция корпуса, стоя в своём уже привычном углу у зарядной станции.       Сайфер промолчал, думая над скоропостижной кончиной своего двойника и его странным желанием очеловечить боевую машину с помощью одежды. Что он чувствовал к Кейо? Что сам Сайфер к нему чувствует? Что за глупости… Разумеется, исключительно научный интерес. И цели преследует исключительно корыстные.       — Давай сюда.       Он забрал у Кейо тряпку, чтобы прополоскать её в тазике, а тот только спросил:       — Как у тебя с рукой?       Сайфер невольно улыбнулся. О нём заботятся, пускай и из чистой формальности, и это приятное, давно забытое ощущение тепло кольнуло его сердце.       — Ничего серьёзного. Думаю, просто растяжение связок, — он приподнял рукав и показал бинты на запястье, — Пройдёт через пару дней.       Он расстелил на полу несколько тряпок и указал на них, предлагая роботу лечь.       — Не хочешь, чтобы я пачкал стол?       — Я просто стоять устал, — признался Сайфер, — Пощади старика.       Кейо не стал возражать и расположился на полу, когда Сайфер, устроившийся рядом в позе лотоса, принялся разбирать его корпус, чтобы очистить от грязи, попавшей под пластины брони. Он был определённо доволен своей вчерашней работой. Если не приглядываться, новые детали были неотличимы от старых. А если заменить их все, останется ли Кейо тем же роботом? Пресловутый парадокс Тесея. Хотя, в сущности, всё в этом мире меняется. Сайфер уже и сам не был уверен, остался ли он тем же человеком, каким был до Первой Вспышки.       — Кейо… Что ты чувствовал, когда попал в эту временную линию?       Сайфер заглянул роботу в экран, не уверенный до конца, умеет ли тот вообще «чувствовать» в привычном смысле этого слова.       — Противоречие. Весь мой мир рухнул. Буквально. Моя программа оказалась непригодной.       — Теперь у тебя другая программа?       — Такие фундаментальные вещи нельзя удалить, чтобы создать с нуля новые, — отрезал Кейо, — Это было бы сродни самоубийству. Скорее мне приходится вносить корректировки и сопротивляться собственным директивам каждый день.       — Я тебя… Очень понимаю, — подбирая слова, Сайфер замер, нервно сжав поршень на чужой талии, — Я тоже жил в мире определённых правил, разбившихся о реальность впоследствии. Опустошающий опыт.       Сайфер никогда бы не подумал, что почувствует душевное единение с боевой машиной, а религия имеет так много общего с программным кодом. На самом деле, он давно ни с кем не говорил на серьёзные темы, только рефлексировал над ними в одиночестве, потому что для этого нужны близкие дружеские связи, выстраивать которые в силу специфики работы он себе запретил. Но этот разговор с Кейо был странным исключением.       — А теперь, когда всё так поменялось… В чём смысл твоей жизни?       Глупейший из философских вопросов, которым Сайфер то ли надеялся поставить робота в тупик, то ли на который сам пытался найти ответ.       — Предотвратить войну с радиантами, — ответил Кейо, не задумываясь.       — Нет, ты меня не так понял. Это твоя цель. Представь, ты её достиг, цели больше нет. А смысл — он навсегда, у него нет конечной точки, — уточнил Сайфер, — Наличие смысла это то, что делает тебя счастливым.       — Ты можешь объяснить на своём примере?       — Семья, — шпион тяжело выдохнул, собираясь с мыслями, — Я был счастлив, когда у меня была семья.       — Они погибли?       Сайфер посмотрел в потолок и сглотнул подступивший к горлу ком, прежде чем дать ответ:       — Да.       — Значит, в твоей жизни теперь нет смысла?       Сайфер, замолчав, невольно погрузился в воспоминания. Мама лежит на матрасе, измученная болезнью, Амир протирает ей плечо спиртовой салфеткой и берёт в руки шприц. «Сынок, где ты взял лекарство? Оно же стоит целое состояние». Он колеблется, понимая, что не может ответить честно. «Купил в долг. Не переживай, мам». Ложь. Это была кража со взломом. «Джазака Ллаху хайран», — улыбается мама. «Ва йаки», — неуверенно отвечает Амир. Он не заслуживает такого пожелания. После её смерти — годы одиночества, мелких краж и паршивых подработок, потом — свет в конце тоннеля: встреча с Норой. У Амира снова появилась семья, люди, ради которых стоит жить, и дом — место, куда стоит возвращаться, но он повторяет те же ошибки. «С днём рождения!» Улыбка ребёнка заставляет его самого улыбнуться. Он протягивает ей пакет с игрушками, и наклоняется, позволяя маленьким детским ручкам обвить свою шею: «Папа! Спасибо!» Он треплет её за волосы, целует в щёку и, не в силах отделаться от чувства вины, бормочет: «Ну, не стоит». Он не заслуживает благодарности. Когда малышка ложится спать, Нора наконец спрашивает: «Где ты их взял? Цены каждый день растут». Амир стыдливо молчит, пока в новостях по телевизору репортёр сообщает: «Группа воров совершила налёт на торговое судно в Касабланке».       Ещё раз вместо дома он обнаружил руины. Опустошение и одиночество. Боль ещё сильнее, чем раньше. Сайфер проморгался, возвращаясь в реальность — он не ухаживал за матерью, не укладывал дочь спать, он чистил боевую машину. Но тоже как будто… заботился о близком? Это не должно вызывать такие ассоциации.       — Похоже, что нет.       — Чтобы быть счастливым, тебе нужна новая семья, — сделал вывод Кейо.       — Я шпион и наёмник. Не семейная это работа, — отмахнулся Сайфер.       В жизни, которую он выбрал, полной страха и бегства, не было места для счастья. Семья — это люди, которым придётся доверять, и которые по твоей вине могут подвергнуться опасности. Он должен от этого отказаться. Но отказаться не получалось.       Сайфер продолжал врать сам себе. Он называл себя одиночкой, но зачем-то всегда становился частью коллектива. Он хотел, чтобы Протокол Valorant, как и прочие организации до этого, стал его домом, а агенты — семьёй, но не мог найти в себе сил довериться. Безрассудно бросался к ним, а затем, напуганный собственной оплошностью, бежал прочь.       — Сайфер?       Он пришёл в себя и одёрнул руки, неприлично долго задержавшиеся на чужой груди в каком-то жалком подобии объятия:       — Извини, вспомнил кое-что. Ты так и не ответил на вопрос. В чём смысл твоей жизни?       — Ответ «42» не подходит?       — Нет, конечно. Думай сам семь с половиной миллионов лет.       Сайфер рассмеялся и принялся собирать корпус обратно, ловя себя на желании остаться здесь ещё хотя бы на минуту. В уютной захламлённой мастерской, за мрачной беседой и незамысловатым занятием ему было на удивление спокойно. В компании робота, заданием которого было разрушить его анонимность.       В надежде разрешить этот парадокс, Сайфер внимательно всмотрелся в тёмно-синий экран, на котором, как знак режима ожидания, бледно-голубой пиктограммой отображались песочные часы, и его внезапно посетил ответ: у Кейо не было лица, чтобы смотреть на своего механика со страхом или осуждением, стыда, чтобы вздрагивать от его прикосновений, высокого самомнения, чтобы бессмысленно спорить. Словом, тех человеческих качеств, что обыкновенно отталкивали кого угодно от любопытного шпиона, крайне халатно относящегося к чужому личному пространству.       Вместо них имелись не лишённые чувств и юмора, но в основе своей рациональные суждения и машинное спокойствие — таким, по крайней мере, Кейо был для Сайфера, который, сам того не замечая, перенимал его настрой. Да, в компании робота было определённо приятно, быть может из-за того, что за последние годы Сайфер начал плохо ладить с людьми, но работа здесь была окончена.       — Мастерская в твоём распоряжении, — он подмигнул, поднимаясь на ноги, — Мне ещё с трансформатором разбираться.       — А мне с Бримстоуном.       — Не забудь перед этим надеть штаны, — Сайфер хихикнул, подумав совсем не о том, — Уже придумал, что ему скажешь?       — Что ты пытаешься сделать из меня робота-философа.

***

      Кейо осуществил излюбленную Бримстоуном формальность — постучался в дверь и, дождавшись сурового: «Не заперто», вошёл в кабинет. Командир сидел за столом, в своём солидном кожаном кресле, и, сгорбившись и подперев щёку рукой, что было ему совершенно не свойственно, разговаривал по телефону:       — Завтра в девять? А сегодня никак? Слушайте, это срочно! С каких пор у вас в среду выходной?       Понимая, что придётся подождать, Кейо сунул руку в карман штанов и, наконец, понял, зачем их носил — в них удобно хранить всякие мелочи. Например, дротик от камеры и крепление от растяжки, которые он так и не отдал Сайферу.       Робот достал крепление и, припоминая движения, которыми шпион заставлял его ловко скользить между пальцев, попробовал их повторить, для подстраховки держа вторую ладонь под первой, и не зря — крепление постоянно соскальзывало и падало. Кейо пришёл в недоумение: даже машинная точность и реакция не позволили ему повторить трюк, а Сайфер — хрупкий человек с довольно посредственной стрельбой, исполнял его на раз два.       — Сайфер написал, что работы там много, и сам он не справится. Кабели сгорели, пришлось вызывать электриков, — пояснил Бримстоун, наконец, положивший трубку, — Что это у тебя?       — Крепление от растяжки.       — Впервые вижу, чтобы он доверял кому-то свои вещи, — Бримстоун удивлённо повёл бровью, — Как там ваша тренировка?       — Результативно. Сайфер учил меня мыслить нестандартно. Фейк, место установки спайка, оправданный риск, смена позиций, — припомнил робот преподанные ему уроки.       — Хм, — Бримстоун задумчиво посмотрел вникуда, пытаясь понять, какие скрытые мотивы могли быть у этого поступка, но, так ни к чему и не придя, продолжил, — Киллджой написала, что они задержатся. Догадка следующая: Сайфер — действительно бывший член «Белого коршуна», и связан с инцидентом в Танжере. Он хотел отомстить за что-то, — Бримстоун задумчиво принялся щипать седину в своей бороде, — Или кого-то, учитывая жертвы среди гражданских. Есть догадки?       — За семью, — выдвинул предположение Кейо, — Сайфер сказал, они погибли.       — О, как всё сходится, — Бримстоун довольно хмыкнул, — Если он и правда осуществил задуманное и прикончил кого-нибудь из Kingdom, то его скрытность вполне объяснима — в тюрьму не хочет. Однако доказательства у нас весьма косвенные. Удалось установить его личность?       Кейо было неловко разочаровывать командира, но он ответил честно:       — Нет. Я думаю, это возможно только силой. Он не оставляет за собой следов.       — Я знаю, — Бримстоун кивнул, — Если что-то изменится — докладывай. Я думаю, мы на верном пути. А ещё, Рейз закончила с камерами.       Командир подключил кабель к своему компьютеру и протянул его Кейо.

ПОДКЛЮЧЕНО ПЕРИФЕРИЙНОЕ УСТРОЙСТВО. ИНИЦИАЛИЗАЦИЯ… ПРОВЕРКА… ПОЛУЧЕН ЗАПРОС НА ПЕРЕДАЧУ ДАННЫХ… УГРОЗЫ НЕ ОБНАРУЖЕНО.

      В кои-то веке на нём не оказалось вирусов.       — Будь добр, просмотри записи за последние три дня. Я сам не успеваю, — признался Бримстоун, забирая кабель обратно, — На этом всё. Ты свободен.       Кейо должен был уйти, но замер в дверях. Кое-что не давало ему покоя, и он, наконец-то, решился спросить:       — Бримстоун. Я не справляюсь?       — С чего ты это взял? — командир поднял взгляд и его брови едва заметно дрогнули.       — В бою меня первым вывели из строя. О личности Сайфера я ничего не узнал. Вы зря тратите на меня бюджет, наверное, — последнее слово Кейо добавил, чтобы не вызывать подозрений насчёт того, откуда ему известна такая информация.       — Дурак железный! — в сердцах выпалил Бримстоун, подскочив с кресла и в два широких шага приблизившись к роботу почти вплотную, — Мы все иногда не справляемся. Для результатов нужно время. Это ещё никого не делало бесполезным. Слышишь?       Кейо кивнул, разглядывая оказавшееся необычно близко лицо командира. Хмурое, но по-отцовски заботливое. Такое знакомое лицо.       — Просто я опять подвожу тебя. Прямо как… — робот осёкся, понимая, что воспоминания о прошлом и будущем опять смешались.       Бримстоун поджал губы и его лицо, обыкновенно серьёзное и спокойное, заволновалось в выражении глубокого сочувствия:       — Слушай, я не уверен, что случилось в вашем мире, но это не твоя вина. Мы можем делать только то, что в наших силах. И этого достаточно. Ты никого не подводишь, понятно тебе?       Кейо опять кивнул, не смея перечить словам командира.       — Иди сюда.       Бримстоун протянул руки.       — Ты этого не переживёшь.       — Не неси чепухи, — рассмеялся Бримстоун и сжал металлическое тело в объятиях, — Я и не такое пережил.       Кейо ощутил внутри что-то странное. Противоречие, которое ставило его в тупик. Его командир не пережил. Но вот он стоит здесь — из плоти и крови. Рассуждает, смеётся, отдаёт приказы, смотрит пронзительно, взглядом видавшего виды бойца, серьёзный, но изредка позволяющий себе добродушные улыбки и крепкие объятия, кажется, способные покорёжить сталь. Командир, которого он подвёл, говорит, что всё в порядке. Нет, это не он. Похожий во всём, но всё же другой человек, как и вся эта реальность — похожая на предыдущую, но другая.       Кейо не знал, когда эта мысль перестанет причинять ему столько боли. Умея сохранять внешнее спокойствие, он переживал терзавшие его чувства в одиночестве. Для боевой машины жаловаться на такое — непозволительная вольность. Всё, что ему оставалось — осторожно похлопать по чужой спине и, выслушав ещё пару мотивационных речей, покинуть кабинет.

***

      Кейо ничего не заметил. Или только делает вид. В любом случае, вместе с резервными копиями воспоминаний Сайфер загрузил ему парочку программ и теперь мог просматривать хранилище. Оказалось, для экономии памяти, видео и аудио информация, получаемая роботом, хранилась в виде зашифрованных текстовых файлов, дешифрующихся при чтении. Ключей у Сайфера не было, зато он мог наблюдать процесс чтения на примере воспоминаний о Бриче. Этого было достаточно. Теперь, в теории, можно было заставить поверить Кейо во что угодно. Вспомнить то, чего не было, и убедить всех остальных — вопрос одного текстового документа весом не больше мегабайта.       Сайфер хотел было заняться этим после того, как закончит создание своей абсолютной защиты, но от одного неосторожного движения по руке разлилась жгучая боль. Он снял бинты и ощупал кожу, приходя к неутешительному выводу — игнорировать проблему дальше не получится. В его захламлённой спальне было, кажется, вообще всё, в том числе спирт и скальпель с щипцами, когда-то украденные у Сейдж. «Будет скучно и больно», — вспомнил Сайфер свои собственные слова, обрабатывая кожу, — «Я не мастер оперировать без наркоза».       Сделав свежий надрез по старому шраму, Сайфер, морщась от боли, безуспешно попытался что-то достать, но оно оказалось слишком глубоко. Стараясь не задеть вену, он глубже продвинул лезвие, скользящее по вязкой крови, но режущее с трудом. Почти как резать тупым ножом помидоры. Какое забавное сходство…       Сайфер проморгался, стараясь сосредоточиться и не дать мыслям вытекать так же вольно, как крови, и очередное осторожное движение скальпелем наконец встретило сопротивление. Перехватив щипцы, он вытащил из раны осколок чёрного стекла. «Проклятье!» Вместе с кровью он постепенно терял плавность и лёгкость движений, так что, доставая второй осколок, ненароком проткнул вену.       Пальцы дрожали под мерный стук капель, стекавших со столешницы на пол, а металлический запах, заполнивший комнату, мешал здраво мыслить. Сайфера вдруг посетили мысли о смерти и том, через сколько дней Омен найдёт его труп, сколько сил потратит Сейдж в борьбе за его жизнь, и что агенты, воспользовавшись случаем, о нём узнают. Тьфу, нет! Сайфер отвесил себе звонкую пощёчину и, придя в чувства, попытался наложить бинты, но руки его не слушались. «Мне нужна… помощь».       Взгляд то и дело заслоняли тёмно-синие пятна и Сайфер, шатаясь, как пьяный, по большей части на ощупь выбирался из спальни, судорожно сжимая в руке чёрные осколки. Они были чипом, хранивший всё то, что было опасно хранить на сторонних носителях, в том числе ключи от его личных комнат. Надёжно и безопасно — вживлённый чип нельзя украсть. Однако его можно сломать, повредив при этом сухожилия. Чтож, по крайней мере, Кейо оправдал свой статус боевой машины.       Чуть не наступив в собственную растяжку, Сайфер захлопнул дверь и, сложив осколки в карман, побрёл по коридору, пачкая кровью полы. Ноги заплетались, а в мыслях было по-странному пусто, как бывает во время сиесты в особенно жаркий день. Голова коснулась чего-то с глухим ударом и лицо обволокло успокаивающим теплом. Сайфер рухнул на пол в лужу собственной крови.

***

      — Ать… Ну же, почти получилось, — не унимался Брич, и так и эдак пробуя тянуть чёрную ткань.       — Её так просто не снять, перестань, — прошептала Сейдж.       — Ну не снять, так как-нибудь по-другому. У тебя есть нож?       Сайфер открыл глаза и увидел перед собой знакомое лицо. Выдающиеся скулы, квадратный подбородок, растрёпанная рыжая борода и живой, жаждущий взгляд, за которым скрывались примитивнейшие мыслишки. Припомнив, что случилось, Сайфер только улыбнулся и шутливо спросил:       — Что, зарезать меня хочешь, Брич?       Швед одёрнул руки от неожиданности и, соображая ответ, вытаращился на Сайфера, в хитром прищуре линз которого читалась усмешка.       — Да ты сам себя зарезал, — пробормотал он, хмуря брови, — А у меня будто дел других нет, как таскать на своём горбу неудавшихся самоубийц.       — Самоубийц? — протянул Сайфер нарочито обиженно, — Я вообще-то знаю, что интихар — это тяжкий грех.       — А ты у нас прямо святоша.       Брич хмыкнул и собрался было выйти из медпункта, когда Сайфер остановил его:       — Спасибо, что дотащил меня сюда. Я в долгу!       Швед в замешательстве прикусил губу и, наконец, его мрачное лицо немного смягчилось. Он махнул рукой и еле заметно улыбнулся перед тем, как исчезнуть в дверном проёме:       — Да на здоровье!       В медпункте повисло холодное молчание и первым делом Сайфер поправил маску. Бричу и в голову не пришло, что снималась она только при введении нужной комбинации на затылке, остальное время намертво прилегая к лицу, точно вакуумная упаковка. Затем он, наконец, заметил Сейдж, которая смотрела на него печально и укоризненно, как мать на провинившегося ребёнка. Ох, снова этот взгляд…       — Ты обещал быть осторожнее.       — Я обещал не прыгать из окон, — Сайфер виновато развёл руками.       — И как это получилось?       — Ну, я запнулся о свою растяжку и попытался схватиться за стол, — принялся сочинять Сайфер, — Смахнул кружку и вместе с ней упал на пол, она разбилась, и осколок вошёл мне в руку.       Он замолчал, вглядываясь в лицо целительницы, пытаясь понять, поверила ли она в эту невероятную историю, однако Сейдж только удивлённо выгнула брови и спросила:       — У тебя растяжки в комнате?       — Ага, — Сайфер махнул рукой, будто это было что-то обыденное, — Просто мера предосторожности.       — Твоя предосторожность выходит тебе боком.       Лицо Сейдж приняло какое-то страдальческое выражение и Сайфер неприлично долго изучал его, пока наконец не понял, какую оно выражало эмоцию. Сочувствие. Сейдж любила всех агентов, как детей, заботилась о них, даже если они не делали ничего взамен. Такова была её натура, её смысл жизни, её счастье. И от ситуации с Сайфером, от разлада в коллективе, который посеяла его скрытность, у неё болело сердце. Она была бы рада помочь ему, убедить и успокоить, но успех лечения всегда зависел от желаний пациента. Добро нельзя причинить насильно, на то оно и добро.       — Но это ведь мелочи, — возразил Сайфер, — Ты умеешь возвращать людей из мёртвых! Подумаешь, царапина.       Он осмотрел свое запястье, которое теперь выглядело совершенно здоровым. Движения пальцами наконец-то перестали причинять боль.       — Радианит в большом количестве плохо влияет на организм. Да и вернуть… можно не всех, — Сейдж поджала губы, вспоминая события минувших лет.       — О, так всё-таки ограничения есть, — Сайфер улыбнулся своей подтвердившейся догадке, — А какие, если не секрет?       — Радианит не лечит болезни. Например, если получишь заражение крови, я мало чем смогу помочь. Он только восстанавливает от механических повреждений, — объяснила Сейдж, — Но даже это невозможно, если прошло слишком много времени, и живых тканей не осталось. Или если тело было полностью уничтожено. Например, в кислоте, — её лицо исказилось от всплывшей в памяти неприятной сцены, — Почему ты спрашиваешь? — она с тревогой заглянула в голубые линзы, пытаясь увидеть за ними истинные намерения.       — Просто любопытно, — Сайфер грустно усмехнулся и поднялся с кушетки, — Спасибо тебе ещё раз.       Губы Сейдж дрогнули. Она, наконец, спросила то, что уже давно хотела спросить:       — Сайфер, ты считаешь нас врагами?       Шпион от такого вопроса неловко попятился назад и ударился о тумбочку.       — Что? Нет конечно, мы союзники!       — Тогда почему ты прячешься от нас?       Лицо Сайфера скрывалось за маской, но Сейдж видела его насквозь. За смешками и отговорками, только страх и бесцельное бегство. Она не играла в эту игру вместе с ним, потому что была для неё слишком честной.       — Профессиональная привычка, — выпалил Сайфер, не привыкший к вопросам в лоб, — Не знаю, почему это так вас беспокоит.       Шпион нервно хихикнул и почти что выбежал из комнаты. Конечно он знал, почему его поведение было беспокоящим, знал, что так просто Бримстоун не оставит этот вопрос, и рано или поздно придётся сделать выбор. Довериться, позволив своей анонимности рухнуть, или оборвать все дороги, чтобы никому не пришло в голову его искать, и опять бежать в неизвестном направлении. Вычеркнуть очередной этап жизни, сохранив о нём только смутные воспоминания. Бросить людей, с которыми хотелось сблизиться. Позволить Сайферу умереть, придумав какое-нибудь новое имя. Оставить неисполненные грёзы о счастье. Интихар — это тяжкий грех, но Амир считал, что совершал его уже ни раз, пускай и не в прямом значении этого слова. Его тело жило, но внутри что-то было многократно мертво. И в чём смысл такой жизни? Заметив сходство их судеб, он спросил об этом Кейо, надеясь почувствовать облегчение, но логичный и правдивый ответ принёс только новые душевные муки.

***

      Кейо направился обратно в мастерскую, просматривая видеозаписи из медпункта, когда столкнулся в коридоре с роботом уборщиком, оставлявшим за собой бледно-розовые разводы в попытке оттереть кровавые следы.       — Что здесь случилось?       Уборщик, игнорируя вопрос, только неуклюже ударился о чужую ногу и, отъехав назад, продолжил работу. В этой временной линии, судя по всему, интеллектом роботы были обделены. Кейо пожал плечами и, следуя кровавой дорожке, зашагал по коридору, пока не обнаружил её начало — жилой отсек, дверь комнаты Сайфера. Значит, это его кровь? Кейо опустился на колени и, окунув пальцы в лужу, приложил ладонь к своему экрану.

СКАНИРОВАНИЕ БИОМАТЕРИАЛА. НАЧИНАЮ АНАЛИЗ ДНК.

      — Эй, тостер. Нашёл себе подработку?       Кейо поднял голову и увидел перед собой Рейну. Она была одета в домашнее и держала в руке пустую чашку. Безоружная. Уязвимая. УНИЧТОЖИТЬ. Кейо с трудом удержал себя на месте. Он тоже был безоружен и уязвим. Ну и что? Можно задушить голыми руками. За всё, что она сделала с ними. УНИЧТОЖИТЬ. Нет. Нельзя. Сопротивляться собственным директивам. У Кейо не было лица, чтобы выразить эмоции, но каждая микросхема напряглась в молчаливой злобе. Все мысли исчезли, и программа вторила одно единственное слово: «УНИЧТОЖИТЬ».       — Ты справляешься ужасно.       Рейна перевела взгляд на робота уборщика, медленно ползущего в другом конце коридора, а затем обратно на Кейо. Её лицо расплылось в насмешливой улыбке. Нет… Рейна никогда так не улыбалась. Это была не она. Не та Рейна, без разбора перебившая тысячи людей и уничтожившая целую временную линию. Кейо было не за что её ненавидеть. Он собрался с мыслями и, наконец, ответил колкостью на колкость:       — Я бы справлялся лучше, если бы умел пить кровь. Как ты.       Уголки губ Рейны задрожали и она попыталась сдержаться, но, наконец, захохотала так, что на её ресницах заблестели слёзы.       — Дорогуша! Эта шутка такая ужасная, что даже смешная, — она снисходительно махнула рукой и, громко стуча каблуками, удалилась по коридору в сторону кухни.       Кейо растерянно проводил её взглядом. Программа молчала. Он поднялся на ноги и побрёл из жилого отсека, думая над нелогичностью своих эмоций. По возможности нужно будет обсудить это с кем-то. Но не сейчас.

АНАЛИЗ ЗАВЕРШЁН.

      Кейо зашёл в мастерскую и вытер кровь с экрана, обменявшись взглядом с камерой под потолком. Её нечем было отключить, но этого и не требовалось. Сайфер дал ему разрешение делать тут что угодно, наверное, потому что это никак ему не угрожало.       Остановив просмотр записи из медпункта на том самом моменте, когда Сайфер помахал камере рукой, Кейо подключился к одному из ноутбуков, к каждому из которых подобрал пароли вчера, и вышел в сеть. База данных, Марокко, граждане. На каждого паспортные данные, биометрика, и, самое главное, ДНК. Всё это собиралось государствами и хранилось в открытом доступе. Оставаться анонимным в двадцать втором веке было, по меньшей мере, невозможно, но у Сайфера почему-то получалось. Однако сейчас всё могло измениться.       Кейо просмотрел список. От начала до конца, по меньшей мере, три раза, но не нашёл ни одного совпадения. Быть может, догадки Киллджой не верны, и Сайфер родился не в Марокко? Двести пятьдесят две страны. Десять миллиардов человек. Кейо потратил непростительно много времени, но за анализом данных часы для него показались мгновениями. Ничего. Такого человека, как Сайфер, просто не существовало. Если его данные когда-либо были в базе, их удалили, что делалось только спустя полгода после официального заключения о смерти. Для мирового бюрократического аппарата Амир Эль Амари был мёртв. О нём не осталось никакой информации.       Опустошённый, Кейо, чтобы занять себя хоть чем-то, принялся просматривать хранилища ноутбуков, а потом даже историю поиска браузеров, надеясь узнать о Сайфере хоть что-нибудь. Задача была невыполнимой. Как можно достать компромат на человека, совершившего цифровое самоубийство, уже не существовавшего для остального мира? Кейо напряг все свои процессоры, пытаясь найти решение. Никакой информации… Тогда что Сайфер так усердно скрывает?       Задав правильный вопрос, Кейо тут же пришёл к ответу. Лицо и пальцы рук. Сайфер прятал их, вероятно, потому что его биометрика осталась где-то помимо базы данных. Это могло быть обычное фото, информационный след которого он не мог стереть. Или не хотел. Доведи он своё самоубийство до конца, ему бы не пришлось прятаться. Но интихар — это тяжкий грех, на который Сайфер не решился.       Кейо почувствовал себя победителем, хотя, в сущности, не сделал ничего полезного. Осталось придумать, как можно застать Сайфера без его излюбленной маски. Или получить отпечатки пальцев. Но пока такой возможности нет, стоит попробовать что-нибудь ещё. Робот хлопнул по карману, убеждаясь, что крепление от растяжки и отслеживающий дротик всё ещё лежали там, и, помахав камере на прощание, покинул мастерскую. Махать камере… Ну и глупость. Кейо поймал себя на мысли о том, что начал перенимать привычки своего механика.