1 августа 1998 года,
парк Сейнт Мэри Черч Гарденс
Гермиона появилась с дуновением ледяного ветра. Летний Лондон был мрачен и прохладен в этом году, словно не желал принимать в свои объятья нежданную гостью. Девушка сильнее сжала старый кожаный чемодан в руке и сделала несколько нерешительных шагов в парк напротив дома Сириуса. Ей следовало пройти жалких пару десятков метров, чтобы попасть в дом Блэка, и она уже видела знакомый лестничный подъем и тяжелую дубовую дверь, но узел, сворачивающийся как удавка на шее, не давал даже малейшего шанса преступить через свою гордость. По тропинкам небольшого парка неспешно гуляли пожилые пары, дети радостно играли в футбол под ругательства миссис Эткинс, что обожала зеленый газон в парке. Ленивые городские коты догоняли крыс из водосточных труб в пышущих здоровьем зеленых кустах сирени. Большая и неповоротная женщина, проживавшая в соседнем с Блэком доме, миссис Элеонор Эткинс — вдоволь наоравшись на маленьких детей, поспешила позвать полицмейстера и случайно (или нет) задела маленькую, хрупкую девушку столбом замершую посреди каменной дорожки. Словно не замечая наглости со стороны женщины, Гермиона подошла к ближайшей лавочке и устало привалилась на оную, вытягивая загоревшие ноги в белых балетках с тонкими шнурками закрепленными на щиколотке. Тяжелый многочасовой перелет из Сиднея в Хитроу с двумя пересадками в Стамбуле и Берлине — вытянул все оставшиеся силы. В голове никак не укладывались мысли; шестеренки отказывались работать и складывать пазлы огромного холста воедино. Девушка начала прокручивать все то, что случилось с её жизнью за два долгих месяца отсутствия в Великобритании. В конце мая, не став дожидаться какого-то чуда, она сбежала в Австралию. Долгие сомнения, что её преследовали с момента смерти Гарри и победы «Светлой стороны» — привели к тому, что медлительность Гермионы сыграла свою отрицательную роль. Не предупредив Сириуса о своем уходе, она переместилась порталом в Австралию. Личное разрешение дал Кингсли Бруствера — нового Министр Великобритании — открывало почти все двери мира, тем более двери стран Содружества. В Сиднее, под оборотным зельем, девушка проникла в отдел по переписи населения, где нашла около десяти семей с именами Вендел и Моника Уилкинс. Чудом избежав наказание за нелегальное использование оборотного зелья. Гермионе понадобилась неделя, чтобы найти родителей на окраине Мэриленда в крохотном домике, зажатом между огромными особняками австралийских бизнесменов. И в первый же вечер она попробовала восстановить память. Ну, как восстановить, Гермиона просто вливала свои воспоминания в головы родителей — теплые, счастливые, наполненные светом. Как бежавшая преступница она стояла под окнами спальни родителей, наблюдая за риготовлением ко сну. Вот миссис Грейнджер надевает сетчатую шапочку для сна, а мистер Грейнджер закрывает медицинский журнал — свет гаснет — Гермиона достает палочку и шепчет заклинание. Голубая нитка воспоминаний быстрым потоком проникает через открытое окно и устремляется к головам только уснувших родителей. Но все было тщетно. Они ничего не вспомнили, и утром лишь удивились, что их посетил до боли одинаковый сон — маленькая девочка, похожая на Венделла с очень красивым и звучным именем, которого они так и не запомнили. Переждав пару дней, и сняв особняк на репарации, выплаченные ей Британией за трудную юность в период борьбы с Воландемортом, поспешила знакомиться со своими родителями. Заново. — Добрый день, — к ней на встречу вышла Моника Уилкинс, заметно постаревшая и поседевшая мама Гермионы. Пригладив непослушные волосы, она тепло улыбнулась новой соседке. — А я ваша новая соседка. Живу в том доме, — девушка кивнула на достаточно скромный особняк с кованными воротами, но это было достаточно, чтобы женщина поверила. — Меня зовут Гермиона. Гермиона Грейнджер! В синих глазах матери зажегся огонек интереса: — Добро пожаловать в Мериленд, мисс Грейнджер. Меня зовут Моника Уилкинс, можно просто Ника, — Джин приняла в руки яблочный пирог, который девушка с удовольствие приготовила на новой кухне в особняке. — Проходите, мы с мужем сейчас заварим вкусный чай, а вы расскажете откуда такая красивая приехали. Мы же с вами никогда не виделись? Такая красивая… Может быть вы лечили у нас зубы? Гермиона сглотнула тяжелый ком волнений: — Нет… Ника. С самого детства мои родители беспокоились о том, чтобы я ела как можно меньше сладкого. В Мэриленде такая прекрасная погода, если сравнивать с тем местом откуда я родом, — так началось общение, которого как оказалось, было крайне мало. Они проводили много времени друг с другом. Моника решила заняться домохозяйством оставив мужа один на один со стоматологической клиникой и, вместе с Гермионой, высаживала георгины в палисаднике перед домом. Мистер Грейнджер отнесся со скепсисом к новой гостье в доме, но вскоре растаял, увидев искорку медицинских знаний в карих глазах девушки. Они могли целыми вечерами перед телевизором спорить о происхождении тех или иных климатических аномалий на побережье Ньюкасла. В какой-то момент Уилкинсы приняли девочку, как свою дочь, которой у них никогда не было. За такими вещами прошло почти два месяца. Ещё ранним утром Грейнджер заподозрила что-то неладное. Скорее всего это был расстроенный магический фон окружавший весь район. Птицы не пели, газон беспричинно засох, хотя девушка отчетливо помнила, что оставляла воду на ночь в саду. Люди в полдень так и не появились на улице, хотя соседка — молодая жена бизнесмена в розовом парео, через забор жаловалась Гермионе о сильнейших головных болях, которые она лечила единственным знакомым для нее способом — прохладной водой бассейна заднем дворе особняка и накаченным массажистом Бао из Китая, который уже как полгода был её любовником. Время близилось к вечеру. К семи часам машина Вендела Уилкинса так и не проехала мимо особняка Гермионы. Из-за чего, собравшись в рекордные сроки, девушка пошла вдоль по улице в сторону дома родителей. Белоснежная дверь была нараспашку открыта. Неестественная паника, которая не посещала её уже три месяца, вдруг охватила всё тело. Достав палочку из-под хлопковой футболки красного цвета, которую она одолжила у отца в прошлый уик-энд, вложила в дрожащую руку. Медленно передвигаясь по пустынному дому, девушка предполагала самое худшее. Телевизор в гостиной с самого утра крутил новостную передачу о том, что необычайно сильный шторм обрушился на север Австралии в связи с активностью тектонических плит в Японском море. Она выключила телевизор, чтобы тот не заглушал тихие звуки дома. Раздался хлопок трансгрессии. Гермиона кинулась в сад, так и застыв от шока, сковавшего всё её тело. Девушка медленно осела на деревянную террасу. Гулкий звук падения палочки из виноградной лозы раздался колокольным набатом в голове, где активно крутились шестеренки. «Он был здесь, когда я пришла. Сбежал, сука» — кричало подсознание Гермионы, пока она обводила взглядом задний двор. Крик застрял где-то в горле. Измученные, окровавленные тела её родителей, которых явно долго пытали: ожоги на руках и ногах, органы, что кровавым месивом лежали по всему зеленому газону, волосы миссис Грейнджер отрезанным лохмами окружали её бренное тело — были спрятаны под маглоотталкивающими чарами. «Он мучил их весь день. Мразь. И мать, и отец были ещё в пижамах» Кое-как сдерживая рвотный позыв, девушка подошла ближе, и тут крик отразился от монолитных стен дорогих особняков — «Смерть грязнокровкам» — гласила надпись на груди мертвого отца. И тут она поняла, что война ещё не закончилась. Произнеся стандартную формулу, девушка вызвала авроров Австралии — дабы магическая полиция зафиксировала смерть от руки волшебника. Пару секунд и уже толпа грузных мужчин оказалась в доме Уилкинсов-Грейнджеров. И все события закружились в ярком вихре… Гермиона пришла в себя в людном сквере, когда в неё прилетел детский футбольный мяч. Девушка, испуганно отпрыгнув в сторону, крепко сжала палочку в кармане. Дети, извинившись, ушли играть, а Гермиона так и сидела на лавочке в попытке восстановить дыхание. После скоротечных похорон и тяжелого разговора в Департаменте магического правопорядка Австралии, в ходе которого её обвинили в жестком убийстве двух магглов при помощи волшебства. Гермиона мысленно готовилась к худшему, до последнего отрицая свою причастность — даже созналась, что это её настоящие родители, но даже воспоминаниям авроры не поверили, решив, что это — качественная подделка. Но на сторону девушки сыграла буква закона: английских волшебников австралийцы не имели права заключать под стражу, без предварительного оглашения вердикта в Отделе расследований английского Департамента магического правопорядка (ДМП), как главенствующего органа управления в стране Содружества. И тогда, волшебники собрались этапировать её в Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии Гермиону Грейнджер. Но воспользовавшись заминкой в пункте отправки — парочка уже не молодых вейл утроила знатный скандал в атриуме австралийского министерства, из-за того, что их седьмой любовник отказался переписывать на них наследство, — девушка ускользнула от конвоиров. Почти на сутки она скрылась на борту авиалайнера, вылетавшего из Сиднея в Хитроу — лондонский аэропорт. Там её не могли достать авроры обеих стран, ведь воздушное пространство на такой высоте было им недоступно. Девушка пришла в себя на лавочке в парке напротив дома Сириуса Блэка — нового главы Департамента магического правопорядка, назначенного после отставки Корбана Яксли, которого после Битвы за Хогвартс отправили в Азкабан, догнивать остаток жизни под пристальным присмотром дементоров. Блэк был последней надеждой. Сейчас полдень. По статистике, что ровными столбцами были встроены в записной книжке девушки, волшебники чаще всего возвращались домой для обеденного чая с гостями именно в это время. Вот и сейчас, девушка отсчитывала минуты до прихода грозы темных волшебников — Сириуса Блэка. Пёстрые заметки о деятельности ДМП сопровождали первую полосу Ежедневного пророка весь июнь. «Нашей газете согласился дать интервью новый Глава Департамента магического правопорядка — лорд Сириус Орион Блэк, назначенный чуть больше месяца назад на должность по личной просьбе Министра Магии — Кингсли Бруствера. <…> — … После полной амнистии вы решили вернуть титул «лордов» своей семье. Чем это вызвано? — Всю свою жизнь я презирал своих родственников, это может подтвердить каждый волшебник, знакомый со мной. Но уже время погодя — я мечтал о семье, крепкой и настоящей. Не о той прогнившей системе, что пыталась меня перевоспитать. И чтобы восстановить родственные связи, оборванные моими чокнутыми предками — я возвращаю на древо боковые ветви Блэков. Пока что единственным наследником является Тедди Люпин — внук моей горячо любимой кузины — Андромеды Тонкс, в девичестве Блэк. — Но разве Драко Малфой не ближе к титулу по родственным связям? — Нет. Он сын младшей сестры — Нарциссы. Тем более, что он единственный наследник Малфоев по мужской линии. Также не будем забывать, что следствие по его делу все ещё продолжается. Малфой-старший уже осужден на пожизненное заключение в Азкабане. — Можете сказать, что ждет наследника рода Малфой? — Эта информация засекречена, права на доступ имеют только члены Визенгамота. Могу сказать, что путь у молодого человека один — и он не самый приятный. Мне «посчастливилось» на своей шкуре ощутить, что такое гнет дементоров Азкабана, и то, как они высасывают душу. Дальнейшая судьба полностью зависит от его помощи следствию. Клеймо преступника у Драко Малфоя останется на всю жизнь, даже если судьба будет к нему благосклонна. — Как на это отреагировала Нарцисса Малфой, что была полностью оправдана в прошлый понедельник? — Если вы подозреваете меня в коррупционных действиях, то так и скажите. Нарцисса Малфой была оправдана не мной лично, а Визенгамотом. Связь с кузиной я не поддерживаю, и могу лишь догадываться о её чувствах… — Что ж, думаю, что наши читатели примут какую-либо из предложенных верстий. Можете также прокомментировать слова нашего корреспондента, участвовавшего на слушании Антонина Долохова, что виновный подвергался жестоким пыткам, и цитата: «На его теле, лице не было живого места — одно сплошное месиво. Перед «поцелуем» дементр даже подумал, что преступник уже мертв». — Дементор — существо странное, и не подающееся контролю. Я выступаю против их использования в суде… — Но я спросила совсем о другом… — Я услышал ваш вопрос, мисс Скитер. Не могу ничего сказать по данному делу. Засекречено Визенгамотом. Желаю вам благоразумия больше не поднимать данную тему… <…> — Лорд Блэк, можете прокомментировать слухи об исчезновении Гермионы Грейнджер? — Ни о каким «исчезновении» нет и речи. Как было сказано ранее, мисс Грейнджер решила покинуть страну по личным убеждениям. Винить её в этом решении — я не вижу смысла. Сейчас в моде ментальное здоровье, а магическая Англия напоминает о тяготах войны с Тёмным лордом. — Она могла отправиться к родственникам? — Гермиона Грейнджер — сирота. Её родители погибли, когда она была ещё ребенком. И с какой целью вы вообще интересуетесь? — Лорд Блэк, наш проверенный источник утверждает, что мисс Грейнджер покинула Англию не из-за проблем с ментальным здоровьем <…> И, получается, что она попросту Вас бросила. — Во-первых, ваш проверенный источник скоро пожалеет о том, что вообще распространяет такие слухи о представителе исполнительной власти Министерства Магии, и лишится парочки прытко-пишущих перьев, а во-вторых, меня и мисс Грейнджер связывают лишь дружеские узы. Я никогда не рассматривал её в романтическом ключе, лишь потому, что она была лучшей подругой моего крестника Гарри. В-третьих, миссис Блэк не имеет никакого отношения к отъезду мисс Гермионы Грейнджер. Уж поверьте…» Выполняя свой дневной ритуал, мужчина переместился в начало улицы и неспешно прогуливался по парковым тропинкам, составляя расписание всех дел на этот день, как неожиданно наткнулся на, до боли знакомую, гриву каштановых волос, что были собраны в неаккуратном пучке на макушке. Гермиона сидела на лавочке, вытянув ноги перед собой и уткнувшись взглядом в мелкую гальку у стоп. Явно перекладывая с полки на полку свои талмуды мыслей в голове. — Неожиданная встреча, — раздался мужской голос, который девушка сначала не узнала. Поднимая взгляд, Гермиона невольно замечала и приталенные брюки строгого кроя, и пиджак сидящий по фигуре, и черный галстук, что словно душил своего обладателя. Грубая небритость и короткая стрижка, впервые на памяти Грейнджер, делали Сириуса Блэка совершенно неузнаваемым — чужим и отстраненным, не тем Блэком в которого она была влюблена. — Думал, что никогда тебя больше не увижу, — голос строг и холоден. — Я тоже так думала, — она встала со скамьи. Он был выше ровно на голову, и оказалось, что он стоял так близко, что она чувствовала рваное дыхание на макушке. Темно-серые, почти черные, глаза Сириуса столкнулись с насыщенно карими глазами Гермионы. Столько невысказанных слов, не выраженных чувств, столько разбитых мечтаний. Как же сильно мог измениться человек за несколько месяцев, утрачивая свою красоту? — Пройдем в дом. Мне уже доложили о происшествии в Австралии. Девушка подхватила чемодан и быстрой, рваной походкой направилась в сторону дома на площади Гриммо 12. Дом теперь не был скрыт от взоров других волшебников — только самоубийца полезет в него. Похуже всякого Грюма, Сириус быстро показал место всем зазнавшимся придуркам, которые до сих пор считали его предателем. Глава ДМП устроил небывалый разнос, и резкое сокращение половины сотрудников — закономерность. Он жестоко пытал бывших Пожирателей смерти, которые выбирали между смертью и помощью в расследовании падшего маглолюбца Блэка — меньшее зло. Сириус галантно пропустил Гермиону вперед, отворяя огромную дубовую дверь. Войдя в дом девушка поразилась резкой переменой интерьера: пропала тролья нога в виде подставки для зонтиков, ковры выбиты, а портрет Вальбурги отсутствовал в прихожей. На его месте висел Финеас Блэк, тепло улыбнувшийся гостье. Головы домовиков тоже, благоразумно, отсутствовали. Гермиона оставила чемодан у входа, пройдя вглубь дома за мужчиной, параллельно осматривая обстановку. Вроде бы все такое же, как и раньше, но словно стены в одночасье стали чужими. Не родной, как-будто дикий дом. Богатство и роскошь — вот, что обосновалось в жилище Блэка. Все то, чего он чурался эти долгие годы. Они сели в том самом кабинете, что и год назад. Бежевое кресло пустовало, а малахитовый стол был усыпан письмами из Министерства. На жердочке у окна мечтательно дремал сизый филин, ожидая нового поручения. Сириус задернул тяжелые гардины, погружая комнату в неестественную темноту. И только желтый торшер на столе освещал похудевшую Гриффиндорку, сжавшуюся от страха. Если бы год назад Гермиона не послушала мертвого предка Сириуса с портрета, было бы не так больно вглядываться в знакомые черты лица. Но судьба такая странная штука; даже отмотав время вспять нельзя было утверждать, что Гермиона и Сириус не будут в месте. Слишком многое их связало за этот год. Блэк, недолго думая, достал янтарный огневиски из шкафа и налил его в широкий бокал, залпом выпивая содержимое. Гримаса отвращения проскользнула на его лице. Гермиона села на деревянный стул у стола, показавшийся очень жестким, ожидая, когда Сириус будет готов к диалогу. — Иола дома? — спросила она, когда мужчина вчитался в какой-то документ на столе. — Нет, у неё какие-то дела в Америке, — он приземлился в кожаное кресло. Теперь их разделяла дубовая столешница. — Боишься, что она может что-то подумать? — Конечно, она же твоя жена, — мужчина усмехнулся. — Ты помнишь, что это какое-то недоразумение… — Но это не отменяет того факта, что ты почти восемнадцать лет был женат на ней. — То, что ты сбежала, так и не узнав всей правды — огромная ошибка, Гермиона, — зло начал мужчина, и потом вспомнив с кем разговаривает, добавил: — Но теперь это не важно… — Да, не важно, ведь мне хватило одной неловкой встречи на кухне, где ты трахал эту суку! — с обидой в голосе проговорила девушка. — Но я пришла не для того, чтобы выяснять отношения, которых нет. На этих словах они оба вздрогнули, вспышками вспоминая яркий май, ставший началом новой жизни. Которая с прибытием Иолы Норт — завершилась. Сириус выразительно прокашлялся: — Так, что же тебя привело? Хотя нет, подожди, я знаю. Ты убила двух магглов! — он резко поднялся из-за стола. — И теперь ты хочешь воспользоваться моими чувствами и избежать Азкабана… — О каких чувствах ты говоришь, Блэк? Ты мне нагло изменял в этом доме, пока я помогала Невиллу с больной бабушкой! И сейчас ты говоришь о своих чувствах, долбанный лицемер? — Гермиона также яростно вскочила со стула. — В этом и дело. Невилл и ты… — Что?! Да как ты о таком вообще мог подумать? — А что в этом такого? — в глазах мужчины читался вызов. — Ты решила сменить жалкого и уже не нужного Блэка, на молодого Героя… — Меня подставили, придурок! Хтышь, — в комнате прозвучала звонкая пощечина. Сириус потер красный след на щеке. — Моника и Вендел Уилкинс — мои родители! Я стерла им воспоминания в тот день, когда прибыла в Орден в конце июля девяносто седьмого года. Об этом знали Гарри и Дора, научившая меня заклятью стирания памяти! — Ты знаешь, что из них в живых никого не осталось. И их слова бы тебя никак не оправдали, из-за отношений, что связывали вас раньше… — Да мне плевать! — крикнула девушка. — Наверно мне не стоило приходить, Блэк. Как-нибудь обойдусь и без твоей помощи. Я-то думала, что ты теперь защитник правосудия, а оказалось ты — лишь пустая картонка, не видящая перед собой очевидных вещей. И когда меня найдет убийца Гарри, то вина в моей смерти и возрождении нового Лорда будет полностью на тебе! — Гермиона решительно направилась в сторону выхода. — Нужно было еще тогда понять, что я тебе никто!.. — Подожди, — он схватил её за предплечье. — И что ты мне хочешь сказать?! Что я дура? О, великий Блэк, я это и без тебя знаю. Только вот все свидетели говорят о мужчине, что в последние несколько дней по всему району интересовался, где живут мои родители. И кто знает кем он был?!.. Ты просто не видел их тела! Не видел тех пыток, что он применял к маме и папе! Да ты не способен хоть как-либо сострадать и любить, — обжигающие слезы потекли по красным щекам. — То ты любишь, то ненавидишь! Знаешь, что, Блэк? Пошла к черту эта любовь!.. Или в чем ты там еще мне клялся и божился?.. — Да, заткнись уже, — и, обхватив огромной ладонью её лицо, поцеловал. Яростное, губительное, обжигающее прикосновение. Это нельзя было назвать поцелуем. Он сминал её губы до крови, как наждачная бумага по металлу — решительно и зло. Позже, Гермиона назовет это — поцелуем ненависти. Он зажал её каштановые кудри на макушке одной рукой, а другой крепко прижимал её фарфоровое лицо к своему. Это продолжалось секунду или две, и девушка ответила. Взрыв эндорфина в голове, и вот, она уже ужимает ворот его рубашки, пытаясь как можно ближе ощутить это обжигающее тепло. Горячая кожа не шее мужчины резко контрастировала в холодной и загоревшей кожей девушки. Контраст прошелся ледяными мурашками по телу мужчины. Когда искусанные губы опухли, они продолжили исследовать тела друг друга, как в первый раз. Фиолетовые засосы проступали на нежной коже шеи. Дыхание сперло. Как тогда. Как в первый раз. Сириус поднял Гермиону на руки, так и не разрывая поцелуй. Он сделал несколько больших шагов, и уперся в долбанный малахитовый стол. Сбрасывая все бумаги на пол, он посадил девушку на холодное дерево столешницы. Сириус толкает Гермиону назад, крепко держа её руки над головой, а другой проводит по такому знакомому телу. — Я ненавижу тебя, Блэк, — хрипло выдыхает Гермиона, совершенно не сопротивляясь. — Ты долбанный псих. — Я тоже скучал, — он кусает в район ключицы и девушка вздрагивает всем телом, выпуская блаженный стон. Гермиона обхватывает его талию ногами и прижимается к паху так сильно, насколько это возможно в её состоянии. Горячая мужская ладонь скользит по бронзовому бедру девушки, пробираясь под подол длинной юбки. Поцелуй становиться чувственнее и нежнее. Что-то меняется. Птица в душе девушки яростно взмахнула крыльями, а потом плашмя упала в ущелье — колокольчик у входной двери оповестил, что кто-то пришел. — Дорогой, я дома! — звонкий голос из прихожей заставил двух любовников вздрогнуть. — У нас гости? — Ты сказал, что она в Америке, — Гермиона оттолкнула Блэка, переводя дыхание. — Похер, — Блэк отходит, и тянется к начатой бутылке огневиски. — Алкоголь тебя погубит, Блэк, — Гермиона поправляет одежду, ровно за секунду до того, как в кабинет врывается высокая женщина средних лет. Высокая, статная женщина средних лет с волевыми чертами лица, короткими белокурыми кудрями и ясными светло-голубыми глазами, могла бы оказаться на обложке Ведьмополитен американского образца. Она имела сходство с чарующим ангелом с витража — чистота и непорочность. Именно о таком сравнении подумала Гермиона в первую их встречу, но все оказалось не так просто. — Что она здесь делает? — проскальзывают истеричные ноты в звонком голоске женщины. Иола Норт — чистокровная волшебница в пятом поколении Америки. Пусть её фамилия и не такая знаменитая на родине, но в Англии Норты успели натворить темных делишек. Прямые потомки женщины значились в списках причастных к побегу Гриндевальда из Америки в 1927 году, а так же активном пособничестве оному. Статья, опубликованная после прибытия женщины в магическую Великобританию, «Ежедневного пророка» подробно рассказывает о всех грехах рода Норт. — Хотела бы я сказать так же, — усмехнулась Гермиона, принимая закрытую позу. Она не без удовольствия продолжала нагло сидеть на столе Сириуса, наблюдая за лихорадочным взглядом Иолы. Она повернулась к своему мужу. Отвечая на её растерянный взгляд мужчина усмехнулся: — Надеюсь, что Вы, дорогая женушка, не закатите истерику? Они до того у Вас скучны, что боюсь на середине сего действия — усну. — О чем ты вообще, Сириус? Ты мне заверял, что она больше никогда не побеспокоит нас. И вот, спустя два месяца она сидит в твоем кабинете, все бумаги на полу, а на её шее засосы… — Понятия не имею какой мужчина мог совершить такое зверство с хрупкой шей мисс Грейнджер, — глаза Сируса горели азартным огнем, но Иола не была дурой, и все прекрасно понимала. — Ты клялся мне в вечной верности! — Да я был пьян! — воскликнул Сириус на ложное заявление своей жены. — И давай не будем забывать, что мы знакомы всего чуть больше двух месяцев… — А женаты уже восемнадцать лет, — глаза Иолы загорелись злостью. — Не моя вина, что ты умчался на свой дрянной остров и забыл о нашей чудесной свадьбе! — Ты издеваешься надо мной, женщина? — Сириус со стуком поставил бокал на столик. — Выйди из моего кабинета, пока я тебя не позову. Зло сверкнув голубыми очами, миссис Блэк стремительно покинула кабинет, не забыв на последок громко хлопнуть дверью. Все присутствующие смогли наконец-то спокойно выдохнуть. — Не знай, какой Иола может быть мегерой, то могла бы остаться лучшего мнения о ней. В моих глазах она была бы пустоголовой дурой, но нет. Видимо не судьба, — внутри, где-то под ребрами, у Гермионы безжалостно скреблись кошки. Ей было противно. Просто противно находиться с этими людьми в одном доме. — В такие моменты я жалею, что матушка решила переехать на чердак. С ней хотя бы можно было построить конструктивный диалог, вне периодов безумства. Девушка горько усмехнулась: — Муж и жена — одна сатана, — слово-укол от которого самой Гермионе стало больно. — И ты туда же? — мужчина покачал головой. — Ладно. Вернемся к нашим баранам… — Шикарное название для шайки Пожирателей, что убила моих родителей! — с сарказмом протянула Гермиона, спрыгивая со стола, решительно оставляя этот поцелуй темой их следующего разговора. Мужчина уселся на большое стул-кресло у стола, сжав пальцы в пирамиду возле лица, и глубоко задумался: — Ты можешь доказать, что эти маглы — твои родители? — У меня есть воспоминания. — Ты знаешь, что их можно подправить. — Но не все, Блэк! Давай, доставай омут памяти, — взрыв. Гермиона в нетерпении затрясла рукой. — Я тебе сейчас это докажу! Мужчина развел руками: — Такого у меня в запасах не имеется. Тот, что пылился на чердаке, я недавно перенес на работу. Сама понимаешь, как много информации через нас проходит. — Ты так и не веришь в то, что я не убивала их, — печаль разлилась по всему телу девушки. — Да кто знает, что у тебя в голове твориться? Я вот пытаю людей, хотя никогда не замечал за собой садистских наклонностей, — Гермиона хмыкнула. — А ты решила их убивать! Как ты там сказала? Муж и жена — одна сатана?.. — Только мы никто друг другу. — Не зарекайся, — он открыто улыбнулся. Гермиона раздраженно жевала губы, пытаясь вспомнить, кто ещё мог видеть её родителей в живую. И тут её поразила мысль, подсказанная старой заметкой о назначении Сириуса на пост главы ДМП. — Малфой! — А причем тут малолетний преступник? — удивился мужчина. — А то, что он видел моих родителей в Косом переулке много лет назад!***
1 августа 1998 года,
Министерство магии,
2-й уровень
Гермиона шла по узкому, плохо освещенному коридору с камерами временного заключения для волшебников. Белые босоножки на каблуках издавали противный стук о мраморный пол, а длинная юбка развивалась шлейфом следом за девушкой. Рядом шел Блэк, мрачнее некуда. Темные брови сошлись на переносице, когда он то и дело сталкивался взглядом с заключенными, что смотрели с явной ненавистью к лорду Блэку, но никто так и не подал звука. Зато нагрудный значок начальника Департамента магических правонарушений, что Сириус носил не снимая, словно искрился в свете тусклых ламп коридора. Они остановились возле крайней камеры. Поднимая голову с отросшими и грязными светлыми волосами, Драко сталкивается со взглядом Блэка, смотревшего с омерзением на родственника. Малфой уже подумал, что вот, теперь и его очередь наступила — от Блэка возвращались без глаз, без рук и ног, и других нужных конечностей, в лучшем случае — отделываясь легкими ушибами. Вздрогнув всем телом, парень вжимается в дальнюю стену камеры. И только чуть погодя он краем глаза замечает тонкую, светлую фигурку Гермионы Грейнджер. Печальная усмешка проявляется на его лице, и он, расслабившись, откидывает голову назад: — И ты пришла надо мной поиздеваться, Грейнджер? — голос Драко Малфоя глух и безжизнен, но к удивлению, за счет акустики камеры, его было прекрасно слышно. — Мы здесь не для этого, — ответил за девушку Сириус, закидывая в камеру маггловские снимки, которые Гермиона забрала из дома. — Узнаешь? Парень кивает: — Как не узнать родителей той, кто мне вмазала на третьем курсе и сломала нос, — он усмехнулся, откидывая снимки в сторону. — И что с того? На кой черт вам предки Грейнджер? — А такое не узнаешь? — Сириус просовывает ещё одни фотографии, на этот раз магические, сделанные австралийскими аврорами на месте преступления. Трупы мистера и миссис Грейнджер то отдалялись, то приближались, охватывая все стороны преступления. На отдельной колдографии была запечатлена надпись «Смерть грязнокровкам!» на груди отца Гермионы. — Твою мать, — Малфой спешной откидывает снимки, и сплевывает желчь на холодный пол камеры. Сириус с Гермионой одновременно морщатся от этого действия. Девушка отвернулась от узника, и шепотом сказав Блэку: — Малфой тебе доказал, что они мои родители? — И не только это, — Сириус рассматривал парня, блюющего от вида кровавых фото с места преступления. — Я… кхе… кхе, готов помочь, — Малфой тяжело поднялся на ногах. — Взамен на свободу. Пошатываясь на непослушных ногах, Драко подходит ближе к металлической решетке камеры. Смотрит прямо в глаза, ничего не боясь. — Ты смеешь меня шантажировать, мальчишка? — Сириус сделал резкий шаг, на что парень отшатнулся. — Мне нужна информация! Или ты думаешь, что я не отправлю тебя в Азкабан на пожизненное, как и Люциуса? Выбирай! — Я не скажу и слова о том, кто убил святого Поттера, пока мне не будет гарантированна свобода! — Гермиона, до этого схватившая Блэка за плечо, чтобы тот ненароком не прибил Малфоя, замерла. Целая счастливая жизнь промчалась перед глазами. Также, как и у Блэка. За несколько месяцев после победы светлых сил, мужчина жил лишь единственной мечтой — найти и выпотрошить убийцу крестника, ставшего почти что родным сыном. Он до сих пор в кошмарах видел высокого юношу, пригенающегося к земле из-за небольшого горба на спине. Парень выскочил из толпы Пожирателей, когда казалось, что Гарри победил в схватке с Тёмным лордом, и ударил убивающим. Со спины. Как настоящая крыса. Он перевел взгляд на молодую Гриффиндорку, что замерла на месте, до этого момента не догадывавшаяся об истории убийцы Гарри. — Я думала, что вы его нашли, — так, чтобы Драко ничего не слышал, спросила Гермиона, и посмотрела в серые глаза мужчины. — Нет. Ни единой зацепки, — он тепло сжал ладонь девушки на своем плече, что на секунду забыла о грехах Блэка. — Готовься, Малфой, за тобой придет конвой. И приведи себя в порядок! — мужчина скривился от злачного запаха, исходившего из камеры. Он рассмеялся: — Это вы приведите себя в порядок. Ведь нас ждет Америка! Сириус закатил глаза и, уводя девушку за собой, презрительно бросил в след: — Ненавижу Америку!