Когда распускаются ландыши.

Тревожная темнота и тишина повисла над поселением. Разошлись оборотни по домам, в головах столько вопросов. Опять… Когда же уже вернётся то беззаботное время, которое нарушилось с появлением ведьм. В домах тоже нет привычной суеты. Детей уложили спать. Нурик отправил Чимина и Тэхёна по домам пройтись и напоить всех отварами, надо успокоить нервы взрослым и вернуть спокойствие детям. Омеги быстро обошли всех. Их встречали спокойно. Не было у оборотней претензий, все понимали – то, что произошло, должно было рано или поздно случится. Только вот возвращение Святиги никто не ожидал. Да и как такое может произойти, если она на глазах у всех была убита. Или всё же не была убита? Понимают оборотни, что утром их ждут новые известия. Только хорошие или плохие, кто знает. За вожака, кстати, не переживают и не злятся. Оборотни хорошо знают своего лидера и уверены, что он извинится когда придёт в себя. У любого голову бы сорвало, случись такое с ним. И силе Нурика рады. Это же надо, против вожака пошёл. Хава тоже всех поразила. Столько лет молчала. В стае думали, что омега с потерей крестницы с ума сошла, совсем ведь была нелюдимой. А оказывается просто не хотела разговаривать. И сила старой женщины удивила. Не свалил вожак своей силой омегу с ног. Видно было, даже разум не затуманил. Это ещё раз подтвердило уникальность чистородных. И слова помнили которые женщина кинула в лицо вожаку. Столько вопросов и опять ждать ответы. Чимин и Тэхён от дома к дому бегают. Детям сами в рот настой вливают, взрослым в руки отдают и строго на строго требуют выпить. Волки не спорят. Верят – во благо. Нурик омег еле оторвал от вожака. Те как увидели Долирия на руках альф, так ни в какую уходить не хотели. Пришлось Юнги и Чонгуку силком их из комнаты выводить, да проследить чтобы распоряжение ведьмы выполнили. Вместе с омегами по домам прошлись. Правда мальчишки быстро в себя пришли. Нурик около кровати стоит, смотрит на вожака. В данный момент перед ним не отец – вожак. Чувства и переживания задвигаются глубоко во внутрь. Чихун наотрез отказался покидать комнату, уселся около кровати. Омега понял, альфу с места не сдвинет, поэтому махнул рукой и на вожака переключился. Не слабо альфа об ступени крыльца приложился. Длинная рана пересекает лоб, бровь и доходит до середины щеки. Рана затянется и даже шрама не останется. Регенерация у оборотней отменная, но всё же ведьма старательно обмывает лицо от крови. На рану мазь наносит. Не рана ведьму тревожит. Тревожит то, что альфа до сих пор в себя не приходит. Но дыхание ровное, да и волка альфы ведьма видит. Тот сидит около кровати, голову на край положил и за своим человеком наблюдает. Не рычит, не злится. Просто сидит и смотрит. Выходит, пока всё нормально. Остается только около вожака находится и ждать Джина. Может он что подскажет. Нурик вдруг почувствовал как он устал. Омега к альфе своему подходит и молча на его колени садится. Чихун сразу же обнимает, по животу рукой гладит. Прижимает лицо омеги к своей шее чтобы ароматом своим успокоить. Ведьма жадно дышит, втягивает любимые нотки и медленно расслабляется. – Может приляжешь Нурик? – Чихун на ушко шепчет. Почему шепчет – не знает. – Нет, – качает головой омега, – Джина дождёмся и тогда отдохнем. Да и Долирия оставлять одного нельзя. Тревожно мне Чихун, я ведь впервые такую вещь сделал. Даже не ожидал, что так могу. А если отец не поймёт, что тогда? – Поймёт,– утвердительно говорит альфа,– Не только поймёт, но ещё и спасибо скажет. Ты ему ошибку совершить не дал. Но пока Джин не придёт ты немного поспи. Нурик отодвигается, на сколько позволяет ему альфа, от тела. Хмурится. – А вдруг Долирий очнётся? – Очнётся, услышишь. А тебе и малышу нужен отдых. И не спорь. – тянет на себя омегу, руками покрепче к себе прижимает. Что делать Нурику, только благодарно улыбнуться и уткнувшись в ямочку под ключицей закрыть глаза. Он понимает переживания альфы. Знает, что не убедит его говоря о том, что всё в порядке и что он не устал. Устал. Ещё как устал. Слишком много волнений за три дня. В Джине омега проснулась, Святига вернулась. Медленно проваливаясь в дрёму Нурик всё ещё цепляется за сознание вопросами: а вдруг это не Святига? Тогда кто? И как женщина смогла пройти через защиту ведьм? Странно… Чихун улыбается. Он чувствует как расслабляется тело ведьмы. Заснул Нурик. Доволен альфа. Дверь в комнату открывается и на пороге появляются запыхавшиеся Чимин и Тэхён. За их спинами альфы маячат. Чихун палец к губам подносит, просит быть потише. Омеги кивают и крадутся на цыпочках в сторону кровати. Стараясь не шуметь опускаются на пол. Только альфы не позволяют попам оказаться на досках, они в одно мгновение рядом оказываются и ведьмочки плюхаются на колени Юнги и Чонгуку. И тут же замирают. Альфы такую дерзость позволили впервые. Чихун хмыкает. Если Долирий очнётся и увидит эту картину, то гореть задницам альф синим пламенем. Дед своих внучков похлеще охраны стережёт. Альфы же только колени подставили, руками в пол оперлись и не позволили спинам омег к груди прикоснуться. Смешные: омеги от неожиданности как суслики замерли, шелохнуться бояться. Хотя щёчки розовым цветом залились и глазками стреляют. А альфы от своей смелости в шоке. Видимо только сейчас поняли, что сделали. Хоть и старательно держатся на расстоянии, носы-то вон как жадно аромат нежный втягивают. Чихун при всей серьёзности ситуации издаёт короткий смешок. Тихий такой, но альфы услышали и оба на него взгляд перевели, а там столько намешано – хоть плач: и радость, что к омегам прикоснулись и страх за содеянное. И мольба. Тут даже говорить не надо, Чихун понимающе головой кивает. Обещает заступиться, если что. Альфы хоть и переводят дух, но понимают – получат они за свой подвиг по шеям. Только вот морды-то у них всё же больше довольны, чем испуганные. Пришли в себя паразиты. Да и омеги не спешат от тёплых коленей избавится. Намджун не понял, как оказался на кухне. Трясётся его душа от пережитого, за столь короткое время. Он и не думал, что в груди его так жечь будет когда увидел Святигу. Волку поверил, а глазам нет. Не верит. Да и как в такое поверить? Альфа головой трясёт. Не может прогнать увиденное, что стоит перед глазами. И вдруг волной на него страх накатывает – он оставил Джина наедине с омегой! А что если это не мама вернулась, а колдовские чары разум затмили? Намджун резко разворачивается и спешит назад туда, где по своей тупости оставил незащищенного омегу. О том, что Джин ведьма он даже не думает. Да и помнит беспомощность омеги перед колдовством. Хоть сила вернулась к Джину и помогла одолеть колдуна, а вдруг эти силы окрепли и вернулись. Только когда альфа вновь около двери в комнату оказывается, дверь открыть не может. Какая-то сила держит её и как не бьёт по дереву альфа, та даже не шевелится. Альфа разбивает в кровь кулаки и от ярости кричит. Кричит на себя, на проклятую дверь, винит себя в том, что потерял контроль над разумом и позволил омегам остаться наедине. Какой он после это будущий вожак, если не смог трезво оценить возникшие проблемы. Намджун в бессилии сползает на пол, обхватывает голову руками. По запястьям капельками стекает кровь с разбитых костяшек, но боль альфа не чувствует. Его сердце болит от тревоги за омегу. – Остынь, альфа, – слышит он голос. Намджун поднимает голову. Напротив сидит его волк, рядом расположилась волчица. Звери не волнуются… странно… – И чего руки себе ломаешь? – продолжает морда вредная, – Как омеге объяснишь, что с руками сделал? Он будет волноваться, а ему нельзя. Альфа смотрит на свои руки. Вот же чёрт. И не заметил как разбил. – Не пускает Джин, значит так надо, – волк не унимается, – Лучше задницу оторви от пола и иди в дом. Надо печь топить и еду готовить. С утра будет большой переполох, не до этого будет. – Какой ещё переполох? – Джун наконец-то обретает дар речи, – Ты вообще о чём? И почему вы такие спокойные, неужели вам не страшно за Джина. Неизвестно что это за омега. Ты волка видел? Это не волк мамы, я его хорошо помню. Да и не может так быть, чтобы умерший воскрес. Ты такое хоть раз видел? Нет! Вот и я не видел. И не рыкай на меня, совсем от рук отбился. Не посмотрю, что ты обзавёлся парой – накажу! – Вот Зоренька, и это мой альфа, о котором я столько хорошего тебе рассказал, – зверюга фыркает, – Только истерить и может. Ну не альфа, а омега. Тебя случайно не перепутали в колыбели, а? Намджун от такой наглости опешил. Его волк такие речи толкает! Альфа на ноги подскакивает и кулаки сжимает. Он должен призвать волка к подчинению и выпускает феромоны. Воздух леденеет и кажется, что они находятся глубоко в хвойном, морозном лесу. Только волк не пугается ни взгляда альфы жгучего, ни силы. Он только за спину волчицу задвигает. Стоит, расставив лапы и рычит. – Успокой свою силу альфа! Нам не воевать, а жить бок о бок судьбой определено. Пришёл в себя? Теперь выдохни и голову включай. Намджун остывает. Ему стыдно за свой срыв. Опять сорвался, не совладал с чувствами. Что происходит? Неужели чары колдовские вмешиваются. – Вижу, остыл. Теперь давай рассуждать, – зверь уже на заднице сидит. – Джин ясно сказал, что омега может быть твоей матерью. Он хоть раз ошибался? Нет. Если бы он почувствовал опасность, то не остался один на один в комнате с женщиной. Уж точно бы тебя не отпустил, вы ведь не просто теперь связаны. Вы пара. Ты его чувствовать должен. Прислушайся к себе. Намджун мудростью своего зверя поражён. А ведь он прав, морда лохматая, альфа чувствует тепло омеги. Метку на шее словно чьи то пальцы гладят, успокаивают. Выходит Джин почувствовал альфу и через метку даёт знак, что всё нормально. Чудно. Альфа наконец-то начинает понимать слова отца и Хосока, когда на его вопрос о истинности они говорили: придёт время и ты поймёшь, что вы не просто пара. Вы связаны и связь ваша не только на физическом уровне будет ощущаться. Этого словами не объяснить, это надо почувствовать самому. – Ну, вижу дошло, – скалится зверюга, – Ох и тугодум ты, альфа. Ну да ничего, скоро твой мозг будет работать активнее. Вот родит тебе омега двойню, посмотрю как ты будешь бегать и мыслить. – Какую двойню? Ты совсем уже… – Намджун давится воздухом. – Такую двойню, – спокойно парирует волк, – И если ты не будешь спешить, то Джин тебя скоро обрадует. Не тупи альфа. Сколько раз ты соединился с омегой, считал? А надо было. Но мы не против с Зоренькой. Старших возить на спинах не пришлось, так на этих оторвёмся. – Ой, – взвизгивает волк от того, что волчица тяпнула его за ухо, – Зоренька, ну чего ты. Ну не удержался я. – Волк подхватывается с пола и начинает пятится от наступающей на него волчицы. Та сверкает недовольно глазищами и глухо рычит. – Альфа, скажи что нибудь моей дорогой Зореньке, я же не специально! – Волк упирается в стену спиной и пытается съежится в клубочек, от раздосадованной волчицы спрятаться. Но волчица ловко хватает зверя за загривок и несильно треплет. Намджун понимает, что волку не больно. Волчица его для порядка кусает. Намджуну становится смешно. Такой могучий волк и прячется за ним как щенок молочный. – Ты правда про ребёнка не пошутил? – альфа пытает волка. – Не пошутил. Только об этом ему не говори. Омега и сам пока не в курсе. Да и я должен был молчать. Да как тут от такой радости онеметь? Вот и не удержался. Не вздумай Джину брякнуть. Он должен сам понять, когда время придёт. – В смысле время придёт? Так он ждёт ребёнка или нет? – Вот же, – психует волк и ловко уворачивается от острых зубов волчицы, которая опять хотела куснуть свою болтливую пару. – Всё вам разжуй да расскажи. Вспоминай альфа, что тебе рассказывал твой отец. Ну… О, господи… – стонет волк, – Вот за что, а? Вспомни. Он рассказывал тебе о том, что волк альфы первым чувствует беременность омеги, но молчит. Потому как так природа мать распорядилась. Сущность альфы сильнее омежьей и если произошла сцепка, альфа уже повинен в оплодотворении, даже если омега не хочет – понесёт. Вспомнил? Намджун соглашается. Ведь и правда. Отец ему об этом так много рассказывал. Намджун ещё удивлялся, как так природа устроила. Теперь сам убедился. Получается у них малыш будет. Это же прекрасно! Волк внимательно наблюдает за альфой. Видит, что того отпускает страх и радость видит, но и небольшое недоверие. – Слава небесам, пришёл в себя. – скалится зверюга, – Я уж думал к ведьмам за помощью бежать. Ладно, альфа, пошутили и хватит. Не надо Джину мешать. Пусть он со Святигой разбирается, а у нас дел невпроворот. – Только не у нас, а у меня, – поправляет Намджун, – Ты-то тут причём? Не ты же будешь дрова носить и печь топить, не ты еду будешь готовить. Так что уйди с глаз моих, пока не осерчал. Волк презрительно фыркает и исчезает, забрав с собой и волчицу. А альфа потоптавшись около двери, идёт назад в дом. Волк прав. Нечего панику наводить. Намджуну становится легче только от одной мысли, что Джин подарит им детей. Опять… ***** Джин стоит спокойно. Ждёт когда Намджун внесёт омегу и усадит на лавку. Альфа торопится покинуть комнату, омега его не останавливает. Понимает, Намджуну нужно многое принять и осмыслить. У них впереди много времени, успеют наговориться. Сейчас же нужно с гостьей разобраться. Следом за альфой волчица в комнату входит. Джин видит, что та принюхивается к запаху альфы и в глазах сомнение видит. Волчица знакомый аромат опять встретила. Только понять не может, откуда он ей знаком. Ведьма не спешит что-нибудь спрашивать у омеги. Даёт время осмотреться и подумать. Сам же отходит в сторону стола, над которым расположились полки с разными бутылочками и мешочками. Достаёт то одно, то другое. Нюхает, на вкус пробует. Ищет нужные ему травы и отвары. Нурик молодец, запасы впечатляют. Омеге кажется, что он вернулся в своё детство, в бабушкин домик, в котором так же пахло пряными травами и цветами. Достаёт из мешочков сухие листики, цветы. Укладывает в небольшой горшочек, который взял тут же. Туда же льёт отвары. Размешивает и ставит на решётку, которая висит над огнём в камине. Когда в горшочке отвар начинает выпускать пузырьки, добавляет воду. И начинается приготовление зелья. Как любит омега такие моменты. Всегда с жадностью следил за действиями бабули, считая это настоящим волшебством. А как иначе назвать? Волшебство оно и есть. На поверхности варева собирается пенка, омега аккуратно её удаляет. Но не выкидывает. Ложкой в отдельную плошку переносит. Эта пенка тоже лечебная, она в состав лечебных мазей добавляется. Нет лишних ингредиентов у зелья ведьмы, всё в дело используется. Джин с головой уходит в процесс, не замечает как Святига за ним наблюдает. Омеге интересно. Она голову тянет, старается не упустить каждое движение ведьмы, которые на танец похожи. Джин плавно руками двигает, кисти словно воздух гладят. Пальчики травы, цветки и листья перебирают так ловко, что те порхают в воздухе и в горшочек опускаются. В комнате пахнет весной. Пахнет талыми водами, в которые превращается снег, под лучами яркого солнца. Пахнет цветами. Нежными, первыми цветами, которые только только пробились сквозь корку наста и раскрывают свои бутоны, греясь от тепла ласковых лучей светила. В комнате пахнет лесом. Хвойным, густым ароматом, который присущий тайге непроходимой. Запах леса разбавляется ароматом смолы и земли. В этот букет добавляются нотки березовых почек, что лопаются от напора зелёных листочков. Туда же вплетаются запахи луговых трав и цветов, запахи дождя и росы, ароматы ягод лесных, душистых. Женщина втягивает в себя запах, который всё больше и больше возвращает в сознание память о доме. Она и не заметила, что ведьма уже снял с решётки горшочек и слил отвар в кружку. Женщина погрузилась в воспоминания, видит знакомые очертания домов, слышит голоса… Но пока не различает их, только отголоски звуков. Джин осторожно подходит к омеге. Стараясь не нарушить поток памяти, подносит кружку к лицу омеги, даёт возможность вдохнуть сильнее запах. И ждёт. Убирает руку. Ждёт. Женщина приходит в себя. Находит взглядом Джина и медленно начинает отклоняться назад, падая на лавку. Ведьма успевает подставить руки под тело и голову, чтобы омега не ударилась. Укладывает обмякшее тело. Теперь только ждать. Джин переключается на волчицу, которая с тревогой наблюдает за женщиной. Зверь сидит совсем рядом, уложив голову на грудь Святиги и тихо скулит. Признал волк омегу, осталось дождаться признает ли омега волка. Для этого нужно ещё кое-что сделать. Ведьма опять начинает ворожить над травами. В этот раз делает всё по другому. Не смешивает травы с отварами. Начинает готовить совершенно новый настой. В голове возникают голоса. Они поют тихо, еле слышно. Язык незнакомый, но омега понимает слова и руки чётко выполняют действие: – Оторви листок зари (омега знает, заря – это нежно алые лепестки шиповника); – Приложи к руке луч света (цвет картофеля, что сорван в самом начале цветения); – Добавь пушистых облаков (одуванчик, что после цветения становится лёгким, как пух); – Для настроения цветы ночной красавицы (тут даже не надо название придумывать, природа так цветок и назвала); – А для души от розы лепестки; – Ещё добавить нужно силу и отвагу (тут ведьма наливает капельку волчьей крови) и кусочек сердца положи (омега проводит по запястью и в пальцах оказывается жемчужина). – Всё смешай и выпить дай, но не омеге, а волчице. И если связь ещё жива, то соединятся две души. Не медли, поспеши. Ведь смесь жива лишь несколько секунд… Джин берёт в руки чашу, в которой готовил смесь и протягивает волчице. Та принюхивается. Ведьма не торопит, хотя время на исходе. Зверь сам решит, принять или нет. Если откажется, ничего не изменить. Один… Секунды начали свой отсчёт. Два… Волчица всё не доверяет. Три… Ну что же ты… Четыре… Ведьма стойко терпит, хоть руки наливаются тяжестью. Пять… Всё труднее держать маленький предмет, который начинает нагреваться. Шесть… Пальцы припекает. Семь… Больно омеге, но боль разделённых ещё больнее и он будет сражаться за души до конца. Восемь… Появляется запах гари. Чаша так нагрелась, что пальцы получают ожог. Из глаз Джина катится слеза. Неужели волчица не чувствует боль своей омеги? Неужели они опоздали и душа уже мертва. Девять… Волчица оглядывается на спящую женщину. Делает шаг вперёд и на последней секунде принимается лакать из чаши смесь. Десять… Смолкает отсчёт в голове. Джин боится пошевелиться. Руки горят от ожога, но он чувствует, что это ещё не всё. Зверь подбирает всё до крошечки, вылизывает широким языком все стеночки. Отстраняется. Смотрит в глаза ведьмы и оседает на пол. Глаза волчицы закрываются. Зверь в глубоком сне. Джин опускает чашу на стол. Смотрит на руки. Следы ожога начинают затягиваться, боль стихает. Через некоторое время и следа нет, как-будто и не было боли и жжения. Он не удивлён и удивлён одновременно. Если раны на руках так быстро зажили, значит работают гены волка. Что ещё нового узнает о себе омега? Куда приведут новые знания. Чему ещё научат его предки? Ведьма подходит к волчице. С трудом поднимает тушку с пола. Укладывает рядом с женщиной. Что произойдет дальше? У кого спросить? Не знает. Решает присесть рядом и ждать. ***** Тихая зимняя ночь. Звёзды рассыпались по небу, как по бархату, переливаются искрами, играют красками. Лениво плывёт месяц. Он купается в пушистых облаках, которые нагоняет ветер. То спрячется, то снова светит своим голубым светом. Месяцу нравится этот лес, что под ним колышется. Ветром, с макушек вековых деревьев, сбиваются шапки снега и они осыпаются вниз непрерывным, сверкающим водопадом. Засыпают следы зверюшек, что расписали снежный покров земли замысловатыми узорами из следов. Светилу видно всё. Оно видит как зайцы бодро скачут по насту, который не проваливается под лёгкими телами. Видит лисицу, что гонится за лакомой добычей. И смеётся светило над неудачной попыткой рыжей красавицы, у которой под самым носом исчезают наглые тушки, зарываясь в снег одним движением. Внимание месяца привлекают тени, что появились над землёй. Это тени не от деревьев и не от живущих существ. Это что-то другое. Тени появились неожиданно, когда светило на несколько секунд потеряло из виду землю. Ему становится понятно их происхождение – это спускаются души, что живут выше. Выше солнца и луны находится место, куда не попадает свет от светил – это хранилище избранных душ. Светило только однажды видел как спускаются серебристые нити с высоты и как по ним скользят невесомые создания. Это было так давно, что оно уже и не уверено – было такое или нет. Месяц замирает. Ему хочется подольше насладиться зрелищем. Даже ветер не носится как обычно, завис на месте и воронкой вьётся, тоже наблюдает. Звёзды вспыхиваю искрами, выпуская длинные серебрянные нити, которые плавно скользят вниз. Они напоминают дождь. Весенний, ленивый, который идёт лишь для того, чтобы покрасоваться перед проснувшейся природой. На лучах, как на качелях, сидят невесомые почти прозрачные фигуры. Не видно рук и ног, каждая фигура облачена в просторные белые одежды, расшитые сверкающими знаками. Что-то происходит на земле такое, что вызвало на помощь ушедших. Месяц замирает, он не спешит уходить. Да и не сможет. Земля остановила своё вращение и это ощущается во всём. Не трещат привычно деревья, не стонет ветер в кронах. Даже воздух замер, звенит застывшими снежинками. Зверьё притаилось, затихло. -Что же… Посмотрим, почему души ведьм решили навестить живущих в долине, – бормочет месяц, удобнее устраиваясь в пушистых облаках. ***** Джин внимательно прислушивается к мирному дыханию женщины и волчицы. Слишком спокойно… Это напрягает… Но терпения у ведьмы достаточно и он дождётся результата, каким бы он не получился. Тяжелые мысли одолевают ведьму. Впервые ему выпадает такое испытание, соединение души и тела. Как в такой ситуации оставаться сильным, омега не знает. Он помогал волкам смирится с гибелью пары, а как помочь смириться с тем, что пара твоя жива и не признаёт тебя – не знает. Джин мысленно обращается за советом к бабушке и маме. Просит помочь пройти испытание болью вожаку и Святиге. То, что это жена Долирия – Святига, он уже не сомневается. Чтобы не терять время, омега отходит к столу, который заваленный мешочками с травами и сборами. Нужно приготовить дополнительный сбор, который поможет волчице и женщине принять друг друга после пробуждения. Даже если если случится так, что они не соединятся им всё равно жить вместе. Природа так распорядилась, что женщина родилась оборотнем и от этого никуда не скроешься. Если же женщина не вспомнит Долирия, отвар поможет вожаку смирится с потерей жены уже окончательно. Только оставаться женщине в стае нельзя будет. От грустных размышлений ведьму отвлекает тихий перезвон. Так звенят сосульки по весне, когда они висят длинными косами и звенят перебираемые ветрами. Воздух наполняется не только звоном, добавляются шорохи и шепот. Ведьма резко вскидывает голову, перед ним колышутся тени. – Зачем потревожил нас, Чжуын. Что тебя заставило петь песню помощи? – слышит омега голос в своей голове. Он равнодушный и холодный. – Я не звал, – отрицает Джин, – Зачем явились? – Звал,– утверждает голос, – Вспомни свои слова. Омега вздрагивает. Он ведь просил помощи у мамы и бабушки, но не звал… Тогда почему они явились? Да и не бабушкин голос, чужой. Страха перед бестелесными тенями у ведьмы нет, он чувствует свою силу, которой наливается тело. Спина выпрямляется, гордо вскидывается голова. Голос дрожит от напряжения. – Я вас не звал! Просил помочь принять сущность волчице и омеге. Но не у вас помощи просил, у родных своих. Зачем явились? – Смелый… – шелестит голос, – Дерзкий… Как раз такой нам и по сердцу. Ты просил помощи, мы пришли помочь. Твои мама и бабушка теперь имеют другое обличие и значение. Все мы теперь твои родные. Повтори свою просьбу. Только не спеши, подумай. Сказанное не воротишь, сделанного не исправишь. Пришло время тебя посвятить в таинство лечения души. Для этого тебе и тому, кому помочь хочешь, надо явиться в долину. В Благодати будет дан ответ. Ждём тебя до восхода солнца. Не явишься, сами поступим так, как захотим. Затихает голос. Растворяются тени. Остаётся только лёгкий аромат зимы и цветов. От волнения у Джина руки дрожать начинают. Он понимает, что до рассвета осталось совсем немного. Начинает перебирать мешочки. Откладывает нужное в сторону. Затем складывает всё в корзину. Подходит к спящем. Они всё так же спокойно дышат. Джин не колеблясь направляется к выходу из комнаты. Ему нужно собраться для выхода и предупредить родных. Войдя в жилую половину омега видит Намджуна, который хлопочет около печи. Альфа сразу же поворачивается в его сторону и улыбается. Омеге нравится как смотрит на него альфа. Во взгляде столько любви и нежности. А Намджун уже около омеги топчется. В глаза пытливо заглядывает, ищет усталость или переживание. Но видит только неловкую улыбку и смущенный взгляд любимых глаз. Альфа притягивает не сопротивляющееся тело к своей груди. – Как ты, Джини. Устал? Пойдём, отдохнешь, – руки альфы в свои объятья омегу укрывают и лаской баюкают. – Позже отдохну. Сейчас уйти мне нужно Джун, помоги омегу и волчицу до долины донести, я сам не справлюсь. Больше говорить ничего не надо. Альфа с полуслова своей ведьмочке любимой верит. Раз просит, значит поможет и спрашивать лишнее не станет. – Помогу,– обещает,– Как только скажешь, так и отнесу. Альфа даже не задумывается, как ему одному двоих нести. Знает как – в волчьем обличии, на спине. – Мне нужно подготовиться, – омега начинает с сожалением выпутываться из уютных рук, – Как буду готов, сразу и пойдём. Только никому ничего не говори. Это только нас касается. Опять ничего альфа не говорит. Только кивает. А Джин не понимает своего решения. Просто чувствует, что так правильно. – Джуни, ты иди в лазарет. Жди меня в комнате. Я скоро приду. Уходит омега, а альфа отправляется туда, откуда так быстро убегал. Не сразу в комнату входит. Робеет. Но переступает внутреннее волнение и толкает дверь. Входит. В комнате горят свечи. Пахнет травами. На широкой лавке лежит женщина, рядом с ней волчица. Они дышат ровно. Намджун осторожно подходит. Теперь у него есть время, чтобы рассмотреть лицо той, что так похожа на его мать. Взгляд альфы скользит по лицу. Он не забыл свою маму, часто видит её во снах. Она всегда смеётся и обнимает его. Джун помнит запах мамы. Лежащая женщина пахнет почти так же. Что-то примешивается к аромату незнакомое и до боли знакомое. Но что это, Намджун понять не может. Он принюхивается, понять пытается. Где он слышал такой запах? На волчицу смотрит. Волк матери был светло серый, скорее серебристый. Эта же волчица совершенно белая. На груди, в районе сердца, чёрная отметина. Она странная, таких пятен альфа ещё не видел. На самом краю долины живёт небольшая стая, волки которой имеют пёстрый окрас. Они не просто чёрные или серые, шерсть у них расписана пятнами разного цвета от чёрного до бурого. Да и ростом они самые мелкие из всех живущих здесь стай. Эта стая пришла сюда совсем недавно, лет пять назад, откуда-то с дальних мест. Волки неагрессивные, со всеми ладят и очень дружны между собой. Но у волчицы пятно совсем другое. Его как-будто нарисовали. Или же… Оно похоже на клеймо. Точно! Намджун помнит, так клеймили оборотней когда брали в плен. Но там выжигали пятно в виде овала, а здесь треугольник… незаконченный… Вопросов больше чем ответов. Размышления прерывает касание к плечу. Намджун смотрит в сторону. Рядом стоит Джин. У альфы опять дыхание сбивается от того, как выглядит омега. В который раз поражается альфа тому, как прекрасен его омега. Джин одет в белые одежды. Штаны почти не видны за длинным платьем. Такого наряда Намджун ещё не видел на Джине. На талии свободно висит пояс, из сплетённых цветных полосок ткани. На запястье мелькнул браслет из мелких бусинок. На шее висят нити с бусинами, они разной длины и цвета. Что-то знакомое в этом украшении. Волосы ведьмы собраны в косы и уложены на голове. Джин такой хрупкий в этом образе. Он как ангел сошедший с неба. Глаза сияют холодным голубым светом, они снова изменили свой цвет. – Готов? – голос спокойный. Альфа кивает, – Тогда тебе нужно перекинуться, я уложу омегу на твою спину. – А волчицу? – Волчица сейчас очнётся. – Ведьма отходит к столу. Несёт небольшой пузырек. подсовывает под нос зверю. Тот делает глубокий вдох и вскидывает голову. Трясёт головой, словно хочет скинуть с себя наваждение. Потом чихает и падает с лавки на пол. Сгруппироваться не успевает, поэтому ударяется о доски и скулит. Но ей не так больно, как от того, что произошло всё неожиданно. Зверь усаживается на отбитую, мягкую точку и удивлённо смотрит на ведьму. Волчица поняла чьих рук дело такого пробуждения. – Извини, – Джин улыбается и ласково проводит по голове зверю рукой, – По другому бы ты не проснулась. От тебя нужно будет только одно – не мешать. Идёшь с нами и ни во что не вмешиваешься. Хорошо? – Зверь внимательно слушает омегу, но не отвечает. – Я хочу помочь вам соединиться, – терпеливо объясняет ведьма. Хоть времени всё меньше и меньше, но если волк встанет на защиту своей омеги, они вообще никуда не уйдут. – Не волнуйся. Я не наврежу ей. Ведь она мама моего альфы. А ещё… бабушка наших детей. Веришь мне? Намджун зачарованно наблюдает за общением омеги и зверя. Он столько раз видел как Нурик разговаривает со зверями альф и омег в стае, но это так остро не воспринималось. Здесь же совсем другие ощущения накатывают на него. Он понимает волнения волчицы. Чувствует уязвимость и беспомощность спящей женщины. И впервые пропускает через себя весь спектр чувств и зверя и ведьмы. Альфа понимает омегу, верит его слову и чувствует, что и зверь верит тоже. Волчица молча отходит от лавки. Стоит и наблюдает за Намджуном, когда тот перекидывается. Внимательно следит за движениями омеги, пока тот укладывает женщину животом на спину зверя, голову аккуратно поворачивает. Руки и ноги свисают по бокам. Привязывает широкими поясами и укрывает одеялом. Одеяло тоже фиксирует. Тихо в поселении. На улицах ни души. Ночь в самом разгаре, а светло как днём. Звёзды горят яркими фонариками. Месяц любопытно тянет нос, рассматривая странный кортеж, что шествует по спящему поселению. Впереди идёт омега. Месяц его помнит. Это ведьма, что поселилась несколько месяцев назад в стае волков-оборотней. Ведьма отличается от тех ведьм, что жили когда-то в долине. Он выше, стройнее. Волосы длинные, сверкают серебром и переливаются на солнце, как маленькие искорки. Месяц видел. Месяц помнит. Месяц обожает эту ведьму. Омега с ним беседует. Совета спрашивает. Не ждёт ответа, но делает так, как светило думает. Ведьма любит природу и природа любит ведьму. Месяц наблюдал за ночными вылазками омег, когда они уходили на сбор растений. Эта ведьма лишнего росточка не сорвёт, не сломает. Цветы по головкам гладит и прежде чем сорвать, прощения попросит и благодарит за помощь в лечении. Странная эта ведьма. С деревьями беседует. С птицами песни поёт. С насекомыми общается. Его даже осы и пчёлы не жалят, сами мёд отдают. А он берёт, но немного и обязательно воском потревоженные соты замажет. А для зимовки улья мхом обкладывает и веточками закрепляет, чтобы не упали. За ведьмой волк идёт. Месяц и его хорошо знает. Сын вожака, Намджун. Имя альфы до светила долетало не раз. Волк у альфы крупный, сильный, надёжный. Да и альфа под стать своему зверю. Равных этим двоим в долине нет. Сильнее пока что только вожак, но это пока. Месяц знает. А вот то, что несёт на своей спине зверь очень интересно. Куда это волк и ведьма несут омегу, что пришло накануне в стаю? Процессию завершает волчица. Месяц и с ней знаком. Это волчица омеги вожака. Светило помнит крик альфы, что известил гибель пары. Но оно-то видело… но что оно видел, пока секрет… Месяц под бок облако подбивает и удобнее укладывается. Странные эти живущие на земле. Всё суетятся, бегают… То смеются, то плачут. То воюют, то обнимаются… А ведьмы… Вот чего им не сидится в тишине ушедших душ? Всё на землю приходят. Порядки свои наводят. Но эти хоть живым не вредят, не то что колдуны… Этот вид месяц не любит. Плохие они – колдуны. Землю смрадом наполняют, гарью пропитывают. Дымом светило закрывают и оно от смрада задыхается. Брр… Мерзость! Хорошо, хоть редко колдуны рождаются… За своими размышлениями светило упускает момент, как путники в сердце Благодати заходят. Только сейчас месяц понимает, что там не только пришедшие находятся. Там души ведьм колышутся… Что-то интересное происходит. И это что-то такое, чего месяц ещё не видел. Светило на облако фыркает, отталкивает в сторону чтобы не мешало и внимательно наблюдает. На горизонте появляется тонкая серая полоска рассвета, а это значит, что ему уходить вот вот. Но любопытство сильнее чем приближающийся свет и месяц нагло спускается ниже. Будет что обсудить с ветром и звёздами… ***** Джин уверенно направляется в долину. Его ноги хоть и тонут в снегу, но омега усталости не ощущает. Ему бы скорее до цели добраться. Вот уже чувствуется тепло и запах трав, что никогда не пропадает. Снега всё меньше и с каждым шагом всё теплее. В этом месте снег не выпадает никогда. Здесь тепло и зеленеет трава. Только нет насекомых и птиц, а так как-будто приходишь в лето. Здесь же есть небольшой родник. Он практически незаметен. Тонкой струйкой из-под земли сочится вода. Эта вода целебная и не всегда показывается на глаза. Сегодня же родник ожил и вода тихо журчит по травинкам, что склонились над ним. Вот рядом с родником и останавливается ведьма. Отвязывает женщину. Снимает со спины и укладывает прямо на траву. Волку альфы рукой показывает – отойди. Тот послушно выходит за границу зелени и усаживается на снег ждать свою ведьму. Ну и естественно охраняет. Зверю не нравятся тени, что колышутся рядом с омегой. Но вмешиваться не смеет, Джин же не просил. Джин чувствует присутствие душ ведьм, но на них своё внимание не заостряет. Знает – они для порядка здесь и скорее всего будут просто наблюдать… Или помешают… Тут угадать сложно. Впервые омега ритуал соединения готовится совершить. Действует так уверенно, как-будто этим только и занимался, но на самом же деле Джин немного переживает. Руки подрагивают, когда он выпутывает женщину из одеяла. Но на тревоги и сомнения времени нет. В голове звучат подсказки. Кто-то тихо направляет ведьму по верному пути: – Сними одеяло и раздень омегу, ведьма. Но не до нога, оставь низ прикрытым, – Джин аккуратно снимает тёплую рубашку, затем утеплённые штаны. Женщина остается лишь в тонком нательном белье. Но голос сказал снять верх и омега приподняв расслабленное тело начинает снимать. Одной рукой придерживать, а второй снимать одежду, которая не расстёгивается, а одевается через голову – сложно. Но ведьме к трудностям не привыкать и через некоторое время женский торс оголён. Джин сразу же опускает омегу на шелковистую зелень. Он не переживает, омега не простынет. Земля тёплая. Её греет изнутри огонь сердца праматери. – Подними руки женщины вверх и сомкни ладонями, – продолжает голос, – Сними с волос женщины ленту и свяжи руки. За то время как Ноэль очнулась, её волосы подросли и достигли плеч. Они завивались и лезли в глаза. Поэтому омега стала подвязывать их лентой, которую откопала в своих запасах Мани. Эта лента очень нравилась Ноэль, волосы и теперь были связаны ею. Джин снял ленту. Развязал узел. Расправил концы ленты и аккуратно перевязал на запястьях руки. Окинул взглядом. Женщина была похожа на подбитую птицу, что сложила свои переломанные крылья – такая же ранимая и беззащитная, но с огромным желанием выжить. Омега краем глаза заметила движение. Вскинул голову. Волк Намджуна упал в траву и прикрыл лапой глаза, только уши двигались, ловя каждый звук. Джин улыбнулся. Ох уж эти оборотни. На мужчин-омег смотрят не стесняясь, а женщина-омега – святое, на неё смотрит только пара. – Ты взял с собой вещи омеги? – вопрошает голос, – Разверни свёрток, который был при женщине найден. Ведьма откидывает в сторону одеяло, под ним лежит небольшой свёрток, который Ноэль не выпускала из рук и который сейчас оказался тоже здесь. Джин машинально положил его к омеге, когда заворачивал в одеяло тело. Видимо там были дорогие сердцу вещи, раз омега их так хранила и не расставалась. Разворачивает ведьма кусок ткани… вернее – шкуры. Омега даже не удержался и помял пальцами выделанный кусочек. Та была приятная на ощупь и выделка была настолько качественная, что её легко можно было принять за ткань. Омега восхищён такой работой. Но надо заниматься дальше. Расправляет кусок и начинает разглядывать предметы, что были завёрнуты в кожу: ожерелье сплетённое из множества нитей и состоящее из разноцветных бусин, небольшой тканевый свёрточек, ещё один кусок ткани. Нет, не ткань – кусочек одежды. На нём видна часть вышивки. Джин уже видел такую роспись. Где?... На одежде Долирия и Намджуна! Точно такие же веточки с голубыми точками вместо цветов. Ведьма берёт в руки ожерелье. И оно знакомо. Он видел точно такое на теле вожака оборотней, в той самой битве когда… Выходит всё же Святига… Как? На вопросы ответы последуют позже. Сейчас же остаётся последняя вещь, которую ещё не брал в руки Джин – маленький свёрток. Он почему-то отталкивает, вызывает отвращение и нежелание к нему прикасаться. – Верни ожерелье хозяйке! – Требует голос. Ведьма удивлённо смотрит на женщину. Он же ей руки связал. Но подчиняется. Берёт заново ожерелье, начинает рассматривать. Его же как-то женщина надевает и не через голову, потому как самая верхняя нитка имеет небольшую петлю. На поиски разгадки уходит мало времени. Находится узелок, искусно спрятанный под бусинами. Ведьма распутывает узел не сразу, приходится повозиться и понять с чего начинать. Потому как Джин понял, потянет за не тот кончик, узел затянется. И с этой задачей справляется умная ведьма. Раскрылось ожерелье. Но прежде чем повязать на шею, омега расправляет его на одеяле. Раскладывает нити по размеру, поправляет бусины, распутывает заломы. И с удовольствием смотрит на творение удивительных мастеров, что создали такую красоту. Только любоваться долго не приходится, с небольшим сожалением устраивает ожерелье ведьма на законное место, на шее женщины, делая для себя заметочку обязательно узнать значение этого предмета. Ведьма завязывает такой же узелок из нитей и прячет концы между бусинками – всё так же как и было. Отстраняется и не может не полюбоваться тем, как совсем по другому стало выглядеть эта таинственная вещь. – Хватит любоваться! – голос звучит резко, недовольно. Что-то знакомое в этом выражении. Так одёргивала омегу бабуля, когда впечатлительный Джини отвлекался от занятий и учений. Джин даже не удержавшись хмыкает, бурчит еле слышно: – Прямо бабулю напомнил… – Теперь волчицу приведи и рядом с омегой положи. Сделай так, чтобы лапы волчицы и руки омеги соединились, а головы смотрели в стороны. Джину звать волчицу не приходится, та и так рядом с волком Намджуна в траве лежит. Стоит голову омеге поднять и посмотреть в её сторону – зверь тут как тут. Стоит в глаза заглядывает. Слова понимает, но не говорит. А ведь волки оборотней далеко не молчуны. Значит молчит по причине разъединения сущностей. Ведьма по голове волчицу погладил. Слова произносит не вслух, а передаёт мысленно: – Не знаю как тебя зовут, назову просто – Звёздочка. Ты должна лечь рядом с омегой и лапами с её руками соединиться. Сможешь? Зверь только фыркает и опускается на брюхо, потом перекатывается на бок и вытягивает передние лапы. Волчица омеги крупная. Вытянувшись она стала ростом со свою омегу. Говорить чтобы отвернула голову не нужно. Видимо волчица слышала голоса и сама положила свою лохматую часть тела так, как было сказано. Зверь не дёргается и не сопротивляется, даёт связать свои лапы. Выходит сам заинтересован в соединении душ и это радует. Это даёт надежду. – Теперь разверни последний предмет и покажи, что там, – Командует голос. Но выражение его меняется. Голос становится напряженным и чуть дрожит, словно боится того предмета. Только прежде чем взять свёрток в руки, Джин чувствует как воздух становится прохладным и ярче пахнет хвойным лесом. Омега поворачивается в сторону волка Намджуна. Он не ошибся. Зверь стоит на лапах и скалясь, рычит. Ведьма хмурится. Но продолжает своё занятие. Поднимает с одеяла свёрток и начинает разворачивать. С каждым движением открывается предмет и вот на ладони омеги лежит нож. Через тряпицу чувствуется холод. Омега не прикасаясь к предмету разглядывает его. После изучения вспоминает, где мог видеть нож. Это осознание больно колет в груди – нож его мучителя перед ним. Омега растерялся. Он помнит как он и Намджун пронзили мерзкую субстанцию и как сломалось лезвие, исчезая вместе с колдуном. Откуда тогда этот нож, неужели восстановился?! Нет. Не может быть! Да и как? Ведь по словам Мани, эти вещи были при омеге в земле. Получается колдун свой нож оставил в теле волчицы… – Значит не сломан нож. Это хорошо, – выдёргивает омегу из размышлений голос, – Значит должно всё получится. Держи его крепче Джин, сожми что есть силы, он будет пытаться уйти от своей участи быть сломанным. И отойди немного в сторону от тел, нам дай места, – опять командует голос, снова поменяв интонацию, теперь уже на спокойную. Ведьма сжимает ладонью рукоять ножа, та точно ложится в захват словно повторяя форму руки. Джин уже не думает о том, что это странно, он отступает на шаг от лежащих на земле волчицы и женщины. Воздух меняет свой запах, цвет и облик. Становится густым, холодным и непрозрачным, словно туман опустился и закрыл собой долину. Сквозь марево белого тумана проступают фигуры, они висят над землёй. Нет движения и голос стихает. Над долиной начинает звучать песня. Ведьмы поют заклинание, призывая силы на помощь: – Каждый мой родич – встань со мной; – Каждый мой дед – стань спиной; – Каждый мой прадед – будь защитой; – Моя кровь, моя боль, моя душа, моя любовь, мои слёзы и радость отдаю на защиту того, кого я люблю. Джин поёт заветные слова вместе с ведьмами и чувствует как по телу разливается тепло. Он пропускает через себя чувства материнской любви и защиту отцов. Понимает радость рождения и боль утраты. Видит падения и взлёты душ, разочарования и победы живущих на земле. Чередой мимо ведьмы проходят молчаливые тени. Они выглядят по разному: прозрачные и мутные, белые и чёрные, холодные и горячие. Все поступки отражаются в душах плывущих мимо. Смолкает песня. Тихо становится в долине. Туман поднимается от земли и повисает облаком выше голов. Он начинает двигаться. Движение нарастает и вот уже субстанция бурлит как грозовые облака, внутри сверкает молния и грохочет гром. Туман всё темнее и темнее. Звуки всё громче. Гром всё звучнее и ярче переливается раскатами, а молнии приобретают цвета: синие, красные, голубые, золотистые. Красиво и страшно одновременно. Туман резко начинает опускаться вниз и Джин слышит приказ: – Бей в самую середину Чжуын, пришло время показать свою силу! И Джин со всей силы бьёт в тёмноту опустившегося тумана, который накрывает его и всё вокруг. Раздаётся оглушительный рёв. Так кричит смертельно раненый зверь, осознавая свою кончину. Рука ведьмы чувствует как острое лезвие входит во что-то твёрдое. Под пальцам бётся что-то вязкое и смрадный запах вырывается из скользкого облака. Сверху обрушиваются потоки воды, смывая и запах, крик и чувство страха перед неизвестностью. Джин всё так же крепко держит сомкнутые пальцы в кулаке. Понимает, что в руках больше нет предмета, но разжать пальцы не может. Их стянуло судорогой. Туман рассеивается. На поляне стоит мокрый Джин, под ногами хлюпает вода. Пузырится, впитывается в землю. Омега трясёт рукой, пытаясь отделаться от боли в кисти. Не с первой попытки, но удаётся это сделать. Пальцы разжимаются и омега видит на своей ладони горсть пепла. – Не смей скидывать на землю! – останавливает голос ведьму, который горит желанием избавится от неприятной массы. – Раздели то, что держишь на две части. Вотри в рану на груди женщины и волчицы, – опять командует голос и ведьма слепо подчиняется. Ещё ни разу голос не причинял боли или разочарования, поэтому Джин слушает его и исполняет. Наклоняется над лежащими на земле. Женщина всё так же во сне. Волчица погрузилась в дрёму. Глаза мутные, дышит тяжело с хрипами. Так покидает жизнь раненое тело, которое цепляется что есть силы за угасающую жизнь. Ведьма подхватывает часть пепла пальцами другой руки и начинает втирать в треугольную рану на груди женщины. Если до этого рана выглядела как простой шрам, то после недавних событий она кровоточит. Кровь выталкивается из рассеченной кожи, пузырится и капельками стекает по телу, рисуя замысловатые узоры. Тело отзывается на прикосновение пальцев дрожью, что как волна пробегает и кожа покрывается крупными капельками пота. Тихий стон раздаётся из уст женщины. Она не в сознании, но уже обрела чувствительность. Джин не прекращает втирать пепел до тех пор, пока весь порошок не впитался, а кровь не перестала выделяться. Теперь рана выглядит лучше и чище. Те же движения повторяются и с раной на груди волчицы. Ведьма удивилась, когда увидел, что белоснежный мех зверя окрашивается алым. Под плотной шерстью не было видно пореза. Сейчас же рана зияет своей свежестью, словно её только только нанесли. Тело волчицы вздрагивает, когда ведьма накладывает первый слой пепла на рану. Она скулит. Но омега своего занятия не прекращает и на звуки не обращает внимания. Ей необходимо закончить лечение, а остальное её не касается. На время у ведьмы отключаются чувства сострадания и жалости. Нет перед ранеными омеги. Есть сильный лекарь, врачеватель, ведьма-Ландыш который видит перед собой только цель – вылечить страждущего. Заканчивает свои движения ведьма. Наблюдает за тем, как стягивает клейкая масса края ран. Их даже сшивать не надо, всё природа сделала сама. Через некоторое время на месте раны видно только шрам. Этому шраму не суждено исчезнуть, он будет на теле омеги и зверя до самой их кончины напоминанием содеянного. Джин выпрямляется. Ждёт дальнейших указаний. Тени приходят в волнение. Колышутся от ветра, который откуда-то налетел и разгоняет морось и сырость от выпавших осадков. – От своей судьбы никому ещё не удавалось уйти, – раздаются слова, которые произносятся уже не холодным, а тёплым и родным голосом бабули. – Как бы ты не пытался изменить ход своего пути – всё равно придёшь туда, где тебе суждено находиться. Запомни эти слова Джини. Запомни и пронеси сквозь года эти знания. Теперь тебе ясно твоё назначение. Ты – ведьма, которая не просто лечит. Ты та, которая видит. Что ты видишь Джин? Посмотри внимательно и скажи. Омега опускает взгляд на лежащих женщину и волчицу. Вокруг них мерцает голубое свечение. Тела словно заключили в оболочку. Дыхание омеги и зверя стало ровным и кажется, что они просто спят. – Я вижу голубой свет вокруг омеги и волка. Что он означает? – Жизнь. Ты видишь свет жизни. Твоя собственная жизнь с этого момента изменится. Тебе суждено будет то, чего не увидят другие. Это дар и проклятие одновременно. Но ты сильный и справишься с этой ношей. Так же тебе подарено право менять условия жизни, ты сможешь добавлять изменения течение времени. Но это будет непросто, ведь тебе придётся выбирать: кому помочь, а кого обделить правом перерождения. Но не переживай. Об этом будешь знать только ты. В этом твоё проклятье. Теперь отпусти нас. Мы придём с помощью, если ты призовёшь. Но запомни – прежде чем призвать, много раз подумай потому, что призыв может не только помочь, но и навредить. Отпусти нас и уходите. Вам больше здесь делать нечего. Остальное ты сделаешь в своём доме. Отпусти нас… – Отпускаю…