Горько-сладкий вишнёвый цвет

Кап. Кап. Цунаде отхлебнула саке из фляги — да, из большой фляги, пошло всё к черту! — и наблюдала, как по воде разбегаются и тают круги. Беседка на тихом озере была её любимым местом. Но сегодня она тщетно искала здесь умиротворения. От Джирайи всё не было вестей. И чем больше времени проходило с тех пор, как он отправился в деревню Дождя, тем сильнее становилось дурное предчувствие. «…давай поспорим. Ты поставишь на то, что я погибну. Ты ведь в жизни не выигрывала спор. А взамен, когда я вернусь, я…» Что? Что ты хотел сказать, Джирайя?! Как всегда, отшутился, распустил перья, наговорил что-то о том, что счастье, мол, не для него… А она полночи не могла уснуть, думая о нём, словно влюблённая девчонка. Джирайя… Единственный оставшийся друг ее юности. Свидетель того, через что ей пришлось пройти. С Хатаке Какаши они никогда не говорили о прошлом. Оба хранили в сердце память о мечтах дорогих людей, которые оборвала смерть. И оба не решались заговорить о той боли, с которой и он, и она научились как-то жить; потому что оба знали: ничерта время не лечит. Зато вместе у них получалось находить радость и утешение в сегодняшнем дне, не оглядываясь назад. Хотя бы ненадолго спастись от одиночества — при этом оставаясь каждый сам по себе. Годайме Хокаге и джонин Конохи. А Джирайя… Джирайя это совсем другое. От него не спрячешься за титулом Хокаге, за репутацией самой сильной куноичи. Он знал о ней всё и — как бы она ни пыталась это отрицать — видел её насквозь. «Жабий Мудрец, тоже мне. Жабий Дурак — вот ты кто!» Ещё глоток саке. Проклятье… Что-то совсем не берёт. — Ква-ква. Цунаде встрепенулась… нет, это просто лягушка. Обычная зелёная лягушка. «Вернись, Джирайя. Только вернись, и тогда… тогда я больше не позволю тебе отшутиться. Я тоже вижу тебя насквозь.» Ах, чёрт… Интересно, каков он… Как бы он любил её? Что, если, при всей его браваде, он далеко не так хорош? Не так хорош, как… Цунаде стиснула зубы, чувствуя, как при одной мысли о поцелуях и ласках Хатаке Какаши внизу прокатилась жаркая тугая волна. Только вот он никогда не смотрел на неё так, как Джирайя. Саке лилось в неё, словно вода. По глади озера туда-сюда сновали юркие водомерки. «Ты простишь меня, Какаши? Простишь женщину, которая от одиночества сама бросилась тебе на шею?» Из озера снова вынырнула лягушка. Посмотрела на Цунаде издевательски и скрылась в глубине. Нечего думать об этом сейчас. С этим она разберётся позже, когда Джирайя вернётся… Если он вернётся. *** Какаши долго стоял под дверью с гербом Узумаки и наконец решился постучать. — Кто там? — глухим голосом отозвались из глубины квартиры. — Наруто, это я. — Какаши-сенсей… Я хочу побыть один. Извините. Вот так. Даже открывать не захотел. Он и без того был подавлен безуспешной погоней за Саске. А теперь ещё и Джирайя… Раз Наруто не хочет никого видеть — дело дрянь. Сердце сжималось от гадостного ощущения бессилия. «Надо было тогда сразу пойти за ним… Вот же я идиот.» Какаши постоял ещё немного и в конце-концов спустился вниз по лестнице. Алый диск солнца уже касался крыш. Скоро стемнеет. Проклятье, хоть бы Цунаде не упустить… А если и она не захочет его видеть? Хорошо бы им с Наруто разделить это горе, но… Он зол на неё, а она наверняка и без того мучается чувством вины. Ноги сами несли джонина к башне Хокаге. Он лавировал среди прохожих, не вглядываясь в лица, как вдруг его кто-то окликнул. Какаши обернулся на ходу. — Еле догнал, — выдохнул Ирука, хватая его за локоть. — Ты часом не знаешь, что творится с Наруто? Я его встретил днём, на нем лица не было. — Джирайя-сама погиб. — Как?! — Расскажу позже. Я только что от Наруто, он заперся у себя и не открывает. — Какаши коснулся плеча товарища. — Присмотри за ним, прошу тебя. — Да, конечно… — Извини, мне надо торопиться. «Ирука ему ближе, чем я. Может, у него что-то и выйдет…» Какаши увернулся от тележки разносчика и поспешил дальше. Добравшись до башни, он облегчённо выдохнул, увидев свет в окне кабинета Хокаге. «А если она выйдет вместе с Шицуне? Ладно, спрошу, не удалось ли чего-то выяснить и пойду домой. Лишь бы она не оставалась одна.» По привычке Какаши достал из сумки книгу, чтобы скоротать ожидание. Последний роман Джирайи. Теперь в буквальном смысле — последний. Вскоре он осознал, что просто скользит взглядом по строчкам, не разбирая слов. Спрятал книгу обратно в сумку и прислонился к стене за лестницей, прикрыв глаза. Наверху послышались голоса — а, это ворчание Шикамару… И сердитый говорок Сакуры. Они спустились по лестнице и, не заметив Какаши, разошлись в разные стороны. Деревня утопала в багряных закатных сумерках. Наконец в кабинете Хокаге погасили свет. Какаши подобрался к подножию лестницы. Цунаде медленно шла по ступенькам вниз, хватаясь рукой за перила; зелёный плащ свисал, будто крылья подбитой птицы. Уже внизу она подняла голову и встретилась с ним взглядом. — Чего тебе, Какаши? Я устала… — Могу я проводить вас, Цунаде-сама? Недолго поколебавшись, она взяла джонина под руку — точнее, повисла на локте, вцепившись ногтями в рукав. За всю дорогу они не обменялись ни единым словом. Только возле двери Цунаде тихо спросила: — Как Наруто? — Он не захотел меня видеть, — вздохнул Какаши. — Ясно. Она ослабила хватку, но руку не убрала. Осторожно, чтобы не спугнуть, свободной рукой джонин нащупал её пальцы. — Какаши, я… Сегодня я не… «О боги, о чём это она?! Как ей только в голову могло прийти!» — Не ожидал, что вы настолько дурного мнения обо мне, Цунаде-сама, — он старался, чтобы это не прозвучало слишком резко. — Я всего-то хотел поддержать вас. По улице зажглись фонари. В глазах Годайме, когда она посмотрела на джонина, стояли слёзы; он хотел было обнять её, но после этих намёков опасался, что она воспримет превратно его порыв. «Чёрт… Давно я не чувствовал себя таким дураком.» И вдруг Цунаде выпустила его руку и сама приникла к нему, уткнувшись лицом в жилет. Какаши несмело гладил её плечи, которые уже начали подрагивать. — Открывай, — всхлипнула она, — хватит здесь стоять… У тебя же есть ключи? В коридоре она с размаху села на банкетку и спрятала лицо в ладонях. Помедлив, Какаши сбросил жилет, разулся и, едва касаясь кожи, расстегнул на Цунаде босоножки и аккуратно снял. Внезапно она разрыдалась вголос, согнулась пополам, едва не упав на пол — но джонин придержал её. Цунаде обхватила его за шею, и тогда он бережно взял её на руки и отнёс в комнату. Там Какаши миновал кровать и устроился в кресле у окна, не выпуская Годайме из объятий. Водолазка на груди мгновенно промокла от ее слёз. Она плакала так горько и так долго, что джонину стало казаться, будто она никогда не успокоится; он укачивал её, словно ребёнка, даже не пытаясь что-то говорить. Её рыдания отзывались внутри так, будто в сердце воткнули кунай и медленно проворачивали, раз за разом вонзая всё глубже. Наконец она затихла, лишь иногда судорожно вздрагивая всем телом. Какаши беззвучно вздохнул и сквозь маску прижался губами к её макушке. Еле слышно тикали часы. За окном захлопала крыльями и коротко вскрикнула ночная птица. — Наруто прав, — прошептала Цунаде, — нет мне прощения… Как я могла отпустить его одного… Какаши ещё крепче прижал ее к себе. — Я должна была пойти с ним, — продолжала Годайме. — И либо вернуться вместе, либо… — Джирайя-сама слишком дорожил вами, чтобы позволить вам рисковать своей жизнью, — осторожно возразил джонин. Она запрокинула голову, удивлённо глядя на него: — Что ты об этом знаешь, Какаши? — Достаточно, Цунаде-сама. Я уверен, он ни за что не взял бы вас с собой. — Так и было, — обречённо вздохнула она. — Теперь дело за нами — чтобы его подвиг не оказался напрасным. Годайме кивнула: — Я поручила Шикамару немедленно заняться расшифровкой. Коронеры завтра приступят к вскрытию, это дело под контролем Шицуне. — Её голос обретал привычную твердость. — Какаши… — Да? — Нужно усилить сторожевые посты. Завтра же составь новый график для патрулей, пусть в каждом отряде будет не меньше одного джонина. Всем быть начеку, неизвестно, чего ждать от этих проклятых Акацуки… — График утром будет готов, Хокаге-сама. Я уже думал об этом. — И пусть кто-то приведёт в чувство Наруто. Он должен… — Прошу, дайте ему немного времени, — мягко заметил Какаши. — Ему тоже сейчас нелегко. — Только немного, — проворчала Цунаде. — Фукасаку-сама предложил лично заняться его тренировкой… И это нельзя откладывать. Джонин замер, поражённый новостью. «Искусство Жабьего Мудреца? Такая высокая честь? Наруто… Ты уже превзошёл меня и своего отца. Кем же ты станешь?» — Он не подведёт вас, Цунаде-сама, — сказал Какаши. — Будьте уверены. — Да уж… — вздохнула она. — Как-никак, Наруто был его учеником. Джирайя оставил после себя достойное наследие. Цунаде поёрзала на коленях Какаши и снова вздохнула. — А я просто старая развалина. Обломок прошлой эпохи, от которой теперь остались одни могилы и воспоминания… Какаши не сразу нашелся, что ответить. И наконец решил сказать то, что думал: — Такая прекрасная женщина не может принадлежать одному лишь прошлому. — Что ты об этом знаешь, Какаши Хатаке, — повторила она. — Я хоть и выгляжу молодо, только вот… «М-да, слова здесь бесполезны… А сделать я ничего не могу. Не сейчас.» — Вам нужно хоть немного поспать, Цунаде-сама. — Ох, не знаю, удастся ли… — А я должен заняться графиком патрулей. — Какаши разжал объятия, — Так что, с вашего позволения, я пойду к себе. До утра времени не так уж и много. Цунаде сползла с его колен; джонин поднялся на ноги и потянулся, разминая затёкшие мышцы. — Какаши… — Мммм? Она обняла его и прижалась к груди. — Спасибо. Спасибо тебе… За всё. Джонин легонько взял её за плечи и через маску коснулся губами её лба на прощание. — Постарайтесь заснуть. И не плачьте так больше. Джирайя-сама этого бы не одобрил.