Горько-сладкий вишнёвый цвет

Дверь кабинета целый день скрипела, впуская и выпуская посетителей. От противного звука к вечеру разнылась голова; Рокудайме бросил взгляд на часы. Начало пятого. Пора бы заканчивать — нужно ещё успеть домой, чтобы привести себя в порядок. На встречи вроде сегодняшней Хатаке Какаши предпочитал не опаздывать. — Шикамару, кто-то ещё есть ко мне? — Только Сакура. — Хорошо, — кивнул Какаши, откладывая отчёт Шино в стопку к остальным. — Пригласи её и можешь идти… И завтра с утра, будь добр, смажь петли. — Будет сделано, — поклонился Шикамару. — До завтра, Рокудайме-сама. — Бывай, — Хокаге помахал ему на прощание и улыбнулся под маской, приветствуя бывшую ученицу. — Привет, Сакура! Как поживаешь? — О, здравствуйте, Рокудайме-сама, — она слегка улыбнулась в ответ. — У меня отчёт по госпиталю за последнюю неделю. — Клади сюда, — Какаши указал на стопку. — Есть что добавить на словах? Девушка помотала головой и замялась, теребя подол туники. — Какаши-сенсей… Это неформальное обращение и её смущённый вид не предвещали ничего хорошего; Рокудайме досадливо поджал губы, догадываясь, о чём она хочет спросить. — Есть ли какие-то новости… — Сакура опустила глаза, — ну, хоть что-то о… — Ничего. Она подавила вздох — как обычно — и собралась уходить. Это тянулось уже третий год: полунамёки-полувопросы, румянец на щеках; понурый вид, как теперь — или вспышка радости, если Какаши давал ей прочесть очередную короткую записку от Саске. Записку, в которой о ней или для неё вновь не было ни единого слова. Она уже взялась за ручку двери, когда Какаши решился окликнуть её: — Послушай, Сакура… Она обернулась. «Боги, как отцы управляются с дочерьми? Ладно сыновья — но что делать, когда она смотрит вот так?!» Рокудайме вздохнул и заговорил, осторожно подбирая слова: — Не думаю, что тебе стоит опасаться соперницы. Если Саске вообще намерен жениться, вряд ли он выберет кого-либо другого, — при этих словах в её взгляде мелькнула надежда; Какаши тут же выругал себя и продолжил, — но, если слово твоего бывшего сенсея для тебя хоть что-то значит… «Проклятье, как же трудно это сказать… Но придётся. Мы ведь не чужие.» — Саске не сделает тебя счастливой, Сакура. Он останётся далёким — даже будучи с тобой рядом. И в итоге ты возненавидишь и его, и себя. — Откуда, — спросила девушка дрогнувшим голосом, — откуда вам это известно, сенсей?! — Сакура, я знаю вас обоих с детства, — вздёрнул брови Рокудайме, — и знаю достаточно хорошо, чтобы видеть, что ты и Саске изначально сделаны из абсолютно разного теста. — Вы не понимаете, — запальчиво вскинулась Сакура, буквально прыгнула через весь кабинет и с силой ударила по столешнице, — Я люблю его! И ради него я готова… «Что ты об этом знаешь, Какаши Хатаке?» — Сакура, прошу, не ломай мебель, — выставил ладони вперёд Какаши. — Ты любишь его, это видно… Но этого мало, чтобы стать действительно близкими людьми. Она ничего не ответила — лишь сверкнула зелёными глазищами. — Это не те слова, которые ты хотела бы услышать, Сакура. И поверь, они мне тоже дались нелегко, — как можно мягче добавил Рокудайме. — Я долгое время считал, что это не моё дело. Но смотреть, как ты мучаешься, и молчать — я тоже не могу. Девушка снова поникла, опираясь о стол на вытянутых руках. Какаши коснулся её кулака кончиками пальцев. — Хорошо, Рокудайме-сама, — глухо сказала Сакура, не поднимая взгляда. — Как, по-вашему, мне следует поступить? — Просто подумай на досуге о том, что я тебе сказал. И присмотрись к кому-то из своего окружения… К кому-то, кто заботится о тебе и рад проводить с тобой время. Она рассеянно кивнула и убрала руки за спину. — И если захочешь поговорить, хм… Не стесняйся, Сакура. Хокаге я или ещё кто, ты всегда будешь моей ученицей, а я — сенсеем, который за тебя в ответе. Ясно? Снова кивок. И молчание. Закрываясь за Сакурой, дверь проскрипела особенно мерзко; Какаши поморщился, чувствуя, как не на шутку заломило виски, и поднял глаза к потолку. «Что бы ты сказал на это, Обито? Может, не стоило говорить ей правды — пусть бы и дальше жила мечтами? Ох, Сакура, Сакура…» Он снова посмотрел на часы и встал из-за стола, поправляя жилет; окинул взглядом стопки бумаг — что ж, ничего срочного, как раз с утра можно будет этим заняться, чтобы ничего не пропустить… Закрыв за собой дверь кабинета — медленно, чтобы не так скрипела, — Рокудайме кивнул караульным АНБУ: — На сегодня вы свободны. Спасибо. Он мог отпустить их жестом, как было принято — но предпочитал сказать хотя бы пару слов. У Какаши Хатаке не выходило думать о шиноби спецотряда как о безымянных и безликих боевых единицах. «Итак, Сакура страдает по Саске, — размышлял Рокудайме, спускаясь по лестнице, — пресекая ухаживания Наруто. Который единственный во всей Конохе не замечает, как смотрит на него Хината. Боги, почему это всё так сложно?» Лепесток вишни слетел ему на рукав. Какаши аккуратно снял его и пустил по ветру. «Нет, я решительно ничего не понимаю в любви. И, пожалуй, к лучшему.» *** Как ни торопился Какаши, хозяин ресторана, встречая его на пороге, сказал с поклоном: — Вас уже ждут, Рокудайме-сама. Самый дальний эркер с видом на сад. Какаши мимоходом бросил взгляд на своё отражение в зеркале; попытался пригладить рассыпающиеся без протектора волосы — как обычно, без особого успеха. Напоследок одёрнул подол и рукава черной водолазки с гербами Узумаки на плечах и кивнул хозяину: — Благодарю. Меню можно не нести, подавайте, как обычно. На подходе к эркеру он замедлил шаг и беззвучно отвёл в сторону занавеску. Цунаде сидела вполоборота ко входу, попивая саке и любуясь в окно на нежно-розовый снегопад отцветающей вишни. Мягко ступая, Какаши подошёл к ней и склонился к левой щеке, с наслаждением вдыхая знакомый аромат духов — роза и амбра с лёгкими нотами замши. — Это который по счету кувшин, Годайме-сама? — Ах, чтоб вас, Рокудайме-сама! — она вздрогнула и звонко рассмеялась, протягивая ему руку для поцелуя. — С этой вашей манерой подкрадываться! — Пора было привыкнуть, — подмигнул Какаши, коснувшись её пальцев губами сквозь маску. — Простите, что заставил ждать. — Пустое, — фыркнула она. — Мне ли не знать, Какаши, что выйти из офиса вовремя никогда не удаётся. На Цунаде было алое платье на запа́х, с декольте достаточно глубоким, чтобы показать роскошную грудь во всей красе — в то же время оставляя пространство для воображения. С воображением у Хатаке Какаши проблем не было. — Вы сегодня невероятно щедры, Цунаде, — он поспешил сесть в кресло и закинуть ногу за ногу. Она отметила его маневр и лукаво усмехнулась, прекрасно понимая, что это значит. — Что нового в Конохагакуре? — Ничего особенного, — пожал плечами Рокудайме, разливая саке. — Теперь можно с уверенностью сказать, что падения спроса на услуги шиноби не стоит опасаться. «Только вот всё чаще приходят заказы на грязную работу: шпионаж, устранение, добыча информации, — думал про себя Какаши, протягивая рюмку Цунаде. — То, чем раньше часто приходилось заниматься мне самому. И это было гораздо легче, чем отправлять на такие задания других…» — Расскажите лучше, как продвигается ваше новое исследование. Удалось ли приблизиться к раскрытию секрета клеток Хаширамы? — Мы с Орочимару зашли в тупик, — вздохнула Годайме. — Неясно, действительно ли уникальная чакра изменила геном, придав ему такие свойства… Или же древесные техники и способности к регенерации изначально были заложены в особой структуре генов моего деда. — Вот как… Парадокс курицы и яйца? Цунаде кивнула: — Скорее всего, эта загадка останется следующим поколениям, Какаши… И я верю, что рано или поздно им удастся найти ответ. Вошёл официант и начал расставлять тарелки. Годайме выждала, пока он оставит их наедине, и неодобрительно покосилась на сашими, которое подали Рокудайме: — Не понимаю, как это может нравиться… — О вкусах не спорят, — парировал он, снимая маску. — Давайте выпьем за удачу будущих исследователей, Цунаде. Он пригубил лишь капельку и отставил рюмку. Годайме по обыкновению выпила до дна и прежде, чем Какаши успел взять палочки, уже принялась за любимую курицу карааге. — Ммммм, какая прелесть, — заключила она. — К слову, я хотела бы подключить к этой работе Сакуру. У неё большой потенциал и хорошие аналитические навыки… А? Почему ты хмуришься, Какаши? Есть возражения? Он обмакнул кусочек лосося в соус и подержал, давая стечь излишкам. — Нет-нет. Просто она заглядывала ко мне сегодня… И, как всегда, спрашивала про Саске. Годайме скривила губы. Почему-то даже это у неё выходило очаровательно. — Ясно… И что же? Какаши прожевал и с неохотой признался: — Я не выдержал, Цунаде, и высказал всё, что думаю о её любви. А теперь сомневаюсь, стоило ли затевать этот разговор. — Любопытно, — она склонила голову набок, — что же ты об этом думаешь, Какаши Хатаке… Он отложил палочки, повернул голову к окну и долго смотрел, как лепестки вишни, кружась, ложатся на тихую гладь пруда. — Саске ещё в детстве пришлось узнать, какова жизнь с изнанки. Даже я в своё время не смог до конца осознать всю глубину его боли и ненависти, — с горечью сказал Какаши. — Что тогда говорить о Сакуре? Ну и я, кхм… Попытался мягко объяснить, что у них с Саске ничего хорошего не выйдет. — И как Сакура отреагировала на вашу проповедь, Какаши-сенсей? — Вспылила, расстроилась… И спросила совета. — Значит, вышло не так уж плохо, как тебе кажется, — задумчиво проговорила Годайме. — И что ты ответил? Рокудайме допил саке и снова наполнил рюмки. — Что стоило бы обратить внимание на кого-то другого. Цунаде посмотрела на него долгим, странным взглядом: — Будь это так просто — в мире стало бы куда меньше страданий… Но не всем повезло обладать такой холодной головой, как у тебя, Какаши Хатаке. Пока он пытался понять, похвала это была или упрёк, она продолжила: — Что до Сакуры — над исследованием ей доведётся работать с Орочимару. А он наверняка может многое рассказать о своём бывшем ученике… Что ж, поглядим — вдруг из этого что-то выйдет. — Кто бы мог подумать, — иронично заметил Какаши, — что мы станем надеяться на Орочимару. Они переглянулись и рассмеялись. — Ах да, об исследовании… Я пока не намерена сдаваться. У меня есть парочка идей, — с этими словами Цунаде съела кусочек курицы, — Но для того, чтобы их проверить, придётся попутешествовать. Какаши замер, не донеся сашими до рта. — Вы намерены покинуть деревню? — Другого выхода нет, — пожала плечами она. — Мне нужно собрать материал и обсудить кое-какие моменты с учёными из других стран. Лёгкость, с которой Цунаде заявила о своем уходе, задела Рокудайме — ведь разлука, судя по её планам, предстояла довольно долгая… Он прожевал и невозмутимо поинтересовался: — И кто же заменит вас в госпитале на время отсутствия? — Я передам дела Шицуне. — Вы не возьмёте её с собой? — Ох, Какаши, довольно бедняжка натаскалась со мной по городам и весям, — улыбнулась Годайме. — Пора дать ей шанс устроить собственную жизнь. — Собираетесь в путь в одиночку? Однажды подобная авантюра вышла вам боком, — неодобрительно заметил Рокудайме, подразумевая случай, когда около года назад Цунаде решила недельку отдохнуть в одиночестве на горячих источниках. — Ты обещал не припоминать ту историю, — проворчала она. — Кто ж знал, что те ребята, с которыми я села играть, окажутся крупными шишками… — … с целой армией охраны из нукенинов, — неумолимо продолжил Какаши. — Которые не позволили вам скрыться после проигрыша. Получив известие через Кацую, Рокудайме не стал высылать деньги с отрядом шиноби, как просила Цунаде. Вместо этого он взял с собой двоих особо доверенных АНБУ и явился в игорный дом лично — как частное лицо. — Жаль, ты так и не признался, какими методами уговорил их отпустить меня, Какаши, — тихо сказала Годайме. — Никогда не забуду, с какими лицами они извинялись, уверяя, что не имеют никаких претензий… — Я умею быть убедительным, — коротко ответил Рокудайме, прогоняя от себя неприятные воспоминания. Цунаде задумчиво смотрела на него и вдруг выпалила: — Иногда, Хатаке Какаши, ты напоминаешь мне Тобираму. — Это хорошо или плохо? — Над этим надо подумать, — она улыбнулась, накручивая на палец прядку волос. — Кроме внешнего сходства, он тоже умел, кхм, убеждать… И хотя Тобирама был очень строг, со своими детскими проблемами я часто бегала именно к нему. — Выходит, у вас уже тогда случались неприятности из-за азартных игр, — усмехнулся Какаши, выбирая новый кусок с тарелки, — госпожа Легендарная Тупица? Годайме насупилась: — Должна же мне хоть разок улыбнуться удача! — Я больше верю в успех вашего исследования, — ответил Рокудайме и вздохнул. — Что ж… Мне будет не хватать вас, Цунаде. Но отговаривать вас — всё равно, что писать цифры на бегущей воде… Он улыбнулся и поднял рюмку: — А теперь давайте выпьем за один вечер, случившийся в эту пору года несколько лет назад. — О… Ты тоже помнишь, Какаши? — Разве это можно забыть? Ноги затекли, но сменить положение Рокудайме не решался. Вырез платья Цунаде помимо воли снова и снова притягивал взгляд. — Кстати, меня давно интересует кое-что… Какаши вопросительно изогнул левую бровь; дав ему время проглотить саке, Годайме подалась вперёд: — Из книг Джирайи ты почерпнул теорию, — в её глазах плясали бесенята, — любопытно, когда же ты, кхм-кхм… перешёл к практике? Такого вопроса Рокудайме не ожидал; он кашлянул в кулак, чувствуя, как по щекам разливается румянец. — Вы умеете выбить собеседника из колеи, Цунаде, — спокойно сказал он, глядя ей в глаза прямо и открыто. — Вам в самом деле хочется знать ответ? Она вдруг изменилась в лице. Какаши задумался, что ему это напомнило. «Хм, точно… Такое же выражение я замечал у Обито, когда Рин заговаривала со мной.» — Извини, Какаши, — с досадой проговорила Цунаде. — Похоже, мне на сегодня достаточно саке… Какаши склонил голову на бок, лукаво улыбаясь: — Так резво начинаете и так быстро сдаетесь? Не сводя взгляда с Годайме, он занёс палочки над последним кусочком тунца. Она фыркнула, поднося рюмку у губам: — Избавь меня от подробностей твоих извращенческих похождений. — Забавное у вас обо мне сложилось представление. Я опущу подробности, Цунаде. — Рокудайме выдержал театральную паузу, сделав вид, будто сосредоточен на тунце. — Собственно говоря… в тот самый вечер это и произошло. — Да ты шутишь, Какаши Хатаке!!! — Тсссссс, — он приложил палец к губам, — тише, Цунаде, прошу… Чем именно вас так удивил мой ответ? Она прищурилась подозрительно: — Ты не произвёл впечатления новичка. — Хммм, в самом деле? — искренне изумился Рокудайме. — Я всего-то применил тот же подход, что и при изучении новых техник… Годайме допила саке, отставила рюмку и оперлась о подлокотник кресла, задумчиво касаясь пальцами подбородка. — Любопытно, гений Какаши Хатаке, — игриво улыбнулась она, — каков же твой подход. — Если теорию изучить тщательно, — он неспеша обмакнул тунца в соус и поднёс ко рту, — потом отвлечься от деталей и вывести основные принципы… Какаши на мгновение прижмурился, наслаждаясь вкусом. — А затем скорректировать полученные принципы под себя и применить на практике, — он медленно провёл кончиком языка по верхней губе, наблюдая за реакцией Годайме, — можно с первого раза получить неплохой результат. Она сделала такой глубокий вдох, что её грудь едва удержалась в декольте: — Какой же принцип — основной, Какаши? — Я как-то говорил вам… Он очень прост и применим практически во всём, где дело касается приятных вещей, — Рокудайме отложил палочки на пустую тарелку. «Как же ей к лицу этот цвет…» — Предвкушение, Цунаде — это половина удовольствия. Он скользнул взглядом от печати Бьякуго на её белоснежном лбу к призывно приоткрытым губам, ниже, по ложбинке между грудей — насколько позволял вырез — и улыбнулся: — Не кажется ли вам, что мы слишком увлеклись теорией? При всей её занятности, она ничего не стоит без практики. — Надеюсь, Какаши-сенсей, вы приготовили тренировочную площадку? У меня уже второй день нет горячей воды. — Ах да, в вашем районе как раз идёт ремонт, — рассеянно отозвался Какаши, доставая кошелёк; мысль о том, что в его доме сегодня будет кто-то ещё, смущала ещё больше, чем бесстыдное любопытство Цунаде. — Не делай такое лицо, Какаши Хатаке, — усмехнулась она. — Обещаю не нарушать порядки твоего холостяцкого логова… И в конце концов, это даже странно, что за всё время я ни разу не была у тебя в гостях — ни на старой квартире, ни на новой. «Странно? — думал Рокудайме, отсчитывая деньги — с учётом хороших чаевых. — Я просто привык, что мы встречаемся у неё…» Он поправил маску, встал и протянул руку Цунаде, помогая подняться с кресла: — Однажды вы всё же были моей гостьей. Или не помните? — Как же, помню, — улыбнулась она. — Но то не считается…