Не уходи смиренно, в сумрак вечной тьмы.

Тьма. Настолько чёрная, что чувствуешь себя стариком, потерявшим зрение. Не видишь куда тебя занесло, над каким ущельем ты стоишь. Он повернулся к просторному возвышению в передней части сверкающего зала, где стоял Дарт Сидиус с обезображенным лицом.  — Владыка Вейдер, ты слышишь меня? — он говорил это и раньше, но Вейдер, похоже, не слышал его.  — Да, учитель, — с трудом проговорил ситх. Он всё ещё чувствовал слабость, голова гудела, пальцы на левой руке еле как могли шевелиться. В его голову начали проникать образы Мустафара: сепаратисты, лава, серебристый корабль, Оби-Ван, Падме, сражения. Падме. Его пальцы и руки жены, обвивающие горло. Падение.  — А где Падме? — он попытался подняться. — Она цела? — сердце ушло куда-то вниз.— С ней всё в порядке? После всего, что случилось, он всё ещё беспокоился о ней, всё ещё любил её больше жизни, всё ещё хотел спасти. Вейдер бегал глазами по фигуре Палпатина, который стоял в неком замешательстве. От волнения у него начали зудеть веки, сердце колотилось с бешеной скоростью, оттачивая ритм. Палпатин всё ещё молча стоял, будто пытался подобрать слова. «Ответь мне, что с ней всё хорошо» прорычал внутри себя Вейдер, всматриваясь яростными глазами в своего учителя.  — Похоже, — протянул Сидиус. Нет.  — Что ты убил её, — сердце перестало биться, — в гневе… Нет.  — Я?. — он не верил, — Я не мог! Она была жива, я чувствовал! — последние слова он выкрикнул. Он воскресил в памяти момент, когда Падме съёжившись, падает на посадочную платформу Мустафара. Я не хотел… Он не думал о последствиях того, что собирается сделать. Он уже понимал, что до самой смерти будет каждую ночь вспоминать этот день. День, когда он поставил крест на своем существовании. День, когда он покинул всех, кто его любил. День, когда в надежде выиграть все, он вынужден был потерять все. Дарт Вейдер с силой снял с себя капельницы, не думая о том, что иголки порвали его кожу.  Оборудование и дроиды вокруг лаборатории начали лопаться и взрываться, Вейдер высвободил во всех направлениях свою силу и мощь. Громкий треск металла прошёлся по помещению, но он не слышал. Пошатываясь, он сделал несколько шагов, остановившись в середине комнаты. И сквозь всю боль, он понял одну истину: Падме - мертва, вместе с их нерожденным ребёнком.  — НЕТ! — он кричал так громко и долго, что его крик эхом отражался от стен. Он сжал глаза, в попытке удержать слёзы, но не сумел, они лились ручьём. Его прекрасной Падме больше нет, она ушла от него навсегда. *** Вейдер знал, что будут похороны, его уже об этом известили. Сердце скрипело от боли. Смотря в зеркало, он видел уже не Скайуокера, а чудовище, убившее собственную любимую жену, которая носила его ребёнка. Если он явится на похороны своего ангела…он не знал, что с ним будет. Увидеть её тело, лежащее в гробу с круглым животом — самое страшное, что он мог бы себе представить. И на самом деле он уже такое представлял, когда был ещё Энакином, но это было словно не по настоящему, словно он знал, что такого никогда не увидит, потому что спасёт её. Он ошибся. Ровно три дня назад он придушил её, задушил собственными руками. И даже не думал о том, что когда он сражался с Кеноби, его жена, которую можно было бы ещё спасти, медленно умирала на горячем камне Мустафара. Он схватился за грудь. Этот образ был столь ярким, что можно было почувствовать, как их ребёнок задыхается, а мокрое от слез лицо Падме расслабляется навсегда. Чудовище. Ты чудовище, Вейдер. Ты изверг, который должен был умереть. Вейдер попытался взять себя в руки и отправился к Палпатину, сообщить о том, что он будет присутствовать на похоронах своей жены.  — Ты должен носить маску, Лорд Вейдер, — прохрипел старик, — пусть все думают, что Скайуокер погиб в храме, не будем наводить шуму.  — Да, Владыка.  — Почти память Сенатора Амидалы, — в заключение сказал Сидиус. *** Предчувствия не обманули. Рассекая острым носом холодные облака, его корабль быстро летел к югу. Там начался Озёрный край — прекрасный, уединённый, созданный будто богами для людей. Там практически никто не селился прежде, но теперь вся долина у подножия водопада оказалась густо уставлена серами шатрами.  Здесь даже королева могла остаться незамеченной. Столичная суета была далеко, и Падме могла оставаться самой собой рядом с ним. Вейдер думал, что приедет сюда вместе с Падме, чтобы она родила ребёнка именно тут. Но возвращение состоялось иначе — не так, как прежде, и не так, как являлось в мечтах. И многое из того, что составляло для него незыблемую основу домашней жизни, вдруг утратило смысл. Он спустился с трапа на главную улицу Тида, оставаясь в стороне, всё ещё преодолевая себя. Вейдер видел, как много людей собралось на площади, все разговаривали и не обращали внимания ни на что. Значит, самое страшное событие в его жизни ещё не началось. Чёрные перчатки, кожаный плащ и такая же кожаная маска, скрывающая половину лица. Пытался собрать себя в руки, но как только он собирался сделать шаг, сердце отдавало острой болью. «Попрощайся же с ней, в последний раз» Пересилив себя, на ватных ногах он шёл к толпе. Практически у каждого в руках была небольшая свеча, закрытая стеклянным куполом. Площадь была украшена цветами, а белые лепестки падавшие с белых роз, прокладывали небольшую дорогу к… К… «Произнеси же!» К склепу. Он знал, как это бывает. Сначала сильная боль вроде бы даже прибавляет сил, но потом они уходят совершенно, оставляя человека в беспамятстве. Осторожно, осторожно, стараясь не вызвать нового толчка боли и не привлечь внимания окружающих, Вейдер пробивался сквозь толпу. Знает же, что если будет в первых рядах не выдержит. Но это его мало волновало. Рядом стояла мать с дочкой, вторая часто дёргала женщину за платье, будто пытаясь развеселить себя и забыть где сейчас находится.  — Милая, успокойся, — повторяла мать. Горестный вздох прокатился по толпе Наубианских жителей, когда, вдалеке показались четыре гуалаара в упряжи для перевозки с гробом. Вейдер вздрогнул. Звук копыт стал громче. Луна спряталась за облаками. Здесь он встретит свой конец. Белый гроб медленно плыл по площади, вгоняя всех в горестное молчание. Вейдер вцепился пальцами за рукав. Дышал часто, пытаясь справиться с болью. Она была совершенно неподвижна. Каштановый ореол её прекрасных волос, раскинулся вокруг неё, украшенный тут и там белыми цветами, которые пронеслись по воздуху, чтобы найти свой покой среди её кудрей. Её кожа была неестественно бледной, а глаза были закрыты навсегда. Руки, её маленькие аккуратные пальчики были прижаты к животу, будто бы она всё ещё пыталась защитить ребёнка. Держался он очень прямо и несколько сурово, отчего выглядел пугающе, но это было обманчивое впечатление. Не хватало воздуха. Вейдер в остолбенении смотрел на своего мертвого Ангела. Самое страшное, что он мог увидеть, так это Падме лежащую в гробу. Сквозь маску просачивались мелкие солёные капли. Боль, то ноющая, как глубокая рана, то жгущая огнём так, что хотелось кричать, и биться головой, чтобы все мысли вышли наружу, и рвать свою плоть на куски, чтобы физическая боль заглушила эти страдания в душе. Будто бы всё вокруг перестало для него существовать. От его тяжелого дыхания, от дыхания площади, воздух мутнел и сгущался, и из-за этого воздуха ему было ещё хуже. Вейдер сделал шаг, потом ещё один, чтобы не упускать из виду своего Ангела. Люди шипели, когда он случайно наступал им на ногу, но Тёмный Лорд этого не замечал. Повозка плыла по площади, а цветы, рассыпанные по земле, вздымались и кружились вокруг мёртвой королевы, и будто снежинки таяли на её прекрасном теле. Он шёл, несмотря под ноги, ему было всё равно на то, что он привлекает к себе слишком много внимания. Через какое-то мгновение, он повернул голову вправо, увидев родителей своей жены. Мать и Отец, опустив головы, смотрели на свою мёртвую беременную дочь. Тошнота начала подкатывать к горлу, растягиваясь в напряжённые минуты. Лорд Вейдер или Энакин Скайуокер, он не знал кем он сейчас был, но одно он знал точно, что его больше не существует, ни Вейдера, ни Скайуокера. Как же ему хотелось кричать, хотелось убить всех на этой площади. Что-то сверкнуло в руках Ангела, и Вейдер попытался сфокусировать зрение на этом блике, но из-за накопившихся слёз, он ещё долго не мог разглядеть этот предмет. Осознание пришло мгновенно, воздух будто выкачали из него. » — Я сделал это тебе, чтобы ты помнила меня. Он приносит удачу.  — Но я и так буду помнить о тебе…» Не принёс удачу. Все мечты и желания разбились на той посадочной платформе Мустафара, когда его беременная жена задыхалась от его собственных рук. Её больше нет. Её больше нет. Её больше нет. Падме мертва. Падме мертва. Твоя жена умерла. Ты убил Падме. Ты убил своего ребёнка. Они ведь так и не узнали пол своего малыша. Вейдер остановился. Ситх знал, насколько беспомощно выглядит сейчас, насколько жалки его мысли, когда его дрожащие руки скрещиваются с дрожащим ритмом сердца. Безысходность. Он думал, что ему больше ничего не нужно, только жить вместе с ней. Вейдер чего-то ждал, всматриваясь в холодную Падме. Потоками силы он пытался достучаться до неё, хотел ощутить её, но сила проходила сквозь тело. В ней больше ничего нет. Ни тепла, ни любви, ни грусти, ничего. Сила не чувствует её, потому что она просто труп. И по иронии судьбы, Вейдер сам загнал её в могилу, прогнал из своей жизни, но никогда больше не сможет прогнать её из своих мыслей. Никто и никогда больше не выслушает его, никто больше не обнимет, никто не поцелует, и он не подержит на руках своего ребёнка. Неужели и вправду ему суждено было стоять здесь и смотреть на мёртвую Падме? Неужели она этого заслужила? Неужели его прекрасная Падме обречена на гниение в гробнице? Теперь он чувствовал не боль, а жуткое чувство поедающее его изнутри, в самой глубине его существа. Нужно уходить. Если останется, то вся площадь превратится в груду хлама, дополненную трупами. Он пробирался сквозь толпу, тут и там слышались всхлипы мирных жителей и слова: — Спи спокойно, Королева. Вейдер остановился и прислонился лбом к своему кораблю, пытаясь успокоиться и переждать приступ боли, приступ своего безумия, прикусив губу, чтобы не закричать. Сзади послышались шаги, Вейдер открыл глаза полыхающие оранжевым огнём, чувствуя сзади человека.  — Сэр, с вами всё в порядке? , — это был обычный мирный житель, который, похоже, заметил озадаченный вид незнакомца. Вейдер обернулся, мужчина сделал шаг назад от страха. Ситх в одно мгновение свернул ему шею, и с отвратительно мерзким треском человек упал на землю. Лорд Вейдер поднялся на борт, а его мысли вырисовывали грустные глаза Падме, понимающие, что теперь, Энакин превратился в чудовище.