Запах Земли

      Солнце врезало в окна своим теплым светом, парень нехотя приоткрыл глаза в капкане объятий и сладко потянулся, чувствуя запах петрикора, идущий от чужой кожи. Теплое, приятное ощущение забралось в голову. Ему хотелось нежиться, ему хотелось быть еще чуть ближе, вцепиться пальцами в лежавшего намертво и не выпускать. Парень потерся щекой об подставленное плечо и сожмурился еще более довольно, скользнув вниз, ведомый простыми желаниями. Он забрался под одеяло и удобно устроился между разведенных в стороны ног.       Мужчина сквозь сон ощутил странное, приятное сосущее чувство и, не до конца продрав глаза после крепкого сна, огляделся, с удивлением обнаружив забавный холм, прикрытый одеялом у собственных бедер. Он вздохнул уже куда судорожнее, когда парень толкнулся языком под венчик головки, Старк потянул одеяло вниз и вновь выдохнул. Парень поднял на него хищный взгляд, неторопливо разомкнул губы, выпуская возбужденный член, и, как самая натуральная кобра, пополз вверх, забравшись на него верхом.       — Питти, что ты…       Питер с довольством сжал чужие плечи, скользнул пальцами ему на загривок и до дрожи сладко вклинился в губы, вместе с тем толкнувшись бедрами на член. Мужчина задышал тяжелее, сдвинул почти жалобно брови и посмотрел на него мутнеющими глазами. Это точно не эротический сон? Потому что это больше напоминало именно его, а не реальность. Парень с оттяжкой двинулся на его бедрах, раскачиваясь взад и вперед, сжимая член стенками, выуживая новый задушенный стон.       Старк поудобнее перехватил его под бедра и с коротким толчком погреб омегу под собой, задвигался куда более надрывно, целуя губы, шею и плечи, даже руки. Парень в ответ сорвался на протяжный стон и не менее остервенело пришпорил пятками поясницу, обильно кончая себе на живот. Тони потребовалась лишь пара секунд, чтобы провалиться в бездну удовольствия следом.       — Я люблю тебя, — хрипло выдохнул тот, целуя его в шею и подбородок.       Питер столь же неожиданно растерялся, коротко приоткрыл рот в порыве смущения.       — Питти, ну же, я ведь чувствую, что ты тоже меня любишь. Это не сложно, попробуй.       — Я… я…       Мужчина посмотрел на него с трогательной надеждой, а парень лишь потупился и проговорил с виноватой улыбкой:       — Я бы хотел позавтракать.       — Ты хотел сказать не это.       — Нет, я правда хотел позавтракать.       — Скажи: я тоже люблю тебя, Тони.       — Я бы хотел сделать сэндвич с курицей, ты будешь? — он выдавил еще одну виноватую улыбку.       Старк тяжело выдохнул в ответ и нехотя отодвинулся назад, а затем направился в сторону душа. Парень только тяжело потер пальцами лицо. Сердце билось все более надрывно в груди, обещая вот-вот вырваться из горла и убежать нахрен.

***

      Питер приметил в углу комнаты камеру и, забравшись на тумбочку рядом, принялся ее откручивать. Пора было поговорить с Тони о том, что камеры дома и в лаборатории это уже откровенный перебор. В лабораторию зашли без стука. Мужчина проговорил с усмешкой:       — Я бы не стал этого делать на твоём месте.       — Ты слишком много следишь, а мне требуется личное пространство.       — «Личное пространство», — усмехнулся тот, — теперь это словосочетание имеет для меня вес. Удивительно. Ты меняешь меня.       — Возможно, и было бы очень неплохо, если бы ты изменился настолько, что убрал камеры из нашего дома.       — Парадоксально то, что ты не признаешься мне в любви, но говоришь «мы», «наше».       — Это природа, тут уж ничего не поделаешь. Такие вот мы, омеги, совсем недалёкие, стремимся к соединению с другими.       — Скажи, что любишь меня.       Питер плавно повернулся, едва закачал головой и проговорил то, что от обычной омеги бы в жизни не услышал:       — Вот еще.       — Но ты ведь любишь меня.       — Кто сказал?       — Ты хоть представляешь, какая очередь могла бы сейчас выстроиться из желающих? Признавайся я кому-нибудь в любви, человек был бы счастлив до беспамятства!       — А я не все.       Эго со скрипом затрещало. Это было просто за гранью разумного. Это ему говорили, что любят! Почему же теперь он сам не мог получить ответного признания? Ведь он определенно Питеру нравился. Он был уверен в этом! Старк резво прошел вперёд, подцепив парня за ноги, и потащил на середину комнаты. Паркер коротко рявкнул от испуга на глазах у своей рабочей группы.       — Я не отпущу тебя до тех пор, пока ты не скажешь «Я люблю тебя».       — О, ну правильно, опозорь меня!       — Скажи, что любишь меня.       — Даже не подумаю.       — Отлично, значит буду весь день тебя носить вот так.       — Блеск!       — Признайся.       — Не стану.       — Я хочу тебя.       — Ты и так трахаешь меня.       — Ты не понял, я хочу тебя, — он теснее сжал его под бедра и толкнулся щекой в живот.       Люди с недоумением посмотрели на них. И пусть одна часть Питера почувствовала сожаление и стыд, ведь его Альфа сейчас так сильно переживал, вторая же часть отпиралась принципиально. В воздухе запахло сыростью. Первой эмоцией, которую услышал Питер в их отношениях, была печаль. Нутро противно заскреблось. Он должен был его утешить, однако, столь же упрямо мотнул головой и пробормотал:       — Не стану. Все равно не стану!       — Ах так? Прекрасно! — отозвался тот более свирепо.       Пусть сам Питер говорил «нет», но вот его тело почти всегда говорило «да», и план созрел сам собой. Коварный, гадкий, но все же план.       — В таком случае, ты больше не будешь получать моего тепла и заботы, ведь ты меня не любишь, — фыркнул мужчина, плавно опустив его вниз. — Кончать тоже не обязательно. Все это достается тебе не по обязанности, а как привилегия. Так что никаких объятий, никаких поцелуев, никакого удовлетворения.       Парень удивленно на него уставился и едва приоткрыл рот от недовольства. Это и правда было гадко. Очень. Тони бросил на него короткий взгляд и заговорил снова:       — Пока не скажешь «Я люблю тебя», никаких обычных плюшек.       — Тебе, что, пять лет? Ты ведешь себя как ребенок!       — Это ты ведешь себя как ребенок, а я лишь хочу почувствовать взаимность, не так уж и много, если быть здравым. Я буду ждать.       — Да ты и недели не выдержишь, не трогая меня!       — А я не говорил, что не буду трогать тебя. Я сказал, что ты не будешь получать удовольствия. В мои обязанности вовсе не входит так баловать тебя. Все омеги до тебя получали оргазм как большую награду и были безумно счастливы.       — Ты ведь так не считаешь на самом деле. Я чую.       Мужчина подобрался в ответ. Нет, он правда верил долгие годы в эту аксиому, но не сейчас, не рядом с Питером, и пока внутри все надрывно ревело, что он с этой задачей банально не совладает, что стоит Питеру только сделать большие и несчастные глаза, как он побежит ему всё принести на блюде, вторая часть стойко сопротивлялась. Он едва слышно сглотнул и быстро прошел к двери.       — Другие омеги, — буркнул парень, — другие омеги…       Парень повернулся и посмотрел на собравшихся людей:       — Мы должны продолжать работу.       Пусть и несколько растеряно, но люди все же продолжили брошенные дела и задачи, кто-то, как и прежде, искоса на него поглядывал, кто-то предпочел не смотреть вовсе. Парень тихо буркнул под нос и покинул лабораторию, скользнул в кабинет, устроился на чертовом кресле с подогревом и придвинулся ближе к компьютеру. Ему все-таки следовало проверить, вдруг все сказанное было правдой?       Джарвис отправил короткое оповещение о том, что в закрытую систему зашли. Старк почти отчаянно хотел, чтобы парень понял, насколько тот был для него особенным и насколько особенным было то, что он ему говорил и как вел себя. Он никогда и ни для кого так не старался во многих отраслях жизни. Мужчина сложил руки на груди и продолжил слушать доклад девушки омеги. Прошедшая отбор среди других стажеров, сейчас она забавно блеяла и показывала на доске свои наработки.       — Попрыгайте, — вдруг проговорил Старк.       — Что? — пискнула она.       — Попрыгайте.       — Л-а-а-л-адно, — девушка немного отошла в бок и коротко подпрыгнула.       — Повыше.       Господи, она даже не спрашивала, зачем это и для чего, не послала его нахер и не отказалась. Тони и забыл, что вот такими они и были: взращенные в семьях, где вопросы порицались, где место было определенно едва ли не с рождения, где обязательства и форма поведения в обществе альфы воспитывалась с начальной школы. Если тетя и дядя Питера сделали его именно таким, каков он теперь был, то Старк должен был извиниться. Перед Мэй в первую очередь. Он отвернул голову и подпер рукой щеку, пока девушка продолжала прыгать, как дурочка. Тони даже не обращал внимания на ее глупые попытки покорно выполнять команды.       — Я думаю, хватит, — нервно улыбнулась Пеппер, поглядев на несчастную.       Тони мог быть каким угодно, но уж точно не дураком. Питер это понял, когда в попытке отыскать старые записи, наткнулся на шиш с маслом.       Зато Дейли Бьюгал уже не первый год перемывала кости миллиардеру. Одна статья была злее и ироничнее другой, омег в окружении Старка вертелось бесчисленное множество. Парни, девушки, все разных возрастов. Одно оставалось неизменным — они были молодыми и красивыми, не старше тридцати, не младше двадцати. Ровно десять лет на любовь Тони Старка.       Что если все это очередной обман? Вдруг для Тони и он сам не более, чем очередная игрушка в коллекции других таких же игрушек? Исполнится ему тридцать, и он благословенно отправится на помойку к остальным? Всем было известно, что становилось с девушками и парнями, купленными на аукционе, это вообще не секрет.       Омеги, как сказал Старк в первую их встречу, не более чем ресурс планеты, такой же, как нефть или газ. Их покупают, их продают, их выкидывают. Те, кто угодили на аукцион, автоматически становились вещами, предметами интерьера, максимум неким подобием живого существа.       Он потер руки уже скорее нервно. Нужно было проверить, насколько слова Старка были правдивыми. Питер приподнялся за столом, полный решимости, открыл дверь и скользнул к кабинету Тони, двигался упрямо и серьезно. В кабинете было пусто. Он развалился с удовольствием в широком кресле и стал ждать. Двадцать минут спустя парень услышал знакомый голос с ноткой недовольства:       — Что твоя тощая задница делает в моем кресле?       — Мне нравится папочкино место.       Тони коротко мигнул в ответ, а затем его слегка тряхнуло, будто ручка двери была под напряжением. Родись Тони птицей — сейчас бы распушился, превратившись в пуховой шарик. Словесный хук Питера прошел по самому уязвимому месту. Парень поелозил задницей в кресле и проговорил:       — Чертовски удобное. Ты когда-нибудь дрочил здесь?       — Странный вопрос, к чему он?       — Внимательно следи за рукой, в которой фокусник держит предмет, — он приподнял мячик, покрутил его в руках, а затем хлопнул и тот исчез. — Твой дружок любит говорить про Моисея и господни чудеса. Почему?       — Потому что у него завышенная самооценка, — отозвался тот, пройдя вперед и без лишних усилий вытащил мяч из чужого манжета.       — Ты сказал, что не будешь трогать меня.       — Я сказал не это. Я сказал, что не буду доставлять тебе удовольствия.       — Потому что я не говорю, что люблю тебя?       Тони слегка прищурился в ответ и повернул кресло к себе вместе с сидящим в нем парнем, а затем накренился вперед, пытаясь казаться если не угрожающим, то точно серьезным. Парень бесстрашно приподнял взгляд и даже позволил себе улыбку.       — Почему ты так сильно отличаешься? Что с тобой не так, Питер? — он тихо сглотнул.       — Ты начинаешь бояться, что я лишь плод твоего безумного воображения?       — Да, начинаю. Ты омега, а омеги не могут себя вести настолько…       — Как? — он слегка склонил голову вбок.       — Вы должны быть зависимы, вы должны нуждаться, быть слабее, быть нежнее. Поверь, я видел много омег, я знаю, о чем говорю. Я действительно знаю.       — От того, что ты перетрахал сотни человек, мир не сжался и статистически не стал таким, каким бы ты хотел его видеть. Каким ты привык его видеть. То, что тебе не попадались омеги с характером, не означает, что их вообще таких нет. Просто мы растем в маскулинном мире, где мужественность активно поощряется, а нежность считается скорее мерзкой. Вы его сделали таким, — парень мягко прищелкнул Тони по подбородку.       — Прекрати, ты специально пытаешься разозлить меня. Я чувствую это!       — И что ты сделаешь? Трахнешь меня? Отшлепаешь? И то и другое мне нравится.       — Питер, прекрати провокацию.       — Спорим, что все твои обещания схлопнутся, если я сделаю вот так? — парень мягко потянулся в кресле, издал тихое мычание и накренился чуть ближе в сторону Тони.       Мужчина почувствовал запах полей и едва приоткрыл губы для поцелуя, почти невольно наклонившись ближе. Он почувствовал чужую улыбку, застрявшую в несостоявшемся прикосновении. Старк быстро отодвинул голову.       — О, ну хорошо...       — Питер, мне уже четвертый десяток, я умею сдерживаться. Простыми потягиваниями и сладким мычанием ты не заставишь меня сдать назад. Нужно что-то посущественнее.       — То есть мне следует заглянуть в секс шоп, купить костюм горничной или о ком ты там грезишь, нарядиться и ходить по дому, стирая пыль с полок?       Картинка перед глазами рисовалась самая похабная и невероятно горячая. Он судорожно выдохнул, стиснул пальцами подлокотники кресла. Получилось говорить разве что с хрипотцой:       — Я просто хочу, чтобы ты сказал, что любишь меня тоже.       — Почему это стало так важно? До этого момента ты просто трахал меня, кормил и кутал в одеяло без лишних признаний.       — Я хочу, чтобы между нами было нечто большее, чем просто секс. Я хочу больше. Я готов дать тебе гораздо больше, — он слегка нахмурился в ответ.       Питер улыбаться, наконец, перестал и перевел на него строгий взгляд. Парень облизал зубы и кивнул:       — Хорошо, скажи мне честно, не таясь: где сейчас те омеги, с которыми ты спал до этого?       Старк опешил, с некоторой растерянностью качнул головой в ответ и тихо проговорил:       — Я не знаю.       — Они живы?       — Я не знаю, — мужчина жалобно поджал губы.       — Ты не знаешь, где все твои игрушки, но хочешь, чтобы я признался тебе в чем-то. А где гарантия, что после этого я и сам не отправлюсь на помойку? Хотя я, разумеется, справлюсь, уж не в первый раз.       — Питти, то что я чувствую к тебе, это не то, что я чувствовал раньше. Ты мне очень нужен. Пожалуйста, поверь мне.       — Я хочу поверить, клянусь, но я боюсь, что если поверю, то ты разобьешь мне сердце вдребезги. Это куда страшнее жизни на улице! Я пришел сюда, был уверен, что мы просто займемся сексом, а в результате выворачиваюсь наизнанку. Твой дурацкий экстремис и эта чертова сыворотка сделали меня таким… — он обвел себя руками и сдавленно проговорил: — Слабым.       — Ты не слабый, Пит, пожалуйста, поверь мне, ты не слабый, — он накренился вбок, пытаясь встретиться с ним взглядом. — Ты очень сильный. Не физически, разумеется. Физически тебя соплей перешибить можно.       Парень выдавил в ответ некое подобие улыбки и приподнял на него взгляд слегка покрасневших глаз, пробормотал неожиданно доверчиво:       — Ты правда так считаешь?       — Да, без сомнений. Ты очень сильный человек, всякий раз поражаешь меня тем, на что способен. Я бы даже сказал, что ты меня восхищаешь.       — Да? — он коротко сморгнул мелкие крупицы слез.       Да, про то, что не будет его трогать — брехня. Что оставит его без удовольствия и радости — новая порция брехни. От того, что Питер позволил себе выпустить свои настоящие эмоции рядом с ним, позволил себе хоть ненадолго, но опустить броню из стальных игл, сердце сделало двойной аксель.       — О, ладно, ты прав, я не смогу выдержать неделю. Я дня не продержусь, — он интенсивно закивал в ответ, а затем жарко толкнулся вперед, целуя его во влажное веко.       Питер издал тихое хихиканье. Этот звук неожиданно ласково ударил по ушам. Он подтянул парня вверх и усадил к себе на колени, ласково поцеловал его во влажные щеки и такие же соленые губы. Руки нашли себе место в коротких кудряшках. Вот она, тонкая нить доверия, что стала за один разговор чуть толще и плотнее. Тони утешающе погладил его по плечам и спине.       — Я люблю тебя, — неожиданно пробормотал Питер.       — А я знаю.       — Ты же не заставишь меня говорить это снова и снова, и снова?       — Не в этот раз.       Он прижал его чуть теснее к себе, позволяя согреться и расслабиться после короткой эмоциональной встряски. Сердце сладко ухало в груди от чужого признания, и все бы ничего, но те слабые нотки стыда, что он давил в себе все это время, вдруг стали напоминать тугие канаты.       Он накачал Питера экстремисом, он накачал его гормонами. Все это было не так важно до того момента, пока Питер не испытывал чувств, а вот сейчас это стало самым важным фактом в их отношениях. Тони обманул его и сознайся сейчас, порвал бы все тросы окончательно и бесповоротно. Мужчина едва заметно начал дрожать. Он не мог так крепко облажаться. Нужно было что-то менять. Тони впервые готов был врать не в угоду собственным желаниям, а из страха. Питер в ответ слегка наморщился, когда почувствовал в воздухе запах тревоги.       — Что-то не так?       Старк выдавил улыбку, мягко перехватил его за руку, подтянув кисть к себе, трепетно коснулся тонкой кожи губами и проговорил:       — Представь, что у тебя есть власть всего мира. Ты можешь все, что только пожелаешь. Чтобы ты сделал, имей подобную власть, малыш?       Парень тихо потупился в ответ, подумал пару мгновений. Тони смотрел с выжиданием. Если он сделает все, что хотел Питер, то у него мог быть мизерный шанс на спасение.       — Я бы отменил аукционы, — вдруг проговорил паренек. — Если бы я был таким же повелителем мира, как ты, я бы сделал это. Потому что подобное ужасно и не имеет права существовать.       — Хочешь, я займусь этим?       Питер коротко моргнул в ответ. Мужчина смотрел на него с тихим обожанием. Настоящим, живым, не тем, с каким смотрят на купленную древнюю вазу, Тони смотрел так, будто увидел красную луну, какая бывает раз в тысячелетие, или на невероятной красоты закат.       — Но…       — Тебе просто нужно сказать, чего ты хочешь, и я постараюсь сделать это.       — А что я должен буду сделать взамен?       — Любить меня.       Паркер едва слышно сглотнул в ответ и наконец вполне твердо проговорил:       — Тогда я хочу, чтобы ты отменил аукционы, а еще я хочу, чтобы ты снова открыл университеты для обычных профессий. ЭмДжей хотела поступить в институт искусств, но ты собственными руками прикрыл его. Я уверен, что многие желают быть творцами, а не только разработчиками и физиками.       — Хорошо, — незатейливо отозвался Старк.       — Ты правда сделаешь это?       — Ради тебя я сделаю все что угодно. Ты должен быть лишь очень конкретным в своих желаниях. То, в чем я буду не согласен с тобой, мы обсудим и придем к компромиссу. Хорошо?       Питер ответил ему удивительно лучезарной улыбкой, полной тепла и радости. Сердце Тони сделало новый аксель и грузно ухнуло вниз, казалось, до самого желудка. Он поджал губы в надежде спрятать то, что они вот-вот грозились начать дрожать. Питер опалял его своим светом и теплом, его маленький, но такой сильный мальчик. Он должен был защищать его. В том числе и от самого себя.