В память об июльских днях

У всех действий есть свои последствия. Трэвис убедился в этом, когда без раздумий согласился помогать отцу служить в церкви. Уверяя себя, что долго это обещание не продлится, парень с унылым лицом занимался работой между учёбой и отдыхом от учёбы. Однако прошёл настоящий «святой» год, а Трэвис чуть ли не стал тайным лицом церкви. Почему тайным? Да потому что зарплату ему никто не платит, а труд оценивается только отцом, и то лишь кивком головы. Откладывать отдельные силы на выполнение церковных обязанностей уже не требуется. Тело привыкло. Разум смирился. Лицо опечалилось куда сильнее. У всех действий есть свои последствия. И Трэвис молится на работе, чтобы июль стал лучшим последствием в его скудной жизни. Парня сдавливало ощущение, что вот-вот кто-то, какой-нибудь Ларри Джонсон, ворвётся в его редкое общение с Салом, и одним едким взглядом оборвёт ту тонкую нить, что сплёл Трэвис, словно одинокий паук в своей пыльной паутине. А Ларри (или не Ларри) точно ворвётся. Трэвис знал это, но не мог смириться, что за щелчок всё вдруг исчезнет. И Сал больше не посмотрит в его сторону. Не помашет рукой при «случайной» встрече. Не заговорит с ним. У всех действий есть свои последствия. Так пусть последствием станет их укреплённая нить. Пусть Трэвис возьмёт всё, что только Сал позволит ему взять. Надо говорить. Научиться строить предложения без агрессии. Перестать отталкивать от себя Фишера. И может тогда, он сделает один хрупкий шаг к цели. Трэвис не мечтает встречаться с Салли. По ночам он смотрит в потолок, и его передёргивает от возможного опошления своих чувств. Слово «встречаться» громкое и чересчур интимное. Мечтать об отношениях с парнем неправильно и грязно. Но дружить… Трэвису никто не сможет запретить стать другом Сала. Голова кипит. Фелпс утыкается в блокнот, выплёвывая чернилами в помятые листы свои сокровенные мысли. Вечера будних дней не приносят церкви посетителей. Поэтому парень в одиноких стенах не стесняется с носом нырнуть в поток писанины. Чтобы стать другом Сала, а на большее и страшно рассчитывать, стоит заговорить с ним на его волне. И общая любимая группа (от которой Фелпса, если быть откровенным, жесть как тошнит) поможет наладить хотя бы невидимый контакт между парнями. Трэвис жмурится, выдыхает, матерится и фыркает, но признаёт, что задиру в голове стоит долбануть арматурой по затылку. Иначе никакой дружбы не видать. Не видать и Трэвису экрана своего телефона. Зрачки так намылились от страха, что Фелпса увезли бы сразу на пересадку глазниц. И, лёжа на операционном столе, парень бы под наркозом вопил во всю глотку: «Доктор! Я написал ему первый! Я умираю!». А потом ему бы отрезали язык. Потому что Трэвис уверен, что он заслужил это. — Ёбанный насрать! — невнятно пролепетал парень, отбрасывая телефон на скамейку в церкви. Сам он облокотился на её спинку, зарывая пальцы в волосах. Сал ответил на сообщение, а значит диалог завязался, словно клубок на шее у Фелпса. — Повеситься бы… — прошептал парень, нервно стуча стопой по полу. Давать заднюю поздно. Трэвис с вдохом набрал в грудь остатки мужественности, и предложил встретиться где-нибудь в районе дома Фишера. — Я дурак… — и сразу пожалел о своём предложении. Ладно, о своём рождении тоже. Но сейчас парня трясло из стороны в сторону не от будущей даты личного праздника, что надвигалась на него с ножом из-за спины. Трясло от ответа Салли, а точнее быть вопроса: «Ты разве живёшь около аппартаментов Эддисона?». Конечно же, нет, Сал! Но дай шанс, и Трэвис переедет на какую-нибудь свалку поближе к тебе! И ты скажешь, что у Фелпса явно беды с башкой, раз голова варит ему такие рискованные и глупые способы проявить свои чувства. Однако у всех влюблённых беды с башкой. Просто особенно ненормально проявляет себя первая влюблённость. Самая искренняя и удушающая. — Я и не думал, что твой автобус имеет маршрут с церкви до аппартаментов и до дома, — удивление в голосе Сала доказало, что Трэвис заслуживает чёрного пояса по вранью. А также новых нервов, ведь последние клетки стёрлись от полученного голосового сообщения. По привычке парень сделал скрин экрана. Затем усмехнулся со своей тупости и переделал на запись экрана. Хочется сохранить этот фрагмент не только в диалоге, но и в галерее. Записывать ответное аудио Трэвис не стал. Дрожащий хриплый голос такое себе наслаждение для ушей Фишера. И всё-таки встреча была назначена. Спасибо большое, что Сал не спросил, зачем им вновь видеться. И спасибо Господу Богу, что не прогнал Трэвиса с церкви, пока тот дёргающимся пальцами тыкал по клавиатуре краткие сообщения для своей самой большой ошибки. Мятый дневник Трэвис отбросил на стол в своей комнате, куда ему обязательно пришлось вернуться, иначе в церковной одежде Сал его точно засмеёт. Голова Фелпса пульсировала, а шаг превратился в припрыжку. Трэвис понимал, как же дебильно он смотрится со стороны. Однако предвкушение грызло ему глотку. И до контроля своего тела совсем не было дела. Он так желал увидеть Салли. Такое желание возникало у него в школе, когда, сидя за партой после контрольной, парень прикусывал губу, чувствуя задницей, что подготовка прошла успешно. Он должен получить отлично. Он должен увидеть Сала. Волнение щипало за бока. Трэвис пришёл в парк у апартаментов Эддисона. Салли уже ждал его. Голубые волосы заплетены в конский хвост, а две короткие передние прядки нежно ласкали поношенный протез. Сал оглянулся ровно тогда, когда Трэвис сбавил ход, затормаживая по тропинке между невысокими деревьями. Парни встретились взглядами, а тёплый ветер взъерошил уложенные волосы Фелпса. Салли улыбнулся. Он легонько помахал рукой, глазами пробегаясь по настроению одноклассника. Трэвис робко помахал в ответ. А затем пару раз прошёлся ладонями по голове, зализывая волосы назад. — Красивая футболка, — заметил Фишер, быстро сократив расстояние. Фелпс нахмурился и оглянулся по сторонам. — Это я тебе говорю, — а тихий хохот Сала уколол его обезболивающим. Нелепость перестала быть постыдной. По крайней мере сейчас. — Спасибо, — немного застенчиво фыркнул Трэвис. Он потянул края жёлтой футболки вниз, пряча в ней свой взгляд. — Ты тоже пиздец как красиво выглядишь, — ляпнул Фелпс, чем заставил Сала искренне поднять брови. Он негромко ахнул. — Ты правда так считаешь? — Да хуй его знает, — отмахнулся Трэвис, осмелившись посмотреть на Сала, чья улыбка читалась в добром взгляде. — Я это… Ты же щас не занят? — он постарался сменить тему, и был пойман на этом преступлении. Однако полицейский Фишер закрыл глаза на попытки уйти от неожиданного, но по-странному приятного разговора. — Работы сегодня нет, — кивнул Салли. — Тогда… Это блять… — Трэвис запутался в паутине мыслей. Он старательно выбирался из неё, но случайно споткнулся об мат. — А ты не занят? — Салли удивительный парень. Не задавая лишних вопросов, не докапываясь, зачем же Трэвис его сюда позвал, он так спокойно поддерживает кривой диалог. Если это не забота, то Фелпс всё равно готов принять это, чем бы это не было. — Нет, — на этот раз голос Трэвиса пробился уверенностью. — Я видел у тебя плакаты в комнате по тяжёлому року, — хотя он всё также по-мальчишески переступал с ноги на ногу. — Любимая группа Ларри, — кивнул Фишер. — Чо? — нахмурился Трэвис. — Блять я думал, что это твоя любимая группа, — возмущённо проговорил он, отчего Салли сразу засмеялся. — Чё ржёшь?! — дёрнулся Трэвис. — Ларри так часто её слушал, поэтому я очень привык к ней, — Сал, закатив глаза, пропустил мимо ушей грубый тон в свою сторону. — И это тоже что-то типа моей любимой группы. — Я просто тоже её люблю, — сморщив нос, соврал Трэвис. — И как же зовут солиста? — Сал приподнял подбородок. Он задорно хмыкнул и сложил руки на груди. Но Трэвис готовился к экзамену, поэтому без запинки произнёс имя, а затем завалил парня несколькими фактами о солисте и группе. Это явно шокировало Салли. — А ты фанат на уровне Ларри, — многозначно покачал он головой. — Можете с ним наконец-то найти общий язык! — и сразу, прихлопнув в ладоши, добавил немного резкую фразу. — А-то гавкаетесь как собаки. — Да бля… — Трэвис не знал, куда деть руки. Он неуклюже взмахнул ими, пока кисти сжимались в кулаки. — Не только с ним! — Ладно, со всей школой, — пожал плечами Салли. Значит так он его видит? — Могу дать страничку Ларри, чтобы вы списались. Он не такой злюка, каким ты его считаешь. Вы точно сможете поболтать на любимую тему, — и всё-таки голос Сала звучал спокойно. — Зато я для него злюка, — в отличие от нервного и уверенного тона Трэвиса. — Почему сразу злюка? — усмехнулся Салли. — Просто кусок дерьма, — с улыбкой отреагировал он. — Но ты не расстраивайся, это привычный сленг Джонсона. — То есть и ты для него кусок дерьма? — цокнул Фелпс. Почему они говорят о Ларри? Хотя спасибо, что вообще разговаривают! — Ну, я не заслужил это прозвище, в отличие от тебя, — колко шмыгнул Фишер, убрав руки за спину. — Сал, — Трэвис выдохнул. — М? Июль пёк головы парней, и Фелпсу казалось, что он уже подхватил солнечный удар. И от этого он хотел ударить в ответ. Однако жару не победить. Единственный выход — это признать поражение и сбежать под тень. Но почему-то ноги не двигались. Оба стояли как столбы и глазели друг на друга с лёгкой опаской. — Вообще, я хотел, чтобы ты посоветовал музыку в этом же жанре, — Трэвис ненавидит такую манеру речи. В доме все говорят на повышенных матерных тонах, но ради Салли приходится держать язык за зубами. Непривычно. — Я… Э-э, просто недавно начал уходить в эту тему. А у тебя плакаты на стенах, поэтому… — А каких певцов в жанре ты уже знаешь? — Сал оглянулся по сторонам. А затем кивнул, мол давай уже сбежим от этого солнца. Трэвис моргнул в ответ, что на его языке тела означало, куда угодно лишь бы с тобой. Но Фишер прочитал: «Бля, го». И они оба уселись под ближайшим деревом. — Э-э, ну, только их, — вскоре ответил Трэвис, облокотившись об прохладный ствол. По спине затопали приятные мурашки. Сал же трогал кончиками пальцев траву между своими ногами. — А… — задумчиво прошептал он, подняв лицо к небу. — Я могу скинуть тебе целый плэйлист. Там вся классика жанра. — Ладно, — Трэвис посмотрел на Сала. — Обращайся, — но тот продолжал глядеть сквозь листву на ветках на ярко-голубое безоблачное небо. Трэвису больше нечего было добавить. В голове ему представлялось, что одна просьба о совете выведет сотни тем для беседы: как ты пришёл к этому жанру, какая твоя любимая песня группы, у тебя есть плакаты, давай споём вместе… Но Фишер безмятежен и безынициативен, но по прежнему добр и забавен. От такого тёплого холода Трэвису хочется выть и рвать волосы на голове. Немного подступает желание сдаться. Но мысль, что скоро приедет Ларри, а это значит, что выйти на связь с Салом может стать проблематичным… Нет-нет, Трэвис не даст случится такому последствию. Тем не менее диалог не клеился даже скотчем. Фелпс чувствовал на себе каждую пощёчину от молчания. Но говорить или уходить не собирался. Будто поймал рыбу из речки, но что с ней делать не понимал. И от раздумий и покалывающей в груди боли он залез в свой телефон. Быстро набрал пароль, сжал губы и зачем-то залистал ленту в социальной сети. Глупый. — Стой, а повтори ещё раз, — когда Сал успел увести взгляд от листвы на пальцы Трэвиса? Неизвестно. Однако известно, что такая интонация не к добру. Особенно, когда он вдруг резко подвинулся ближе. Их бёдра невольно столкнулись, но Салли ничего не смущало. Он любопытно заглянул в чужой телефон, а Трэвис, проглотив слюну во рту, на рефлексе включил экран блокировки. — Чё? — недовольно фыркнул Фелпс, поджав подбородок к шее. — Там моё имя на пароле, — слишком прямолинейно ответил Фишер. Он повернул голову к парню. И последний вдруг захотел врезать кулаком по протезу, а потом встать и убежать сразу под машину. Но вместо этого Трэвис просто завис с приоткрытым ртом и недовольной мордой. — Покажи, — требовательно попросил Сал, вдруг надавив своими ладонями на чужие ляжки. — Ш! Ещё чего выдумал! — злобно шикнул Трэвис, дёрнувшись от касаний Салли. Но мысленно осознал, что этот малый не отстанет. И уж что-то срочно надо выдумать такое! — Это просто рандомный набор букв. Хер пойми, почему они выстраиваются в твоё имя! Это разве твоё имя? — Трэвис вновь набрал пароль на телефоне, но уже под пристальным анализирующим взглядом Салли, от которого в груди совсем защемило. — Да кто блять знает эту клавиатуру? Она вечно творит беспредел. Тот же Т9, понимаешь? — кидался оправданиями Трэвис, а сам готов был ударить уже не июльское жаркое солнце, а себя. Не себя, а Сала. Не Сала, а свою беременную мать в прошлом, чтобы та не рожала такого тупорылого ребёнка! Ладно, с матерью слишком жёстко вышло… Остановимся на ударе по Трэвису. — Окей, забей, — Салли вдруг поднялся с травы. — Я тебе плэйлист скину. — он отряхнул ноги ладонями, а после поправил свой конский хвост. — Пока. — Э-э… Да. Пока, — Трэвис не поднялся следом. Вместо этого он про себя закричал: «Аллилуйя!!!», и в воображении, сняв футболку, закрутил её у себя над головой. Уж пусть валит куда подальше этот Фишер! Этот пронырливый, бесящий, холодный, красивый, милый, чудесный Фишер! Не таких последствий ожидал Трэвис. И всё-таки спасибо, что Сал не продолжил допрос, а значит не заподозрил его в настоящих чувствах (или заподозрил и притворился тупым. К сожалению, невозможно залезть в голову к этому человеку). Трэвису хочется залезть в душу. А пароль он сменил в этот же день, пока слушал новые песни нелюбимого жанра.

I wanna make acolour that no one else has seen before I wanna be so much more I hope that she he Looks at me and thinks «shit, he’s so pretty» Something I can’t believe But I need to understand When I can power through And when I need some help from you When I should stand my ground And when I need to just sit down Sometimes I act like I know But I’m really just a kid With two corks in his eyes And a bully in his head