«Какого ты задаёшь такие стрёмные вопросы?». 21:13
Вот нагрубить можно. А сказать нет — нельзя. «Готовлюсь как бы к нашей ночёвке». 21:14 «Хочу, чтобы тебе было комфортно, поэтому и спрашиваю». 21:14 «Эй, ты же не забыл?. Придёшь?». 21:15 Трэвис уткнулся носом в подушку. Подумал. Представил все способы смерти от рук родителей. Представил ради чего предстоит эта смерть. Хмыкнул два раза. Закатил глаза. Пустил слезу. Ответил на сообщение.«Приду. Чай». 21:17
«Пижаму не забудь :)». 21:17 Нет, а что вы ожидали? Что Трэвис останется дома? Тогда какое будет развитие их отношений? Сал же сам написал ему! Не ошибся диалогом, а целенаправленно натыкал слова в личные сообщения. И это его действие равняется десятью шагам. Оно пинком выбросило отстойные мысли из головы Трэвиса. Сбегать так сбегать. Нужно же сделать свои десять шагов. Сократить расстояние! Родители всё равно уже знают самую страшную правду, поэтому хуже быть просто не может. Не может же, правда? «Если убьют меня, то хотя бы отдохну от суеты на том свете», — шмыгает Трэвис. И теперь, шлёпая промокшими насквозь кедами, подкрадывается по коридорам апартаментов к нужной двери. Волосы, тщательно скрывавшиеся под капюшоном, назло повисли мокрыми сосульками. А влажная одежда в сочетании с синяками на руках и под глазом совсем испортили внешний вид Трэвиса, добавляя ущербность к его образу. Теперь точно похож на бомжа, нежели на более-менее приятного мальчишку. Стыдно так идти к Салу. Страшно возвращаться домой. Спасибо, что Трэвис хотя бы не красится! Иначе потёкшая тушь напролом разбила бы и так разбитое настроение парня. Он урод. Моральный и теперь ещё и внешний. И как же сильно он в этом уверен. Это слишком откровенно, чтобы кричать. Слишком больно, чтобы плакать. Но мысли лезут в голову. Мыслям похуй. Мысли любят доводить до крови. Когда всё пошло не так? Нет, ну точно же был момент, когда Трэвис впервые подумал, что он урод. Он не мог родиться с этой мыслью. Что-то произошло. Ударило. Выебало. Пожалело и не убило. (Какого уже несколько абзацев идут размышления и сравнения со смертью? Фелпсу срочно нужен психотерапевт). В памяти смутно всплывает шестой класс. Трэвис с потом на лбу наблюдает со стороны свой новый коллектив. Кристофер выглядит шикарно на фоне улыбающихся ему одноклассников. У него сочные кудри и отношения. Он держит за руку милую блондинку, пока Трэвис во влажной руке сжимает лямку рюкзака. Фелпс хоть и чуть выше среднего роста, но в коридорах школы он чувствовал, как его растопчут осенние башмаки тех, кого он искренне хотел называть своими друзьями. Называть. Пхах! Смешно, ведь Трэвис даже боится сказать им «привет». Полнейший урод. Или это девятый класс, когда Нил пальцем указал на фиолетовый синяк на смуглой щеке. И следом полились тысяча извинений. Правда Ларри с усмешкой фыркнул, что Трэвис слишком злой, чтобы простить. А Трэвис, дурак, подтвердил слова ударом в парня. И во второго за одно. Чтоб не смеялись. Чтоб не смотрели на него. Чтоб не заметили, как дыхание сдаёт с поличным дрожь от наступающих слёз. Ну, и чтоб почувствовать себя чуть лучше. Драки оказались хорошим методом успокоиться. Отец же бесился, что из сына растёт хулиган. Трэвис бесился, что на переменах звонкий радостный гам пробивается в стены туалета. Что же Трэвис там делал? Он не помнит. Наверное, прятался. И всё-таки Трэвис научился хорошо держать планку. Никто никогда бы и не подумал, что он тоже считает себя уродом. Трэвис прекрасно врёт людям своим скверным видом и гневным взглядом. И те искренне верят, что он просто самовлюблённая гордая тварь, брезгующая вылезти со своего крысиного логова и понять простых школьников. Порой он и сам верит в это. А потом смотрит в зеркало. Уставшие мешки под глазами. Пустые безэмоциональные зрачки. Опухшее от бессонницы лицо. На ногах синяки. На душе мрак. На шее повесилось одиночество. И вроде не совсем отвратный человек. А в мыслях так и прыгает это «урод». Ну, какой же Трэвис урод? Он милый, красивый, весёлый парень со своими тараканами в голове. Честно, очень ответственный, но не всегда креативный. Бывает правда агрессивным, хоть иногда проскакивает вежливость. Однако чересчур неряшливый. Почти всегда на всех обиженный. Но забавный. И совсем каплю уверенный. Не до конца плохой. Где-то порой ещё и светится. И улыбается при просмотре сериалов. И на Сала тайком смотрит с нежностью. И всё равно. Когда же он впервые понял, что он «урод»? «Я не достойное создание для общения с возлюбленным», — подумал Трэвис, но всё равно постучал в дверь Фишеров. Та скрипнула и растворилась. На пороге вырос низкий мальчишка с голубыми хвостиками и чуть сползшим протезом. Скорее всего, он застёгивал его, когда впопыхах подбегал к двери. Красивый. Какой же Сал домашний и красивый в этот тёмный и дождливый вечер. — Снова подрался, пока шёл сюда? — голос Салли борзый. Его тонкие руки тут же скрестились у груди, а взгляд пробежался по синякам на запястьях, что приоткрылись от задравшихся рукавов. — Нет. Ларри же не в городе, — закатил глаза Трэвис, хлопнув ладонями по бокам. Ему нравится эта игра. Ему нравится этот парень. — Так и знал, что он у тебя единственный и неповторимый! — Сал! — Что? — он усмехнулся. А Трэвис нахмурился. И стояли бы они так долго и очень долго, если бы не тихий всхлип со стороны задиры. Чёрт его побери заложившийся соплями нос! Выдал с потрохами, что Трэвис шёл сюда, одновременно умываясь слезами. — Эм, ты в порядке? — голос Салли утешающий, хоть он и звенит в голове пульсацией. А Трэвису так и жаждется упасть в его объятия, или просто упасть, ведь ноги дрожат от бега и не слушаются своего хозяина. Не слушаются и мысли, продолжая прокручивать в голове слова отца, пускай Трэвис давно и дал приказ забыть о них хотя бы на эту ночь. Эта ночь. Так манит. — Нет, да, не знаю, — нервно фыркает Фелпс, всё также стоя на пороге. Сал не пропускает. Сал наблюдает. Рассматривает сморщенный взгляд, молящий о помощи… — Пропусти уже! П-пожалуйста, — Трэвис на секунду поднимает кулак, желая врезать по протезу. Сал даже не вздрагивает. Ошарашенно смотрит на парня. И делает шаг в сторону. Внутри пахнет яблочной свечкой. — Проходи. Трэвис влетает внутрь, захлопывая за собой дверь. — Я принесу фен, — Сал возможно обижен. А возможно в ахуе. А возможно вообще жалеет о том, что пригласил к себе такую проблему, как Трэвис Фелпс. — Не расскажешь, что случилось? — попытки узнать правду срываются с губ. У Сала в руках фен. У Трэвиса ненависть к себе. — Да я это… — он подбирает слова. Что «это»? Что сказать? «Мой отец прочитал мой личный дневник и узнал всю правду о моих чувствах»? «Я вырос в семье гомофобов»? «Я гей»? «Я влюблён в тебя, Салли-Кромсали. А мой отец влюблён влезать в моё личное пространство»? — Пустяки, — заключает Трэвис. Ну, да, Фелпс! Мо-ло-дец! Назвал эту огро-о-омнейшую проблему пустяком, лишь бы Фишер не доёбывался. А может стоит сказать правду? Может доёбы Фишера принесут тебе хоть каплю удовольствия? Это же забота, твою мать! — С отцом поругался, — выдаёт он спустя минуту. Лол, они молчали целую минуту! Как же неловко. «А ты будь ловким, долбаёб». — И называешь это пустяком? Трэвис, ты выглядишь так, словно сбежал из тюрьмы. О, Кромсали, как же точно ты угадал! Рождённый в тюрьме не может понять, что мир вокруг куда лучше. Но Трэвис смог. Он увидел тебя, Сал. И ты ему показал, что за решёткой бывает радуга. Дебильное сравнение, но Трэвису так хуёво, что такая метафорическая ванильная херня помогает пережить стресс. — Обычная ссора, Фишер… Он это… Разозлился из-за ночёвки, — Фелпс хочет быть честным. Не перед собой. Перед ним. А Сал хочет кушать. И хочет знать правду. И хочет помочь Трэвису. — Не пускал? — Салли кидает фен на диван и плюхается рядом, случайно прогоняя спящего кота на пол. — Ого, а вот моему папе немного всё равно, где и с кем я буду ночевать. — Ну, — кашлянул Трэвис. — Мой отец не равно твой отец, — он сверху вниз смотрит на Сала. Боится запачкать грязными джинсами его диван. Надо бы переодеться. Как хорошо, что Салли напомнил взять с собой сменную одежду. — Мог бы позвонить мне, — Трэвис хуеет с доброты напротив. — Дали бы нашим отцам поговорить. Мой бы попытался уговорить твоего без всяких ссор. — И хуеет с его тупости. — Да блять, Сал, дело не в ночёвке! — не выдерживает Трэвис, сбросив с себя рюкзак. Он шлёпается об пол, но не привлекает к себе внимание парней. Те смотрят друг на друга. Зато Гизмо с подозрением стороной обходит вещь. — А в чём же тогда? — Сал склоняет голову к плечу. — В тебе. — Во мне? «В моих чувствах к тебе». Круто-классно-зашибись! Сказал «А», но «Б» проглотил. И попробуй теперь объясниться перед Салом, чтобы тот вдобавок не догадался о том, что отец Трэвиса считает, что сегодня они переспят. Сам же Трэвис так не считает. Он девственник. Он не умеет спать. — Мой отец… Думает, что ты странный и страшный, и что мне лучше с такими не возиться. Поэтому мы и посрались. Сказал «А», проглотил «Б», протараторил «Я дебил». — Из-за моего протеза? — Сал осторожно притрагивается кончиками пальцев к своему лицу. Трэвиса тошнит от вранья. Ему бы сейчас какой-нибудь тазик для рвоты, да поскорее. — Типа, — но он просто пожимает плечами. А Сал просто закусывает губу под протезом. Просто. — Оу, Трэвис, это… Обидно. Не думал, что взрослые такие придирчивые к внешности, — кот мяукает под ногами, словно подтверждая слова хозяина… Или дополняя «Да выгони его уже, от него пахнет грязью и трусом». — Обидно? — хмыкает Трэвис. — Тебе обидно? Сал, я думал, что ты привык к таким словам в свою сторону, разве нет? — язык как всегда колючее кактуса. «Скажи, что привык, прошу! Я не хотел, чтобы тебе было обидно», — тёплые мысли как всегда скрыты с лица. Забавно, ведь это у Фишера протез, а настоящие эмоции скрывает Трэвис! Но так нужно. Нельзя, чтобы Сал узнал правду. Это же всё разрушит! А Трэвис устал копаться в руинах. — К такому не привыкнешь. — А, — «Б». — Иди суши волосы, — Салли кивает на фен. — И потом пойдём приготовим что-нибудь вместе. — Вместе, — соглашается Трэвис. Где поблизости розетка для фена, он не знает. Поэтому, сгорбившись, ходит по дому Сала с прищуренным взглядом, словно воришка какой-то. Но с другой стороны быть воришкой чертовски приятно. Приятно наступать на пол босыми ногами. Переодеваться в домашнюю одежду. Дотрагиваться до умывальника. Найти розетку под ним. Сушить волосы. И звук от фена такой громкий, что вора бы давно заметили да пришибли сковородой по затылку. Но Сал мило заглядывает в ванную комнату. Кивает. И уходит. Как будто показался, чтобы убрать все сомнения о том, что Трэвис попал сюда случайно. Показать, что Салли рад гостю. И вместе с этим вдруг появляется новое ощущение — Трэвис не просто дома у Фишера. Он вдруг стал частью его жизни. Типа он стал Гизмо. «Вот бы реально стать этим котом. Его же Сал любит». На кухне включена духовка. Парни на готовом тесте размазывают красный соус из помидоров и добавляют тонкие ломтики курицы. Салли такой забавный в розовом фартуке. А эта клеточка на ткани по-странному сочетается с его протезом. Трэвис засматривается, случайно роняя мясо не на тесто. — Бля, — дёргается. Сал быстро метает на него взгляд. Упавший ломтик отправляется в мусорку. А готовка продолжается в тишине, где вместо голосов стучат ножи, скрипит холодильник и пищит духовка. Трэвис натирает сыр. Старается не думать о Сале, но тот бродит по кухне, осматривая её будто в первый раз. Они молчат уже ровно пятнадцать минут после последнего диалога. И молчали бы дальше, если бы не… — Это у нас раковина, — кисло-сладкий голос Салли очаровывает и заводит в тупик. Трэвис выгибает бровь, пока Фишер активно постукивает пальцами по кухонному гарнитуру. — Окей. — А тут лежат тарелки, — Сал глухим шёпотом бормочит что-то в протез, рывком открывая верхнюю полку. — М… Ладно. — А это стулья, — он хлопает ладонями по спинкам и смотрит на Трэвиса, который не просто знает, что это стулья, но и, на самом деле, вообще-то уже успел на них посидеть. — Понял. — Рядом стол. — Блять, Салли, зачем ты говоришь такие очевидные вещи? — Я просто хочу поговорить с тобой, но не знаю о чём, — так спокойно. Он так спокойно сообщил о такой интимной вещи, как желание поговорить. — Эй, ты чего покраснел что ли? — Бля, фу, нет! — Трэвис вздрагивает. И липкими от еды руками оттягивает щёки вниз, словно Пеннивайз, снимающий с себя кожу. — О бо-о-оже, Трэвис, ты весь красный! — вдруг смеётся Сал, подходя к парню поближе. Но тот ступает назад. И правая рука вытягивается ладонью вперёд, как будто бы он жертва, а Фишер маньяк с ножом, желающий перерезать ему глотку, а после повторить убийство по всем апартаментам Эдисона. — Ты тоже красный! — как ребёнок защищается Трэвис. Сал же останавливается. Склоняет голову к плечу, пока указательный палец тыкает в пластик протеза. — Да блять… — У тебя глаза-рентгены? — вновь смеётся Фишер. — Что же я ещё не знал о тебе, м? — То, что я хочу кушать, поэтому не отвлекай от готовки, — Трэвис выдавливает серьёзный голос, но тот дрожит от смущения и страха быть пойманным. И от любви, конечно, тоже. Он берёт в руки их подобие пиццы, перетаскивает еду в разогретую духовку. — А ты, я вижу, хозяйка, — Сал облокачивается на стол, наблюдая за действиями гостя. Тот нервно оборачивается. И показывает Фишеру язык. — Грозная хозяйка, — с ухмылкой заключает он. — Слушай, Кромсали, мне кажется или ты хочешь получить по ебалу, а? — Трэвис гремит посудой, но успешно захлопывает духовку. — Желаю всем сердцем, Трэ-э-эвис. Даже протез могу снять, — ухмыляется Сал, взмахнув рукой. — Серьёзно? — напрягается парень. Увидеть Салли без протеза невозможно. Он очень ловко скрывает лицо, а руки, как будто предугадывая будущее, хватаются за застёжки на затылке до того, как к тем потянутся любопытные младшеклассники. Трэвис как-то даже прихлопнул одного из них в туалете. И нападки спали. Правда Сал так никогда и не узнает причину. — Нет, придурок, — голос снова покрывается сталью, подчёркивая границу. — А, — проёб, Фелпс! Заслуженный! Уж будто этот Фишер так просто даст тебе заглянуть на него настоящего. Пхах, многое возомнил о себе… — Я не люблю показывать людям то, что заставит их блевануть и уйти. Особенно тем, кто совсем недавно пришёл, — Салли вдруг поджимает плечи и переводит взгляд. Словно ему неловко и одновременно обидно. Даже Гизмо злобно высунул голову на кухню: «Не обижай моего хозяина, конченный». Именно так прочитал Трэвис недовольную кошачью мордашку. — Бля, — он выдыхает. — Кромсали, если ты про меня, то я уж точно не сбегу домой, — «Особенно к отцу, особенно ночью, особенно, когда мы с тобой впервые так близки». — Не-а. — Конечно, не сбежишь, Трэвис, — кивает Сал. — Уж лучше держать тебя вблизи, нежели снова видеть за окном моего магазина, — он говорит это ровным голосом, пока у Трэвиса отпадала челюсть на фоне. Но Салли и не посмотрел на него, а по-театральному пробежался глазками по чёрным ногтям. А ведь до сих пор не стёр. — Да ёб… — и почему из Трэвиса выходит настолько неудачный сталкер?! Он готов провалиться сквозь землю от нахлынувшего стыда. Сал же не смотрит. Выдерживает паузу, хитрый подлец. — Заебал, честное слово. Ты только из-за этого начал со мной общаться? Чтобы я отвалил, да? — А? — теперь голубые глаза точно смотрят на Трэвиса. От этого взгляда хочется вскрыться. И заново влюбиться. Боже, ну, что за раздвоение личности, то чересчур сопливое «хочу встретиться с ним взглядом», то это гневное «не хочу». То люблю, то ненавижу. — Я разве такое сказал, Трэвис? — Ты, блять, вообще молчишь! — А что ты хочешь услышать? — Не знаю! Давай закроем тему, а? — нервничает Трэвис, ища помощь в кухонном ноже, лежащем неподалёку, а затем и в пицце, загорающей в духовке. — Я не хочу, чтобы ты отвалил, — Сал делает шаг вперёд. Глупый-глупый-глупый Трэвис видит в этом слишком много намёков на невозможное. Будто бы мысли специально перекручивают смысл каждого действия Фишера, чтобы поиздеваться над своим хозяином. — Ты умственно-отсталый, да? — злится Фелпс. — Отвечаешь на мой вопрос уже после другого! — и голос неровно скользит по горлу. Спасибо, нахуй, теперь это выглядит, словно Трэвис, забывший ответ у доски, младшеклассник. — Трэвис, я тоже не против дружить с тобой, — а вот теперь добро пожаловать во френдзону! Только вот парень с радостью в ней потусуется. Он мечтал о такой френдзоне. Да что угодно, лишь бы Сал смотрел на него. Или не смотрел? Боже, решись уже! — Но я же задира, — хмыкает Трэвис, скрестив руки у груди. Поведение пахнет недоверием и скрытым желанием услышать приятные слова в свою сторону ещё раз. — А у меня нет лица, — в той же манере отвечает Сал. — Это не равносильно, Фишер! — цокает Трэвис. — К тому же, я часто избиваю Ларри, — он ищет новые причины для Сала. Хочет, чтобы тот выслушал их все, а затем вписал в документы: «Трэвис мудак — обходить стороной». — Знаю, — кивает Салли. — И прикинь как же будет круто, если ты перестанешь это делать! Природа очистится, климат восстановится… — мечтательным голосом перечисляет он, задрав подбородок. — Ты снова издеваешься, да? — закатывает глаза Трэвис. — Ага. Тебе же это нравится, — улыбается Салли. И он оказывается прав. Чертовски прав. Да так прав, что у парня сносит башню от пристального на себе взгляда и от вибрирующего «не против дружить с тобой» у мочки уха.Fighting against all odds I know we'll be alright this time Darling, just hold my hand Be my boy, I'll be your man I see my future in your eyes I don't deserve this, darling, you look perfect tonight