Rolling In The Deep

В тринадцатый вечер. Неизвестный номер: Привет)))))) Это он. Разумеется, он. Кто еще может писать с таким огромным количеством скобочек? К тому же, аватарка в мессенджере не оставляет ей никаких других вариантов. Он в обнимку со своей красивой дочкой. Аня молчит — очень долго. Он что-то пишет — тоже очень долго. Второе сообщение от него так и не приходит, ни через минуту, ни через пять. Она не понимает, зачем — но все равно почему-то ждет чего-нибудь более обстоятельного, чем привет и куча скобочек. Аня тянется к правильной кнопке: «Заблокировать абонента». Пальцы не слушаются. Она зачем-то ему отвечает, тут же собирается удалить сообщения, но уже поздно: он прочитал. А.С. (врач): ? А.С. (врач): Захотел в черный список? Д. Глейх: Надеюсь ты простишь мне это маленькое вторжение Д. Глейх: Смотри [Фотография] Аня даже не открывает фотографию. По превьюшке и так ясно, что на ней. Не нужно присматриваться к деталям, чтобы узнать это место. Где-то здесь, на Патриарших, прохладным майским вечером Мастер впервые поцеловал свою Маргариту. Так давно, что ей кажется: это была не она и не с ним. Все чувства помнятся чужими, словно выплывают на нее из густого, плотного тумана. Она смотрит на них — и больше не может их чувствовать. Они — от той Ани. От влюбленной, юной, очень, очень счастливой — и очень, очень наивной. Счастье той Ани продлилось ровно три дня. Потом… Впрочем, она очень плохо помнит, что было потом. Потом наступила ночь, сквозь которую не видно вообще ничего. Д. Глейх: Помнишь?) В комнате темно. Миши нет — на дежурстве. Злые слезы копятся где-то в уголках глаз. Ей хочется закричать, но вокруг так тихо, что на горле сам собой оседает нервный комок и уже ни звука не выдавишь. И вместо крика она снова пишет. А.С. (врач): Свози туда какую-нибудь свою чемпионку А.С. (врач): Ей должно понравиться Д. Глейх: Зачем ты так? А.С. (врач): А ты? Той Ани больше нет. Она исчезла, растворилась, оставив от себя серую тень. Аня злится на ту Аню, не понимая, почему она ушла — и оставила в наследство свою боль, страхи и тайные, глупые надежды. Предполагалось, что это она тоже заберет с собой. Д. Глейх: Я просто хочу быть в твоей жизни Слезы уже не копятся — катятся по щекам и обжигают, царапают нежную кожу. Растревоженная рана на сердце — вот что он такое. Когда-то ей пришлось вырвать этот кусок с мясом, безжалостно стиснув зубы. Сердце долго кровоточило, вот, кажется, затянулось, но так и не зашрамировалось. Остался сплошной незаживающий рубец. Нужно было рвать целиком, не пытаясь оставить себе хотя бы половину, а теперь уже поздно. Новая Аня слишком слабая для таких варварских операций. Та Аня, несмотря на всю свою наивность, была и сильнее, и решительнее. А.С. (врач): В какой роли? Она спрашивает — и опять не знает, зачем. В правильном спектакле ее жизни нет места вырванным кусочкам. Д. Глейх: В любой Д. Глейх: В какой примешь Это настолько жалко, что нет сил смотреть. Он, вероятно, пьян, иначе не строчил бы, как из пулемета все эти болезненные признания. Они оба больны. Она для него — такой же вырванный кусочек. И у него тоже больное и израненное сердце. Может быть, они теперь оба — пожизненно искалеченные, изуродованные и больше ни для кого не подходящие. А.С. (врач): Я не знаю, зачем вообще с тобой переписываюсь Д. Глейх: Пофиг Д. Глейх: Просто не молчи Д. Глейх: Я устал от твоего молчания Д. Глейх: Я скучал Д. Глейх: Аня Скучал, устал — это совсем не то. Он никогда не умел подбирать слова. Они и не нужны были обычно. Все было где-то во взглядах, которые те двое бросали друг на друга, между строк бесконечной переписки, в движениях, которыми они друг друга зеркалили, в нежных объятиях, которые когда-то вдруг перестали быть просто тренерскими, а потом и просто дружескими. Они так долго друг к другу шли — через любопытные взгляды, выдуманные запреты, через отрицание, страх непонимания. Чего не было никогда, так это боли. Ей казалось, что кто угодно — но только не он. Когда вдруг выяснилось, что ошиблась, он был слишком близко. Чтобы ранить, ему не пришлось даже вытягивать руку. Только сейчас из густого тумана вдруг выплывает кусочек паззла, который она тогда почему-то не заметила. Он и сам не ожидал, что так сильно ее заденет — и с удивлением смотрел на свои окровавленные руки. Хватит. Ей нужно прекратить поток этих пьяных признаний. Как будто еще чуть-чуть — и покажется, что вырванный кусочек можно вернуть на место. Она врач, она знает — такое не срастается. Даже пытаться не стоит. А.С. (врач): хватит пить)) печень откажет Аня выдавливает из себя эти скобочки, как будто бы это не знак препинания, а еще одно признание: «Я больше не могу об этом говорить. Мне слишком больно». Д. Глейх: Все что можешь сказать Д. Глейх: да? Он еще не знает, что перед ним новая Аня, которая вообще ничего не может. А.С. (врач): А чего ты ждал? Д. Глейх: Ясно Д. Глейх: Кидай в чс Д. Глейх: Ого Д. Глейх: Все еще не забанила Д. Глейх: Посмотрим Д. Глейх: Какое сообщение будет последним Ей вдруг смешно, потому что он все еще такой же дурак, не выносящий молчания в переписке. Может быть, это истерика уже — но в израненное сердце льется что-то давно забытое и теплое, плещется там, попадает в аорту — а дальше, по артериям, в капилляры дрожащих пальцев. Одно чистое, неотравленное воспоминание. Это как обезболивающее и успокоительное одновременно — опасно, рискованно, как вся эта переписка. А.С. (врач): Совет от доктора: давай домой, спать и не позорься) И скобочка уже не вымученная. Д. Глейх: Мне похуй Д. Глейх: Мы же все равно Д. Глейх: больше не увидимся Д. Глейх: или увидимся? Д. Глейх: Аня Вот он — опасный момент. Резкий поворот на краю высокого обрыва, в который ее скоростной поезд вписывается на полном ходу. Один идиот высадил адекватного машиниста — и теперь управляет ею, задавая дурацкие вопросы, на которые она не может дать ответа. А.С. (врач): никогда не думала, что напишу это А.С. (врач): но ты идиот А.С. (врач): редкостный Д. Глейх: Да и Аня злится от этой наглости и обрушивается на него с обвинениями. А.С. (врач): и я РАДА, что у нас ничего не получилось тогда Д. Глейх: Ну да Д. Глейх: у тебя же такой хороший муж наверно Д. Глейх: за меня бы ты не вышла Он подхватывает взрывную волну — и не снижает скорости, мчится, как безумный. А.С. (врач): За алкаша точно нет Д. Глейх: Твой не пьет? А.С. (врач): А твоя? А.С. (врач): Может, вы там третьего ждете? Д. Глейх: Ты изменилась А.С. (врач): А ты нет А.С. (врач): мне видимо показалось Д. Глейх: что? А.С. (врач): Неважно А.С. (врач): Оле позвони А.С. (врач): А то ты дома не доедешь такой Д. Глейх: заберешь меня?)))) Где-то здесь происходит крушение состава.