Секунда до совершенства

                  В голове гудело. Люминесцентная лампа под потолком не добавляла освещения, а только нудно трещала нитями накала. Очистители воздуха шумели едва слышно, как толстые шмели, а процессор наращивал свои киловатты. Компьютер укоризненно смотрел на него яркими и упёртыми открытыми вкладками и что-то несносно зудело над ухом. Звуки, по сути никому не мешающие, его же дико раздражали. Он смотрел в одну точку таким зависшим взглядом и кусал нижнюю губу, совсем не ощущая, как солёная кровь смешивается во рту со слюной. Он постоянно сглатывал эту слюну, которая собиралась и собиралась, как у бешеного волка. Ещё немного и она будет капать у него с клыков. Руки дрожали и он не замечал, как сильные пальцы сжимают корпус телефона до треска защитного экрана. Внутри всё чесалось и доводило его до состояния, когда хотелось всё крушить и ломать! Хотелось разорвать себя и почесать внутри, чем угодно, да хоть ножом! Кровь бурлила, а глаза следили за двумя точками, что так неспеша отсчитывали секунды. Начальник о чём-то распинался, как обычно, жестикулируя руками и хмурил брови, заглядывая каждому своему подчинённому в глаза и таким образом поучал своих бестолочей. Поучайте лучше ваших паучат! Так и хочется высказать и уйти в закат, а лучше из этого дурдома! Время от времени Чон бесцельно ковырялся по ящикам, делая вид очень занято́го человека, пока внутри всё бурлило от какого-то навязчивого беспокойства. И не дай Бог сейчас его кто-нибудь тронет! Такое дикое напряжение, наподобие электрического тока, проходит по спине, когда он представляет его лицо. И эти его слова, будто они действительно прощальные... В груди больно сжимается, внутренний волк скулит, высоко голову задрав, беду предчувствуя или её, прокля́тую, призывая. И почему альфа тогда переживал, что Тэхён не покажет ему те фото? Или нужно было что-то ему сказать, чтобы не молчать? Глупости какие-то... Он вспомнил одну дораму, посредственную такую, когда они смотрели её вдвоём, совсем недавно, и Тэхён прижимался к нему котёнком. Чонгук тогда смеялся, про себя конечно смеялся, когда омега, прекрасно зная сюжет и чем она заканчивается, всё равно глаз не мог оторвать от событий и платочком аккуратно вытирал свои слёзы. И почему именно так бывает, когда перед такими вот прощаниями, со слюнями и соплями, они, главные герои, обещают друг другу массу всего, а потом такое глупое клише... Один из них погибает, пропадает или Бог знает что ещё. И нежный пол, в лице зрителя, просто перестаёт существовать, перекручивая в своей голове этот злосчастный сюжет! И ведь прекрасно же понимают, что за всем этим великолепием стоит оператор и режиссёр сидит в кресле, пока главный герой погибает или что-то там случается с ним, а омежки выпадают из жизни!!! И разве Тэхён исключение? Он полночи прорыдал над их любовью и что закончилось всё вот так глупо – кто-то ка́нул в небытие́, а кто-то будет влачить своё жалкое существование без любви... И пока Тэхён плакал, забившись в подушки, Чонгук украдкой от него переписывался с Хосоком и заправлял прядки волос за маленькое ушко. Оказывается, что и у Юнги тоже где-то там есть сердечко, хотя это не точно, но Хосок тоже в шоке! Какая-то хрень или дорама или что-то подобное, вывело его мальчика из равновесия и вот Хосок тоже выскочил в магазин, чтобы скупить всё, чем только можно заесть боль и обиду за главных героев! И что ты будешь делать?? И посмеяться же нельзя, при них нельзя, Боже упаси! Если только подумаешь, только заикнёшься, так и пойдёшь в обнимку с подушкой спать на диване! Но это же кино... А тут реальность. И что-то гложет его внутри, в комок сжимается, а тут ещё и вечеринка у Хосока, а весельем и не пахнет и так противно становится. Во рту горечь появилась мерзкая, он посмотрел на экран телефона и вытянул шнур подзарядки. 100%. Как будто гонг какой-то в голове от этой цифры прогремел и перед лицом чья-то рука замаячила, проверяя его – тут ли он. Чонгук резко повернул голову, глядя другу в глаза. ...... — И мяся он набрал целую тележку представляешь? Кто это есть будет? — Хосок улыбался, но всё же бубнил о каком-то мясе, что за бред? — Ты тут? — спросил он друга и его глаза стали серьёзнее, а улыбка как-то не кстати замерла на лице, — Ты чего?.. — и его лицо стало более серьёзным, — Гукич, ты чего? — переспросил его друг, когда тот только гулко сглотнул слюну. — Тэхён... — Что Тэхён? — уже и брови насупил и развернулся к нему, не обращая внимания, как кто-то из коллег шикнул на них, пока главный что-то рассказывал, стоя у стенда, как надоедливый учитель. Хосок в полуха слушал, что там происходит, пока всё его внимание приковалось к другу. Его поведение и заторможенный жест, его взгляд, когда он смотрел на него, а будто сквозь него. — Мне нужно срочно позвонить ему, — как-то пространно ответил Чонгук и нажал на вызов. Несколько секунд прошло в долгом ожидании, пока на том конце, на бесконечном повторе, гудели гудки. Он снова набирал и уже хотел выматериться на всю аудиторию, но не смог — густой комок встал поперёк его горла и внутри что-то щёлкнуло. Липкий холод прошёл по спине и животный страх закрутился в животе, заставляя его вскочить. Он едва не опрокинул компьютер, когда отталкивал от себя стол. Все, кто были в кабинете, повернули головы и наступила тишина, сопровождаемая непрерывным гулом лампы. Заметив, что лицо начальника начинает кривится, Хосок поспешил его успокоить, подняв руку вверх и так многозначительно погладил воображаемый животик беременяшки, и кинулся вслед за младшим. – Ну и какой смысл двоим там делать? — крикнул им начальник вслед, — Вы ещё выть будете, когда он родится! – и поспешил спрятать недовольное лицо, когда почувствовал на себе взгляды подчинённых, – Что? — и вот сейчас и камни полетят в него, но все проглотили языки, уставившись куда-угодно, только не на облажавшегося начальника. С трудом поспевая за широкими и нетерпеливыми шагами, Хосок почти бежал за Гуком и уже слышал, как тот спускается по лестнице, гремя огромными подошвами ботинок. — Ты куда, сумасшедший? — кричал альфа ему в догонку, но тот по ходу не слышал и уже открывал дверь перед собой, едва не выбивая её из петель. В гараже их шаги слышались очень гулко и тени от фар, проезжающих машин, делали из их теней невообразимые переломанные линии. — Его телефон... — А что с ним? — Он трубку н-не б-берёт, — заикнувшись, ответил Чонгук. И самому́ Хосоку стало не по себе, когда он увидел испуг в глазах друга. Из гаража они выезжали со скрипящими колодками и Чонгук сигналил, предупреждая водителей, чтобы его поскорее пропустили. Хосок смотрел, как Чон ухватился мёртвой хваткой в оплётку руля и лишь на время отвлекался, снова и снова нажимая на зелёную трубку. Громкие гудки сотрясали салон автомобиля по громкой связи и это звучало поистине жутко. Длинные пальцы сжимались на руле, пока глаза смотрели в одном направлении. Мимо них проплывали пейзажи го́рода, но в голове уже был создан маршрут до того самого подъезда. Хосок украдкой посмотрел на него, замечая, как его профиль окаменел от напряжения. Такого Чонгука он ещё не видел. А он видел его разным! Пьяным, сосредоточенным, весёлым, влюблённым и даже взбалмошным! Разным! Но таким он видел его впервые. Он по-настоящему переживал и в груди так потянуло, когда он подумал, а если бы что-то случилось с Юнги? Он бы сошёл с ума. И от своих же мыслей покрылся мурашками и сразу попытался постучать по дереву, но такового не нашлось и он, как ни странно, офицер полиции ведь, прикусил язык и скрутил дулю. Суеверие, не суеверие... Но когда страшно, чего только не сделаешь, только бы избежать этого самого страшного... На мгновение Чонгук повернулся, глядя на Хосока и тот понял, что он ищет защиту. И сказать он об этом не скажет, он же ведь гордый орёл, но страх в этих огромных глазах, почти детских глазах, говорил о другом. Хосок медленно вздохнул и как ни странно, вытер ладони о брюки. Этот жест, показывающий явное переживание, и заметил Чонгук, и только сильнее сжал руль, прибавив скорость и включил мигалки с сиреной, прокладывая себе дорогу. И сквозь гущу потока ринулся вперёд. — Послушай, всё будет хорошо... Господи! Какая же глупая фраза! И сам же он её ненавидит, но именно она всегда вылетает первой из уст кого бы то ни было! Её бы собрать в комок и выплюнуть через окно и другими словами выразить поддержку. Краски вокруг Чонгука сгущались и всё, что было до этого момента, ещё как-то радовало глаз, но сейчас навевало каким-то туманом и мо́роком и будто сразу стало холоднее. Когда они подъехали, Чон поставил машину на стоянку и собирался так, словно он собирается на войну. Проверил кобуру и предохранитель. Рацию на плече проверил и перевёл в нужный режим и ещё раз нажал на вызов. По салону снова пронеслись гудки и снова телефон отключился, так и не дождавшись абонента. Сколько раз ему приходилось здесь бывать? Сейчас всё было намного зловещее. Вид подъезда ничем не отличается от остальных. Перед подъездом, через дорогу, была спортивная площадка, абсолютно пустая. Никто не выглядывал из окон, как это обычно бывает, балконы были пустынными, будто все попрятались в свои норы и даже самые любопытные ушки-на-макушке отсутствуют! Чонгук осматривался, замечая каждую мелочь и, поправив кобуру, пошёл к двери. Хосок шёл за ним, не отставая, почти шаг в шаг. По затылку пробежал неприятный холодок и Чон прислушался. Хосок же смотрел на друга и замечал в нём поразительную перемену — он был словно в шкуре волка. Собранный, не паниковал, глаз зоркий, как у хищника, и все движения выверенные. Откуда-то послышался лязгающий звук, такой мерзкий, как скрип ногтей по железу. Он почувствовал напряжение, нарастающее с каждой секундой. Нервы натянуты, как тугие канаты, готовые лопнуть в любой момент и будто провидение — дверь открылась, выпуская наружу двух мальчишек, лет семи-восьми. Они ахнули, когда увидели двух офицеров и стояли и глазели на них, как зачарованные! Офицеры, минуя мальцов, быстро поднялись на третий этаж. И кто бы юным следопытам да запретил бы за ними следить? Они сходу развернулись и помчались за ними, ни на миг не отставая от старших. Не поддающееся описанию чувство полностью завладело Чоном, сковав его по рукам и ногам, когда он толкал приоткрытую дверь. Казалось, что будто огромный камень на грудь навалился и повеяло оттуда каким-то отчаянием и липким и неприятным страхом. Он попытался вдохнуть полной грудью, но волнение не дало ему этого сделать. Альфа обернулся и увидел за собой молчаливого напарника и за ним двоих мальчишек, которые огромными глазищами смотрели за супергероями. Открыв свои рты и затаив дыхания, они боялись прервать их работу. — Дай-ка я пройду вперёд, — сказал Хосок и, как ни странно, Чонгук пропустил его и едва выдохнул. Он пошёл за другом, по уже знакомой квартире и... такой незнакомой. Чон пребывал в полном ошеломлении и густо дышал в затылок напарнику. – Может быть ты выйдешь? – предложил Хосок, — По протоколу ты сейчас не в состоянии. — Нет! — и вопреки себе Чонгук прошёл вперёд, пока Хосок глаза закатывал. — Тут никого нет, — сказал он и огляделся, – Что здесь было? — Хосок осматривал поистине побоище. Разбитая мебель и зеркала́, раскиданные вещи и полный бедлам. Чонгук стоял, не дыша, нахмурив брови. Всё тело вмиг оказалось тяжёлым, как намокшая вата. Навалилась жуткая усталость и хотелось дать нервам отдых. Он попытался расслабиться и вдохнул несколько раз носом воздух. Да, он был здесь... Ещё тускло пахнет розами и его хотелось отделить от остального смрада. Он смотрел на кровать с порезанным розовым пледом, под которым укрывался Тэхён. Его Тэхён... Повсюду были осколки стекла, бычки и пустые бутылки. Использованные презервативы лежали по углам, закиданные салфетками. Чонгук с брезгливостью смотрел на это и не мог поверить, что это одна и та же квартира. Тэхён был здесь, а теперь его у него украли! Его мальчика украл этот психопат и от жутких мыслей, насколько ему сейчас наверное страшно, альфе стало не по себе. — Мы видели его! — раздался сзади детский голосок, — Когда он уходил, мы видели! —офицеры обернулись, глядя на мальчишек. — Кого вы видели? — Тэхёна, конечно! — сказал старший мальчик и покраснел, пряча взор за густыми ресницами. — Он уходил один? — спросил Хосок, проигнорировав, как тушуется мальчишка и рдеют его щёки. Альфа он же и в Африке альфа, если дело касается красивого омеги и совсем не важно, сколько лет этому альфе! – Он был с кем-то? — Один! Он был один, — ответил второй мальчик, — Он пришёл один и ушёл тоже один! — Он ещё ругался с мистером Хани возле подъезда, только, — добавил второй маленький альфа и замолчал. — Что? — спросил Хосок. — Что только? — крикнул ему Чонгук и понял, что так может только напугать юнцов, — Так что же? — немного тише спросил он, внимания ему. — Он... Он ушёл... А потом там, — и он показал куда-то в сторону, — Его машина увезла! — ответил он и сразу стал за спину друга, опасаясь горящего взгляда офицера. — Какая машина? Ты видел? — и мальчики вместе закивали головами. — Где? — Там, — и указали руками, — На дальней аллее, за посадкой. — Это за домом? — Да-да! — закивали ребята, — Их там было трое! — Трое? Кто трое? — волком на них зыркнул Чонгук. — Водитель и ещё двое! Мы одного раньше часто видели здесь! Он был тут, возле дома! И сюда тоже приходил! К господину Минхо! — А он приходил, когда Тэхён был здесь? — насторожился Чонгук. – Не-не-не! — потянули пацаны, — Это когда Тэхён сбежал через балкон! Он потом приходил! — Через балкон? – опешил Чонгук, — В смысле «через балкон»?? — Он связал длинные лоскуты... — Это простыни были, — поправил друга мальчик. — Ну да, простыни, — согласился тот, — И спустился по ним, как человек-паук! — загорелся мальчишка, пока другой смешно издавал звуки и изображал героя в красно-синем костюме – пхх-пхх-пхх! — Раз-два-три и он уже на улице!! — Он слез с третьего этажа на простынях?? – засмеялся Хосок, глянув на Чонгука, — Ты прикинь! — и стукнул его по руке, якобы обращая внимание на свои эмоции и снова перевёл взгляд на мальчишек, — Ну, а потом чего было? — А потом мы тоже так делали! — Что вы делали? — теперь уже Хосок сбился с разговора. — Ну...Тоже... это! —переглянулись они, — Папкины простыни порвали и это... Спускались с балкона, — как самую простую истину они говорили взрослым, которые непонимающе смотрели на детей. — Зачем?? — спросил Хосок. — Как зачем?? – теперь уже и дети возмутились, – Чтобы спуститься вниз!!! — А у вас что, двери были за́перты?? Вы звонили в службу спасения?? — тут уже и Чонгук включил грозного дядю. — Зачем? — пацаны переглянулись. — Ну как зачем?? — Чонгук развел руки, — Чтобы кто-то пришёл! И спас вас!! — Кто спас? — мальчики нахмурились, исподлобья рассматривая офицера. — Ну я не знаю, кто... Пожарные или... Кто там ещё бывает? Дети хлопали своими огромными глазищами, глядя на непонятных взрослых. —А где были ваши родители? — На работе... — пацаны снова переглянулись. И уже четверо альф, разных возрастов, стояли и хлопали глазами в недоумении, будто взрослые забыли, что они тоже когда-то были детьми. — То есть вы просто... — Мы просто, — ответил малец, оказавшись смекалистее, — Мы просто решили повторить! — и пожали плечами, — Тэхён же омега и он смог, а мы чем хуже?? — и детские глаза заблестели, как огни! — Так ладно, это мы решили, — уже Хосок взялся за голову и всё понял, пока Чонгук до сих пор ничего не понял! Он так и стоял и не мог представить, как его цветочек вытворяет такие безумные вещи! — Кто-нибудь ещё видел их? — спросил старший. –Да! — в один голос закричали мальчишки и зыркнули друг на друга и почему-то сразу опустили головы. — Так, пацаны, — Чонгук присел перед ними, — Или говорим всё, как на духу, — а мальчишки снова переглянулись, — Или... — Ну же, — подгонял их Хосок, — Вы, мужики, или где? — Он потом наших родителей травить будет, — едва выговорили мальчишки и снова опустили головы. — Он? Кто он? — насупился Хосок, — Чем травить? — Ну, не травить... А буллить... – Кто будет их буллить? — перешёл на их сленг Чонгук. — Мистер Ха́ни, – едва слышно прошептали они. — Кто это, мистер Ха́ни? — спросил Хосок, — И где он живёт? — В соседнем подъезде, —пробурчал мальчик, а второй толкнул его в плечо. — А вы точно видели, как мистер Ха́ни... — и не успел договорить. — Да-да!! — вместе пацаны крикнули и их голоса эхом громыхнули по пустоте, — Он стоял, смотрел и смеялся, — добавил мальчик. — Он что?... Он видел похищение? — вскинул брови офицер, – То есть он не помог?.. — добавил Чонгук и скрипя зубами посмотрел на напарника. — Нет, — и мальчик покачал головой, — Не помог... А Тэхён... — и он вытер слёзы, что уже успели выступить, — Он кричал и на помощь звал... А они увезли его, — добавил его приятель. Хосок посмотрел на Чонгука, как его ледяное спокойствие трещит по швам после всей этой информации. Чонгук просто сел на кровать и потянул на себя плед, комкая его в руках. Потом он просто наклонился и зарылся в него лицом, вдыхая такой любимый запах, и такая тишина наступила, и эти несколько секунд были зловещими. — Тэхён хороший... — изрекает один мальчик, моляще глядя на взрослого человека, — Вы же его найдёте, а? — по лицу ребёнка потекли слёзы, — Дяденька!... Вы же его найдёте, дяденька?? — пацанёнок буквально повис на руках Хосока, рыдая в голос, пока Чонгук сидел каменным изваянием. — И речи быть не может, — ответил старший офицер, — Найдём, приведём и даже дадим коляску покатать... — Какую коляску? — опешил мальчуган, — Коляску?? — и в глазах загорелись огни от понимания, — Он... У него... У него что?.. Будет малыш? — Будет малыш, — подтвердил офицер. — Ух ты-ы... — пропели пацаны и стояли и улыбались и светились, как ёлки новогодние. А Чонгук смотрел на пацанов и внутри что-то закипело, забурлило, загорелось! А если... А если и у него будет вот такой же малец?? Стоп!!! Что значит если?? Конечно же, будет! И снова почувствовал себя каким то моральным уродом, что он отпустил его сюда одного, в это логово! Господи... Какой же он идиот!! Какой же ты идиот, Чон Чонгук!!! И понимает же, что Тэхён хотел сделать всё сам и он не боялся переступить порог этого места! Тэхён не боялся, пока Чонгук от страха за него умирал. И вот сейчас, по его вине, его беременный мальчик в лапах у этого чудовища! И с болью своей не сладит, если не найдёт его! И горечью любви захлебнётся, если не обнимет его и не прижмёт к себе, что есть силы!! Он посмотрел на часы и понял, что они потеряли не меньше чем пять минут! Пять, сука, драгоценных минут!! Он снова достал телефон и нажал тот же номер. На экране высветилось фото. Новое фото на коллаже исходящих номеров. Смешное такое фото... Вздёрнутый носик и вопросительные глазки... Будто его застали в врасплох! А ведь и правда, Чонгук его тогда и застал в врасплох, когда этот омежка, как мишка жадный, поедал последнее мороженое и так и замер на месте, засовывая его, несчастное, в карман спальных шортиков, прячя от альфы. Вот тогда и щёлкнул Чонгук его, пока тот стоял в ступоре. А Чонгук смеялся, глядя на смешную моську! Ох и долго же тогда омежка требовал, чтобы альфа немедленно убрал это фото оттуда, но все угрозы рассыпались, как карточный домик! — Тэхён... — прошептал малец, завидев его милое фото, и снова скуксился, не говоря больше не слова. — Они найдут его, — прошептал ему друг, обнимая своего меньшего товарища, — Они же мусора́, а мусора́ — это же круто!! — Хосок только улыбнулся этой реплике и сразу нахмурился, когда в телефоне зазвучало мерзкое: «Аппарат находится вне зоны действия сети»! А где гудки? Где эти чёртовые, сука, долбанные гудки?? — Так, быстро, где этот мистер Ха́ни? — Чонгук встал и мальчишки метнулись из квартиры, как юные следопыты. Они все вместе грохотали по ступеням, пока спускались вниз и никто не переживал, что их слышно во все стороны! Это же так круто, бежать на разборки, помогать найти самого красивого омежку и из беды его вызволять! Выбежав из подъезда они свернули в сторону. Через подъезд лязгнула дверь и они забежали вовнутрь и взрослые устремились за пацанами. На верхних этажах было тихо и эхо уходило в пролёты к самой крыше. Мужчины поднимались за мальчишками, но те пошустрее были, юркие и быстрые, в отличии от старших, которые уже дышали, как паровозы. Младший мальчик резко затормозил, указав на двери, прячась за спиной друга, пока Чонгук уже нажимал дверной звонок, вдавливая его со всей силы. За дверью послышались шаркающие шаги и недовольный голос. — Ну кого там принесло?? — крикнули откуда-то из середины квартиры, — Чего звонить, как на пожар?? — шаги приближались, — Совсем уже ополоумели, что ли?? Та иду я уже, иду!! — Откройте, полиция! — привычно и зычно гаркнул Чонгук и за дверью сразу всё стихло. — Полиция? — раздалось почти у самой двери, и снова всё затихло. — Нам нужно задать вам пару вопросов, — отозвался Хосок. — Зачем? — послышалось оттуда и желание открывать дверь у хозяина явно поубавилось, — Спрашивайте, я и так слышу, — и пыл куда-то вдруг делся, —Чего надо? — уже прозвучало более недовольно. — Господин, — к двери подошёл Хосок, — отодвигая Чонгука, — Во дворах участились кражи, и мы подозреваем, что хулиганят подростки. Мы ходим по квартирам и расспрашиваем соседей, — он обернулся к мальцам и подмигнул им, показывая знак, чтобы молчали. — Кражи? — раздалось оттуда более заинтересованно и на несколько секунд тишина воцарилась, — А какие кражи и чего там такого воруют? — Хосок смотрел на дверь и в дверном глазке потемнело – оттуда явно за ними наблюдают. Он, недолго думая, достаёт удостоверение и поднимает его на уровень глазка́ и тут они наконец-то слышат, как замки открываются и появляется нахмуренное лицо, скорее смятённое, чем агрессивное и сразу появляется омега непонятных лет и протягивает, — А что за подростки? — Мы выясняем, — пространно ответил Хосок, — Вы не видели случайно здесь, по соседству чего-нибудь необычного? — мягко он перешёл в наступление. — Например? — спросил тот и только сейчас увидел ещё одного офицера и осмотрел его с ног до головы, — Необычное? — и такая пауза затянулась, — Да нет, не видел, — промычал он и глаза вдруг так и забегали, — Могу вас заверить, молодые люди, — и нарощённые реснички так и вспорхнули, — Что ничего такого подозрительного я здесь не видел, — вроде и вежливо ответил, но с явным заигрыванием в голосе. — И никаких происшествий не наблюдали, нет? — задал вопрос Чонгук, сдерживая себя, чтобы не вскипеть раньше срока. Омега окинул его пренебрежительно, и куда вдруг пропал прежний взмах ресниц? И отступил на полшажочка, — Ничего я не видел... Чонгук сразу заметил сметение и страх в глазах напротив, а ещё неприкрытую ложь, когда он отступил назад, якобы отступая от своих же слов. — Вы в этом абсолютно уверены? — теперь уже спросил Хосок, пытаясь улыбнуться приветливо, в отличии от Чона, у которого уже и слюна капала с клыков. — Уверен... — а уверенностью и не пахнет, — Я ничего не видел... А между строк так и вопил! «Я всё видел!! Я всё знаю!! Я всех вас ненавижу!! Но я вам ничего не скажу!!! – Он же врёт всё, — послышался детский шёпот из-за угла, — Мы же всё видели... — Кто там?? –омега вытянул шею, — Кто там что видел?? – уже и закричал и куда вдруг делась вся эта скромность и учтивость? Лицо преобразилось, являя желчь и злость, и Хосок увидел, как мальчишки забились в угол, и сразу повернули головы, когда лифт остановился на этаже. Оттуда, копошась и ругаясь, выбежали два дедушки, те самые, что ушки-на-макушке!! — Ах ты!? — первый уже и рот открыл, тот, что по-агрессивнее и все четверо альф, старшие и младшие, уставились теперь уже на них, как они, переваливаясь на старых ногах, кинулись на соседа, что ещё не успел сообразить, что по его душеньку душегубы пожаловали!! — Держи его! — клич раздался, словно кто-то действительно собирался убегать, – Гадина ты подколодная!! Змеюка ты проклятущая!! — вопили они наперебой и ситуация накалялась с каждой секундой! Никогда мозг Чонгука не работал так медленно, глядя на стареньких людей! — Сучка ты, крашеная!! – вопит дедуля и бросается на омегу выпятив руки перед собой, — Я тебе глаза твои поганые повыдавливаю!! Я тебе язык твой вырву и заставлю тебя его сожрать!!! – Чего?? – взвизгнул тот и было попятился назад, пытаясь закрыть дверь, но ему не дали этого сделать! И как вот такой медлительный и пожилой старик, а мог так яро кинуться в драку? – Да чтобы у тебя язык твой отсох, дрянь ты такая!! Собака ты сутулая! – и тут же и омега в наступление пошёл и в защиту сразу. – Да вы бы за собой последили!! Ходите повсюду, хороших людей обсираете!!! – Это ты «хороший люд»?? — взревел дедушка, — Да ты змея подколодная, вот кто ты!!! Ты ходишь и сплетни распускаешь!! Крики нарастали, как и драка и старые пальцы стариков уже на пару вцепились в крашеную шевелюру омеги и подойти к ним – не подойдёшь! Там уже и тырса посыпалась и пух и перья в придачу полетели и альфы теперь забились в сторону, все вчетвером! Стояли и пялились на такую драку, где трое омег, вцепившись в волосы друг другу, кружились на одном месте, как стайка громко щебечущих птиц. Только вот старикам-то на руку, что волос у них мало, а этому поди уж и не вмоготу — клоки волос так и сыпятся вокруг, так и сыпятся! — Отпусти, блядь!? – взревел омега и тут уже и ноги в ход пошли. — Я тебе сейчас блякну! — завыл старик, — Я тебя сейчас, паскуда ты такая, так блякну!! — и ответка ногой не заставила себя ждать! Так и лягались они втроём, кричали, матерились и лупили ногами, куда не попадя, руки-то заняты!! — Ходишь, сука, ядом, брызжешь повсюду!! — и пока первый дед держал того омегу, второй уже накинулся на него с кулаками да криками. — А нам чего делать-то? — подал голос Хосок, пялясь на этих гладиаторов, — Может быть их усмирить как-то можно? — Ты дурак?? — глянул на него Чонгук, — Не лезь!! — и даже пальцем у виска покрутил, — Ты что? — возмущался он, — Нас там порвут, как Тузик грелку!! — Я сейчас полицию вызову!! – визжал омега, совсем позабыв, что полиция сама стоит в сторонке и лезть боится к ним. — Сейчас нас вызывать будут, готовься, — зачем-то сказал Хосок и только и переводил глаза, внимательно следя за дракой, — Я за стариков болею, а ты за кого? — выдал и так хихикнул. — Так и я вроде бы за них, — ответил ему Чонгук, – Вот сейчас ему морду набьют, а мы тут как тут, — и смех прячут в кулаки, пока их никто не видит! Там своя свадьба крутая, а они, вроде бы как, незванные гости! Так и стояли эти два доблестных му́сора, а за ними ещё два юных следопыта и пялились на эту картину и только сейчас замечают мужики, как мальцы уже и телефоны свои достали и снимают это всё на видео! И теперь именно это и будет темой номер один и наберут они просмотров, мама дорогая!! Там за рейтингами и не угнаться будет! Ну, где такое ещё увидишь, как трое стариков дерутся?? — Ты сука любопытный, — визжит первый дед, — Ты сплетничаешь про нашего Тэхёна, — и тут слух у Чонгука и напрягся, — Он мальчик хороший, а ты на него помои льёшь, сука ты бессовестная!! – кряхтит старик но удары не ослабляет. А тот всё пятится, хочет спрятаться за дверью своего змеиного логова, да только потерялся в пространстве и по ошибке всё дальше и дальше от квартиры отходит. — Полиция!! — уже орёт омега, теряя силы, — Карау-у-ул! Убивают! Отпустите, вы суки старые, — и пытается отодрать их цепкие руки от остатков своих волос. – Я тебе, блядь ты такая, рот сука, вонючий твой, хлоркой залью, чтобы промыть его как следует!!! Только попробуй меня ещё раз назвать сукой старой! – рычит дедуля. — Старая сука!!! Старая сука!!! — как-будто и предупреждения не было, прям так на зло и орёт! — Вот же гадина такая!! Змея ты подколодная!!! Ты тут всех ядом своим уже забрызгал, а вот я так покрепче остальных буду!! За всеми следишь, сволочь, а потом стращаешь людей, да помоями обливаешь своими!! – эх, хороша́ взбучка, разошёлся старик на славу! А Хосок так и толкает друга в спину, – Иди мол, разбирайся! А Чон и сам боится в самую мясорубку-то лезть! — И что, мы так и будем смотреть?? — А ты что предлагаешь? — Чонгук стоит и не знает с чего начать! Туда сунешься и тебе влетит! А они, омеги, когда дерутся, так сразу в патлы и цепляются, а ему-то волос своих жалко! — Ты же с ним ругался у подъезда, видели тебя! – крики и оры не стихают и всё новые обвинения сыпятся, как из рога изобилия! – Я?? Да кто вам такое сказал?? — Люди добрые сказали!– орёт дед, — Спасибо им, что тебя, окаянного, спалили! — Да чтоб они там всрались, ваши добряки, — летит в ответ, — Плевать я хотел на вашего Тэхёна!! — визжал омега, пытаясь отбиться от нападающих, — Он тут первая шалава на районе, а вы за него жопу рвёте!! – и снова полилась желчь как из крана, – Он недостоин, чтобы его, дармоеда, любил такой мужчина, как Минхо! — Чего?? — так и опешил старик, — А ты достоин, хрыч ты старый!! И чего это ты на мальчиков-то заглядываешься, а? Шалашовка ты вонючая!!! — Это ты старый хрыч, падло! А я ещё омега молодой и он на меня смотрел и не раз, между прочим!! Так... пошла жара, мужика не поделили. — Так он на тебя только и смотрел, что ты со своими операциями на мумию стал похож! Ходишь, всё под мальчика косишь! А самому под сраку лет, а всё на молодых заглядываешься!! — рубил правду-матку дед, – Жопа до колен свисает, тьфу, позорище!!! Так-так... Что-то драка не в то русло перешла и это альфам никак не на руку! — Может уже пора? — Хосок смотрит и губы покусывает. — Ага, давай, руби! — даёт добро Чонгук и Хосок на два шага вышел вперёд и как свистнет, что все оглохли! — О, а вот и полиция подоспела!— крикнул омега и пальцем ткнул в бравого офицера, пытаясь напугать этим двоих гладиаторов-старичков! — Вот так сейчас и посмотрим! — а что посмотрим, никто и не знает, но фраза так пугающе звучит! Ну, из его уст и для него же самого, вроде и пугающе, и обнадёживающе. — А вот и посмотрим! — гаркнул один дедуля, тот, что поласковее, хотя они сейчас оба, как цепные псы и это ни много ни мало, Чонгука тешит, что они встали на защиту его мальчика! Чонгук выходит вперёд и ставит руки в боки и смотрит на эту прелестную картину и чудо происходит! — О-ох... — тянут ушки-на-макушке, — Милок, ты ли это? — Как видите, уважаемые! И тут уже омега ничего не понимает и так и пялится, понимая, что на его стороне никого и нет!! — Дык... Это... Вот, мы поймали преступника!! — и хватают его, так с двух сторон, как клещами цепляются в него. — Да отпустите вы меня, ироды старые!! — трепыхается омега, как угорь скользкий, но освободиться и не выходит. — А вот хренушки тебе, змеюка ты подколодная! — и ногой так под сраку – раз, сколько сил хватило у старичка, — А ну-ка, говори, собака ты такая, где ты видел Тэшеньку нашего? — Тэшеньку? — переспросил Чонгук и брови на лоб полезли. — Хуешеньку! — передразнил омега, с перекошенной рожей и фыркнул. — А вот теперь давайте по существу, — уже орёт Хосок. — По существу, по существу! — закивали дедушки, — Он гад всё видел и не помог ему! Ух ты, тварюга такая, — и снова ногой под сраку — на!! А второй дед с другой стороны подзатыльника треснул, что даже зубы клацнули! — Значит видел, да? — спросил Чонгук и глянул на него волком. — Не видел! Ничего я не видел! Ничего я не скажу! — всё на своём стоит. — Скажешь, скажешь...– и не такие рты открывали, ухмыльнулся про себя Чонгук, — Ну что ж.. — и так многозначительно вздыхает, значит пора применять тактику плохого полицейского, — А вот я вам сейчас повесточку накатаю, а эти двое уважаемых людей, — и так и видит, как те уже и в улыбочках растеклись, — Пойдут, как свидетели, а ещё и наберётся желающих... Как я понимаю вас тут «любят» да? — и по глазам его видит, как тому не по себе становится. А ведь толку-то отпираться, если в глазах так и написано — он видел! Он всё видел! Весь страх там отпечатался и так и разит от него им! И адреналин у альфы уже зашкаливает и терпение вот-вот и сякнет, а время, так и подавно! — Значит так, — и Чонгук полез в карман за какими-то бумажками, — Вы можете пойти по статье за клевету, за буллинг соседей и их запугивание, а это уже три статьи, — и он показывает ему три пальца, чтобы понятнее было, — Ну так что? Омега начинает испуганно икать и хлопать глазами и первые слёзы, за свою душеньку гнилую, таки потекли. — Я скажу... Скажу... Только я... Я не хочу... Не надо меня в тюрьму! Не хочу! — и завыл белухой, и только этого не хватало, чтобы ещё и успокаивать его! — Громко и внятно рассказываем, — рявкнул Чонгук, — Что была за машина, во сколько это было? — Около часа назад, — заикаясь процедил омега и Чонгук посмотрел на него исподлобья. И куда весь пафос его делся? Волосы вырваны клока́ми, весь помятый, в соплях и слезах, царапины по лицу и, чёрт побери, не жаль его, нисколечко не жаль! Сказал бы, что насрать на него, но вовремя сдержался. — Бандо́... Ли Бандо́ его зовут! — Кого? — напрягся Чонгук, а Хосок сразу взял телефон и уже что-то говорил. — Того, кто к Минхо приходил... Я его имя слышал, — и шмыгнул носом, — Он здесь был часто, когда Тэхён сбежал, — и имя его выплюнул, что не скрылось от Чонгука, — Он приезжал на этой машине, потому я и узнал его! —Что вам ещё известно? — не спускал обороты Чон. — Минхо как-то сказал ему, чтобы тот возвращался в свою нору и ждал его сигнала... — Когда это было? — А я что помню, он всегда ему так говорил, я слышал! — И часто что-то ты слышал! — не мог не заметить старик, — Ты что, его шалавой что ли заделался? Рядышком с ним ходишь? — омега только зыркнул на него, но ничего не ответил. — И где эта его нора? — строго спросил Чонгук. — Почем я знаю?? — уже возмутился омега, — Я по таким местам не хожу, я не такой! — Не такой он, — передразнил его дедушка. — Вы хоть понимаете, что являетесь соучастником преступления? — как в лоб заявил ему Хосок и с лица омеги кровь сошла, от страха за себя. — К-каким с-соучастником?? — затараторил он, — К-какого п-преступления?? — и голос его сорвался на высокие ноты. — Ну как же? Похищение человека — это вообще-то преступление! — Но я же не п-похищал его!! — вытаращил глаза на офицера, — Какое я к этому имею отношение?? — честно недоумевал он. — Вы видели само преступление! Вы видели кто его совершал! Вы видели жертву!! Вы ничего не сделали для того, чтобы помешать этому!! — Чонгук чеканил, как из пулемёта, обвинения, — И ваше безразличие и есть преступление!! — и подвёл итоги. — А что я мог сделать? — уже завыл омега, — Их трое было, а я один!!! — и в самую душу желает заглянуть чёрствому копу, — Я был один... — Тэхён тоже был один!! — прорычал Чонгук и от его голоса замерли все! И даже Хосок не мог поверить, что его друг на такое способен! —Тэхён был там с ними один!! И он жертва похищения!!! — и если бы взгляд мог убить, — А вы... Вы смотрели, как его увозят!! И сейчас омега по-настоящему разревелся. — Вы могли хотя бы сообщить по телефону! Вы были свидетелем преступления и проигнорировали!! — голос его стал тише, но не менее опасным, — Тем самым и стали его соучастником! И теперь и Хосок наградил его убийственным взглядом и нажал на рацию на плече. — Опергруппу сюда, — и без промедления продиктовал адрес, игнорируя вой несчастного на заднем плане. Чонгук смотрел на него и на лице отпечаталась брезгливость. Внутри всё похолодело, когда он представил, как его мальчика запихивали в машину, а эта мразь ничего не сделал! Ничего!! Он просто стоял и смотрел и смеялся, как ему сказали мальчишки. Ему никогда в жизни не было так страшно! Что они могли с ним сделать? — И если, не дай Бог с ним что-нибудь случится, — он снова обратился к нему, — Я тебя сам закопаю, живьём!! — зарычал на омегу Чонгук, — Пошли, — теперь он уже обратился к Хосоку и поспешил к лестнице, но развернулся, обращаясь к дедулям, — Спасибо за содействие в поимке преступника! – и отдал им честь, и подмигнул мальчикам, что были свидетелями такого треша, — И не отпускайте его до приезда опергруппы, пожалуйста! – уже мягче сказал им и улыбнулся старичкам. Спустился на пару ступеней, и, – Кстати, — посмотрел им в глаза и улыбнулся, правда, печально, — А я до сих пор помню вкус ваших пирожков, — подмигнул, и увидел, как загорелся дед, как лампочка и заулыбался, и кажется, что помолодел, на пято́к лет! — Будет сделано! — смешно так выпрямился, косо-криво, отдавая честь, а потом клацнул языком от гордости за себя! А что поделать? Омега, он и в Африке омега, если дело касается такого жгучего альфы. И совсем не важно, сколько этому омеге лет. Уже на улице Хосок догонял Чонгука, пока тот спешил в машину уверенными шагами. — Что ты удумал? — Хосок смотрел, как Чон на экране набирает данные. — Жучок, — однословно так. — Что «жучок»? В смысле? — не понял напарник. — Я у него в рюкзаке жучок поставил. — Нахуя? Ты следишь за ним, ты с ума сошёл, он об этом знает? — закидал его вопросами. — И не узна́ет! — и строго глянул на друга, — Профессиональная деформация... Чуйка у меня была, — зачем-то объясняет, — Несколько дней не мог нормально спать, вот и поставил ему жучка, — и снова посмотрел другу в глаза, — И скажи, что не вовремя? — и сам себе пожал плечами. На экране пискнула и появилась неподвижная точка. – Бинго! — «Маршрут построен», — сообщил мягкий голос, и автомобиль рванул с места и уже на повороте, они заметили машину опергруппы и посигналили им. —Ты серьёзно хочешь наказать этого? — и они оба понимали, о ком он говорит. — А ты? — спросил Чонгук, глядя на Хосока, — А если бы Юнги..? И он не стал договаривать, замечая, как Хосок опустил взгляд. — Я ему сделаю такое, что его характеристики будут в чёрных списках по всей Корее! Его не возьмут на работу ни в одну фирму! Его лишат пенсии и всех выслуг! Его... — и он сжал зубы до скрежета, — Он пойдёт дырку свою старую подставлять тому Бандо́, если я его не пристрелю раньше!! Хосок сидел молча и не мог добавить ничего. Уж такие в Корее строгие законы и ничего с этим не поделаешь! Если человек оступился, а тем более, умышленно совершив преступление, то он просто теряет всё... И толку потом, когда он будет вопить и рыдать, раньше нужно было думать... И общество не будет страдать за таким индивидуумом, уж поверьте. Район отдалённый. Здесь не бывает хороших заведений, все, как на один манер, для наркоманов и спившихся проституток. Кто-то сюда пришёл за куском хлеба да маслом, да сломался под тяготами, кто-то ради забавы и увяз по самые уши. А у кого-то и предначертано, вечно сноваться по таким вот помойкам. Вокруг какие-то развалюхи, схожие между собой, как близнецы. Цивилизация явно обходит такие места, брезгуя ими. — Не ходи сам, Гукич, — предупреждающе обращается к нему Хосок и долго смотрит в глаза, понимая своё фиаско, — Я вызвал оперов и сюда, — уже поясняет он, пока сам уже проверяет оружие. — Халупа, — тянет Чонгук, разглядывая неприметную дверь, за которой глухо слышится далёкая музыка. А сам уже и мо́лится, только бы его мальчик дождался. Только бы дождался, Господи! А он его найдёт! Найдёт обязательно, и любого выродка, который только пальцем тронет его, на куски своими же зубами разорвёт. Безумие накрывает с головой, и он бьёт себя по лицу несколько раз, заставляя сосредоточиться. — Они уже близко, — Хосок нажимает на отбой, когда они вдвоём идут вдоль стен, заросшей высохшим бурьяном. — Вот сука, и нашёл же место, — оценил местоположение Чонгук, — Подстать себе, как шакал! Чон стучит в дверь, а внутри грохочет по венам. Артерии, кажется, вот-вот взорвутся от напряжения. Все нервные окончания сосредоточены в одном месте, где-то в груди, и там трещат, как оголённые провода. Он прислушивается и улавливает, как издали идут шаги. — Кто? — грубо слышится оттуда. — Я к Ли Бандо́, — а сам замирает, до состояния боли во всём теле. В висках грохочет, когда изнутри отодвигают затвор и оттуда появляется непонятного вида, то ли подросток, то ли щуплый взрослый человек. Хосок быстро его тянет к себе и тот не успевает и оглянуться, как он нажимает на наружную сонную артерию и тот, как тряпочка, складывается. Хосок его аккуратно так и отложил в сторону, в самые бурьяны, где ему и положено находиться. — Ты его осторожно? — тихо спросил Чонгук. — Обижаешь, – коротко и ясно. Когда они входили, Чонгук краем глаза увидел, как вдоль стен бегут экипированные люди в одежде милитари, сливаясь со стенами и первыми сумерками. Показав им знак окружить территорию, он позвал двоих и они, как тени, прилипли к стене, прикрывая офицеров. В помещении узкий коридор уходил в глубь и чем дальше, тем темнее становилось. Тусклые лампочки едва освещали и было тяжело присмотреться. Фонари включать не стали, дабы не распугать крыс, что спрятались на этой помойке, а иначе это место назвать невозможно. Смрад стоит невыносимый. Будто здесь кто-то давно сдох и разлагался. Дым сигарет плотно впитался в стены и не только запахом но и болотным цветом. Чон знал, что всё дерьмо только впереди и им предстоит уложить не одного уёбка. Осторожно открывая дверь, он обернулся, увидев, как его прикрывают и показал рукой знак «ок». Хосок кивнул головой. Внутри помещения становилось совсем немного светлее и музыка уже звучала громче. Чонгук наклонился и вытащил из ботинка нож – длинный нож, боевой. Хосок поглядел на него и нахмурился, а Чон только показал ему молчать, приложив палец ко рту. Перед ним возникли две двери, и теперь он не знал точно, куда ему нужно идти. Он напряжённо прислушивался к са́мому, и даже незначительному, шороху. Музыка пробивалась сквозь стены и очень сильно отвлекала. Все его ощущения были напряжены, все чувства и даже то самое, шестое, были на взводе. Он вдохнул воздух, втягивая его в себя, как хищник на охоте, и впал в ступор, когда не почувствовал его запаха. Всё перебивали другие запахи –мерзкие и смердящие и вонь туалета преобладала над ними. Господи... И где-то здесь его мальчик! Его нежный цветочек! И он впитывает в себя эту вонь! Мозг Чонгука работал отдельно от всего тела, он был сейчас воплощением самой госпожи Смерти и попасться под его руку хотелось меньше всего. Глаза горели диким огнём, губы собраны в одну полосу. Брови сдвинуты и он, кажется, не дышит совсем. Он смотрел, будто сквозь стены, уже представляя своего мальчика. Как он потянет к нему руки, как Тэхён будет сдерживаться, чтобы не разреветься преждевременно... Как Чон посмотрит в его глаза и как он вдохнёт в себя самый лучший запах... Вдруг какой-то шорох послышался за дальней стеной и все прислушались. Чонгук повернул голову и услышал шаги, потом лязг двери. Какой-то приглушённый разговор, короткий такой, как обрывки фраз и хлопок... И душа будто замерла, а ноги окоченели! Потом раздался крик! Крик, будто зверь попал в капкан и ему не выбраться оттуда, отчаянный такой крик! И как ему показалось, такой родной, а потом второй голос, как рявканье пса бешеного, и Чонгук бросился вперёд! Как он метался, от одной двери к другой, как загнанная лиса в клетке! Ни одна дверь не поддавалась ему, все были заперты и он побежал в самую глубь, в самую темноту и только яркие лучи фонарей за ним спешили, мельтеша в воздухе, как испуганные звери. С ума сводила мысль, сколько времени он потерял, сколько драгоценных минут! А брать штурмом только во вред ему. Перед ним, будто из марева, появилась дверь и он сшиб её плечом, совсем не чувствуя боли! Дверь слетела с петель и штыри так и остались страшно зиять, вывороченные из штукатурки. Он слышал, как за ним бегут люди, расползаясь по углам жуткими тенями. Звуки какой-то перепалки были всё ближе и он снова бежал по узкому коридору, доверяя внутреннему чутью своего волка. И чем дальше, тем сильнее воняло сыростью и алкоголем. В какой-то момент тишина стала давящей и такой настоящей, будто всё вокруг него оглохло! Свист в ушах перекрыл все звуки и запах ударил в нос! Его запах! Самый лучший запах! Он распахнул дверь, и за ним появились несколько лучей пронзительно-яркого света, и внутри помещения всё на несколько долгих секунд замерло.... .......Ему казалось, что он сейчас Богу душу отдаст. Тошнота не отпускала, хоть он и и спустил из себя всё, что только можно было. Пустой желудок изнывал спазмами, а противный, горько-сладкий вкус во рту, мешал нормально дышать. Он пытался проглотить эту слюну, но она была вся, как желе. И сколько бы он не старался, не мог её собрать и выплюнуть. Омега высунул язык и пальцами собрал её во рту, наконец-то вдыхая нормально. Дышать было больно, лёгкие не могли полностью вдохнуть и налиться кислородом. Живот скручивали спазмы, а руки дрожали, будто бы он был на морозе. Тэхён прислонился лицом к полу, вдыхая сырой запах и вспомнил тот момент, когда он точно так же лежал на земле, в луже. Какое дежавю, Господи... Где же он так насолил судьбе, что она так его испытывает? Перед глазами всё плыло, и ему так сильно хотелось пить... А ещё спать... Его начала бить дрожь и он скрутился сильнее, когда где-то что-то разбилось, потом наступили крики какие-то и все звуки вокруг него поплыли, как растянутая пластинка. Откуда-то появившиеся лучи света резко ударили в тень, разрывая её на части. Его тело качнулось, в порыве встать, но он не смог подняться, от сильного головокружения. И омега вдруг почувствовал себя, будто он на волнах качается. Он почувствовал себя Розой... ....Роза Дьюитт Бьюкейтер.... Несколько лучей снова прошли по комнате, выхватывая из темноты чужие лица и ему казалось, что он сейчас лежит на сломанной двери, случайно нашедшейся в этом ворохе чужих тел и теней. И это он смотрит сейчас в чёрное небо и тихонько себе песню напевает, как колыбельную, крепко сжимая руками живот. И ему не получалось сфокусироваться, да и сил не было, когда он услышал чей-то крик. Он снова попытался подняться, но упал, ударившись в стену за собой, а лучи света жадно выискивали что-то в темноте, хаотично елозя по полу. Одинокая лампа под потолком, не могла выхватить его из темноты. Он будто плыл в тумане и хотел рукой убрать это ма́рево. Как подслеповатый котёнок, он шарил перед собой рукой, нащупывая только противное покрытие и он так хотел сказать, что был так глуп, что не послушался Чонгука, что пошёл сам. Обида волной накрыла. Было стыдно. Так стыдно, что он такой вот проблемный и что Чонгук только и успевает, что спасает его из всяких злоключений... И в какой-то момент он замер и прислушался, будто его окунули в чан с опилками... ......Он вдруг вспомнил, как действительно, давным-давно, погружался в такой чан, в дедушкиной слесарне. И долго игрался там, подбрасывая их вверх и смотрел, как они, лёгкие щепочки, падают на него, будто снег посреди лета идёт! Опускались на его светлую голову, светились там в лучах солнышка и он смеялся... Он так громко хохотал, пока дедушка-омега стоял в дверях и улыбался, держа в руках кружку с тёплым молоком и свежеиспечённым хлебом. А потом он долго расчёсывал его, такого неугомонного мальчика, да всё приговаривал, — Ох и достанешься ж ты кому-то... Ох и намучается с тобой, с непоседой, пока из тебя не выйдет это твоё детство... — и целовал в висок ребёнка. — Ты так хочешь, чтобы я быстро вырос, дедушка? — спрашивал маленький Тэхён. — Нет, милый... Я хочу, чтобы ты всегда был для меня ребёнком, – шептал ему нежно дедушка и смотрел, как малыш кушает сладкий хлеб с изюмом и орехами и как над верхней губой остаются усики от молока...... — Дедушка... Дедушка...— простонал Тэхён, сам же представлял, как он уже спешит в самые надёжные и сильные руки и тонет в запахе своего детства. В запахе своего альфы. И в какой-то момент он понял, что он уже не боится. Он узнал, что такое настоящая любовь, он познал её и прочувствовал. Он вкушал её, он её впитывал и наслаждался ею. И ему уже не было страшно уйти, зная, что и он может похвастаться перед кем угодно, что он познал её, любовь истинную, о которой песни слагают и легенды. И даже, если Чонгук не придёт за ним, он не будет плакать. Ну если только немножечко... Но какая-то надежда, что он ещё зароется в его объятиях, укроется в его запахе, как в лучшем пледе, грело омежкино сердечко. И он не знал точно, но на каком-то подсознании он шёл на этот запах, прижимаясь к стене. Ему было нужно туда добраться, жизненно необходимо. .....«А если со мной что-то случится, ты меня спасёшь?... Я землю переверну, но найду тебя»..... Он не мог объяснить, как это получилось, но чем ближе он был, тем лучше был его запах, будто напоминание о том, как же ему было сладко. И от слабости своей он заплакал, что он такой вот дурачок. Они стояли друг напротив друга. Два волка. Два альфы. Оба мощные, как столбы. Оба злые, как хищники. И у обоих одна боль на двоих, с запахом роз. Из-за скрежета дверей Минхо дёрнулся. — Ты не мог прийти один? Ты привёл с собой своих шакалов? — с мерзкой ухмылкой обратился он к Чону. — В отличие от тебя, я в прайде! А ты сумасшедший одиночка! Ты нарыв! Ты опухоль, которую нужно вырезать! — прорычал тихо Чонгук. — Ты слишком много на себя берёшь, Чон! – ответил Ли и его клыки блеснули в свете фонаря. — Я беру своё и чужого мне не нужно! А Тэхён – мой омега, — так просто ответил и вскинул голову. — Он мой!! Он всегда был моим! И им и остаётся!! — Смирись Ли... И прими поражение достойно, как подобает альфе. Или я пристрелю тебя, как бешеную собаку! — сквозь зубы рычал ему Чонгук. — Ну-ну, — мерзко ухмыльнулся альфа, — Ты опоздал, Чон... Тэхён... Он... — и так пожал плечами, – Его уже нет... — и сардоническим голосом засмеялся. — Заткнись, — зарычал Чонгук, не желая слышать окончание фразы. — Он попал под шальную пулю, прости... — только сожаления нет в этих паскудных глазах, — Он погиб, выжидая, когда же ты придёшь за ним... – и он снова рассмеялся, мерзко и хрипяще, — А он звал тебя, знаешь... Прям звал... А ещё... — и он провёл пальцами по губам, — Он всё также сладко целуется, Чон! — и увидел, что попал в цель, — Правда... Он не знал, с кем он целуется, пока был под наркотой... А это чревато, насколько я понимаю, да?? – и он засмеялся, — Не надейся, что ваш ублюдок появится на этот свет! Тэхёна больше нет, — продолжал альфа и развёл руками, — Я убил его... Вот прям отсюда, — и он поднял пистолет вверх, — Пиф-паф, и нет его! И высоко вздёрнул головой. Победа! Так и светилось в его глазах, глядя на противника, как у того оскал на лице появился. — Я пристрелю тебя, как бешеного пса, — зарычал на него Чонгук, — И пока ты будешь подыхать, я буду смотреть, как твоя мерзкая жизнь вытекает из тебя вонючим смрадом!! — А ты, как я погляжу, только и умеешь стрелять, как гнилой фраер, да? На руках со мной не хочешь потягаться?? — Я не на спаринг пришёл, идиот! Я пришёл сюда в лице закона! И ты обвиняешься в похищении человека, Ли!!! — и дикий смех разнёсся по темноте помещения, — А остальное, если нужно, мы накопаем, чтобы упечь тебя надолго, чтобы такая мразь не ходила по земле! — Прикажи своим собакам отойти и добывай свою правду, как мужик, в рукопашном бое, иначе... — Иначе что? — Иначе я тебя обеспечу встречу с небесами, — и не давая опомнится, он выхватил откуда-то нож. Его лезвие блеснуло и Чонгук только и успел отскочить на метр, когда лезвие полосануло по воздуху и Чонгук даже замешкался, не ожидая такого напора от него. Его умение держать холодное оружие обескуражило. Лезвие ножа свистело, разрывая воздух в нескольких сантиметрах от Чонгука, и Ли наступал, оттесняя его в угол. Пара глаз за ним следили, не зная, что предпринять, приказа на поражение не поступало, и о́пер, как верный слуга, ждал сигнала. Остальные уже давно окружили здание и выводили всех подряд на улицу, запихивая в кутузки. Уже после пары выбросов Чонгук влился в бой с ним и атаковал Ли, чем вызвал в нём растерянность, резко сменяющеся злым смехом. Они, как страшные смертельные противники, бросались друг на друга. Ножи перекликались клинками и свистели в воздухе. Битва не на первую кровь, а до последней её капли. Рык нарастал, как и нецензурная брань. Стратегия менялась то в одну сторону, то в другую. Силы противников были практически одинаковы. Минхо был достаточно умён и вёл бой с поразительным умением, но и Чонгук не отставал и умело давал отпор. Минхо сделал сильный выпад, выбрасыва ладонь и первая кровь брызнула. Чонгук почувствовал, как тонкое лезвие обожгло грудную клетку. И Ли грудным голосом засмеялся. — Нравится? Могу добавить, Чон! — А теперь моя очередь, ублюдок, — зарычал альфа и он резко развернулся и одним выпадом ноги выбил оружие из рук. Минхо зарычал и кинулся на Чона и завязалась дикая драка двух обезумевших самцов. Кулаки, как молотты всаживались в плоть и было слышно только хрипы и тяжёлые дыхания. Выматывать друг друга оказалось не просто. Оба были настроены только на победу, оба не хотели сдавать позиции и только тот, за чьё сердце они бились, медленно подходил, выходя на свет. ...Он слышал удары, он слышал рыки... Он слышал проклятие и только один голос для него был маяком... Он шёл на него, как на фату Моргану, что так и манила его. И каждый шаг давался ему с огромным трудом. Он таял от страха, когда явно услышал его голос, этот низкий тембр и теплоту его, который сейчас был скрыт под страшным рыком. По лицу покатились слезы, смешиваясь с пылью. А он ведь верил, до последнего верил, что Чонгук найдёт его. И сейчас он снова себя ругает, что совсем немного усомнился в лучшем исходе. И даже когда ему было страшно, он верил, что он придёт. Омега едва шевелил губами и дышал дрожащим голосом и только потом понял, что его губы произносят слова молитвы, которые он и не знает... Лишь только слышал их от дедушки, когда тот смотрел на образа́ со свечками. Эти слова его, выходили сами из омеги, будто и не он говорил их вовсе. И такая призрачная надежда на будущую жизнь забрежила и ему так страшно было отпустить её. Тэхён цеплялся за неё дрожащими пальцами, фантомно сжимая хвост этой удачи. Ещё один шаг, потом ещё и он вышел на свет. И не успел опомниться, как почувствовал на себе плотное кольцо из рук и что-то холодное у виска. И голос, от которого мурашки по коже... и ему так сильно хотелось заплакать. — Умничка, мальчик мой, — и на щёку легли холодные губы, — Как же ты вовремя... А давай-ка покажем твоему мусору, что такое боль, а? Только сначала ты увидишь, как его кровь и мозги растекаются, а потом мы с тобой уедем, правда малыш? — мерзкий голос шептал ему и он не разбирал слов и только видел перед собой его огромные глаза... Огромные глаза Чонгука! — Прости... — только и смог прошептать омега, когда перед собой увидел, как Минхо вытянул руку с пистолетом, направленным на него, на его альфу. И звон в ушах. И он видел, как шевелятся губы альфы, когда он произносит, — Розочка моя... А дальше всё пошло, как в сумасшедшем калейдоскопе! Чьи-то крики и снова много света. Кольцо сильных рук вокруг его тела. И повсюду такой грохот, что он оглох. А на ухо противным голосом кричали, — Ты не достанешься никому! – и Тэхён заплакал... От своего бессилия заплакал, от его испуганных глаз заплакал... От того, что так и не сможет посмотреть в маленькие глазки и понюхать запах ребёнка... — Ещё один шаг, Чон!! Ещё один шаг, и можешь с ним попрощаться!! — Ты не сделаешь этого, Минхо, — рычал Чонгук и сделал шаг вперёд. — Стой, — и Тэхён почувствовал что-то твёрдое за спиной и только руками показал Чонгуку, чтобы тот не подходил. — Я с тобой... — шептал ему Чонгук, хотя Тэхён слов не слышал, он читал по губам, — Ты слышишь меня? Я с тобой... Всё будет хорошо... — и зачем он так ему говорит? Всегда эта фраза вызывает бурю эмоций и прикрывает собой страшное, будто саваном. Тэхён, сквозь призму своих слёз, видел, как в дверном проёме появилась высокая фигура. Как прогремел выстрел и он почувствовал резкий удар, колючий такой, где-то внутри себя и его жаром окатило. Будто горячим гвоздём укололи его и Тэхён попытался избежать этого жуткого прикосновения, но всё, что у него получилось, это сильно сжать зубы и выдавить из себя глухой стон... .....И такая шальная мысль пролетела, что умирать совсем не больно. И он падал куда-то... Падал, и крепкие руки держали его, и внутри очень сильно пекло. Дыхание снова перехватило, будто ему воздух перекрыли и он увидел, как к нему бросились люди, как в замедленной съёмке. Они так смешно размахивали руками, что-то кричали ему. Вокруг стало слишком светло и Тэхён зажмурился, лишь на мгновение. А потом повернул голову. Зачем...? Он смотрел, как глаза Минхо застыли в таком вопросительном взгляде... На лбу, из маленькой дырочки, вытекало что-то розовое, с темными разводами. Тэхён просто лежал и смотрел, как из его гла́за, медленно так, вытекает слеза и также медленно катится вниз, теряясь где-то в виске... .....И Тэхён никогда и не узнает.... Как Минхо засыпал один и грыз подушку, пряча пекучие слёзы. Разве альфы плачут? Нет... Альфы огорчаются. Но боль так велика́, что сил не было удержать её взаперти... Как он чашками горькими тоску́ свою измерял и мечтал крылья обрести, чтобы по первому зову розового мальчика появится... И пусть он снова его отвергнет, пусть... Только бы воздухом одним с ним дышать... И сам себе признавался, что намутил много и наломал много... И имя только одно на устах его было выбито кровавыми красками... А когда-то были близки, и кожа с кожей целовались... И вот он уходит... — Ты меня любил? — Наверное... А ведь и лучшие дни кончаются выстрелом... И от доброго и чистого остаётся только слеза, что катится куда в ворох черноты на висках... Может быть он однажды простит его??? Только сказать об этом не успел... — Тэхён!!!! Имя его выстрелом прогремело, и омега только сейчас мог почувствовать, как другие руки его поднимают и прижимают к себе. — Не смотри!!! — кричали ему, только он не понимал, — Не смотри туда!!! — только он смотрел. Всё голову поворачивал и видел, как Минхо лежал, руки раскинув, а на животе пистолет и пятно не альфьей крови... Другие руки уже обнимают его лицо, и он с трудом переключается, переводит взгляд и едва сдерживается, чтобы не разреветься... — Я знал, что ты придёшь, — выдавил из себя хриплым голосом, – Я до последнего верил... И он честно не понимал, чем заслужил такого мужчину. И сейчас, это ощущение счастья, казалось самым острым и растекалось жаром по телу, вонзаясь во все клеточки болью... Тэхён ощущал, как Чонгук целует его руки и лицо, ощущал, как сильные объятия сжимают его тело, и он простонал, когда рука коснулась того самого жгучего гвоздя... — Мне казалось, что я выдумал тебя, — шептал ему омега, пока альфа беспокойными глазами рассматривал его. — Я с тобой, мой маленький, я с тобой... — шептал ему Чонгук, поднимая на руки. — Я знал.... — и в глазах помутнело, будто кто-то выключил свет, — Я знал, что ты существуешь на самом деле...— и он сжался весь, боясь пошевелиться. — Я с тобой, моя розочка... — шептал ему альфа на ушко, пока нёс к выходу. — И мне уже не страшно... Мне не страшно... — с таким трудом слова покидали его уста, что омеге казалось, что они весомы физически. Голова становилась такой тяжёлой, звуки смешивались в один гул и сил смотреть перед собой не оставалось. — Тэхён... — он слышал как его зовут, но не было силы ответить. — Тэхён!!! — и голос срывался на всхлипы. — Тэхён!!! Господи что это?? — и альфа, этот сильный и непоколебимый альфа, с ужасом смотрел на пятно крови, расходившийся кругами по светлому худи... – Профессор!! — кто-то громко кричал и омега не мог понять кто это. Он только слышал шелест шин и визг сирен. Вот бы посигналить, как ещё давеча... — Профессор!! — снова кто-то кричал, а Тэхён ощущал, как белый свет перед ним становится таким поглощающим... И где-то далеко-далеко, крик ребёнка и он слышит его и не может понять, почему к колыбели никто не подходит... А в руки грозные чайки вонзаются и клюют его и клюют... А потом они улетают куда-то далеко и своими огромными крыльями и телами порхают над ним, меняясь в диком танце, сменяясь на яркие свечения и резкую серость. И сумасшедший топот ног и плач какой-то. А потом лицо наклонилось над ним, смешное такое, толстое, с очками без дужек... Он забыл им название, очкам этим, простите... И голос нравоучениями гудит... А в коридорах люди собирались и все почему-то в одинаковых формах. И всё смотрят на волка, который не отходит от операционного блока и бесполезно его даже уговаривать... Он так и просидит там, те несколько часов, рассматривая высыхающую кровь на ладонях, пока опытные руки будут колдовать над его мальчиками... И только Хосок слушал, как этот сильный волк дрожал у него на плече и заходился рыданиями....