Апельсин раздора

О, знаете это чувство, когда сердце бешено бьется, дыхание спирает, голова кружится?.. Я знаю. Познал довольно рано, связавшись с одним человеком. Всё в их жизни было идеально ‐ обещания свадьбы, клятвы, что они будут вместе до конца жизни… мда. Треш. Абъюзивные отношения сломали меня, мальчика, в очень юном возрасте. Это был по-настоящему кошмар… Я до сих пор не могу без ужаса вспоминать об этих жестоких, бессердечных глазах, которые вынуждали меня ползать перед моей «любовью» на коленях. Тогда я и не понимал, что это ловушка. Да… ужасная ловушка, из которой невозможно было вырваться. «Любовь» была летчиком из Румынии. Я встретил ее на своей практике, во время Первой мировой войны. Эта невероятная красота покорила меня! Мой идеал… Черные, как смоль, волосы… Рост 190… И прекрасные, абсолютно прекрасные синие глаза, напоминающие мне Тихий океан, который «любовь» перелетала из полет в полет… Мы встретились, когда я учился портретам. Это была местная художественная школа, которая расположились в заброшенном доме на нижних этажах. Это место превратили в нечто поистине невероятное, и я очень любил это место. Этот на тот момент незнакомый для меня человек пришел к нам в своей красивейшей форме. Я влюбился в него с первого взгляда. У меня застучало сердце! А дыхание… просто перехватило. Я так и стоял с мольбертом в руках, попав в эту ловушку удивительно синих глазах, которые мигом ввели меня в ступор. Он тогда посмотрел на меня так же пристально и улыбнулся, и я пропал окончательно и бесповоротно. — Привет, милаш, — сказал он, подойдя ко мне. — При… Стоп, что?! — Ахаха, да не смущайся так. Это шутка. Я выдохнул, но такие слова мне почему-то были неприятны… — А… ладно. — Как дела? Рисуешь? — Нет, я пишу картины. Я тут на практике. А вы? — — Я летаю. Позирую вам сегодня. Говорят, тематические портреты идут на пользу молодым юношам. — Оу… ясно. И человек отошел от меня. А я… я, кажется, влюбился. — Ладно, бывай, малыш… — Извините, я как Айвазовский. — Как Айвазовский… что? — Писать картины люблю. Кажется, человек нашёл что-то в этих словах. После практики он позвал меня на ужин. «Это что, свидание?!» — сразу же подумал я, как он мне озвучил свое предложение. Меня это смутило, но я согласился, не думая. Я бы влюблен… Я не хотел упустить свой шанс. — Ну и как ты… занялся писанием картин? — спросили у меня, поедая котлеты. — Да… с детства это. Всегда нравилось. А мать в художку записала при дворе. Я же аристократ по натуре. — Вау, впечатляет. — Да, нормик. Можно, кстати, тебе вопрос задать? — Да, красавчик. С этими словами я вновь покраснел. — Почему ты ешь котлеты на завтрак?.. Кто так делает?.. — Ха-ха, — смех. — Это тож с детства, парниш. В этом у нас с тобой много общего) Следующий раз мы снова встретились в художке… А потом все закрутилось, завертелось, и я не успел заметить, как стал жалким рабом системы. Человек позвал меня к себе в один день, и я знал, что за этим последует. Однако он устроил то, чего не устраивал Кристиан Гей в «Пятидесяти оттенках»… А я был влюблен, в свободное время от секса со мной рассекающего небеса. Человек творил со мной ужасные вещи. С тех пор я боюсь отношений. Но и жажду одновременно… От самого себя… не сбежишь. Это все промелькнуло перед моими глазами, когда я раздавал листовки. Я не мог сосредоточиться и невольно послал всех людей в «Улыбку радуги» вместо месной. Мда. Треш. Теперь месник меня точно убьет! Ой… а вот и он… Кстати, он тоже защитник традиционных ценностей. — Ты, подонок! Свинина подзаборная! Это что за хуйня?! — Из-звините, Петр Трофимович… Я-я задумался… — Ты уволен! Понял! Пошел вон отсюда! И больше никакого мяса, которого я по доброте своей душевной продавал тебе по скидке! Неблагодарный клоун! — Омг… простите меня, я— — ПОШЕЛ ВОН!!! И я бегом побежал, идя под дождем, который скрывал слезы, текущие по моим щекам… Теперь ничего не будет напоминать мне о «любови»… Месных в городе-то больше нет…