Диффузия твердых тел

Истории принято рассказывать сначала, но конкретно у этой начало слишком сумбурное и облачное, чтобы его вспоминать. Сарданапал спас Медузию от Персея, привез ее в Тибидохс. Не было никаких совместных приключений, только довольно короткий разговор в духе: – Тебе есть куда идти? – Нет. – Значит, приглашаю в Тибидохс. Никаких обещаний, планов. Просто человеку без цели дали ориентир и, за неимением других, Медузия пошла в указанном направлении. Школа магии в то время мало походила на школу. Занятия поначалу, пока первые этажи замка только строились, проводили прямо на улице, без расписания, хаотично: сегодня свободен один ученик Древнира? Он расскажет про кольца. Ах, ему уже пора бежать? Тогда вот заменяющий, он поведает про разведение тараканов в кислотном зелье. И у него появились дела? Начинаем урок истории. Благо, тогда человечеству было чуть меньше лет, чем сейчас, и уроки истории включали не так уж много информации. Сарданапал почти не вел уроки, у него постоянно находились дела поважнее. Древнир никогда не называл его любимым учеником, но это читалось и без слов. В один из первых дней Древнир осмотрел прибывших – помимо Медузии, там было еще несколько магов, собранных по всему свету. Почти все – взрослые, как и она. Древнир прошелся между ними, задумчиво поглаживая бороду, задержал взгляд на молодом парне из Рима, остальных оставил без внимания. Когда они с Сарданапалом отошли в сторону, Медузия услышала: – Это ее ты привез из Греции? – Да. Что скажете, учитель? – Посредственный темный маг. «Посредственный» резануло слух, а вот к фразе «темный маг» Медузия отнеслась спокойно. Еще на острове Сарданапал пояснил, что да, бывают темные и светлые. Разница между ними, безусловно, есть, но столь незначительная, что не стоит обращать внимание. Оказалось – стоит. Звание «темного мага» в Тибидохсе было чем-то вроде клейма. К темным относились хуже, они были в меньшинстве и по умолчанию считались возможными предателями. Кого они могли предать в мирное время? Это оставалось за скобками. Поняв, что Сарданапал ее обманул, Медузия вспыхнула. Нет никакой разницы? Из ее кольца сыпали только красные искры, и так называемые светлые считали это достаточным поводом, чтобы над ней издеваться. Но это ерунда, к насмешкам она привыкла и умела достойно отвечать. Поэтому, кстати, довольно быстро сдружилась с Ягге – молодой богиней, вечно покуривающей трубку в магпункте. – Что, опять? – усмехалась Ягге, когда Медузия, остыв, притаскивала ей очередного окаменевшего ученика. Иногда ей хватало сдержанности заморозить только какую-нибудь часть тела обидчика – например, руку или голову. Зрелище было то еще. В какой-то момент Медузии стало казаться, что пора переквалифицироваться в грузчики: такую тяжесть на себе тащить до магпункта. Помогла, опять же, Ягге: научила заклинанию, которое позволяет нести больных по воздуху. – Только не урони. Я не скульптор, из камушков человека не соберу, – предупреждала богиня. Заклинанию, которое превратило бы камень в плоть, она обучать не стала, хотя позже Медузия его узнала. Не такое уж и сложное. Возможно, Ягге просто хотела таким образом сдержать ее эмоции. Мол, в камень можешь превращать кого угодно, только потом, будь добра, понеси наказание. Понеси – в буквальном смысле, до магпункта. Ученики – ладно, они довольно быстро поняли, что с рыжей греческой девицей лучше не связываться, да и ее оживающие волосы все быстро научились распознавать как сигнал «бежать!». Куда хуже было с Древниром. Нет, он не плохо относился к Медузии. И не хорошо. Просто никак. Того же Тарараха, которого Сарданапал вытащил с каких-то гор в одной набедренной повязке, Древнир полюбил сразу и поручил ему заботиться о местных волшебных зверушках. А ведь он даже не маг! Даже не «посредственный темный маг». – Свет рождает свет. Он может воплощаться в разных формах: в людях, в поступках, в магии. Взгляните на свечу, – свечи на занятии, конечно же, не было, тем более днем. Просто Древнир в своих пространных лекциях любил «взглянуть» на то, чего нет под рукой. – Она помогает найти дорогу, осветить путь. Мрак же не помогает ничему. – И как же прийти к свету? – Что вы имеете в виду, Медузия? – ко всем темным он подчеркнуто на «вы». – Допустим, я хочу стать светлым магом. Как? – Вы уже год учитесь, и до сих пор не поняли, что ваши желания не важны? Удручает. Все в этом мире повинуется судьбе. Если судьба решила, что вы должны родиться темным магом, с ней бесполезно спорить. О да. Судьба. Любимое словечко Древнира. Ей можно объяснить все на свете и при этом не сказать ничего полезного. Пророчества мудрого учителя тщательно записывались и складировались, хотя тот же джинн Абдулла с его проклятьями явно имел больше талантов в стихосложении. Медузия еле высидела до конца занятия, после чего первая вскочила и вылетела из кабинета. Они занимались тогда на первом этаже, пока верхние достраивались. Правда, одна из башен на западной стороне замка уже вполне крепко обосновалась на своем месте. В ней собирались сделать жилые этажи, но пока башня пустовала. Ее охраняли циклопы – пройти их несложно. Они не меньше других побаивались Медузию и всегда вовремя отворачивались или очень медленно моргали, пропуская ее даже в закрытые части Тибидохса. Оказавшись в башне, среди строительного мусора и кучи каменных блоков, Медузия выпускала пар. Искры летели, пробивая бреши в стене, разламывая редкий мрамор и поджигая доски. Потом Медузия садилась на пол, плакала, вскакивала и опять упражнялась. «Искрис фронтис», заклинание, подслушанное у светленьких, упорно вылетало из ее кольца алыми искрами. – Черт вас возьми! И судьбу – к черту! На лестнице раздались шаги, и Медузия спешно провела рукавом по лицу. Ее слез они не увидят! – А я-то думал, кто громит нашу башенку? – из-за дверного проема – пока еще пустого, без двери – вышел Сарданапал. Они редко пересекались, еще реже – обменивались хоть парой слов. У него всегда были дела поважнее: слетать на другой конец мира, объяснить старшим ученикам механизм сложного заклинания, поболтать с учителем о бренности бытия. – А, это вы? – без эмоций бросила Медузия, отворачиваясь к пробитой стене. Выбоина получилась не такой уж большой. Посредственной. Через нее можно просунуть палец, но не руку. – Плохое настроение? – Типичное настроение для темной. Спросите своего учителя, он в этом разбирается. Сарданапал сел на край уцелевшего каменного блока. – Ты так сильно волнуешься из-за цвета своих искр, Медузия? – Я? Нисколько! Это другим они почему-то кажутся ужасно важными! – она резко повернулась к Сарданапалу, змеи-волосы зашипели. Он даже не повел бровью. – Сядь. – Я лучше пойду. Скоро новый урок. – Сядь, говорю тебе. Позанимаешься со мной. Медузия села на каменный блок напротив Сарданапала. Он протянул руку: – Покажи мне кольцо. Хм, золотое. Ты из богатой семьи? – Божественно-богатой, – с издевкой произнесла Медузия. – Только мне ничего не досталось. Это не мое кольцо, забрала у кого-то из дураков-героев. – Очень удачно, что оно оказалось магическим. Сарданапал протянул украшение, и Медузия спешно нацепила его на палец. Оставаться без кольца казалось ей жутко небезопасным. Да, был еще взгляд, под которым каменеет даже нежить, но от этих порывов интуитивной магии она старалась поскорее отучиться. Сила, которую не можешь контролировать, не сможет тебя защитить. А опасности повсюду – даже в Тибидохсе. Возможно, здесь даже опаснее всего. – Что Древнир тебе наговорил? – То же, что и всем. Родился темным – им и сдохнешь. Судьба! – Про судьбу учитель любит поговорить, это правда. Не обижайся на него. Древнир как человек с отличным зрением, который не умеет видеть красный цвет. Вот его берут на корабль впередсмотрящим, он раньше всех замечает далекие острова, но при этом не может различить, что проплывающий корабль – вражеский, с красным пиратским флагом. – Кажется, у пиратов они черные? – Эх, Медузия, такую метафору разбила! – Сарданапал засмеялся. – Идем, прогуляемся по острову. – А это? – она обернулась на дыры в стенах, пробитые ее искрами. – А что тут? Кажется, в башню врезались птицы. Надо бы сделать ее покрепче. Сарданапал посторонился, пропуская ее первой. Медузия обернулась – не проводил ли ее рукой? Так некоторые темные будто бы из вежливости иногда касались ее спины, пропуская вперед. Нет, Сарданапал держит руки вдоль тела, как воин. Они молчали, пока спускались на улицу, и этот путь казался довольно долгим. Что же будет, когда замок полностью достроят? Чтобы обойти его, понадобится несколько лет, а чтобы выучить – века. Медузия думала все-таки ускользнуть на урок – диалог все никак не начинался, а знания бы ей пригодились. Но стоило им выйти на свежий воздух и свернуть в сторону Заповедной рощи – на данный момент скорее небольшой рощицы с саженцами – и Сарданапал заговорил: – Древнир провел тысячи лет в Эдеме, где нет соблазнов и зла. Он же светлый страж, ты знала? Не совсем человек. Свет кажется ему естественным, а все, что выходит за рамки добрых поступков, воспринимается как однозначное зло. У них в Эдеме нет голодных волчиц, нет бедняков-воришек и нет героев, которые пытаются заполучить голову проклятой ведьмы. Зато все это есть на земле. Бывшему стражу сложно понять, как это – потерять свет. Или не обрести его вовсе. У них нет соблазнов, а когда они наконец выходят к людям, стражи уже достаточно крепки, чтобы точно знать, во что верят. Темные маги воспринимаются ими как рудимент этого мира. Будто от него нужно избавляться. Они прошли вдоль аллеи. Деревья в роще засаживали на недавнем занятии, под присмотром Тарараха и одного из учеников Древнира, Орисом. Питекантроп смотрел, достаточно ли крепко сидят в земле саженцы, а Орис окутывал каждый росток магией. Что уж он в нее вкладывал – неизвестно, но все утверждали, что через несколько сотен лет здесь будет волшебный лес, дающий силы магам. – Вы, Сарданапал, не страж, родились в человеческом мире. Кажется, в эпоху войн? Но при этом светлый маг. – Войны порождают зло и добро в равной степени. Иначе бы в бой не шел никто, кроме злодеев и дураков. Зачем отдавать жизнь за кого-то другого, за родные земли, за любимых? Это стремление могут понять только люди с чистым сердцем. Медузия обернулась. Где-то там, в замке, проходит очередной урок. Возможно, важный. А здесь что? Сплошная болтовня, которая не подготовит ее к жизни с обидчиками. Хотя уходить все равно не хотелось: Сарданапал умел увлечь разговором и заронить зерно прозрения, даже если в этот момент кажется, будто они обсуждают пустяки. Так было после одного из его занятий. Как раз про интуитивную магию – одну из сильнейших, а потому неподвластных. После этого урока Медузия решила, что нужно больше учиться, больше времени посвящать отработке заклинаний. Однажды ее ярость может смениться страхом, и тогда интуитивная магия ее не защитит. – Древнир сказал, темные маги не могут стать светлыми. Это правда? Они остановились, и Сарданапал одарил ее изучающим взглядом. – Цвет искр изменить несложно. Но самого человека – сложнее в стократ. Разве ты хочешь измениться? – Я бы хотела, чтобы мне не ставили в вину цвет искр. – Я поговорю с Древниром. – Не надо! – Медузия осеклась, услышав в собственном голосе страх. – Не надо с ним говорить. Пусть относится так, хотя бы честно. Это лучше, чем с улыбочкой подбираться, притворяться, а потом… – она хотела сказать «отрубить голову», но поправилась: – вонзить кинжал в спину. Судя по взгляду, Сарданапал прекрасно понял, о чем она хотела сказать. Поговаривают, он умеет читать мысли. – Прости, что из-за меня пропустила урок. Кажется, сегодня вы изучаете защиту от сглазов? – Ничего, потом догоню остальных. Этот разговор был для меня важнее. – Ну, я не считаю себя хорошим учителем, но спасибо, – Сарданапал ненадолго задумался, а потом вдруг предложил: – Если хочешь, могу поупражняться с тобой в светлой магии. – Древнир вас убьет. Сарданапал бесстрашно улыбнулся, будто эта мысль только его подзадорила. – Звучит отлично. Так что? Не хочу отнимать время у других учителей. Если и будем заниматься, то в свободное время. Медузия поняла, что тоже улыбается. – Кто в здравом уме от этого откажется?