Диффузия твердых тел

Недели тянулись медленно. Дни вдруг наполнились важными делами помимо занятий: Медузию то просили присмотреть за циклопами, которые ее почему-то до ужаса боялись, то за учениками, которых с каждым днем становилось все больше. А еще Древнир часто вызывал Медузию, чтобы доработать школьную программу – ее пока не вводили в практику, планировали использовать со следующего года. – Я пытался поручить это Сарднапалу, – говорил Древнир, – но тот совершенно неприспособлен к работе с бумагами. Один раз я пришел к нему, а он сидит, смеется. Сделал из свитка с заклинаниями полета бумажную птицу. Она носилась по всему кабинету, а он все не мог перестать хохотать. К разговору о преподавательстве они пока не возвращались. Медузия думала, что неплохо бы согласиться – других планов все равно пока нет. Но вдруг появятся? Обещанием она свяжет себя на долгие века, если не тысячелетия. А в мире столько прекрасных мест! О небольшом путешествии с учителем она вспоминала слишком часто и слишком тепло. Здорово было гулять по шумным улочкам, бродить вдоль берега моря, видеть такие разные культуры. Как можно от всего этого отказаться, обречь себя на жизнь в четырех стенах? Пусть и в очень длинных, запутанных и бестолковых стенах Тибидохса. Однажды ее попросили провести занятие – учителя вдруг разбрелись по своим делам, кто-то даже улетел с Буяна, так что очередным утром школа проснулась, неготовая к выдаче знаний. – Можно же было предупредить хотя бы за неделю! – возмутилась Медузия. – И о чем мне им рассказывать? – Да хоть о хмырях, – предложил Древнир. – Тебе достанутся новенькие, мы только недавно набрали класс. – Среди этих «новеньких» половина старше меня. – Я уверен, все они безу-умно тянутся к знаниям. Медузия так не считала. Она успокоила себя тем, что в крайнем случае можно всех обратить в камень. Так над ней хотя бы не будут смеяться. Но никто и не смеялся. Ученики, собранные со всей Земли, внимали новому миру магии и слушали преподавательницу, разве что не с открытым ртом. Почти так же, как три с половиной года назад сама Медузия смотрела на учителей, приближённых Древнира. Вдруг она как-то сама оказалась среди тех, кого когда-то считала недостижимыми. И все это – благодаря одной зеленой искре? – Главное в магии – это системность, – говорила она на первом уроке. – Не усвоив основ, бесполезно пытаться колдовать высшие заклинания. У вас не будет хватать сил, а главное – информации. Вот, к примеру, возьмем этого хмыря. Тарарах заботливо выловил его для меня из подвалов Тибидохса. Хмыри – простейшая нежить. Если, например, у вампиров есть своя иерархия, своя магия и система ценностей, то у хмырей – одни инстинкты. Как правило, ими движет ненависть – эмоция, которая руководит и людьми, не отягощенными знаниями. Именно из-за своей простоты они так уязвимы… Все прошло неплохо. Почти половина новичков ушла с занятия на своих ногах. Остальных, правда, джиннам пришлось утаскивать на носилках, но Медузия отнеслась к этому философски: лучше один раз ошибиться и исправиться в будущем, чем совсем ничего не усвоить. – Значит, теперь ты решила пополнять мою коллекцию больных таким способом? – Ягге встретила Медузию в магпункте. – А как же каменные статуи? Я по ним скучаю. У них были такие гримасы ужаса на лице, настоящие произведения искусства. – Я подумываю открыть свой музей. Буду составлять в ряд дурачков, которые додумались меня обидеть. – Чур мне – бесплатный вход! Медузия, убедившись, что все ученики живы и почти здоровы, собиралась уже уходить, но богиня окликнула ее в коридоре. – Меди, на минутку! Послушай… Я тут собираюсь слетать в большой мир ночью. Не хочешь прогуляться со мной? – У тебя какие-то определенные планы? – спросила Медузия, припоминая, что ночью хотела обдумать свое первое занятие и расписать его буквально по предложениям, чтобы в следующий раз (а будет ли он?) провести все идеально. – Конечно! Кадрить лопухоидов и курить сигары. – Простых людей? – Медузия не удержалась от улыбки. – Зачем они тебе? Ты же богиня! – С ними, знаешь, как-то проще. Вот маги живут веками, и все у них растягивается: и учеба, и отношения. То ли дело простые люди. Увидел – влюбился! Помню, сколько Иванушек через меня прошло. Ищут принцесс, с которыми только вчера познакомились, готовы за них жизнью рисковать. Придут, душу тебе полночи изливают. Пригрозишь их в печь засунуть – никакого страха, сплошное безумие влюбленных, – Ягге мечтательно прикрыла глаза. – А у магов что? Двадцать лет на знакомство, еще пятьдесят будут бродить рядом, мяться, неуверенно тискать друг другу ручки. А у бессмертных – это вообще! Конфетно-букетный период и за тысячу лет не проходит. Может, на тысяча первом году один решится чмокнуть любимую в щечку, и это зачтется как величайшая дерзость. Плавали, знаем. С людьми куда интереснее. – Прости, Ягге, у меня слишком много работы. Да и лобызания на первом свидании меня не прельщают. – Правда? А мне помнится, ты не слишком отталкивала того пиратика. – Не отталкивала. Пока он не переходил границу. Ручки может целовать сколько угодно. Ягге вздохнула. – Все с тобой понятно. Что ж, придется развлекаться одной. Тогда до встречи! *** Время учебы неотвратимо приближалось к концу. Пять лет – достаточный срок, чтобы дать необходимый для выживания набор знаний, дальше же каждый маг сам решал, куда поведет его судьба. Кто-то собирался вернуться к лопухоидам, другие не видели своей жизни без волшебства – в Тибидохсе появилась целая стайка учеников, которые собирались покорять Лысую Гору. Это место в те годы только зарождалось и еще полнилось нечистью. Впрочем, со временем там мало что изменилось. Медузия с легкой печалью бродила по коридорам школы, пытаясь разобраться в своих чувствах. Что за тоска ее гложет? Это оттого, что ей действительно хочется остаться? Или Тибидохс – всего лишь небольшой порожек, который непросто перешагнуть, но в итоге это выведет ее на длинную и интересную жизненную дорогу? За пять лет она слишком привыкла к этому месту и его обитателям. Особенно к одному конкретному. Он, правда, в последнее время отменил все индивидуальные занятия и вообще старался с ней не пересекаться. – Сарданапал что, меня избегает? – спросила она как-то у Древнира, зайдя разобрать сотни кривых свитков с предсказаниями. Отношения с ним за последние полтора года наладились. – Представь, что тебе завтра должны отрубить руку, – ответил Древнир, и Медузия с опаской взглянула на него. К словам провидца всегда стоит относиться с настороженностью. Он тут же исправился: – Ну ладно, не руку. Допустим, палец. Ты невольно начнешь представлять, как это – сложно ли держать кружку? Сможешь ли ты перелистывать страницы? Насколько потеря повлияет на твою жизнь? – Хотите сказать, Сарданапал проверяет, как ему будет без меня? – эта мысль показалась ей глупой и слишком эгоцентричной. У бессмертных тысячи знакомых. Если привыкать к каждому человеку, а потом переживать из-за очередной потери, можно сойти с ума. Так что версию Древнира, пусть и довольно приятную, она быстро отбросила. – Просто предположил. Возможно, дело совсем в другом. Ты обдумала мое предложение? Остаться в Тибидохсе? Знаю, я говорил, что никто тебя не торопит, но уже полтора года прошло. Дать ответ в ближайшие несколько недель было бы неплохо. – Обдумала, но не додумала. Больше склоняюсь к «да», чем к «нет». Но, пока не уверена, не хочу отвечать. В те редкие разы, когда Медузия видела учителя, ее охватывало беспокойство. Сарданапал был потерянным, нервным, раздражительным – что совсем на него не похоже. На конец мая назначили своего рода выпускной – небольшое торжество, после которого курс Медузии должен разлететься кто куда. Древнир уже готовил семичасовую прощальную речь о светлых поступках и важности заботы о мире людей. За несколько дней до этого Сарданапал сорвался. – Ну чего ты от меня хочешь, Тарарах? Замечательно, что тебе рассказали про драконбол. Но неужели я должен бросить все и бежать набирать команду? Искать драконов? И где ты предлагаешь их размещать, может, на крышу башни прицепим? – Да я же не говорю, что нужно делать все сразу. Так, подготовим площадку, ангары построим… У меня и пара драконов есть на примете. – Хоть всех в мире перелови и притащи на Буян, только, умоляю, мне этим голову не забивай! Сарданапал скрылся в своем кабинете, громко хлопнув дверью. Медузия, случайно услышавшая этот разговор, поспешила подойти к Тарараху. – Ты же понимаешь, что это он фигурально? Всех драконов Буян не вынесет. – Ну, знаешь, он вроде как сам разрешил… Еще слово-то какое – фигурально! – возмутился Тарарах и потопал вниз по лестнице. Медузия постояла немного возле кабинета директора, не решаясь войти. Сейчас сунет нос – и в нее прилетит какая-нибудь черномагическая книга – к ним учитель питал какую-то нездоровую страсть. Усадил их в клеточку, прикармливал, читал лекции о пользе добра. Все-таки постучала, дождалась «Ну кто там еще?» и вошла. Сарданапал сидел за своим столом и нервно барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Увидев Медузию, он замер. – Что-то случилось, Меди? – Слышала, как вы кричали, – она несмело прикрыла дверь. Вроде бы в нее ничем не швырнули, но это еще не значит, что ей тут рады. – Просто до некоторых одаренных тихие слова не доходят. Тарарах меня вторую неделю преследует. Да и вообще, всем друг что-то понадобилось. А у нас стены не достроены! В магпункте лекарства заканчиваются! Отчасти и из-за тебя, кстати. Медузия, несмотря на настроение Сарданапала, усмехнулась. После ее занятий действительно многие попадали к Ягге. Зато на следующем уроке тема у всех от зубов отскакивала. Занятия она проводила не то чтобы постоянно, но с какой-то периодичностью. То одного учителя подменит, то другого. Это помогало и ей: приходилось много читать и отрабатывать заклинания, чтобы потом рассказывать об этом доступным языком. Было бы очень глупо облажаться на собственном уроке. – Вас уже полтора года достают просьбами, но вы так не реагировали. Что случилось? Сарданапал откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. – Ничего. Просто все чаще вспоминаю надпись на твоем кольце. – «Все пройдет»? – Да. Мне казалось, она должна вселять веру, но у меня она вызывает ничего, кроме паники. Может, потому Соломон и сдался? Отдал кольцо демонам? Просто потому, что кончается все. Не только плохое, но и хорошее. Медузия прошла в кабинет, присела напротив Сарданапала. Они не говорили наедине уже несколько недель, и этих разговоров ей очень не хватало. Но видеть учителя таким разбитым было еще хуже, чем не видеть его вовсе. – Хотите, я помогу Тарараху? Построим арену, или что он там хочет. Сделаем ангары для драконов. Неплохое приобретение, если так подумать. Драконы, привязанные к дому, будут защищать его до последнего пламенного вздоха. Сарданапал одарил ее долгим молчаливым взглядом. Под глазами у него были темные круги, будто он не спал несколько ночей. – Не трать последние дни на Буяне на такую ерунду. – Я бы с удовольствием потратила их на занятия. Только учитель уже несколько недель от меня убегает. Медузия тут же прикусила язычок. Только что он жаловался, что у него полно дел, а тут еще она со своими уроками. Ясно же, что Сарданапалу не до нее. Вон, как скривился, будто его ножом полосонули по незажившей ране. – Я не могу, Меди. Боюсь, что и на тебя сорвусь. Хотелось бы, чтобы наши уроки запомнились только хорошим. Если выпить бутылку самого замечательного вина, а потом заесть ее ложкой дегтя, только деготь и останется в памяти. – Продолжая вашу аналогию и зная вашу страсть к алкоголю – неужели это повод не допивать вино? Сарданапал впервые за время разговора улыбнулся. Возле усталых глаз появились морщинки. – Это предложение? – Если согласитесь – да. «Я останусь с ним, – внезапно поняла Медузия. Она тщательно заблокировала мысли, чтобы учитель не уловил даже намека. – Древнир прав. Сарданапалу нужна помощь. Сам он, пусть и величайший волшебник, но все равно – человек. А мне не особо-то нужен внешний мир, чтобы быть счастливой. Здесь, в Тибидохсе, хорошо. Зачем бежать из места, где тебе хорошо?» – Тогда выпьем, Меди. Выпускной через четыре дня? Отметим его последним уроком и бутылкой вина. Или даже несколькими. Помнишь, мы пили в Иерусалиме? Замечательный сорт. – Это после которого вы сбежали? Я себе места не находила. Сарданапал вновь стал серьезным. – Похоже, в этот раз мы поменяемся ролями.