Диффузия твердых тел

Древнир выглядел так, будто сам только вернулся из боя – мрачный, уставший. Вопреки своей привычке он даже не встал, приветствуя гостей, а продолжил сидеть в кресле – Медузия и Сарданапал нашли его в кабинете директора. – Как другие? – без лишних предисловий спросил Сарданапал. – Феофил и Орис живы, как и все, кто были с ними. Ян не отвечает… – Древнир задумался, впав в состояние, в котором его обычно старались на трогать. Обычно после этого он либо выдавал что-то невероятно мудрое, либо вообще забывал, что в комнате кто-то есть. Сарданапал присел на диван и аккуратно снял перстень. Тот пристал к коже, как жженный пластик. Медузия устроилась рядом и тоже занялась руками – нужно было смазать обожженную кожу, иначе завтра любая искра будет приносить невероятную боль. Кольцо она временно надела на палец левой руки. Прицельная магия теперь не получится, но хоть что-то. Медузия прикрыла глаза, прикладывая все силы, чтобы не отключиться. – Как вы сами? – очнулся Древнир. Сарданапал развел руками, мол, живы, а что еще нужно? – Нужно проверить Яна. Сарданапал, отправишься со мной? – Сегодня? Древнир взглянул на него с долей сочувствия. – Хорошо, без того был трудный день. Возможно, попрошу Феофила проверить – ему до сторожки ближе. Идите. – Отдохни, – сказал Сарданапал Медузии, когда они оказались в коридоре. – Нужно что-то придумать с телами. И лучше сжигать, чем хоронить. Сарданапал нахмурился. – Ты права. И с этим лучше не затягивать. Те, кого я сегодня не смог защитить… Он посмотрел на свои руки. Крови там не было, но он ее все равно видел. Детскую. – Могло быть гораздо хуже, – Медузия задумалась, а потом нехотя произнесла: – Я займусь этим. – Ты устала не меньше моего. – Тут дело не в усталости. Слушай… – ей все было непривычно так обращаться к учителю – на «ты». – Не надо себя ни в чем винить. И дай мне хоть чем-то тебе помочь. Сарданапал кивнул и благодарно коснулся ее руки. – Иногда я думаю, что лучшее решение в моей жизни было полететь на тот остров в Греции. Медузия улыбнулась и ушла. Сарданапал пошел в свою комнату. Усталость валила с ног, но, добравшись до кровати, он так и не смог уснуть. За окном разгоралось зарево, плакали дети. Они хорошо держались во время боя, но теперь, когда все позади, чувства захлестнули их. Многие не уходили с поля, помогая Ягге. А может, просто боялись возвращаться в опустевшие спальни. В дверь постучали. Сарданапал даже обрадовался – что угодно, лишь бы отвлечься от тяжелых дум. Еще промелькнула мысль, что это могла прийти Медузия (а он, дурак, мог бы и сам ей предложить!), но на пороге стоял Тарарах. – Простите, что так поздно. Я это… Покумекал с Соловьем. Может, в следующий раз используем драконов? – Они могут задеть огнем своих, – покачал головой Сарданапал. – Если будет как в этот раз, что целое поле тварей – можно отлететь подальше… – Кто будет управлять драконами? Ты? С Радой, возможно, совладаешь. А Гоярын? Он подпускает тебя, но это не значит, что он тебя слушается. Проходи, поговорим. Тарарах едва поместился на кресле. – Мы же готовили драконбольную команду. Защитники умеют ими управлять. Пустим по верху, – продолжал настаивать Тарарах. – И тем самым подставим их под удар. К тому же защитников у нас теперь не два, а один, – Сарданапал вспомнил бледное лицо одной из восемнадцати. Третьекурсница, не справилась со стаей гарпий. Чтобы унять очередную дрожь в руках, он достал бутылочку настойки. Они говорили еще о чем-то, что не осталось в памяти. Добрый Тарарах пытался придумать, как выбраться из тупика, но его предложения сводились к «поубивать всех гадов!» И все равно Сарданапал был рад. Не одного его терзает война, не он один не может сегодня уснуть. Через несколько часов заглянула Медузия и разве что не рухнула у порога. Тарарах успел ее поддержать. – Ты чего? Присядь. Она завалилась в освобожденное кресло, приняла от учителя стопку с настойкой и выпила не глядя. – Все сделали, – сказала она тихо, и от этого голоса у Сарданапала больно кольнуло сердце. Надо же было взвалить все на нее! – А ты что про драконов думаешь? – спросил Тарарах. Медузия непонимающе посмотрела на него. – Что про них думать? Летающие ящеры. Очень милые и добрые существа. Получше тех, с кем мы сегодня сражались. – Да нет, я про… – Тарарах, давай позже, – вмешался Сарданапал. – Как там циклопы? Скоро придут в себя? И еще несколько минут разговора. Медузия не слушала их. Она положила голову на подлокотник кресла и, кажется, уснула. – Давай отложим все дела на завтра, – предложил Сарданапал, и Тарарах, взглянув на преподавательницу нежитеведения, понимающе кивнул. – Ладно тогда, я пошел, – пробасил он и покинул комнату. Сарданапал подошел к креслу, провел рукой по волосам Медузии. Будить ее не хотелось, но она и сама от прикосновения вздрогнула, открыла глаза. – Все-таки уснула, – слегка разочарованно протянула она. – Неудивительно. Только на кресле спать неудобно, оно периодически начинает прыгать и пинаться. Поверь, я проверял. – Значит, выбираю диван. – Думаешь, поместимся там вдвоем? Медузия изучающе осмотрела диван. – Ну, разве что «валетиком»… – Шахматы мне нравятся больше, чем карты. – Это там, где с падением короля заканчивается игра? – Там, где королева оказывается сильнее всех фигур. – На деле – всего лишь сильная пешка, – вздохнула Медузия и подала Сарданапалу руку. Разумеется, ни к какому дивану они не пошли. В соседней комнате была куда более просторная кровать. – Вы… Ты сегодня сказал мне, что полететь на остров в Греции было хорошим решением. – Ты так не считаешь? – спросил Сарданапал. Медузия положила голову ему на плечо. Оба уже закрыли глаза и говорили медленно, борясь с наступающим сном. В такие моменты у людей можно спросить что угодно – и они, забывшись, ответят честно. – Просто я вот о чем подумала. Когда-то мне казалось, что та история с Персеем – худшее, что может случиться в жизни. Сегодняшний день отобрал пальму первенства. А что дальше? Допустим, мы бессмертные и пережили уже сотни падений, одно хуже другого. Каждый раз – все больнее и больнее. Сколько мы сможем выдержать? – Взгляни на это с другой стороны, Меди. Хорошее же тоже случается. – Оно не врезается в душу так сильно, как плохое. Как будто бы у счастья есть верхняя планка. Добрался до нее – и лучше уже не будет. В детстве, еще до проклятья, мы с друзьями украли инжир. Бежали по рынку, хохотали, а потом поедали фрукт, опустив ноги в теплое море. Я была счастлива тогда. И была так же счастлива несколько недель назад, на пляже. А горе каждый раз приходит иным путем, раны от него все глубже. Вместо верхней планки – бездонная яма. Вот я пережила предательство. Теперь переживаю войну. Но не смогу же я выдерживать все удары судьбы? Однажды сломаюсь, переломлюсь, как сухая веточка. Сойду с ума, запертая в бессмертном теле… Медузия замолчала и, кажется, уснула. – Хотел бы я тебя утешить. Но такие мысли просто нужно пережить, – Сарданапал чуть подвинул руку, устраиваясь поудобнее. Медузия повернулась и прижалась к нему. – Я никогда не любил инжир. Может, поэтому я был счастлив как никогда на том пляже? – Просто ты не умеешь его правильно есть, – сонно пробормотала Медузия. – Попробуй с белым вином.