Диффузия твердых тел

Итак, рухнула Башня Приведений. За ней разбилась западная часть замка. Стены вновь взяли враги. Обо всем этом Медузия узнавала из обрывок фраз, из шума падающих стен, из проклятий, которыми посыпали ученики Тибидохса врагов. И со всем этим она не могла сделать ничего. Ягге переключилась на ставшую уже обыденной руботу – вытаскивала людей с того света. Сарданапал и вовсе больше не заглядывал. Борясь со скукой и желая быстрее восстановиться, Медузия начала понемногу ходить. Держалась за стену, ощупывала воздух перед собой, аккуратно делала шаги еще незажившими ногами. Кабинет, который стал ее магпунктом и спальней, она исследовала довольно быстро, но в коридор выходить не решалась. Во-первых, ее мог кто-нибудь сшибить. Во-вторых, ее могли такой увидеть. Представать перед бывшими учениками слепой и слабой она не собиралась. Как-то раз зашел Феофил, пробурчал пару заклинаний над окнами и молча ушел, будто сам смущался своего присутствия здесь. После его магии звуки с улицы стали тише. Медузия даже подумала, что он не защиту укрепил, а по чьей-нибудь просьбе заглушил грохот битвы, чтобы ее это не беспокоило. Когда Медузия совершала свой ритуальный обход кабинета уже в двадцатый за день раз, отмечая, что ей теперь почти не приходится держаться за стены и парты, зашла Ягге. Ее можно было легко узнать по легкому шуршанию бус. Тут же был и Сарданапал – он шагал мягко, почти беззвучно, а потому очень выделялся от шумно топающих магов, взявших привычку ходить в военной обуви. – Меди, присядь на кровать, – попросила Ягге. – Будем возвращать тебе зрение. – Наконец-то! – Ох, я бы так не радовалась на твоем месте. Едва ли это приятней того, как ты лишилась глаз… Ложись на подушку. Я сниму повязку. Медузия помедлила, примерно представляя, как выглядит то, что осталось от глаз. Показывать такое Сарданапалу… Впрочем, вряд ли Ягге пригласила его ради интереса. Повязка сползла набок. Медузия чуть отвернула голову, не зная, как еще спастись от взгляда учителя. – В общем, будем объединять три подхода, – объясняла Ягге. – Светлую магию – тут поможет Сарданапал. Силу артефакта – в качестве нее у нас сегодня живая вода. И веру – ну, тут уж моя забота, как богини. Только я не про ту веру, которая у обычных людей сопровождает желания, конечно. Кое-что посильнее. Восстановить глаза за такой короткий срок – истинное чудо. Вот было бы у нас в запасе лет пять… – Ягге, давай начинать, – поторопил Сарданапал. – У нас мало времени. – Конечно. Дай свои руки. Щелкнула пробка, вылетая из флакона. Медузия узнала запах живой воды – слегка сладковатый, словно смешанный с сахаром. Добыть ее непросто, а использовать рекомендуется только в самых запущенных случаях, иначе Земля грозит остаться без живой воды вообще. Во всем мире литров десять едва наберется. Как поговаривали некоторые маги, «до конца света хватит, а там уже и не надо будет». – Выпей, Меди, – Ягге поднесла к ее губам флакон. – Глотка будет достаточно. И еще несколько капель – на глаза. Сарданапал, подкрепляй мои слова магией, хорошо? Пока не закончу, меня не отвлекать. Ягге вдруг запела. Что-то протяжное, со словами, напоминающими все языки сразу и при этом не похожими ни один конкретный. Возможно, это было замудренное заклинание или что-то из божественной магии – Медузия так и не поняла. Голова стала легкой, пустой, без единой мысли. Сознание будто вообще отделилось от тела – она не могла почувствовать ни рук, ни ног, ни тем более пошевелить ими. Вместе с этим впервые за много недель она что-то увидела – не беспроглядную тьму, а светлые всполохи, потом что-то цветное, переливающееся, чем-то отдаленно напоминающее бусы Ягге. Песня богини уже проникала в душу, минуя органы слуха. Цветные всполохи сменились белым спокойным цветом – мантия Сарданапала? – а потом вновь темнотой. Звуки заклинания-песни стихли, слившись в один бесконечный крик. Медузия поняла, что это она кричит. Ее тело, оставшись без присутствия души или духа, действовало само: само кричало, само схватило Сарданапала за руку, само уткнулось ему в плечо, когда он наклонился ее успокоить. Тело даже зачем-то само заплакало. – Тише, милая, – шептал Сарданапал, гладя ее по волосам. Странное наваждение прошло так же быстро, как и началось. Медузия отстранилась, зажмурилась – успела отвыкнуть от света. Потом, постепенно привыкая к яркости кабинета, огляделась. Сарданапал стоял рядом и выглядел поистине жутко: сильно похудевший, он напоминал Древнира, вернувшегося после потери сына. Такой же бледный, отстраненный. Нет даже озорного огонька в глазах, который всегда выделял директора школы из унылых серьезных магов. – Неважно выглядите, – заметила Медузия. Сарданапал засмеялся, и она тоже улыбнулась, увидев, что ошиблась: все-таки есть огоньки в его глазах. Просто они слишком тусклые, почти погасли под гнетом серых дней. – Кто бы говорил, – проворчала Ягге и властно приподняла голову Медузии за подбородок. – Это что за самодеятельность, Сарданапал? С каких это пор у нее золотые искры в глазах? – Разве не было? А я всегда так видел. – Ладно, не будем из-за цвета проводить этот неприятный ритуал еще раз. Оставляю вас, у меня полно других забот. Ягге вышла. Медузия не отводила взгляда от учителя. Как же приятно снова видеть! Не только его, но и вообще все. – Была причина сделать это сейчас, да? Сарданапал кивнул. Он не садился на край кровати, но и не отходил, оставаясь на расстоянии, которое можно считать приличным. Медузия встала, привыкая к тому, что можно передвигаться не только на ощупь. – Мы собираемся в Зале Двух Стихий. Примем последний бой. Учитывая, кто против нас… в общем, не могу сказать, что у нас много шансов. Я не хотел, чтобы ты встречала такой момент в темноте. Мрака вокруг и так будет достаточно. – Значит, конец? Сарданапал поднял руку, позабывшись, желая успокоить Медузию, но тут же опустил ее. – Не знаю. Надеюсь, нет. Мы сделаем все что можем. – Тогда идемте. *** В Зале Двух Стихий царил хаос, будто Жуткие ворота уже сломлены. Все бегали, кричали, потом вдруг замирали – как сердце вместе со всей системой кровоснабжения замирает в самые опасные моменты – и вновь бросались из стороны в сторону. Раненых убрали к дальней стене. Тех, кто мог сражаться, поставили ближе ко входу. Распределение жуткое. Поставить вперед слабых, чтобы сильные могли отстреливаться из-за их спин? Логично, но жестоко. Пустить вперед сильных, чтобы, когда враг их сломит, слабых добили, как скот? Еще хуже. Правильного варианта будто не существовало. Проходя по коридору, Медузия видела в мутные, покрытые грязью и кровью окна вспышки магии. Она не ошиблась – снаружи ее временной комнаты было громко, оглушающе громко. Она жила там в своем тихом мирке, думая, что сражение идет вяло. На деле же Тибидохсу оставались считаные часы до падения. Когда все укрылись в Зале, наступила тишина, прерываемая только ударами снаружи. Словно гигантским тараном пробивают ворота. Возможно, так и было. Древнир с учениками стоял впереди. Сарданапал тоже среди них. Медузию поставили где-то между ранеными и здоровыми, будто не определившись. Она поймала взгляд своего учителя, когда он обернулся, и в который раз восхитилась – в нем не было страха. Возможно, только он сейчас во всем Тибидохсе не боялся. Вдруг подошла Зубодериха, уткнулась носом в плечо преподавательницы. – Медузия Зевсовна, я побуду рядом? С вами спокойней. Медузия успокаивающе погладила Зуби по спине, и та собралась, отбросила неуверенность. – Покажем этим недомагам, на что способны? Зубодериха кивнула. Удары по воротам отзывались эхом. Огромные двери в Зал заперты и запечатаны магией, но на них нет надежды – их снесут, как пушинку. Вдруг те самые двери чуть отворились. Между учеников, виляя, как змея, пробежала огромная грязно-желтая кошка. – Кто это там? – близоруко сощурилась Зуби, поправляя очки. – Сфинкс. Как он тут оказался? Сфинкс, не замечая остальных, подошел к Древниру, сел, почесал за своим человеческим ухом задней лапой. Они говорили о чем-то, но никто не слышал ни слова. Сарданапал шагнул было к учителю, но тот остановил его жестом. Через несколько минут сфинкс довольно кивнул и, в несколько прыжков оказавшись у дверей, выскользнул из зала. Грохот ворот… прекратился. Все обеспокоенно переглядывались. – Что там? Пробились? Или ушли? – шептались маги. Древнир бросился к дверям, Сарданапал – за ним. Следом потянулись и остальные. Ворота Тибидохса действительно было проломаны, но не до конца – еще бы несколько ударов, и ничто бы не остановило врагов. Но все же они ушли! Маги высыпали на улицу следом за Древниром. Успели увидеть только спины улетающих неприятелей, запустили пару искр, а потом бросились обниматься, смеяться и сходить с ума от радости, не понимая, что произошло. Медузия прорвалась мимо магов к Сарданапалу. Тот, не дав ей задать вопрос, сказал: – Сам не знаю. Похоже, все дело в том сфинксе! – Но все закончилось? Сарданапал оглянулся на Древнира. Тот кивнул и повернулся к стене. К ней как раз кто-то подлетал верхом на пегасе. Только после немого разрешения учителя Сарданапал устало провел рукой по глазам. – Похоже, закончилось… Медузия шагнула к нему, думая обнять, но остановилась, словно обожглась. Как когда-то стена огня разделяла ее с Сарданапалом в Зале Двух Стихий, так теперь страх – неопределенный, смутный – не давал ей подойти ближе нескольких метров. Сарданапал посмотрел на нее. Ободряюще улыбнулся. «Он все понимает. Понимает и читает меня как раскрытую книгу. Знает, что я просто не могу, даже если хочу…» – Видишь, Медузия, надпись на твоем кольце не врет. «Все пройдет». Она так и не поняла, имел он в виду войну или что-то другое, более личное. Но в ближайшие тысячу лет оба старательно делали вид и, возможно, даже сами поверили, что не только всё прошло, но и вообще ничего не было.