Диффузия твердых тел

Медузия вызвалась проводить Раду в холодные края, чтобы та впала в спячку. Дракониха болезненно дышала, выпуская пар вместо огня, и не хотела шевелить крыльями. Рана загноилась и сочилась черной кровью. Даже Тарарах не мог точно сказать, выдержит ли она этот путь, но это был хоть какой-то шанс на спасение. Медузия полетела с Соловьем, с двух сторон подгоняя засыпающую прямо в полете Раду. Та несколько раз чуть не упала в океан, а потом вялым хвостом снесла борозду деревьев – так низко летела. Когда добрались до нужного места, Рада рухнула на землю, оставив длинный ров за собой. Медузия приземлилась, подошла к драконихе, коснулась ее теплой чешуи. Потом присела рядом, прислонившись к ее лапе спиной, и прикрыла глаза. Соловей стоял у морды Рады, что-то нежно ей нашептывая – кажется, обещал вернуться за ней через пару веков. – Пройдет время, и ты будешь летать по драконбольному полю как раньше, красавица. Обещаю подготовить для первого матча самых пухлых противников, чтобы тебе было вкуснее, – бормотал Соловей. Рада внимательно его слушала. Ее дыхание замедлялось. «Все толкуют про время. Будто оно лечит все, – думала Медузия. – Наверное, даже хорошо быть бессмертной – всегда есть туманное будущее, где все хорошо. А уж сбудется или нет – заранее не узнать. С другой стороны, у вечности есть и свои минусы: гораздо больше ран, которые нужно залечивать». В снежном мире, в котором они решили укрыть Раду, было успокаивающе-холодно. Мороз, поначалу обжигающий щеки, теперь не кусал, а гладил, убаюкивая. – Медузия, давай возвращаться. Рада уже уснула, – предложил Соловей, вырвав преподавательницу из сна. – Оставь меня здесь. Тоже впаду в долгую спячку. Вернусь, когда ничего не будет болеть. – С людьми так не работает. Да и вообще, если я вернусь в Тибидохс без тебя, то вечный сон грозит уже мне. Медузия нехотя поднялась, еще раз провела рукой по чешуе – на этот раз накладывая на Раду маскировку. Теперь дракона в этой горе разглядит разве что кто-нибудь с очень хорошей фантазией. *** Победе не радовался лишь Древнир. Оказалось, сфинкс заключил с ним сделку, как-то обманул, пообещал то, что от него не зависело… Но расплачиваться за этот долг придется еще нескоро, так что в конце концов даже Древнир махнул рукой и взялся за более важные дела – восстановление Тибидохса. Вернее, попытался взяться. Магия ему теперь почти не подчинялась, как и маги. Все слушали распоряжения Сарданапала, а Древниру только вежливо улыбались. – Они не простили мне той слабости, – сказал он как-то Сарданапалу, заглянув к нему в почти восстановленный кабинет. – Но дело не только в этом. Просто ты оказался сильнее и заслуженно занял это место. – Вам, учитель, нужно отдохнуть. – В этом ты прав. Я отдохну. Собственно, за этим я и пришел к тебе сегодня. Попрощаться. Сарданапал недоуменно поднял голову. – Попрощаться? – Всем нам нужно двигаться дальше. Мое «дальше» – за пределами этого мира. Не знаю, примет ли меня Эдем после всего. Но, даже если нет, и без Эдема вечность может быть прекрасна, если душа чиста. – Я смогу вас отговорить? – Нет, Сарданапал. Пусти силы на что-то более полезное. Школа нуждается в тебе. Не оставишь ее без присмотра? – Никогда. Древнир протянул ладонь, и они обменялись крепким рукопожатием. – Береги себя, мой любимый ученик. *** Потом много всего происходило. Восстановление Тибидохса, новые ученики, драконбольные матчи, бюрократическая война с Магществом и вполне настоящая война с вернувшейся Чумой. Печали, радости – тысяча лет смогла вместить многое, но для отношений в ней как-то не нашлось времени. Первые несколько десятилетий прошли как игра в кошки-мышки, где оба – и Сарданапал, и Медузия – были мышками. Прятались, держались друг от друга на расстоянии, как-то быстро перескочили на «вы» и забыли вернуться обратно. Куда-то исчезло и нежное обращение «Меди», хотя другие преподаватели вполне его использовали – например, та же Зуби, которая теперь вела защиту от сглазов. Она, кстати, научилась самостоятельно осматривать башни и избавилась от своего страха высоты. Когда Медузия об этом узнала, то погрузилась в долгое раздумье. Игра в мышки-мышки затянулась, но лет через пятьдесят вдруг закончилась. Случилось это, когда Феофил Гроттер прилетел в Тибидохс с малышом за спиной. – Представляю: мой сын, Гроттер-младший! Малыш, поняв, что речь про него, перевернулся в своей специальной сумке и дернул отца за щеку. Феофил засмеялся. – А у вас как? – спросил и тут же смутился. На стене его встретили только Медузия и Сарданапал, в качестве исключения, не разбегаясь по разным углам. И его вопрос «А у вас как», заданный сразу после представления сына, звучал максимально двусмысленно. Впрочем, неловко стало только Феофилу. Медузия взглянула на Сарданапала, прочитала в его глазах безмятежное спокойствие, и сама улыбнулась. Главное, что им обоим не стыдно друг перед другом за то, что было, и за то, что оно так быстро закончилось. С плеч будто упал камень. В Тибидохсе появился Поклеп Поклепыч, и всю «грязную работу» спихнули на него. Медузия вздохнула спокойно, ведь теперь не ей придется вылавливать школьников по подвалам. Появилось время заняться собой – получить научную степень, например, и стать не просто преподавателем, но и доцентом кафедры. Сарданапал тем временем получил звание академика. Случилось это примерно в одно время, ненадолго вернув их в прошлое, когда не было ничего важнее учебы. Они собирались по вечерам в библиотеке, закрывая целый отдел непроницаемой шторкой, строили баррикады из книг и пытались сформулировать мысли в научную работу. – Меня вот что интересует – ведь звучание заклинаний не берется на пустом месте. Кто-то когда-то придумал, что верно говорить «искрис фронтис», а не, например, «трах-бабах», – размышляла Медузия. – Возможно, потому что у «трах-бабах» есть дополнительная коннотация. И из-за нее заклинание становится уже не боевым, а отчасти любовным, – отвечал Сарданапал. Он пытался подогреть кофе в турке, поддерживая в воздухе волшебное пламя. Пока получалось не очень-то хорошо – несколько книг в ужасе отползали от директора, боясь подпалить края. – Вероятно, вы правы. Но как придумываются заклинания? Принято считать, что это что-то вроде вдохновения – и наш джинн Абдулла это непременно бы подтвердил, только спрашивать его мы не будем. А если подойти с разумной точки зрения? Меня вот очень смущает, что для нежити слишком много различных заклинаний, а они редко ходят, разделившись по видовому свойству. Вот бы взять и объединить магические приемы против упырей и хмырей в одно бронебойное заклинание, основываясь на созвучии… Сарданапал, осторожнее! Кофе, выпарившись из турки, пролился через край и забрызгал конспекты. Директор не растерялся и тут же начал поднимать листы к окну, разглядывая получившиеся пятна. – Смотри-ка, похоже на лошадь и котенка. Медузия вздохнула. К чудачествам учителя она давно привыкла и в какой-то степени даже была им рада – все лучше, чем Сарданапал военных лет, когда от него и было шутки не дождаться. – Разве на лошадь? Мне вообще кажется, что это два медведя дают друг другу пять. – Как забавно. Это же целый тест можно составить. Кто что увидит в кофейных… нет, лучше в чернильных пятнах. Подарю задумку лопухоидам, они любят такую ерунду. – Так что вы скажете о моей идее? Сарданапал отложил страницы на край библиотечного стола. – Думаю, идея замечательная. Если получится, это будут заклинания на уровне магспирантуры или выше. – Верно. – Тебе наскучило в Тибидохсе? Раз ты решила заняться чем-то еще. Не подумай, что я против, совсем наоборот… Медузия фыркнула и отвернулась к окну. Наскучило ли ей в Тибидохсе? Непременно бы наскучило, будь это место обычной лопухоидной школой, где каждый день не отличается от предыдущего. Она вспоминала эту мысль и позже, когда на Буян прилетела знаменитая Таня Гроттер. Во время ее обучения конец света стал ежегодной приятной традицией, а иные ситуации и вовсе влияли на преподавателей даже сильнее, чем на учеников. Например, полет в Дубодам… Нет, сам полет вышел ничего, бодрый, учителя размяли косточки и даже повеселели. Но сама ситуация, Сарданапал, готовый рискнуть жизнью ради ученика… Медузия, никогда не отказывавшаяся от своих чувств, но задвинувшая их на далекую полочку, вдруг поняла, что эта полочка упала, больно ударила ее по голове и чуть не заставила признаться. Спохватилась в последний момент, но сомнений нет – Сарданапал все понял. Понял и… не отреагировал. «Значит, не судьба, – с легкой обидой подумала Медузия тогда. – Впрочем, что удивительного? Неужели он обязан ждать столько лет, пока я со своими фобиями разберусь? Да и разобралась ли или просто поддалась порыву?» Постоянная опасность, ежегодные встречи с Чумихой и другими сильными магами, порой даже с богами, колодец Посейдона… все это слилось в почти десятилетие активной жизни. А увенчал всю эту череду приключений «привет» из прошлого: сначала прилетела Рада, напомнив Медузии, что даже смертельные раны имеют свойство затягиваться. Потом появился сфинкс, который обманул когда-то Древнира, но его смог победить один из самых слабых (в магическом плане) выпускников. Битва со сфинксом произошла совсем недавно, и Медузия, привыкшая, что все большие события они обязательно обсуждают с Сарданапалом наедине, ждала от него приглашения в гости.