Между двух миров

Ядвига Петровна

      Утро в Аду — самое лучшее время, как рассказывали бесы. Красные всполохи ещё не такие яркие, чтобы причинить боль изможденным глазам мучеников, молящие стоны которых уже почти стихли. Приятно, можно даже сказать, свежо. Надо будет напомнить, чтоб словечко замолвили и сковородку пошире где-нибудь до моего прихода заныкали. Чую забыть могут, а я долго в этом сумасшедшем городе не протяну.       Нечисть народец не только вредный, но ещё и забывчивый. Хоть всем поголовно настой шалфея лично раздавай, дабы память подтянуть.       — Ядвигушка Петровна, — промурлыкал котяра, сощурившись, — чего это ты с утреца самого такая нарядная, а?       Молчу. Правду не скажешь ведь. Признаваться совестно. Сама до конца не ведаю к чему все это. Захотелось! Нет ну неужели это так странно в самом деле?! В конце, концов Баба Яга тоже женщина, сложно не заинтересоваться, когда молодой мужчина так настойчиво сует нос в твою жизнь.       — Не придумывай! Где нарядились-то?       Бесит. Зачем приперся спрашивается? Сказано же было идти к Водяному, из очередного запоя бедолагу вытаскивать. Туго ему без жены любимой. Всех пигалиц своих хвостатых разогнал. Того и гляди пруд тиной зарастет. А эта скотина бессердечная к нему Горыныча отправила, видимо, чтобы не мучился, решил сразу добить.       Змей у нас такой — и до смерти заговорить может, особенно Левая голова. Она в себе философа открыла. Теперь трещит о возвышенном, не затыкаясь.       — Губы накрасила, волосы в черный не выкрасила, лицо белилами не измазала. Сарафан новый надела. Сапожки вычистила. Как я в дверь постучался, открывать сломя голову бросилась. Ждала ль кого?       — Не ждала.       Вру. Нагло и очень неправдоподобно.       Ждала ведь. Наивная дурочка. Думала проснусь, а он рядом окажется. Вздохнула как могла глубже, подавив ноющее разочарование. Кот точно не расскажет никому и смеяться не станет, но оставаться сильной нужно даже наедине с собой. Тогда возможно через много лет, сама начнешь в это верить.       — Ой, не верю, Ядвига Петровна. Попала ты в сети его костлявые, — скривился Кот и пояснил: — Оглянутся не успеешь, как в любви вечной каяться будешь.       Изобразила некоторое внимание движением бровей, все ещё отрицая его мурлыканье, и котяра попробовал зайти с другой стороны. Неаккуратным движением вскочил на стол и сел напротив. Поправил длинные усы, махнул пушистым хвостом, который наверняка обеспечил ему в кошачьих кругах славу дамского угодника, но не произвел никакого впечатления.       — Сама подумай, Ядвига Петровна, на кой ему дева лесная? Поиграется и все. А ты страдай потом!       А я, тупица такая, будто не знаю! Маги нечисть и все с ней связанное терпеть не могут. А с хранительницами лесными уж тем более не якшаются.       — Ты ври, да не завирайся! — усмехнулась я. — Нет меж нами ничего такого. Как фанатика поймаем, он у меня быстрее сокола ясного из города вылетит. А пока здесь нужен.       Скорчила самую неприветливую гримасу и отвернулась, показывая, что, если кот не заткнется сам, придется заткнуть его мне.       — Говоришь ты правильно все, только глаза изумрудные всей правды скрыть-то не смогут. Врать не умеют. Не безразличен он тебе.       — Бред!       — Кабы бред был, ты его в избушке своей не оставила, в спальню не пустила, — тягучий мурлычущий голос растекся ядом по комнате. — Что глазенки вылупила, здесь все им провоняло насквозь. Чую, здесь он ночь провел, ушел под утро, затемно.       Кот сморщился, демонстрируя насколько ему неприятен запах.       Ароматные травы без труда могли бы заглушить его, догадайся я рассыпать их у порога. Но, как говорится, хорошая мысля приходит опосля.       — Ну а тебе-то чего? Не твое дело, — прошипела я в ответ.       — Мое не мое, а ты, Ядвига Петровна, хорошо подумай. Наиграется и бросит, — не скрывая ехидства продолжил Кот.       Не женятся на таких как я, видите ли! Да я, между прочим, лучше всех этих волшебниц столичных вместе взятых, почти принцесса!       — Хватит! — стиснула гребень так, что несчастная деревяшка жалостливо хрустнула, а пальцы побелели. Подняла, провела по мягким податливым волосам и… Со всей дури запустила в зеркало.       Звон осколков нарушил звенящую тишину. Кот дернулся. По глазам вижу: испугался. Наконец не девочку — Бабу Ягу перед собой увидел. Так-то лучше. ***       Калитка так и осталась открытой настежь. Пришлось опереться плечом о столбик, заодно медленно считая до десяти, успокаиваться, чтобы сказочные наконец обратили внимание. Совсем от рук отбились. Горыныч, опустившийся на нагретый солнцем камень, только глянул и равнодушно мотнул тремя головами: присоединяйся, мол; Водяной, вполне трезвый, лениво перебрасывающий кости с каким-то бесом, приветливо поздоровался.       Видать сеансы психотерапии от Левой головы Горыныча помогают. Глядишь, неделька другая и женушек своих непутевых вернуть захочет. Они вертихвостки те ещё, но за муженька горло любому чудищу перегрызут.       — Кикимора пропала, — чтобы хоть как-то отвлечься разговором, между делом бросил он.       Я удивленно приподняла брови:       — Совсем пропала? Ещё вечером же сказала, что замуж собирается. Неужели благоверный сгинул раньше времени?       Верно. Так и сказала. Нечисть тогда дружно удачи новому мэру пожелала, и не подумала останавливать. Костлявый русалочку найти помог, но никто, кроме меня, змея и Кота, об этом не ведает, поэтому и продолжают портить жизнь Костлявому. Причем гадят сказочные самозабвенно, можно сказать душу вкладывая, если у них таковая имеется.       Привидения и домовые старались больше всех. Первые распугали почти весь персонал в мэрии. Вторые регулярно перегрызали провода и проводку, оставляя любимого градоправителя без света и воды.       Сколько мэр не бесился, упокоить пакостников так и не смог. К Бабе Яге, разумеется, не пошел, гордость не позволила.       — Да тьфу на него, на Костлявого-то! Кикимору жалко все-таки. Хоть гадина, а своя родная! — все также добродушно захихикал Водяной, локтем тыкая хмурого Кота, чтобы поддержал. Но тот ничего не ответил, взгляда не поднял. Обиделся. Бросил кости: ровнешенько шестерки. Смухлевал.       Пусть дуется. В следующий раз наперед думать будет. Он на то и Кот ученый, чтобы знать в какой момент слово молвить, а где смолчать. Не первый год друг друга знаем. Котяра скотина обидчивая, но, благо, отходчивая.       — Пошли поищем, — предложил Горыныч. — Гадина она, конечно, но своя же. Тем более на болоте кто-то хозяйничать должен.       Вот только этого для полного счастья не хватало! Много чего на моем веку лесной хранительницы было, но Кикимора ещё ни разу не терялась. Она у нас дама из разряда «легко найти и крайне сложно потерять» — пристанет как банный лист, не отцепишь.       — Да эта тунеядка там не появляется! — подал признаки жизни Кот. — Вернется, никуда не денется. У нас и поважнее дела есть! Фанатика изловить надобно. Поймать фанатика нужно, не спорю. Только вот у нас ни свидетелей, ни улик. Остается лишь гадать на кофейной гуще, но это ведьма нужна, а я Баба Яга. Провал по всем фронтам.       Болотную царицу нашли и притащили уже затемно белки под предводительством капитана Орешка. Воодушевленные зверушки правда сначала решили, что все-таки изловили загадочного духа, по вине которого богатыри юными трезвенниками заделались и потому очень расстроились. Вся грязная, вонючая и к тому же зареванная Кикимора даже не сопротивлялась, когда хвостатые воины тащили её в невесть где найденных рыболовных сетях, особо не церемонясь. Ее белое некогда платье превратилось в рваные лохмотья. Одним словом — та ещё красавица.       — Подлец! Мерзавец! Эгоистичная скотина, чтоб ему до самого Последнего Звездопада женской юбки не видать! Нет, так просто я этого не оставлю, — завопила что есть мочи Кикимора, едва белки смылись с горизонта. — Порчу на него наведу! В слитой воде искупаю!       Мы застыли. Горыныч так вообще за спину мою ни капли не могучую спрятался. Выглядело это, конечно, презабавно. Огромная чешуйчатая ящерица — и Кикимору испугалась. Хотя встреть я её в ночном лесу, тоже, наверное, испугалась бы.       — Кого топить будем? — радостно хлопнул в перепончатые ладоши Водяной. — Мы это дельце быстренько организуем. Тут рядышком такой омут, — мечтательно протянула бессердечная нечисть.       Кикимора благородный порыв оценила. Спину выпрямила, принялась кривым пальцем играющие наматывать сальную зеленую прядь.       — Ясен пень кого. Мэра нового. Он же вчера невесту в опочивальню привел. А там эта, — Кот запнулся выбирая выражение, — Царица болотная прописалась. Те её за волосы оттаскала, да чуть в окно не выкинула.       На душе в миг так гадко стало. Невеста… Впрочем, стоило догадаться. Такие как он холостяками долго не ходят. Сам же сказал, что любовницы в городе нет. Посмотри на него, верный какой!       Дура.       Заметив неладное, Змей из своего укрытия вылез. Когтистой лапой Кота за шкирку приподнял и легонько встряхнул, приподнимая над землей:       — Ты что ль сам вместе с ней прописался в спальне его?       Котяра смачно выругался, беспомощно перебирая лапами в воздухе. Молчал. Видно понял, что лишнего ляпнул. Даже морду виноватую состроил.       — Бесы растрепали, — наконец сознался он. — Красивая говорят. Блондинка.       Не больно. Не успели глаза васильковые утащить в свой глубокий омут. Обидно. Опять одни и те же грабли.