Темные аллеи

— А вот и ты. Я уж думал, что не дождусь. Звонкий, чрезмерно живой голос рассекает белую тишину грубо и резко, словно скальпель, неприятно режет по ушам. Голос дрожью отдается во всем теле Минхо, заставляя непроизвольно повернуться в поисках источника звука. Мальчик, подросток лет семнадцати, с лохматыми, наэлектризованными от сырого воздуха, волосами и не по погоде легкой, расписанной рубашке цвета охры. Непозволительно яркий для кладбища, он непринужденно водит носком разрисованного желто-коричневым кеда по ещё влажной после дождя земле. — …Прошу прощения? Поймав чужой взгляд, скучающе опущенные глаза, скрытые под синей челкой, словно оживают, превращаясь в две большие буквы «О», вторя точно так же открывшемуся ярко красному от холода рту. Только что, как показалось по голосу, такой активный, звонкий мальчик мгновенно тушуется. Чужие губы дрожат, а опирающееся на надгробие тело, в поиске защиты будто бы пытается слиться с тем в одно целое. — Приве- — Давно не виделись. Юношеский голос звучит неожиданно сипло, мутные болотные глаза взволнованно бегают по лицу напротив, задерживаясь на таких же удивленно раскрытых янтарных. Минхо сам вглядывается в каждую черточку, в каждую родинку, силясь поймать хоть что-то знакомое, иголочками по кончикам пальцев бьет паника. — Что ты тут делаешь? Ты потерялся? — Н-нет. — Юноша неловко присаживается на уголок холодного мрамора, нервно перебирая пальцами. — Я постоянно сюда хожу, жду тебя. Ты ходишь сюда редко, а если и появлялся раньше, то даже не замечал меня, поэтому я так удивился. Знаешь, а ты ведь совсем не изменился. Глаза, ибзегающие зрительного контакта во время сего небольшого монолога, вдруг вновь устремляются на мужчину, с радостным волнением пробегая по чужим чертам лица, по поношенному, но всё же добротному серому костюму, по маленькой брошки в темном галстуке, по рыжим кожаным перчаткам, стискивающим небольшой дипломат. — Только вот подстригся. — Юное лицо теперь так близко, что можно разглядеть небольшие ранки на тонких губах и бледные родинки на смуглой щеке. Синяя макушка приподнимается, небольшая рука невесомо, совсем не касаясь, очерчивает круг над карамельной головой, тихо хихикая. — Ты носил длинные, помнишь? А я помню. Господин Ли ругался, когда ты не позволял ему подстричь твои волосы, говоря, что он ужасно стрижет… Минхо рефлекторно вновь поворачивается к могиле, пробегая взглядом по выгравированным на плите макам, невольно шепчет слова молитвы. — Мне очень жаль, правда. — Юноша рисаживается на корточки, печально проводит пальцами по холодной поверхности. — Мы постоянно ругались, что он не следует предостережениям врача, всё ещё остается за рулём…приступ произошел так внезапно. Возможно, если бы я попросил, мои родители смогли бы забрать тебя с выпускного концерта вместо него, и всё бы обошлось, но, — Грустно ухмыльнувшись, парень устремляет взгляд на рядом стоящий памятник, недавно служивший ему опорой. — Я ушел немного раньше. Минхо с трудом сглатывает застрявший в горле ком, и сжав трясущиеся кулаки, вглядывается в надпись на камне: «Хан Джисон. 2000-20…» Громкий звук будильника прорывается сквозь сон и молодой человек резко вскакивает, стараясь выровнять дыхание. Холодный пот стекает по шее, в ушах гул. Шок отходит лишь под теплыми струями воды, когда наконец получается проанализировать жуткий сон. Мурашки бегают до сих пор, а живот скручивает отнюдь не от голода. Быстро закончив сборы, парень коротко печатает старшему брату, вернувшегося с патрулирования вчера вечером и благополучно забывает об этом, оставив все свои тревоги по ту сторону опустевшей до вечера двери квартиры. Телефон уведомляет о новом сообщении как раз только к концу рабочего дня: " " Объяснишь мне, зачем тебе нужен мертвый ребёнок? Твой Ли Минхо скончался в возрасте 5 лет от удушения газом.»