Мафиози и его ангел

Глеб «Я отслеживал каждый телефон. И все еще ничего, - прорычал Артем, расстроенно пробежав пальцами по волосам. Я сидел за своим столом, мои руки были сложены на груди. Шатохин ходил по комнате, как зверь в клетке, его гнев был очевиден. Макс сидел на диване, откинув голову назад с закрытыми глазами. Он выглядел совершенно измученным. «Я не могу поверить в это. Как это возможно, что мы еще не нашли этого ублюдка?, Артем продолжил. Макс пробормотал: «Он хорош. Он очень хорош. Гребаный ублюдок знает, как скрываться.» Я должен был согласиться с этим. Мои люди искали предателя уже несколько дней. У меня были лучшие сыщики и пока ничего. Двигая головой влево и вправо, я пытался ослабить напряженные мышцы. Я в отчаянии потер лоб и наклонился вперед, положив локти на стол. «Вы правы. Он определенно хорош. Но он не может прятаться вечно, - сказал я. «Но чем дольше мы его ищем, тем больше вреда он наносит!» Артем ответил. «Мы найдем его». Хотя я казался спокойным, я был совсем не спокоен. Внутренний гнев был неописуемым. Я собирался заставить его заплатить. Жестоко. Кроваво. Ему повезло, что я его еще не нашел. У него есть несколько дней, чтобы жить. Макс открыл глаза и уставился на меня. Его губы приоткрылись, и он собирался что-то сказать, но дверь распахнулась, и ворвался Николай. Он тяжело дышал, его глаза расширились от шока, а лицо исказилось. Все удивленно уставились на него, включая меня. Отодвинув стул, я встал. Это был первый раз, когда я увидел Николая таким напряженным. Его грудь вздымалась с каждым вздохом. На его красном лице образовался пот, на лбу и шее вздулись вены. «Он мертв. Ублюдок мертв, - прорычал он, задыхаясь. Мой лоб нахмурился в замешательстве, и я склонил голову в сторону. Николай тяжело сглотнул, прежде чем ответить на мои невокализованные вопросы. И его ответ был похож на выстрел в мое сердце. «Альфредо мертв». «Что ты сказал?» - я спросил, тщательно акцентируя каждое слово. «Альфредо мертв». «Черт», - прорычал Артем. Ярость выстроилась как глубокие водные потоки внутри меня. Она вышла быстрее, чем магма, но так же разрушительно. Мое тело гудело от этого. Альфредо был мертв. Он был мертв, и не я убил его. Я не получил свою месть. Я чувствовал себя опустошенным, поскольку ярость поглотила меня. Моя кожа обжигала, и я становился горячее, пока не почувствовал, что задыхаюсь. Мое зрение затуманилось от ярости, и я видел только мертвые глаза моей матери. Напрягая мышцы, напрягая шею и растягивая спину, я взревел: «Черт возьми!» Я наклонился вперед и столкнул все со стола, повсюду разлетались осколки стекла. Я пнул свой стул о стену и шагнул. Я должен был забрать его жизнь! Его кровь должна была быть на моих руках! Я должен был отомстить за свою мать. Но сейчас… Каждая мышца моего тела дергалась, зудела и горела. Мои руки сжались в кулаки, так сильно, так сильно, что мои пальцы начали болеть, и мои руки медленно онемели. Я схватился за волосы и дернул. «Я должен был убить его!» Я взревел, прежде чем пробить стену, создав глубокую дыру. Гипсокартон согнулся от силы, и краска отошла, когда я вытащил свой истекающий кровью кулак. Я почувствовал руку на спине и обернулся, обхватив рукой шею человека. Артем тупо уставился на меня, ожидая, пока я успокоюсь. Мои пальцы слегка сжались, но выражение его лица не изменилось. Я выпустил его шею с рычанием и оттолкнул его. Он отступил назад, но быстро снова стал на ноги. «Не трогай меня. Я не буду нести ответственность за свои действия, - прорычал я, прежде чем сделать угрожающий шаг к нему. Шатохин выпрямился, повернулся к Максу и Николаю и кивнул на дверь. Они ушли без оглядки. Когда дверь с треском закрылась, я упал на стол. Во мне было слишком много ярости. Я должен был выпустить её прежде, чем полностью потеряюсь. Сняв с себя пиджак, я снял галстук и потянул за воротник, чтобы ослабить его. Я провел дрожащей рукой по лицу. Посмотрев на свои руки, я медленно сжал их в кулаки, мои суставы трещали. С разочарованным вздохом я подошел к двери и широко открыл ее. Коридор был пуст, и мои твердые шаги отозвались эхом, когда я спустился вниз в спортзал. Мой взгляд был на боксерских грушах. Не задумываясь, я нанес удар по мешку, мои голые суставы ударили по нему треща. Я не знал, как долго я продолжал это делать. Удар рукой. Удар ногой. Рев в гневе с каждым ударом и ударом. Мои костяшки кровоточили, кожа разрывалась на части. Мои пальцы болели, и сильная боль пронзила мои руки и ладони, но я продолжал бить. Боль. Это было хорошо. Мне нужна она. Я услышал, как дверь открылась и остановилась на полпути. Положив руку на боксерскую грушу, я не позволил ей сбить меня с ног. Шипя сквозь стиснутые зубы, я обернулся, чтобы посмотреть на злоумышленника. Артем шел вперед, его шаги были медленными. Я пристально посмотрел на него, следя за его движением неуклонными глазами. Когда он остановился в нескольких футах от меня, мои брови нахмурились в замешательстве. Артем снял пиджак и бросил его на землю, прежде чем закатать рукава его рубашки. Он все время смотрел на меня, и когда он закончил закатывать рукава, он протянул руку и расстегнул первые две пуговицы своей белой рубашки. Повернув шею, он сделал два шага вперед и остановился. Шатохин раздвинул ноги, широко расставив плечи. Он треснул костяшками пальцев, затем указал на меня, а затем поднес палец к груди. «Давай на меня», - приказал он холодным и жестким голосом. Мои глаза слегка расширились, и ярость охватила меня. С оглушительным ревом мои ноги дернулись вперед. Красный туман гнева омрачил мое зрение, когда я нанес первый удар. Мы боролись. Бились кулаками. Дрались как животные. Артём не был легок для меня. Он мстил. Мы оба боролись за власть, каждый из нас выпускал свой гнев. Я увидел, как его кулак приближается к моему лицу, и быстро увернулся, прежде чем ударить его в живот. Шатохин застонал от боли и опустился на колени, держа живот. Я не отпустил его. Оттолкнув его, я продолжил штурм. Он все еще сопротивлялся. Когда я заметил, что он становится слабее, я оттолкнул его от себя. Артем лежал на спине на земле, положив руки на грудь, задыхаясь. Опустившись на задницу, я сел рядом с ним. Облизывая губы, я попробовал свою кровь. «Лучше?» Артем ахнул, поворачиваясь ко мне лицом. Он уставился на меня распухшими глазами, и я покачал головой. «Даже не близко.» Все мое тело было чувствительным и ноющим, но все же я не мог избавиться от ярости. «Дерьмо. Я не думаю, что могу двигаться, - простонал он и вздрогнул от боли. Артем откинул голову назад и взвыл в верхней части легких. «Николай!» Дверь открылась, и он вошел. «Теперь твоя очередь», - сказал Виктор, слегка приподняв губы. Николай кивнул и снял пиджак. Закатав рукава так же, как Артем, он приготовился и кивнул мне. Я не ждал другого сигнала. Оставив ярость, я бросился вперед. Прежде чем я смог ударить его, Николай отошел в сторону и вместо этого ударил меня по плечу. Это разозлило меня больше. Переместившись на бок, я пнул его ногой. Он отступил назад, но быстро встал на ноги, а затем снова бросился ко мне. Мы продолжали идти вперед и назад, зубы гневно стучали друг о друга, когда мы наслаждались яростью. Когда Николай закончил, Макс занял его место. Адреналин поддерживал меня. Тёма был следующим. Мое тело в конце концов начало ослабевать, и я едва мог нанести удар. После того, как Тёма упал на землю рядом с Артемом, Максом и Николаем, я тоже опустился на землю и лежал там, глядя в потолок. Эти люди были моими. Они были моими братьями не по крови, а по выбору. «Глеб», - начал Артем, но я быстро его перебил. «Не надо. Просто ничего не говори.» Я изо всех сил пытался сесть, затем вздохнул, прежде чем пропустить больную руку через мои потные волосы. Обернув шею, я поморщилась от боли и встал на дрожащие ноги. Я кивнул им и вышел из спортзала. Ярость внутри меня, зверь, чудовище внутри меня наконец-то успокоилось. Но как долго? Как долго, прежде чем я снова сорвусь? Я пошел прямо наверх. Но вместо того, чтобы войти в мою спальню, я прошел в соседнюю комнату, ту, что находилась между моей и Вивьен. Открыв дверь, я включил свет. Мой взгляд переместился на большое пианино в углу комнаты. Мое сердце замерло от боли при виде этого, и мой живот мучительно сжался. Я пробился к пианино. Когда я приблизился, мое сердце заболело, и глаза начали гореть. Я остановился перед роялем и медленно поднял пальцы, мягко нажимая на клавиши. Я не мог остановить воспоминания, которые обрушились вокруг меня. Я проснулся от громкого удара, и мои глаза расширились от страха. «Мамочка?»,- Я позвал. Я почувствовал ее руки на себе, и она вытащила меня из кровати. Горел свет, и когда я сморгнул сонливость, я услышал еще один удар. Я вздрогнул, когда услышал крики. «Мама, что происходит?»,- Я спросил, мой голос наполнился испугом. Она опустилась на колени передо мной, и мои глаза расширились при виде ужаса на лице моей мамы. Мой живот упал и мои легкие сжались вместе. «Мама»,- прошептал я. «Глеб, слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты спрятался под кровать. Ладно»,- она начала, ее голос был тихим и шатким. «Неважно, что будет происходить, что ты увидишь или услышишь, ты не выходишь. Ты понимаешь?»,- Мама схватила меня за плечи и нежно покачала. Я кивнул, но не понял, что происходит. Страх на ее лице заставил меня испугаться. Моя мама никогда не была напугана. Она всегда смеялась и улыбалась. Я никогда не видел мою маму такой. Ее маленькое тело дрожало, и я увидел слезы в ее глазах. Она провела руками вверх и вниз по моему телу и притянула меня к груди. Она усыпила мое лицо поцелуями, а затем отстранилась. «Мама, а ты? Почему я прячусь под кроватью?»,- Я спросил. «Глеб. Не задавай мне вопросов, хорошо? Пожалуйста, детка, просто слушай мамочку. Спрячься под кроватью и не выходи. Пока папа или Вика не приедут за тобой»,- быстро сказала мама. Но почему? Я собирался спросить снова, но она покачала головой, и слеза скатилась из уголка ее глаза. «Пожалуйста, мой малыш. Обещай мамочке, что ты не выйдешь», - умоляла она. Я быстро пообещал, и она заплакала. Снова притянув меня к груди, она прошептала мне на ухо: «Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, мой милый мальчик. Никогда этого не забывай.» Мы оторвались друг от друга, когда из зала донесся еще один взрыв. Звуки были ближе. Я вздрогнул от страха, и глаза мамы расширились от ужаса. Она подтолкнула меня к кровати и встала. «Иди, мой ребенок. Не выходи. Не шуми. Не важно что будет происходить? Ты меня слышишь?»,- Прошептала мама, ее голос наполнился слезами, когда она толкнула меня под высокую кровать. Я почувствовал себя плохо, и мое горло начало сжиматься. Я просто кивнул. Она бросила на меня последний взгляд, прежде чем стянуть простыню и разлучить нас. Мое сердце бешено стучало в груди, и я пару раз глубоко вздохнул, но не смог. Мое сердце болело. Я был сбит с толку. И мне было страшно. Я услышал, как открылась дверь, и она с громким шумом рухнула о стену. Я слегка подпрыгнул и приблизил свои колени к груди, лежа под кроватью. Я попытался заглянуть под одеяло и увидел ноги моей мамы. Когда я услышал странный и незнакомый голос, мои руки похолодели, а сердце сжалось. «Лена. Как приятно снова тебя видеть.» «Альфредо», ответила мама твердым голосом. «Я удивлен, что Гена оставил тебя без защиты». «Почему ты здесь?»,- спросила мама тем же страшным тоном. Это был первый раз, когда я слышал, как моя мама говорила так. «Ты точно знаешь, почему я здесь, милая Лена». Мама закричала, и я вздрогнул. Нет, он причинял ей боль. Плохой человек причинял боль моей маме. Мои глаза расширились, когда я увидел, что моя мама падает на землю. Ее лицо упало на землю, и ее большой круглый живот упал. Мама схватилась за живот, крича от боли. Держа живот, она закричала. Нет, принцесса! Мой разум кричал. Плохой человек тоже ранил принцессу. Я не мог принять это. Я обещал защитить и маму, и принцессу. Я собирался выйти из-под кровати, когда мама открыла глаза и вступила в прямой контакт с моими. Слезы текли по ее щекам, и она слегка покачала головой. Это было так мало, что я чуть не пропустил, но она это сделала. И ее глаза умоляли меня не выходить. Мой нос покалывал, а щеки были мокрыми. Я понял, что плачу. Мама бросила на меня последний взгляд, а затем обернулась, она все еще держала живот. «Пожалуйста, не делай этого. Я прошу тебя. Сжалься.» В комнате разразился смех, и мужчина опустился на колени. Я пытался увидеть его лицо. Это было тяжело, но я мельком увидел. Я возненавидел его с первого взгляда. Как он посмел? Он причинил боль моей маме и принцессе. «Я могу проявить к тебе милость, если ты согласишься пойти со мной. Будь моей шлюхой, и тогда, возможно, я смогу проявить к тебе милость.» Я не понял, что он имел в виду, но почувствовал облегчение. Он сказал, что не собирается причинять боль моей маме. Слава богу. Глаза мамы расширились, и она с отвращением сморщила лицо. «Никогда», - плюнула она. «Я никогда не позволю другому человеку коснуться моего тела. Я принадлежу только Гене. Я бы лучше умерла, чем позволила тебе дотронуться до меня. Нет! Я хотел закричать. Не говори так, мамочка. Пожалуйста, мамочка, делай, что он говорит. Он не сделает тебе больно. Я хотел попросить. Мужчина хмыкнул. «Это твое окончательное решение?» Мама не ответила, но продолжала смотреть на мужчину холодно. «Хорошо, тогда ладно», - сказал он. А потом он направил пистолет на лоб моей мамы. О нет! Нет! Пожалуйста, не надо! «Почему ты это делаешь?» - прошептала мама, ее голос ломался. «Разве ты не знаешь, Лена? Лучший способ сломить человека - это его слабость. А ты, моя сладкая, слабость Гены.» И с этим громкий взрыв наполнил комнату. Я плотно закрыл глаза, и мое сердце забилось о грудную клетку. Притянув колени ближе к груди, я обнял их. Спрятав лицо между колен, я попытался сдержать крик. Я обещал. Я обещал, что не издам ни звука. Я не мог нарушить обещание, которое я дал маме. Мое сердце болело так сильно, и мое тело начало неметь. Я ничего не чувствовал. Посчитав до десяти, я поднял голову и медленно открыл глаза. То, что я увидел, у меня перехватило дыхание. Я почувствовал головокружение, и мои глаза расплылись от слез, когда они падали на мои щеки в бесконечном потоке. Голова моей мамы повернулась ко мне, а лицо было в крови. Ее глаза были открыты и смотрели прямо на меня. Но вместо того, чтобы видеть теплый, сладкий и любящий взгляд, который она всегда давала мне, ее голубовато-стальные глаза были безжизненными. Мое сердце стучало. Нет Нет Нет Нет. Моя мамочка. Этого не могло быть. Мамочка. Мамочка. Я хотел кричать. Но ничего не вышло. Мои губы раздвинулись, и раздался тихий крик. Я ахнул и сильно встряхнул. Сжав колени, я уткнулся в них лицом опять плача молча. Когда я плакал, я думал о том, что у меня не было возможности сказать «я люблю тебя» в ответ. Я упал на колени. Воспоминания играли снова и снова в моей голове. Я задыхался и поднес руки к горлу, сильно растирая и опуская. Мой живот сжался, когда я задохнулся. Давление в моем сердце было болезненным. Мои легкие крепко сжались, и я прижал руку к своей горящей груди, изо всех сил стараясь облегчить боль. Но ничего не сработало. Это никогда не работало. Моя боль была постоянной. Я жил с этим в течении девятнадцати лет. Я должен был уже привыкнуть к этому, но каждый раз это было хуже. Боль никогда не прекращалась. Я был прикован к своему прошлому. Держась за пианино, я положил на него голову, и слезы потекли по моим щекам. Я не мог их остановить. Они свободно падали, и я крепко сжал свои горящие глаза. «Мне жаль. Я так виноват. Прости», - прошептал я сквозь сломленный голос.