«Среди пепла серых облаков тлело несмелое солнце. Сейчас оно, скорее, походило на угасающий в пустом, овеянном печалью поле костёр. Около такого только бы сидеть и думать о жизни. Или, точнее, о её серой бессмысленности, которую приносят непрошенные взрослые годы. Пойти бы наугад к такому костру, может, вернулось бы то, что не возвращается, и растаяли в теле холодная боль, щемящая горечь что не покидают даже во снах. Хотя, пожалуй, хоть и сам ступи босым в тот огонь, не избавишься от той непонятной скуки, что камнем засела внутри. Как осыпаются лепестки поздних орхидей, так осыпаются дни, а тоска и жалость наоборот, прорастают, словно удушающий серый туман. Ты давишь их ногами и с ними идешь меж людей, и никто из них не должен знать, что творится у тебя на душе…»
Измученный длительной дикцией, юношеский голос с хрипотцой на другом конце провода устало вздохнул. — Мадригаль, что это за фигня? Обладатель густых кудрей в свою очередь также устало, и, кажется, немного стыдливо накрыл глаза ладонью. — Ну а что ты от меня хотел? В задании чётко сказано, сочинение, не эссе же. Это литературный язык, придурок. Тот самый голос из трубки тихо простонал. — Старая швабра Мелендес меня за такие сопли на смех поднимет. — Что ты, недоумок, несёшь? Какие н… — Да ладно, Гарсия Маркес, шучу, — цинично протянул в трубку друг Камило, — эта ведьма сразу поймёт, что писанина не моих рук дело. Слишком уж оно… «Поверь, это ты ещё не видел настоящих ведьм…» Параллельно с тем, как внутренний голос не упускает возможность плюнуть кислотой явно в сторону одной конкретной очкастой особи, кудрявый закатывает глаза на невнятные высказывания одноклассника. — Слишком что? — Ничего. Слишком хорошо для меня. Палево, Мадригаль, па-ле-во, — низкий голос произнёс последнее слово по слогам, будто пытаясь донести свою мысль дошкольнику. Не будь зеленоглазый привыкшим к скверному темпераменту друга, точно бы вышел из себя. Но вместо этого парень, закинув ногу на ногу, откидывается на подушки и продолжает спокойным терпеливым тоном. — Слушай сюда, Монтойа, я потратил на твоё вонючее сочинение два дня, полмиллиона нервных клеток, пару мозговых извилин и три банки энергетика. Не моя вина в том, что тупая Мелендес не догоняет, что контрольные подобного творческого типа, это есть хреново, потому что далеко не все люди рождаются с наклонностями к фантазии. В дверь комнаты аккуратно постучали. — Да, секунду… — чуть громче обычного тона ответил кудрявый кому-то по ту сторону деревянной преграды, немного отдалив мобильный от уха. Затем снова обратился к невидимому собеседнику. — Та самая писанина полностью соответствует всем требованиям и, я клянусь, если станешь снова ныть, не стану тягаться с твоей домашкой больше никогда. Обладатель изумрудных глаз лениво поднялся с кровати под быстро подоспевшие воскицания друга. — Да ладно, ладно, не кипятись, — затараторил парень на другом конце, в его голосе заиграли уже задирающие нотки, — лучше расскажи, что там у тебя с мелкой Андерсон? Эсти Диаз-Андерсон, та самая та-еще-штучка из пляжа, и Камило Мадригаль в последнее время стали одной из самых обсуждаемых тем среди своих сверстников. Частично из-за их полтораминутного французского поцелуя на спор, что свидетелями его стало почти все стадо старшеклассников школы Энканто номер пять. Нет, серьёзно, половина ребят стояли над ними с секундомерами. Ну, может, не частично из-за этого… О, то был хороший день. Точнее, та его часть, пока средний из детей Пепы не был вынужден вернуться домой. На лицо парня налезла, не подвладная его контролю лёгкая улыбка. Девчонка, все же хороша. Но сейчас у него есть дела поважнее, чем обсуждать это с тугим на голову Эмилио Монтойей — за дверью послышался детский голосок младшего брата. Надо заканчивать этот разговор. — Спроси у неё. Увидимся, лузер. Наскоро бросив не слишком ласковое, но довольно привычное прощание в трубку, Мадригаль пригладил ладонью непослушные кудри и, упершись руками в худые мальчишеские бока, вышел в коридор, где того уже заждался Антонио. Зеленоглазый солнечно улыбался. — Идем смотреть мультики?*
Мадригали довольно часто смотрели телевизор все вместе, разсевшись кто куда. Женская половина, как правило располагалась на мягком диване, пока мужчины семейства находили довольно удобным твёрдый, застеленый темно-красным ковром пол. Семеро человек в одном доме, в конце концов, это вам не шутки. И это ещё далеко не худший исход, ведь те отпрыски Мадригаль, что уже достигли совершеннолетия, а это целых трое взрослых девушек, могли бы стать реальной проблемой, вернись они сейчас из своих высших учебных учреждений домой. От одних мыслей об этом у подростка волосы на макушке вставали дыбом. Бр-р, представить только… Собрать вместе четверо девчонок. Парень вряд ли покидал бы пределы своей комнаты… или шкафа. Ему и одной хватало. Следуя своим невеселым мыслям, он по инерции бросил недовольный взгляд в сторону брюнетки. «Ну нет, она издевается?..» Чёрные глаза смотрели прямо на него. Опять. Вот так, в открытую. На губах лёгкая улыбка. И снова все будто ослепли. Держи себя в руках, Камило. Просто отведи взгляд, просто отведи… Да блять, она что эти ресницы шампунем для роста волос мажет? Девушка смуглыми пальчиками постукивает по упаковке с мармеладом, задавая немой вопрос. Все так же пытается удержать его внимание на себе. Как это жалко. Мадригаль лишь в отвращении дергает верхней губой, втупляясь наконец глазами в экран телевизора. Левая щека впрочем все так же неприятно покалывает под чужим зрительным давлением. «Сама жуй свои мармеладки…» Из таких удручающих дум парня выводит басистый голос отца. — Ну вот начали со своей Америкой и подобными, — ткнул мужчина в сторону зомбокоробки длинным кусочком картошки фри (забавно выходит). — Ай, Феликс, это Норвегия, не США. Или нет, Агустин? — Норвегия, — отзывается муж Джульеты, — Эльза, Ханс… звучит как скандинавские имена. Что-то из северной Европы. Камило на самом деле пытается вникнуть в разворачивающийся на экране ход событий. Принцессы, смазливый принц, магия, лёд… рыжая девка хочет замуж за первого встречного. Стоит ли говорить о том, что сам подросток никогда в жизни не стал бы смотреть детские мультики? Но с самым младшим членом семейства спорить было не принято. Все. Смотрели. Мультик. Про принцесс… Ну ладно. Могло быть и хуже. Например, сопливые мексиканские сериалы мамиты или однотипные корейские дорамы Долорес. Пусть живет высшее образование! — Ну Норвегия… Пусть так, но когда уже снимут что-то про Южную Америку? Колумбию? Было бы в сто раз веселее, правда ведь? — Ага, — Пепа пырскает со смеху, — вот придумают такое и назовут… «Энканто», ха-ха! К оживленной беседе присоединяется старшая сестра рыжеволосой, что до этого мирно следила за сюжетом. — Да, про обычную колумбийскую семью. — Мадригалей! — выкрикивает её муж. Кареглазая женщина коротко смеётся. — Точно, семейство Мадригаль! — Ну может, не такую уж и обычную… — А да, Феликс, мы тоже будем этими… — Волшебниками! — задорно кричит из-под материнского бока шестилетний мальчишка, улыбаясь во все… возможные в его возрасте зубы. — Да, волшебство… без него пожалуй, в мире Дисней и в самом деле никуда. — Это точно… — немного устало тянет Пепа и параллельно стряхивает с одежды несколько крошек печенья. «Хоть бы не располнеть такими темпами. Ох, Джу…» — На самом деле, Дисней не первым начал вводить в мультипликационную индустрию мотивы магии… — Ай, Агустин… Феликс снова заливисто смеётся. — Джульета, у тебя не муж, а кладезь знаний, — говорит он, а потом обращается к своей жене, — он бы неплохо поладил с Бруно. — Не упоминай Бруно, — приглушенно шепчет рыжеволосая так, чтоб только её espòso было слышно. Мужчина в свою очередь прикусывает язык, крем глаза поймав напряжённый взгляд старшей из сестёр. — А-ай, мам, — недовольно пищит мальчик и тычет маленьким пальчиком в экран. — А?.. — Картинку рябит, — поясняет младший из мужей Мадригаль. — Почини, почини! Женщина лишь цокает языком, на то, как ребёнок дергает ее за рукав новой блузки. — Ну, дорогой, что я могу? — Сейчас папка все поправит! Не без труда поднявшись из пола, Феликс, с готовностью самурая, идущего навстречу своему врагу, подходит к бедной технике и начинает проверять сзади нее дроты. — Эх, лучше подождать, пока оно само пройдёт… — вздохнула зеленоглазая. — Пепита, милая, не переживай. Ты же знаешь, я в этом профессионал! — Я вижу… — Ну вот, почти готово! Светящийся прямоугольник начинает ещё больше рябить, в то время как у мужчины только возрастает уверенность в своих действиях. — Ещё немного!.. Две сестры одновременно вздыхают. Ненадолго в гостинной повисает молчание, пока, зайдя слишком глубоко в свои размышления, Пепа с лёгким намеком на грусть не начинает говорить. — Помню, нам удавалось веселится задолго до того, как появилось телевидение… Старшая с лёгким удивлением в глазах взглянула на Пепу, немного озадаченная такой резкой сменой темы разговора. — Да, papà с куда большим успехом удавалось веселить нас, чем все телеканалы теперь вместе взятые. У обоих женщин невольно кольнуло в груди чувство ностальгии. Пусть и приятное. — У него с собой даже ничего и не было… — Ага, только книжки и старый аккордеон. — Как хорошо он пел!.. — с некой печалью наравне с восхищением сказала Джульета. — Так много песен… И как они все ему помещались в голову? Старшая повернулась к сестре. — Даже в последние годы жизни он все их помнил, до единой. — Аж не верится, это так прекрасно… А как он пел мамите! Она плакала каждый раз!.. — Dos oruguitas? — Ох, эта был… точнее и есть моя любимая! — осеклась женщина. — Хотела бы я услышать её снова… Зеленоглазая немного склонила голову, придаваясь мимолетному порыву тоски, навеяной так неожиданно всплывшими воспоминаниями. В следующую секунду она почувсвовала на своей холодной ладони чужую, тёплую. Подняв глаза, она благодарно улыбнулась старшей Мадригаль. — Ну вот! А что я говорил?! Профессионал! Обе обратили внимание на Феликса, что стоял, картинно поклав руку на, к всеобщему удивлению, исправно работающий телевизор, и победно улыбаясь. — Молодец! — снисходительно похвалила мужчину жена и кивнула на его прежнее место, чтобы тот уже садился. — Ура-а! — радостно выкрикнул младший сын, а отец потрепал его по волосам. — Вот видишь, у нас тут прямо-таки сборище талантов! — усмехнулся Агустин. — Ты — ум, я — сила! — старший повернулся к нему, поднимая вверх большой палец. — Ну а мы, по всей видимости… лучшие домохозяйки. Немного испугавшись прозвучавшего в тоне жены возмущения, темнокожий мужчина поспешил тут же исправить ситуацию, но был перебит ее сестрой. — Каждый из нас особенный, — мягко проговорила женщина, по-матерински поглаживая запьястье младшей. — Да! — отроумно и коротко выдал Тонито, смешно задрав нос кверху. — Все Мадригали особенные! — не пропустил Феликс шанса задобрить женушку. — Такое уж наше родство!..¹ После фразы Джульеты, сказаной, как бы в заключение бурной семейной беседы в гостинной воцарила приятная тишина, нарушаемая только шумом, что издавал механический ящик, стоящий у противоположной от них стены. Камило сидел, не в силах выдать ни звука, наблюдая за такой… интересной картиной. Парень боялся даже дышать. Это все было… очень и очень странно, непривычно. А со стороны выглядело так обыденно, словно эти люди жили вместе всю жизнь. Словно и не было всех этих лет неведения и тысяч километров расстояния. В кудрявой голове все не укладывалось. Он просто не знал, не мог и подумать. Эти люди… Все напоминало какое-то невероятно реалистичное и дико уютное телешоу из прошлого. Из того прошлого, которое для него было и останется неизвестным, но к которому, как не крути, имеет прямейшее отношение. Он очевидно знает куда меньше, чем требовалось. И что же со всем этим делать? Парень украдкой оглянулся через плечо на всех вокруг, бегая глазами от одного лица к другому, будто пытаясь прочитать в них какие-либо подсказки. Семья. Неожиданно тому под рёбра забрался маленький сгусток пушистого, щекотливого тепла. Его семья. Надо же… Парень не удержался от еле слышного хмыканья, и вовсе даже не ехидного. «Забавные…» Так думал он пока его глаза, что по кругу обводили находящихся в комнате родственников не наткнулись… на ещё одну родственницу. «Не ты!» — тут же поспешил добавить он. Но самообман давался с трудом. Отрицать их связь уже даже ему казалось глупо. Только слепой мог не видеть того явного сходства между ними и игнорировать уютную кучку людей за их спинами, что делили одно родство и историю, которая представляла собой общую родню двух подростков. Шатен впервые смотрит на кузину без прежнего предубеждения, медленно скользя по всему её образу зелёным взглядом вверх-вниз и приходит к выводу, что эта девчонка могла бы даже показаться ему симпатичной, если бы не была Мирабель. Плавные очертания фигуры, пусть ещё не до конца сформированной, средней длины смольные локоны, гладкая загорелая кожа. В голову прокралась неожиданная догадка о том, что так, наверное, выглядела tìa Джульета, когда была молода. Брови его все же мрачновато нахмурены, но выражение лица в этот момент не совсем соответствовало самим чувствам парня. Он, скорее, был просто задумчив. Кузина… Сестра. Тихо, но уверенно внутренний голос подсказывал ему правильный ответ. Парень на какое-то мгновение будто и вправду почувствовал бурлящую в его жилах алую кровь, а тот самый голос, доносящийся откуда-то из живота снова направил мысли в нужную сторону. Одна и та же. Камило кривит губы, наблюдая за танцующими на круглом лице брюнетки тенями от её длинных… А чтоб тебя! Парень тут же дёргается и резко оборачивается в исходное положение, пойманный с поличным на разглядывании сестры. Ей же. Он сразу представил, как тёмные глаза с интересом и надеждой сверкнули, почти увидел это. Потому что, девяносто девять из ста, так оно и было. Ему не нужно было видеть физиономии сестрицы, чтобы догадаться — она будет безумно рада его вниманию. Ну афигеть. Прекрасно, да, давай ей поводы. Это же самое то. И вообще это вышло случайно. Вот черт. И все же она его бесит. Плевать на кровь. Он просто потерялся в мыслях, зашёл не туда… такого больше не повториться. А шоколад ее взгляда и вправду тут как тут. На его скуле, двигается дальше к глазам и ниже, на веснушки, пробирается под кожу. Мадригаль чувствует, как щеки и шея начинают наполняться взрывами краски. Он нервно постукивает пальцами по колену, поудобнее устроившись на полу у дивана в позе лотоса со своей любимой миниатюрной подушкой. Ну все, сейчас Камило скажет той, чтоб она не пялилась. Вдох… — Дай мармеладку…*
Что касается «той ещё штучки Эсти», так Камило был вполне серьёзен насчёт погулять. Спустя неделю после так хорошо запомнившегося похода на пляж парень предложил ей сходить на свидание. Которое, к слову, прошло отлично и за планом. Ну, планом… Это учитывая то, что все свидания Мадригаля всегда шли по всего нескольких ярких пунктиках, а именно, сходить в кино, захватить по дороге назад капучино и заняться сексом в доме девушки, потому, что к себе посторонних он вёл только в крайних случаях. Что касалось представительниц противоположного пола, так это и вовсе было лишь раз. Тогда Камило только впервые решился на нормальные постоянные отношения. Но, как и ожидалось от такого балды, как Мадригаль, вся эта тема закончилась плачевно. Не для него, конечно. Но бедная девочка до сих пор еженедельно шлёт кудрявому сообщения, тон которых колебался от слезного «Мы можем попробовать снова…» до яростного «Чтоб ты здох, Камило Мадригаль! И да, к твоему сведению, член у тебя не такой уж и большой! Живи с этим!». В любом случае, сам шатен был твёрдо уверен в габаритах своего полового органа, факт недурного размера которого также подкреплялся многочисленными надписями в школьной уборной по типу «Ставь плюсик, если у К Мадригаля чумовой хуй». Не то, чтобы плюсов под ними было прямо неисчисляемое количество, но парень, впринципе, с многими-то и не спал. Кто бы и что о нем не думал, Камило не был бабником. Он никогда не пользовался девушками, заваливая в постель на одну ночь, а на утро уходил, даже не попрощавшись, никогда не делал того, чего партнерши сами не хотели. Не играл на «два фронта», так сказать, подбивая клины к двум или нескольким девушкам одновременно, обходится с дамами, как и подобающе, с должным вниманием, хотя и делал он это скорее, чтобы расположить тех к себе, нежели из принципов, но факт оставался фактом. Мадригаль просто не был плохим парнем от природы. Он был весел, открыт и отзывчив, умел сочувствовать и уважать, принимать чужое мнение, при этом имея свое, никогда не оскорблял интересы окружающих его людей, их вкусы и жизненные позиции, он с удовольствием читал Антонио сказки на ночь, бегал в магазин за прокладками для сестры и заваривал мамите её любимый чернычный чай когда та была не в лучшем расположении духа. Одним словом, не ребёнок, а мечта. Ну, это конечно, если не учитывать его взбалмошности, часто несерьезности и любовью ко всяким мальчишеским глупостям. И все же это считалось простительным в его возрасте. Он так считал. Но в конце концов большинство этих пунктиков все же время от времени нарушались. И до недавнего времени у таких метаморфоз в персональных установах Мадригаля была только одна причина — его компания. И вот сейчас, нет, Камило не состоял в тех самых закрытых группах подростков, что ежедневно травили ботаников по школьным коридорам, курили табак на переменах и шантажировали девчонок их голыми фотографиями, заставляя тех делать за них домашку или… чего хуже. Он был, во-первых, просто выше этого, а во-вторых, Старшая школа Энканто номер пять впринципе не была заведением, где подобному было место. Хулиганы, дерзкие красотки, прокуренные насквозь детки богатых родителей… все эти разновидности существ живого мира школьной среды обитания имелись повсюду. Просто в Энканто с этим было как-то… попроще. Дела редко заходили слишком далеко. Чему, естественно, была очень рада сеньора Мадригаль, с удовольствием выталкивая старшего сына грызть гранит науки чуть ли не пинком под зад, лишь бы посидеть полдня в умиротворенной тишине, без выходок неугомонного отпрыска. Так вот, у парня было не так много друзей. Точнее «друзей» у него было дофига с вагончиком, а вот без кавычек… Проверенные временем, те несколько человек, которые образовывали здешнюю школьную «элиту», и были самыми близкими ему людьми, не считая семью. Пожалуй, не стоит рассказывать о том, как именно те доказывали свою преданность друг другу, следует просто сказать о том, что эти ребята на протяжении не одного года были одным из тех столбов, что поддерживали Камило Мадригаля на плаву. И вместе с ними, отталкиваясь от некоторых правил, царящих в их скромной компании, он иногда позволял себе… всякое. Но тот не перегибал палку, ведь был не глуп, как, впрочем, и остальные. Об этом может, позже, а сейчас… Тот самый пунктик об уважении чужих интересов, вкусов и взглядов на жизнь парень почти буквально втаптывал ногами в грязь, только вот его друзья здесь уже не при чем. — Ты, блять, вконец тупая? Раздраженный крик разбивается о пастельно-оранжевые стены гостинной. Подросток же с остервенением отбрасывает на столешницу шариковую ручку, поднимается с места и, с лицом чёрным от недовольства, направляется в сторону удобно рассевшейся в глубоком кресле кузины. Та в свою очередь не отрываясь тупится в экран, и лишь когда старший Мадригаль подходит уже совсем близко с твёрдым намерением вырвать из мягкой ладошки пульт управления технокоробкой, брюнетка поднимает на него свои чёртовы кукольные глаза и быстро-быстро моргает. Хоть бы не сдуло… — Давай сюда, — как можно спокойнее говорит шатен, в то время, как сестра поспешно сунет нужный ему предмет в пространство между своим левым бедром и мягким подлокотником кресла. В ответ она лишь отрицательно мотает головой, поглядывая на него исподлобья. Зеленоглазый сжимает пальцы. Вот же ж дрянь, смотри как выкрутилась. Он не коснётся её. Ни. За. Что. Не к этим блядским ногам. Пусть в него хоть пуля полетит. Никогда. В правом виске постепенно развивалась неприятная пульсация. Нахлынуло чувство безысходности, а оно породило ещё более глубокое раздражение. За кого она его принимает? — Блять, ты либо отдашь пульт мне, либо сама переключишь эту хрень, в противном случае мне придётся принять меры! Этот мелкий пудель в очках ну просто не упускал возможности вывести Камило из себя. Ладно уж первой занять утром ванную или стащить последний кусочек пирога, который так хотелось слопать парню… Но сидеть в общей комнате и со звуком, включённым на выше среднего смотреть концерт Бибера?! С самой первой недели, когда обладатель медовых кудрей только привыкал к своему новому статусу двоюродного брата и разбирал персону родственницы на плюсы и минусы, тот пришёл к выводу, что единственной более-менее приемлемой чертой этой девчонки был её музыкальный вкус. Как он ошибался. Единственная зеленая галочка в воображаемом списке старшего тут же была переправлена на красный крестик и внутренний Камило довольно усмехнулся. Если дура, так полная. Очень по-философски. А потому, что не может быть хороший музыкальный вкус у того, кто, пусть и слушает днями напролёт Джексона, Стинга, Меркьюри и Скорпионов, иногда разбавляя мужскую компанию треками Эми Уайнхаус, потом сидеть и глазеть на подобное дерьмо.² Но той, по всей видимости не доходило. Мирабель Мадригаль, как и всегда, хлопала густющими ресницами, невинно посматривая на угрюмого братца. Из-за подолов юбки выглядывают женские коленки. С каждым днем мысль о том, что его сестрица делала это нарочно, чтобы выбесить его, ставала все больше походить на правду. Чего она добивается, тому было неизвестно. Брюнетку впринципе не казалось возможным понять. Да и незачем это было. К чему это Камило? Единственное, что ему было от неё нужно, так это, чтобы та как можно скорее убралась прочь из его дома. Девушка занимала слишком много места. — Но сегодня моя очередь… — Плевать мне на очередь, — кудрявый приложил усилий, чтобы не выкрикнуть ей это в лицо. — Но… — Давай! Он вытянул широкую ладонь вперёд, глядя прямо в глаза, наполненные упертостью и детской обидой. И, вот объясните, как с ней можно нормально общаться? Устраивает какие-то свои правила в чужом доме, а потом всем видом доводит тому, что неправ, оказывается, он сам. Мадригаль недоумевал, как у неё и ей подобных это удаётся? Прекрати, мать твою, так смотреть. Казалось, ещё минуту, и младшая выпалит в юношеском лице кратер. — Да нормальная музыка, чего тебе не нравится?.. — состроив возмущенную моську, хлопнула она себя по бедру, будто придавая своим словам большего эффекта.Расскажи мне, что тебе нравится,
а что нет
Я мог бы быть твоим Баззом Лайтером и летать вокруг земли, свэг ³
Как нельзя к месту, на на фоне из ящика ломающимся голосом запел Бибер. Отчаянно пытаясь удержаться от насмешливой ухмылки, тот наблюдал, как та медленно сглатывает, осознавая всю комичность и иронию ситуации. Попалась, сестрёнка. Это что, румянец?.. — Я… неважно. Сегодня моя очередь! Ты же можешь просто уйти в свою комнату, зачем тебе тут сидеть? Шатен чуть не поперхнулся воздухом от такого заявления, и наконец отвлекся от заалевших женских скул. Чертовщина. — Где мне надо, там и буду сидеть! Ты… Камило запнулся, чуть было не выдав что-то на подобии «Ты здесь не дома!», но вовремя прикусил язык. Это было слишком даже для него. Даже в такой ситуации. Совесть не позволяла. А вот, исходя из разворачивающейся ситуации, совесть и Мирабель даже в одном предложении рядом не стояли. Парень собрался с мыслями. — Просто. Переключи. Канал. Кудрявая ещё некоторое время упрямо глядит на него в ответ, съедая теменью из-под вееров ресниц, наконец достаёт из импровизированной заначки пульт и… добавляет пару палочек громкости. По всему дому разносится душераздирающий крик, представляющий собой несколько слов матерного содержания. И исходил он от никого иного, как Камило Мадригаля. Схватив с низкого столика блокнот для записей, широким размашистым шагом уходит прочь из гостинной, не забыв напоследок с силой копнуть ножку кресла носком кроссовки. Как он устал. Да к черту её, сил уже нет с этим бороться. «Чтоб ты скисла, дрянь мелкая…» Такие мысли крутятся в кудрявой голове, пока парень исчет в телефоне нужный номер. Ему надо выпустить пар. Идёт вызов. Вот… — Привет, Эс! Ты сегодня свободна?*
Подобные перепалки между одногодками Мадригаль случались не так уж и часто. По большей части из-за того, что старшему из них просто не хотелось тратить свое драгоценное время на представителей низшей ланки развития человечества, к которому, тот был убеждён, принадлежала Мирабель. Что уж говорить, парень лишь изредка отвечал на ее писклявое «Доброе утро!», что та сонно, но все так же с улыбкой бормотала когда они сталкивались утром в коридоре или на кухне. К сожалению, парню все же приходилось выдавливать из себя подобие дружелюбности на лице, когда та обращалась к нему в присутствии кого-то из взрослых, ведь маму злить не хочется, да и обижать тетушку Джу не входило в его планы. Так, выходя после таких вот «приятных» бесед живим и без дергающегося глаза, Камило чувствовал, что ему в этом мире под силу как минимум все. Примерно так, абсолютно уверен в своей пуленепробиваемости, и жил подросток с кудрявым чучелом бок о бок, пока в один день не заметил в её глазах то, о чем знать ему, видит Бог, совсем не хотелось.