Мир вверх дном

      Камило влетел в свою спальню и громко хлопнул дверью, ощущая дикое желание притулиться головой о стену так, чтобы из черепной коробки выпали все воспоминания как минимум за целую прошедшую неделю.       — С ума сошла… Она с ума сошла!       Парень резво снял солнечное пончо и отшвырнул подальше от себя, словно по тому ползала стая тараканов.       — Фу, блять…       Шатен тут же затих, прислушиваясь к тихим шагам в коридоре за дверью. Кузина. По всей видимости направляется к себе. Вдруг остановилась у дверей его комнаты.       «Не вздумай, блять, даже не думай об этом, только посмей…»       Длинные пальцы стискивают ткань свободных чёрных джинсов до белых костяшек, сам парень напрягает слух до предела. Немного потоптавшись, девушка уходит. Он шумно выпускает из легких воздух. «Что, мать вашу, здесь происходит?..» Мадригаль в истерике. И дело вовсе не в очередной выходке сестренки в плане нарушения личного пространства или чего-либо ещё, хотя лучше бы так…       Камило массирует переносицу, ему просто хреново. Как он мог не заметить? Почему ему не дошло раньше? Это же… настолько очевидно, просто, как?!       Теперь все стало на свои места. И от этого было не легче. Вот, блять, ни разу. Все эти застенчивые улыбки, блестящие глазки, «добрые утра» и долгие испытывающие взгляды… Да с какой стати он должен был винить себя за свою тугодумность, когда любой на его месте, вряд ли бы заметил подвох? Не заметил бы ведь?       Зеленоглазый пырснул от смеха, роняя голову в руки, что локтями упирались в колени. Невероятно. Просто прекрасно. В ушах снова звенит девчачий голос, вопрошающий о… да он уже хер вспомнит, что она говорила. Только лишь горит на спине след от мимолетного прикосновения маленькой ладошки.       Она, блять, погладила его по спине. Чуть ниже лопаток. Сквозь одежду. Проходя мимо него на кухне. Ласково провела пальцами. Как будто те были любящими супругами.       В стенах спальни разнесся протяжный страдальческий стон сквозь сцепленные пальцы.       Парень был уверен, только за сегодняшний день он истратил больше нервных клеток, чем за все семнадцать с хвостиком лет. Ей не место здесь. Совсем не место.       Первые пять секунд после произошедшего Камило Мадригаль как ни в чем не бывало продолжил нарезку крупного сочного манго за кухонным столом, пока в следующий миг где-то в закоулке мозга все же не сработал запоздалый импульс. И то время, пока маленький колючий сгусток энергии искал путь по нервам к конечностям парня, были последними мгновениями его, как окажется позже, более-менее беззаботной жизни.       — Черт, мой палец!       Пока разгоряченный за одну секунду мозг прикладывал все силы на обработку последней поступившей информации, неконтролируемые руки успели натворить дел.       — Что случилось? Мамочки, давай я помогу!       — Чт…       Тупо разглядывая выступившую кровь на подушке указательного пальца, шатен морщился от зуда в голове. Вечно холодные ладони окутало непонятно откуда появившейся тепло. Нечто низкорослое, лохматое и заботливое взяло его за руки и потянуло к раковине, где пострадавший палец был тут же подставлен под прохладную струю воды. Печёт…       Это нечто приглушенно бормотало над ухом что-то про пластырь и перекись, и, все так же держа за руку, вело его в противоположную от раковины сторону к столу. Из его нижней шухляды были выудены нужные медикаменты.       Скоро рану обожгло огнем. Подросток сразу же зашипел сквозь зубы и рефлекторно попытался отпрятнуть от виновницы неприятных ощущений, но был удержан цепкими пальцами за ткань пончо чуть ниже плеча.       — Тише, сейчас пройдёт… — нежно и успокаивающе, совсем по-матерински.       Послышался звук открывающегося пластыря и в следующую секунду кровоточащий порез был залеплен. Мадригаль нахмуренно и озадаченно осматривал ладонь.       — Вот и все. Так лучше?       М?..       Прозвучавший совсем близко голос заставил шатена наконец поднять голову.       Вот круглое загорелое личико в ореоле упругих кудряшек, россыпь веснушек на носу. Он почти мог ощущать её дыхание.       И запах корицы.       Процесс осознания походил на обратный отсчёт.       Три.       Лёгкая улыбка на полных карамельных губах, розовые скулы и ослепительно заботливый взгляд больших темных глаз, сверкающих нежностью.       Два.       Излучающее невидимое тепло загорелое тело совсем рядом. Вечно оголенные плечи с упавшими на них мягкими завитками смолы.       Один.       Его руки в её руках.       — Господи… Отвали!       Резким движением Камило вырвал свои ладони из её и отпрятнул назад так, что столкнулся бёдрами со столешницей, чуть не опрокинув стоящий на ней стакан с соком. Так, может, и показалось только парню, но тот смуглой кожей, пылающей от бурляшего внутри возмущения, ощутил, как в помещении поднялся градус. Дышать стало труднее. Хотя это скорее от тех слов, что ему хотелось высказать этой бестолковой, не уважающей чужое пространство наглой девке, с её дурацкими ресницами и заботой под ними, которая нахуй никому не была нужна. Черт её дери… Что за дикую хрень она творит?!       На шее встали дыбом мелкие волоски, а глазные яблоки неприятно горели. Девушка делает аккуратный шаг к нему, пытаясь подступиться так, чтобы не спугнуть. Нихуя! Пусть только попробует к нему прикоснуться. Хоть пальцем.       Двери громко хлопнули, показывая уровень агрессии владельца.       Наконец придя в себя, Камило Мадригаль выпустил сквозь зубы ядовитый смешок.       Ну же, скажи это… Признай.       Сложно. На это надо было настроиться. Ведь такое наблюдение, что сейчас напрашивалось на язык было не из самых простых для высказывания. Так, вдох…       Мирабель с ним флиртовала.       — Пха!       Это звучало… ужасно.       Ужасно весело!       — Апха-ха-ха…       Его кузина. Мирабель. Запала на него.       — А-а, вот черт!..       Камило упал спиной на кровать и, схватив мирно покоящуюся на ней подушку, закрыл ей лицо, чем приглушая свой почти истеричный смех. Скорее, парень был за шаг до истерики. Но вряд ли ему было это известно.       В кудрявой голове со звонким щелчком сложился пазл, окончательная картинка которого вызывала у того не совсем определённые чувства, похожие на смесь грязно-желтой ожесточенности пополам со злостью, и мутно-зеленой иронии с серой насмешкой.       — Боже… За что мне это?       Немного отдышавшись, Мадригаль вдруг затих. На смену весёлости пришло отвращение.       Черт возьми, они же родственники. Эта дура запала на родственника, на брата. Омерзительно. О-мер-зи-тель-на-я.       Мягкий элемент декора отправляется в полет на письменный стол, где сбивает подставку для карандашей. Теперь Камило злится. Ведь все не выглядит так уж плохо, пока подобные сюжеты остаются в пределах сценариев дядюшкиных теленовел. Но когда это начинает касаться тебя, положение вещей меняется, правда? Вот…       Поэтому отвращение проворным червячком залезает во внутренности и поселяется там, начиная вить гнездо. Надолго. Теперь она ему противна, теперь ему стыдно. За неё, за себя… Ведь у них одна кровь.       И как ему с этим жить?       Тонкие невидимые нити её симпатии повисли на худых плечах подростка, он почти физически почувствовал их липкость. Какая гадость… Ей самой не стыдно?       Мадригаль, не отказывая себе ни в одном оттенке отвращения на лице, вспомнил полные нежности и озорства глаза. И то, как пальчики с аккуратным маникюром спешили поправить непослушные локоны, каждый раз, стоило девчонке завидеть его. Последнее, кстати, по какой-то причине, что не имела объяснения, постоянно проходило мимо внимания зеленоглазого. Господи, как все было очевидно.       Просто раньше… раньше старшему вообще не приходило в голову, что дорогая сестрёнка впринципе может иметь симпатию к кому-то. В его видении мира, она была абсолютно асимпатична к кому-либо и кому-либо. А вообще, ему было абсолютно плевать. Плевать на ее существование, плевать на её вкусы, плевать на её чувства, плевать на неё.       А сейчас… а что сейчас? Сейчас ему также плевать. Только теперь Камило известно, что под одной крышей с ним, а именно всего в нескольких метрах от его обители, проживает мелкая ботан-извращенка, для которой выражение «инцест» не являлось чем-то, от чего, как принято у всего цивилизованного мира, веяло негативом.       Губы парня скривились в усталой усмешке.       — Господи, ну нахуй я родился таким красивым?

*

      Таким же вопросом, скорее всего, сейчас задавалась и тяжело дышашчая Эсти, что прижималась поближе в объятия кудрявого и с чувством бесконечной радости хлопала светлыми ресницами. Парень все же пригласил ту к себе домой. Но в ответ на неуверенное предположение девушки о знакомстве с семьей, тот лишь по-джентельменски накрыл своей ладонью её и, с выражением «Джеймс Дин» в зелёных глазах, загадочно щелкнул её пальцем по носу. Длинноволосая тут же забыла о чем только что говорила. Неважно…       Быстро перебирая тонкими ножками в ярко-розовых босоножках на высокой платформе, девушка поднялась по ступенькам в спальню Камило, пока сам парень кричал матери с лестницы что-то о проекте по истории.       Ага, истории… В каком году появился первый презерватив? В тысячу восемсот восемьдесят четвертом. Сколько подобных уже растратил Камило Мадригаль сегодня за день? Два. А если малышка Эсти сейчас же не снимет эти блядские чулочки, будет и третий.       Малышка Эсти их не сняла.       Малышка Эсти прыгает на члене парня так, будто это не она всего лишь пару дней назад порвала с местным красавчиком Раулем Идальго, с которым она направо и налево клялась закончить и старшую школу и колледж. Жаль, конечно, парня, но когда на тебя засматривается Камило Мадригаль, никакие папины тачки и блотные наколки, увы, уже не помогут.       Кровать сильно трясёт, слава всем богам, что комната кудрявого расположена далеко не над спальней родителей. Но плохо контролируемые стоны обоих, что так и просились наружу приходилось заглушать либо у друг друга во рту, слившись во влажном поцелуе, либо же чужой ладонью.       Светловолосая, правда, креативная душа, нашла ещё один способ использования мужского плеча, а именно, как кляпа. Что, честно говоря, не сильно нравилось самому парню, но нежелание быть услышанными все же стояло выше. В свою очередь Камило впивается губами в твёрдый сосок полной груди, иногда срываясь на лёгкие укусы. О, черт, эта девчонка определённо точно, ещё не раз погостюет в доме Мадригалей.       Тонкий пальчик с цветочным маникюром вырисовывает на загорелой груди Камило невидимые узоры, девчонка бросает быстрые взгляды на безмятежное лицо владельца зелёных глаз так, будто ожидая каких-то его слов. Пусть та старается этого не показывать, но многогранному женскому уму, как и сердечку, уж слишком хочется наконец знать, что же между ними. Подростки явно друг другу симпатизируют. Даже очень. И дело не только в сексе. Только вот сам Камило не спешит торопить события.       Она и вправду ему нравится. Но тому так не хочется опять ввязываться в эту скучно-сложную фигню, что парни и девушки его возраста с преувеличением называют отношениями. Ну какие отношения могут быть, что за бред? Эти детишки с трудом могут отличить простое желание потрахаться от влюблённости, жизнь от существования и упаковку чайного пакетика от контрацептива. По крайней мере, это было его точкой зрения, о которой, между тем, мало кто знал. Обидно даже как-то…       Короче говоря, Камило не был готов. Скорее, даже не хотел, не нуждался. А стройное потное тельце, все ещё горячее, благодаря его труду, льнуло к нему все ближе.       Пока Мадригаль не почувствовал на своей щеке прохладное прикосновение чужих пальчиков, заставившее его посмотреть на девушку.       Красивая, даже милая, его возраста, совсем чуть-чуть страше, может на месяц или два, на редкость белокурая, благодаря австралийским генам отца, и загорелая благодаря колумбийскому солнцу. С гладкой кожей, изящными бровями, ореховыми глазками и тонким носиком, который так и хотелось или поцеловать или задеть пальцем. Он выбрал первое.       Эсти тихонько хихикнула, обнимая того за шею, но так же быстро отстраняясь. Девочка все же умная, она даст ему время. Именно это Камило прочитал в еще поблескивающих от недавней сексуальной активности глазах, и тому явно полегчало.       — Мне надо домой, — прошептала она парню на ухо перед тем, как соскочить со смятой постели, — мама возвращается со смены ровно в пол третьего.       В глазах светловолосой проскользнула едва заметная грусть, что не укрылось от хозяина спальни. Но как только последний элемент гардероба был натянут на женское тело, та ободряюще улыбнулась припухшими от поцелуев тонкими розовыми губками. Это вызвало у парня лёгкое приятное покалывание в грудной клетке, чему тот сам удивился. А вот это уже интересно. С чего бы оно?       Хотя, казалось, все очевидно.       Ведь все-таки блондинка была замечательной. Несмотря на все предубеждения о красивых дамах, которые, по словам большинства, являются глупыми пустышками. Она была милой, незаносчивой, без свойственных девушкам её возраста заскоков и завышенной самооценки. Немного легкомысленна и любвиобильна, но это, по сравнению с той же самой Долорес, было цветочками.       Решив развеять застывшее молчание, девушка с усмешкой заговорила.       — Я, впринципе, могла бы выпрыгнуть в окно, но у меня новые колготки.       Парень приглушенно и совершенно искренне смеётся, глядя на свою гостью и поднимается с кровати, попутно натягивая джинсы.       Вместе они неспеша спускаются по лестнице, он придерживает партнершу за тонкую ладошку, иногда подносит к губам, заставляя ту мило отвести взгляд. Забавно, учитывая тот факт, что эта стесняшка где-то с десяток минут назад активно стимулировала ему этой самой ручкой.       На улице их ждала лунная вьюга и сонные глаза окон соседских домов.       — Я сама, все нормально. Хочу немного пройтись, — говорит она ему на логичное предложение провести до дома. Всё-таки на улице пол второго ночи.       — О мой Бог, Мадригаль, мне и идти-то тут всего ничего, не геройствуй лишний раз.       Густая бровь парня взлетает кверху, пока худые ручки обвивают его шею и тому становится так тепло, как не было уже давно. Он прижимает её к себе в ответ.       Может, все же стоит попробовать.       Маленькая фигурка в темной толстовке постепенно исчезает из поля его зрения пока Мадригаль стоит на тротуаре перед домом, наслаждаясь ещё несколькими мгновениями удивительной пустоты в голове. Очень приятной.       Вверху на бесконечном тёмном полотне игриво поблескивают белые прилипшие к нему светлячки. По привычке тот поднимает им навстречу болотные радужки. Когда-то один человек сказал ему больше смотреть на звезды. Был ли он прав? Абсолютно. Это завораживающе. И как там?..       Когда ты влюблен, тебе и звезды иначе светят.       Тут Камило хмыкает, бегая взглядом от одной яркой точечки к другой. Ночной ветерок ворошит медовые кудри. Парень ныряет в них пятерней и скептически чешет затылок.       «Звезды как звезды…»       Подросток как можно тише щелкает входной дверью. Вдруг ощущает, что горло немного сушит, сейчас не помешало бы… Да чтоб тебя!       Что ж, это был хороший вечер.       «Чего уставилась?»       Единственный горящий на кухне светильник вытягивает из темноты силуэт кузины. Почему он не удивлён?       На секунду парень останавливается, только завидев младшую, а дальше, как ни в чем не бывало, проходит внутрь кухни с намерением набрать стакан воды. Ноль внимания к застывшей с таким же стаканом в руках девушку. Он отставляет тяжеловатый графин и припадает сухими губами к живительной жидкости. Глаза смотрят строго перед собой. Не хватало ему ещё картинок её идиотских улыбочек на ночь.       Девичьи ступни на блестящей кухонной плитке все же привлекают юношеское внимание.       Такие маленькие… и босые. Не холодно? Температура в доме, и та, что царила на улице очень разнились, а обогрев пола на кухне старшие Мадригали уже как год не включают. Еще и ночью. Погоди, что?..       Камило мысленно матерится. Совсем по-мученицки.       Надо идти спать. От греха подальше.       Пустой стакан отправляется на полку, он делает пару шагов к выходу, когда до ушей доносится тихое «Buenas noches». Тот поворачивает голову в сторону звука. Впрочем, ненадолго. Скорее, рефлекторно. И тут же неспешным шагом уходит прочь.       В самых дальних уголках мозга поселилась неприятная мысль.       «Она знает. Все видела, слышала…»       Но пугает не так это, как трепливый язык сестренки.       «Расскажет?»       — Пф…       Да нет.       А пусть и так. Не страшно, выкрутится. Да и потом, не двенадцать же лет ему, чтобы краснеть, из-за обсуждения с родителями личной жизни и полового воспитания. Тоже мне, проблема. Но кузина может попробовать как бы «случайно проболтаться». На свой страх и риск. Хах… Неудачница. У той, стало быть, и парня-то ни когда не было, что уж говорить о сексе.       Парень растянул губы в ухмылке. Да. Это было прозрачно, как вода.       Краем глаза он все же прочитал яркое смятение на лице родственницы, пока та смотрела на него только что. Увидел, как всполошились изменчивые огоньки её глаз. По интересной случайности кудрявому стало лень натягивать на себя футболку при выходе из комнаты, поэтому Мадригаль щеголял перед вероятной девственницей голым торсом, лишь немного прикрытым тонкой тканью полностью расстегнутой рубашки. Да, определённо смятение. И ещё немного плохо скрываемой грусти…       Грусти, что та её пыталась спрятать за уже вьевшейся ему под роговицу глаз улыбкой. Только вот парня было не так просто обмануть. Брюнетка, как того и стоило ожидать, не была актрисой. Профессионально у неё выходило только выносить ему мозги.       Интересно, каково это, наблюдать, за тем, как объект твоей симпатии днями напролёт игнорирует тебя, если не игнорирует, то осуждает, в перерывах между этим трахается с другими, а потом не удосуживается даже пожелать в ответ спокойной ночи? Должно быть… как минимум неприятно. Подростку даже стало её немного жаль. Вроде бы… А может это просто озноб от быстрой смены температуры тела.       Камило тихо пырснул со смеху. Нет, ему не жаль. Он просто очень добр, добр к ущербным. Но она не ущербная, она дура. Сама во всем виновата. Втюрится в него было её выбором.       Когда подросток плюхнулся на мягкую постель, он позволил себе широкий зевок. Сон обещал быть долгим и крепким. Но вдруг длинные пальцы, исследуя пространство под подушкой в поиске пижамных штанов, нащупали нечто, по текстуре не напоминающее ничего из того, что могло принадлежать самому парню.       Мадригаль чуть было не присвистнул вголос, осматривая в собственной руке чёрную полупрозрачную ткань чулка, так бережно оставленной ему малышкой Эсти. Шатен улыбчиво дёрнул бровью, ему были знакомы такие проделки. Дамы часто нарочно оставляли некоторые свои мелкие вещи, чтобы потом был повод снова встретится. Глупая, он в любом случае позовёт её к себе снова. Перед глазами встали гладкие тонкие ножки, обтянутые красивой тканью.       «Эта неудачница такие бы вряд ли надела…»       В груди завибрировал смех. Очкастая дуреха в кружевных чулках. Смешно!       Старший сын Пепы вдруг посерьёзнел.       «Смешно ведь?»       Уголки губ медленно поползли вниз. Это уже было интересно.       Кузина и секс были настолько несочитаемыми понятиями, что такое новое соединение их в один мысленный поток заставило винтики в мозгу на время прекратить работу.       Не смешно.       Сестрёнка была асексуальной. И это его убеждение было твёрдым, словно сталь. Она не может быть… желанной кем-то. Неважно, как та будет стараться, сомнения Мадригаля по поводу того, что брюнетка когда-либо станет интересна противоположному полу в этом аспекте твердо возрастало с каждым днем. Но если так поразмыслить…       Она не была страшной, пожалуй, больше неприметной. Он невольно сравнил младшую со всеми девчонками с его школы, что, следуя безжалостному общественному мнению, считались некрасивыми.       Такое определение все же неприятно резануло по мыслям, ведь для Камило было непринятным подобное разделение людей на группы. Это впринципе противоречило всем правилам толерантности и шло вразрез с принципами стремительно развивающегося социума. Но в данной ситуации надо было мыслить как типичный человек. А именно парень, мужчина.       Пусть и будучи представителем сильного пола, юноша без какого-либо ущерба собственной гордости признавал тот факт, что женщины, на самом деле, куда умней их. Не все, конечно, и не всегда, но факт оставался фактом. В развитии парни правда уступали девушкам, доказательством тому, хотя бы этот список, так сказать, не самых привлекательных школьниц старшей школы Энканто, что был полностью составлен мужской половиной старшеклассников. Немного подумав, зеленоглазый пришёл к выводу, что его дорогая сестрёнка туда не попала бы.       Как бы ему не хотелось убеждать себя в обратном.       Но это было так. Мирабель была аккуратно сложена сверху, чуть менее аккуратно снизу, но ведь у многих парней текут слюни на сочные бедра. Такая черта считалась символом женственности, особенно в таких странах, как Колумбия или Бразилия. У неё не было высоких острых скул, полной груди или ног от ушей. Младшая Мадригаль была низкой, круглолицей девчонкой с темными волосами, каких много. Вряд ли она смогла бы чем-то выделиться из общей толпы. Разве что её блядские глаза.       Не первому красавчику школы, но какому-то невзрачному заучке по типу Армандо Лопеса из параллели она точно бы запала. Пусть и только из отсутствия у того выбора.       Мадригаль тихо хмыкнул, теребя пальцами чёрный чулок.       У них был бы секс…       Верхняя губа подростка дернулась вверх в знаке отвращения.       Это, наверное, было бы полной хренью. Мерзкой, неопытной и несложенной подростковой хренью. Представить только. Мелкий худощавый Армандо с парой-тройкой волосков на тощей груди и загорелое здоровое тело Мирабель, возседавшей на его бёдрах. Слишком яркий контраст явно не делал картинку более выиграшной. Пальцы приостановили свое незамысловатое занятие. Зелёные глаза задумчиво уставились в стену напротив.       Зубрила Лопес радостно бы мял в не знавших доселе тела женщины руках горячие крепкие бедра кузины и ужасно кряхтел от удовольствия под её медленными движениями. Медленными движениями…       Она бы, наверное, неспеша оседала на вялый член парня оперевшись позади на его ноги. Этот придурок был бы безумно доволен, ещё бы. Неумело зарывал бы пальцы в смольные влажные кудри, не собранные в привычный пучок, отчего те ложились бы на гладкие плечи. Брюнетка будет затуманенно смотреть на него из-под опущенных ресниц, распускающимися чёрными пушистыми лепестками вокруг тёмных безумных глаз. Сестра бы постанывала, привыкая к новым ощущениям и мычала бы сквозь эти стоны его имя.       — М-м, Камило…       Что… Какого черта?       Мадригаль резко сел на кровати в искреннем ужасе, с видом человека, на которого обрушили ведро холодной воды. От лица отходит вся кровь. О чем только… Блять!       Это переходило все границы. Это лишь ошибка в работе мозга, просто ошибка. Всё, что касается её — ошибка.       Другая же часть сознания продолжала вести речи в свое оправдание и игнорируя здравый разум хозяина. Ведь это же очевидно, Мирабель будет кричать его имя, занимаясь сексом с другим. Ведь она влюблена в него.       Она влюблена в него?..       Это слишком. Все слишком. Противно, мерзко было думать об этой девке в таком ключе, как он вообще это себе позволил? Что заставило? Пиздец. Один пиздец. Это надо забыть, выкинуть нахрен из башки, это позорно. Даже просто думать о сестре с недавних пор стало позорно. Горло стискала злость на самого себя. Он стал слишком много злиться. Опять же из-за неё. Она все портит. Пусть просто перестанет лезть куда не надо. В его голову, например. Пусть вообще исчезнет.       Эсти.       О ней думает Камило, расстегивая ширинку штанов и нервно глотая колючий ком стыда.       Эсти и её шлюшские чулочки. Надо думать об Эсти, говорит себе подросток. Блондинка и её стройные гладкие ноги… Это все она. Конечно.       Как же офигенно хорошо было бы полностю контролировать все реакции своего тела. Но простому смертному это было не под силу, так что Мадригаль решил не сопротивляться. Черт, малыш, как ты нужна сейчас…       Эсти Андерсон.       Это, конечно, мысли о ней направили вниз всю кровь, натянули твёрдым колом ткань штанов, не оставляя ему выбора. Тесно. Очень тесно. А в комнате жарко.       Парень мысленно наматывает на руку длинные прямые волосы цвета переспевшей пшеницы, пока немного шершавая ладонь первый раз пробегается по всей длине ствола и тот тихо втягивает в себя воздух. Толкается.       — Амгх…       Прикусывает фаланги пальцев на левой руке. Это не должно продлится долго. Ему нужна разрядка сейчас, иначе Мадригаль сгорит от стыда перед самим же собой. Это отвлечет, поможет.       Эсти льнет назад, к его паху сама, ещё ближе, ещё глубже. На лбу выступает испарина, глаза застилает пелена. Он почти у цели. Нужно ещё немного. Перед глазами чёрное кружево на гладкой коже. Ещё. Надо ещё.       Эсти и её тонкая спина.       Ещё.       Он набирает темп, ладонь сводит легкой судорогой от быстрых движений. Внизу уже разливается горячая щекотка приближающегося оргазма. Зубы крепко стиснуты. Ещё немного.       Босые ступни на кухонной плитке…       Камило шумно шипит, словно озлобленная кошка, пока бедра его дергаются и их пачкает его же горячее семя.       — Эсти… — приглушенно шепчет Камило пересохшими губами, перед глазами образ красивой белокурой девушки и её маленькие ножки на прохладном полу.