Сын шамана

Молодой шаман кружится среди разнотравья, ударяя кулаком по туго натянутой шкуре барабана. Он исполняет призыв духов предков для одного из соплеменников, дабы те позаботились о своем потомке. За этим действом наблюдает пятилетний омежка, сын шамана. Он спрятался под кустом в тени поляны, завороженно глядя на каждое действие, ловя каждый звук, что издает его отец. Молодой, статный альфа ГоНо был известен на всё племя Инко своим талантом, проявившимся в молодости. И его единственный ребёнок НоНо прекрасно осознавал это, с уже такого возраста стараясь перенять все таланты отца. — Мир вокруг говорит, НоНо, — ГоНо раскуривает травы, дабы отдохнуть от последних трёх дней напряжённой работы, — Всему можно научиться, лишь бы твой разум был открыт к тому. Если опустить тысячи условностей, то можно слышать песни ветра, изучить язык духов, видеть лица предков, просить их о помощи, Семья шамана традиционно жила в глубине леса, где под руками имелось все необходимое для того, или иного обряда. И сила шамана заключалась не только в таинстве общения с природой, но и таинстве перевоплощения, таинстве предвидения. И ни самый зажиточный, ни самый талантливый, ни даже вождь — никто не мог противостоять его Силе Слова. Но в мире есть поветрия, есть предвидения, которых даже сам шаман не может избежать. ГоНо знал, что супруг скоро сгинет, но ничего поделать не мог. Кроме как отказаться от работы и каждый свой день проводить с семьёй. И только пять долгих лет спустя после кончины супруга, ГоНо вышел из лесу, ведя за руку уже десятилетнего НоНо. Те, кто знал, помнил, и те, кто нуждался — были рады вышедшим, предлагали помощь, кто-то дарил подарки. Но альфа принимал дары скептично, зато помогал охотно, старательно обучая сынишку своему искусству. — Ты уже умеешь обращаться в волка, — улыбается шаман, сквозь перья в волосах наблюдая за тем, как НоНо скачет по поляне белым оборотнем, — Скоро научишься сливаться с природой. И познаешь все языки мира, Волчок падает плечом на землю, кувыркается через голову и на ноги вскакивает уже мальчишка. Юный омежка подбегает к отцу и сжимает в кулачки холщовые штаны того: — И даже увижу тех, других? — О чём ты? — хмурится ГоНо, — Другие люди, которые из других племён. Торговец ОхТо рассказывал, — НоНо опускает взгляд под ноги, Ему хватает общения с природой, и безумно нравится животный мир, но порой так хочется поиграть с остальными детьми в горелки, палочки и… А что они ещё делают? — НоНо, — альфа утягивает сына на колени, гладит пальцами его мягкую щёку, подушечкой нажимает на родинку под глазом, говорит серьезнее, — Не все люди будут добрыми. В стае с сильным вожаком могут быть гиены, а среди отары овец на тебя может неожиданно выскочить сильный баран. Будь осторожнее, и… — он опускает руку на грудь ребёнка, туда, где под рубашкой стучит его крошечное сердечко, -… Если не понимаешь речь людей вокруг, если духи вдруг умолкнут, слушай своё сердце. Слушай его и думай, как последовать его советам, ГоНо щурится в улыбке от растерянного взгляда сынишки. Вспышка. Лезвие сабли касается собственного горла. Боль, много крови. Но где его сын, где НоНо? Альфа падает на колени и оглядывается, чтобы увидеть своего ребенка в последний раз. Чтобы увидеть, как того на привязи тянет за собой молодой альфа. Как этот парень сжимает зубы, рычит, справляется с омегой, оказавшимся выше него самого, и озлобленными криками отгоняет от них других своих соплеменников. — Папочка? — ладошки НоНо обнимают щетинистые щеки отца, Мужчина позволяет себе пару слёз, но тут же улыбается сынишке. До того дня ещё не скоро. Ещё не должно быть так скоро. / Вождь племени Мок обходит свой дом. У него каменное жилище в три этажа, территория за забором, верные слуги, стражники, повара. Хотя о жестокости моков наслышаны все, как и о дисциплине, зато в их городищах присутствует порядок, строго чтится закон, даже к омегам относятся куда более уважительно (если они тоже из племени Мок, а не какого-то другого). Самого вождя угораздило второй раз влюбиться в омегу-женщину из северного племени Отонта. Она в ту пору была цветущей, большеглазой, с норовом. Не то, что собственный супруг-омега, разомлевший после рождения нескольких детей, из которых только двум удалось выжить: омеге ДжеБому и альфе на три года младше — ДжеХену. Так что молодая, нетронутая девушка племени Отонта была за руку утащена в его собственный дом, уложена на лопатки и повязана. Чтобы через девять месяцев родить здорового сына, альфу, ДжеМина. Шли годы, и стало яснее ясного, что внебрачный сын оказался умнее двух старших, сноровистее. К десяти годам альфа ловко стрелял из лука, джигитовал на лошадях, знал этикет и даже занимался рисованием, развлекаясь так с многочисленными тётушками, которые были приставлены к нему няньками, дабы хоть так унизить вероятного наследника целого племени Мок в городище Мок-Акондоши. Но все равно, всё равно ДжеХан возлагал именно на Джемина свои большие надежды, связанные и с завоеваниями, и мудрой политикой. Даже когда в первый гон того переселили из основного Дворца, Джехён ощущал равнодушие отца. Подумать только, он старше какого-то ублюдка на пять лет, и может из-за него оказаться не у дел! Джехён не знал, чем обратить на себя внимание отца. А постоянные походы закалили в нем суровый, жестокий характер, подарили славу умелого воина, чья рука не знает пощады. — Отец, я уйду на север, в племена Инко. Все их дары будут в богатство твое, все их люди — твоими слугами, — Джехён опускается коленями на каменный пол перед троном отца, — Я не нуждаюсь в северных землях, и не нужны мне люди этого племени: они верят в духов, общаются с природой, не умеют возделывать земли — плохие работники, одним словом. Но знаешь, — Джехан поднимается с места и передвигает затвердевшим ногами, шаркая кожаной обувью, подходя к среднему сыну, — Тебе скоро будет двадцать пять, и пора обзавестись собственной семьёй. Я слышал, что в Инко живут красивые омеги, игривые и умелые. Хех! Мой отец звал их 'ручными'! Шляющийся от безделья Джемин прислоняется плечом к столбу в галерее, становясь невольным слушателем этого куска диалога. — Потому что они очень любят касаться других людей, не боятся смотреть в глаза альфам, доверчивые. Выбери среди них себе самую достойную пару, — Вождь выпрямляется и возвращается к трону, но не садится, — Хватит махать мечом, пора думать о своём наследии. Слава — искра, потомство — ветки твоих корней, что будут гореть годами, расти дальше, расширять эту сеть, увеличивать нашу власть, наше влияние. Подумай об этом, Джехён, И хотя наказ отца слышали двое членов семьи, его суть каждый понял по-своему. Джемин провожал старшего брата взглядом, опершись плечом о ворота, когда его лопатки коснулась рука его старшей служанки, тётушки Су: — Господин Джемин, отправьтесь следом за братом. Все мы знаем, каким он бывает жестоким. Разве можно одному ему доверить омегу? Разве можно его отпустить в то мирное племя? — Отец не приказывал. А инициатива в моем случае — камень на шею, — альфа пожимает плечами и оборачивается на служанку, — Мы с мастером Хо уже собрали Вам вещи, Ваш конь готов, — улыбается женщина, сжимая пальцами предплечье парня, — Оу, ну раз так, — Джемин глухо усмехается, — Раз вы уже все обо мне продумали, то как я могу отказаться? — Молодой господин, Вам будет только семнадцать лет — конечно, мы посмели о Вас позаботиться: ещё годик, и Вы будете совершеннолетним: мы не посмеем так самовольничать! — Спасибо, тётушка Су! — Спасибо, тётушка Су, — ГоНо выдыхает носом дым, опрокидывая трубку, чтобы стряхнуть пепел прямо в траву и коротко свистит, Перед ним камнем о землю падает ястреб, тут же оказываясь юным, но таким статным омегой в длинной желтовато-зеленой тунике, в шерстяных штанах древесного цвета. На глазах углём нарисованы стрелки — сын шамана летал только второй раз, а потому обрядовые рисунки были необходимы. — НоНо, когда встретишь женщину, которую кличут 'Тетушкой Су', то поклонись в пояс и поблагодари ту за сохранность своей жизни, — А? — НоНо только поворачивает голову на бок, замирая в паре шагов от отца.