Сын шамана

Мастер Хо, он же — господин ЁнХо — был альфой в преклонном возрасте, старшим конюхом во Дворце, каким-то родственником самому вождю Джехану. Несмотря на прожитые годы, он был ещё в силе: ловко справлялся с работой, видел дальше стрел, и уверенно держался верхом, сохранил чуткое сердце, а его слова могли исцелять душу. И именно в его домик Джемин пристроил НоНо в качестве личного слуги. Хотя мастер Хо и сопротивлялся, но куда уж ему идти против воли любимчика Мина, и против круглых глазок самого омежки. В первые дни сыну шамана было тяжко. Другой распорядок дня, другая еда, традиции, язык. Он понимал мастера Хо на уровне интуиции, и видимо больше потому, что и сам познал азы шаманства. Но вот минуло двенадцать ночей, и омежка привык к раннему подъему, научился подавать свежей воды 'мастеру ХоХо', веселя этим именем старика; ему понравилось заботиться о лошадях, подметание полов стало едва ли не любимым занятием — кружась с травным веником, парень впадал в шаманский транс, слышал насмешливые голоса духов, которые одобряли его поступки, велели быть осторожным и работать усерднее. И НоНо работал до завидного прилежно. Однажды на него пришел поглядеть сам вождь ДжеХан. Омега так и не понял этого, но в тот день господин ЁнХо первым вошёл в его комнатку, помог надеть другую одежду, более крепкого плетения, с удобными карманами и тонкими, дзынькающими деревянными кольцами в качестве украшения на вороте, рукавах и подоле короткой рубашки; затянул тесемки новых штанов, какие носил и сам Джемин, так что пленник из Инко даже остановил утреннее облачение повторяющимся до закатившихся глаз старшего конюха вопросом:  — Джемин? Это Джемин?  — Да, это -… — мастер Хо хватает рукав рубашки омеги, а потом штанину, трясет ту, поднимает глаза на паренька, — Это всё — подарок Джемина,  — Джемини, — НоНо солнечно, в прищуре улыбается и кружится на месте, звеня всеми украшениями, Оглядев омегу, которого младший сын взял в плен, Джехан задал только один вопрос, и тот — мастеру Хо:  — Почему ты не отмыл этого ребёнка? Так что тем же вечером, когда пришёл и сам Джемин, Ёнхо принял окончательное решение и отправил вместе с любимчиком Мином своего старшего сына-омегу Бина. Оказавшись втроём в купальне, люди племени Мок долго объясняли омеге племени Инко назначение огромной бочки, травных веников, тряпок и склянок. Джемин рисовал воздушные домики, повторял «безопасно», и НоНо даже уверовал, даже нырнул в воду. А потом получил подзатыльник от Бина:  — Айща! Бестолочь! На тебе такая дорогая одежда, как ты посмел? Но его запястье перехватил альфа, он долго смотрел на старшего, а потом отдал приказ:  — Объясни ему, что такое мочалка, что это — чтобы хорошо пахнуть. И что надо… Раздеваться, чтобы как в речке, ну, ох! Сын мастера Хо пофыркал, но стал выполнять. Как бы то ни было, он очень любил мальчишку Мина, а вспылил только потому, что сам пришивал все украшения две ночи напролёт — жалко труда. Так что Бин прыгал, тёрся мочалом, плескал воду, повторяя в той же интонации, что и Джемин, что тут, в купальне — 'безопасно', что это — озеро, без рыб и раков; мужчина смеялся сам со своих объяснений, но этим только больше распологал Инка к себе. И когда НоНо всё же понял, всё же снял вещи, даже вежливо попросил прощения, чему были удивлены оба Мока, альфа отвернулся и направился на выход. Уже в дверях он накрыл ладонью собственные, ещё тонкие ароматные железы, и встав полубоком, попросил:  — Господин ЧанБин, узнайте у него про… Про течки и аромат… И всё прочее… Чтобы не было сюрпризов, Дождавшись понимающего кивка, парень вышел. Оставшись наедине с младшим омегой, Бин зачесал влажной рукой волосы того на одну сторону и усмехнулся:  — Дикое дитя, как же тебе повезло с господином Джемином,  — Джемини тоже украл, — хмурится сын шамана, теряя весь свой запал,  — Да, украл тебя от верной гибели! — Бин щёлкает мальчишку по носу и принимается тщательно тереть того, НоНо долго сопротивляется, повторяет своё имя, пытаясь донести, что и сам справится. Но куда уж там! Господин Чанбин вытаскивает его из бочки, разворачивает полотенце и вытирает, останавливается на уровне ягодиц и поднимает глаза на Инка:  — Омега? Когда больше прочего ты омега? Вместо ответа тот показывает три пальца и трижды повторяет уже выученное 'Луна'. / С момента появления НоНо в городище Мок-Акондоши прошло чуть больше месяца. Он стал яснее выражаться и скорее понимать язык Моков, привык к новой одежде, еде, подружился со многими слугами. И прямо сейчас Джемин вёз его куда-то в крытой телеге. На все вопросы омеги альфа отвечал:  — Всё будет хорошо, тебе должно понравиться, — оглядывался на своего пассажира, широко и ярко улыбался, роняя очередную тростиночку из губ, Они ехали так долго, что бедный НоНо успел проголодаться и даже вздремнуть. Но он резко проснулся, стоило прежнему вороному коню Джемина остановиться. Сын вождя соскочил с телеги и нырнул под парусину, чтобы в тени той увидеть ярко сверкающие глаза Инка. Напряжённый, испуганный. Как бы мастер Хо вместе с ткачом Бином не одевали того, как бы не расчесывали и сколько бы не учили манерам, тот всё равно выглядел иначе. НоНо был все ещё особенным для Джемина. Он отличался от всех известных ему омег своим добродушным характером, был 'ручным', и в то же время абсолютно диким. Альфа протягивает омеге руку, помогая выбраться наружу, под синее небо в степи, далеко за границами городища. Сын шамана испуганно оглядывается, но взглядом задерживается именно на мерно плывущих облаках, и опускает взгляд только когда слышит прокашливание. В руках Мока орлиное перо, крутится-вертится в пальцах, а следом кружатся и привязанные к тому тончайшие ниточки:  — Не могу забыть, что ты — сын шамана. И сегодня до заката ты можешь общаться с духами, с природой — с кем ты ещё там должен общаться, Парень приподнимает брови и протягивает перо сыну шамана. НоНо неуверенно хватает то, расправляет ниточки, тут же умело вплетая те в свои волосы. Он с робкой благодарностью смотрит в самые глаза Джемина, который так тепло сейчас улыбается.  — Не теряй зря времени — беги! — альфа вскидывает руками, показывая все пространство, но потом добавляет, вмиг став строже, — Но если ты не вернёшься до заката, то я буду искать тебя. Я буду искать тебя, пока не найду,  — Я приду до заката, — омега кивает и срывается с места. Он, не оглядываясь, бежит до просеки, падает с небольшого холма и уже тут обращается в орла. Пара взмахов кистями рук — и вот они стали крыльями. Парень падает грудью о земь и взмывает в небо птицей. Набирает высоту и парит. В этом облике у него хорошее зрение, невероятная сила. А потому НоНо легко ориентируется на местности: долетает до реки, видит поселение рыбаков; возвращается на поле, наблюдает за Джемином, улегшимся спиной на землю среди высокого разнотравья едва не теряясь; пролетает дальше. Уже тут, далеко за лесом, падая камнем о землю, оборачивается он вновь человеком, обходит поваленную иву, играя с её ветвями, передразнивает птичек, и только позже возвращается к повозке. Джемин так и дремлет. Он не замечает постороннего присутствия до того самого момента, пока НоНо не садится около его головы, полностью выдавая себя:  — Джемини, я вернулся,  — О, уже? Я рад, — парень приоткрывает глаз, смотрит на омегу, на щеках которого вдруг вспыхнул румянец, Тогда же альфа садится, опускает локти на колени и кивает:  — Расскажешь, что ты видел?  — Я… Я… НоНо то раскрывает, то закрывает рот. Все слова вмиг покинули голову: не то, что чужие, но даже своих уже не вспомнить. Парень резко подрывается с места, кружится вокруг взволнованного сына вождя, а потом падает перед тем на колени, сжимает пальцами ткань собственной туники, трясёт головой так, что пара новых перьев спадает с волос на плечи, и на траву:  — Я могу показать?  — Показать? — Джемин наклоняется ближе к НоНо, пытается поймать взгляд того,  — Да. Я должен коснуться тебя, безопасно коснуться, — омега будто нарочно не до конца прикрывает рот, а потом бросает взгляд на шею альфы, на расшитый золотом и бисером высокий ворот, прикрывающий подскочивший кадык,  — Хорошо. Покажи мне, — парень опускает колени на землю, придвигается к сыну шамана, ожидая действий, НоНо поднимает крупно трясущиеся руки в воздух, опускает ладони на самую макушку Джемина, сжимает пальцами чёрные пряди того, первым закрывает глаза и начинает шептать. Альфа доверчиво опускает веки. И взлетает. По спине пробегают мурашки, рукам стало жутко холодно, голова немного кружится. Небо и земля не скачут, но явно не на обычных местах. Он видит землю и реку, домики и диких животных. Джемин ощущает ветер, и ощущает уверенность. А потом ощущает тепло. Тепло, с которым НоНо смотрит на него. Сын шамана резко одергивает руки, отползает от альфы и, загнанно дыша, наблюдает, как тот приходит в себя. НоНо знает, что показал слишком много, что едва не сдал своей скромной, ещё только-только начинающей зарождаться симпатии к этому Моку. И ждёт насмешки. Джемин решается игнорировать это чувство. Кое-как придя в себя, он с восторгом смотрит на этого Инка, невольно завидуя миру, в котором тот живёт. Альфа видит перья в его волосах, видит испуг в глазах, и отчётливее всего прочего ощущает симпатию этого человека. Но Джемин только улыбается шире и с придыханием произносит:  — Ты великолепен.