Сын шамана

Тётушка Су — невысокая сорокалетняя омега, младшая кухарка во Дворце. И потому женщина была жутко удивлена поясным поклоном НоНо: сын шамана всего лишь выполнял наказ отца. — Что ты, НоНо?! — госпожа ДжиСу за плечи выпрямляет мальчишку и взволнованно улыбается, — Давай я провожу тебя в омежью сторожку: там ты будешь в сохранности, Маленький домик на одну комнату без окна, зато с печкой и кроватью. Тут пахло смесью чужих ароматов и тянуло плесенью, но, видимо, у Моков-служек не было иного выбора. Так что НоНо, задав ещё несколько уточняющих вопросов, принимает свою участь. / В городище Мок-Сольдоши больше людей племени Отонта: они не отличаются высоким ростом, но у них изящные кисти рук и глубоко посажены глаза; их норов выдаёт себя в спорах, когда желания заниматься домашним скотом или кожевенным делом больше нет. И как бы тяжело ни было договориться с местным вождём ТэГуном, Джемин чувствует себя тут спокойно. Единственной угрозой он с молодецкой насмешкой считает только дочь Вождя — ТэЛин. Девушка старше него на пару лет, уже обрела все самые женственные формы и умело соблазняла ими юного альфу, надеясь на то, что сыну Великого Вождя Джехана передался вкус отца к омегам племени Отонта. Джемин в который раз лениво блуждает по городищу, с любопытством рассматривая особенный быт здешних мест. Вчера ТэГун рассказал о текущих делах, уверил, что в Мок-Сольдоши всё спокойно, и наследнику Великого Вождя делать тут нечего. И на улицах, в самом деле, было на порядок чище самого Мок-Акондоши; люди были хорошо одеты, все при делах, кроме уже собравших урожай крестьян, которые всё больше пили горячительных напитков в эту пору. Вернувшись под вечер в каменный двухэтажный дом вождя Мок-Сольдоши, Джемин долго объясняет слугам, что просто гулял, что ужинать не будет, и что с ним всё в порядке. Оказавшись в своей комнатке на верхнем этаже, в самом конце коридора, альфа падает спиной на мягкий матрац, вынимает с нагрудного кармана нижней рубашки подаренный НоНо платок, и на просвет рассматривает тот, всё ещё улавливая на ткани невесомый аромат лилейника. Отсыревшая деревянная дверь не сразу поддаётся Лин, но девушка настойчива, и повторно давит плечом, влетая в покои сына вождя с подносом в руках. Она не удосуживается опустить взгляд, попросить позволения, извиниться, да просто закрыть за собой — ставит еду на стол, строго говорит: — Вы должны поесть, молодой господин Джемин. И зажечь свет: рано зазря сидеть в темноте, Голос девушки так и льётся звонким ручьём. И кто-то бы нашёл его очаровательным. Только вот Джемин больше скучает по вкрадчивому тону омеги-Инка. — Госпожа Тэлин, уберите еду: я же сказал, что не буду ужинать. И что я хочу отдохнуть, — Я могу скрасить Ваш вечер, — дочь ТэГуна поправляет на плече широкую чёрную косу со множеством лент, А парень хочет видеть в иссиня-черных прядях перья птиц, белые нити, тонкие косички и деревянные бусины. — Госпожа Тэлин скрасит мой вечер, если послушается отданного приказа и покинет мои покои сию же минуту, — альфа не замечает, как угрожающе рычит на нежданную посетительницу, Тэлин морщит нос и выходит в коридор, громко захлопывая дверь. / Джехан видит, как Джехён смотрит на посла-омегу с далёкого торгового племени Хун: с вожделением. Второй сын вождя пышит жаром, сжимая в кулаки ткань собственных штанов, закусывает губу. Сам же вождь не особо понимает такого внимания к Сычену: ставшие под солнцем пшеничными волосы, спадающие на раскосые, темно-карие глаза; пухлые губы и круглые уши с серьгами; потрепанные шёлковые штаны широкого кроя, поверх которых выправлена парусиновая рубаха. На что тут смотреть? Но Джехён смотрит и медленно сходит с ума от этого образа Хунца. Он не слушает предложений того о торговле, не замечает покашливаний отца, не ощущает, как аппа ударяет веером по спине. Альфа влюбился в этого омегу с первого взгляда. И у Великого Вождя Мока нет иного выхода, кроме как завершить аудиенцию и утянуть главного наследника за собой по длинным коридорам дворца, чтобы, прижав сына к стенке, встряхнуть того за ворот мехового жилета: — Как ты смеешь терять голову? Постоянно твердишь мне, что будешь Великим Вождём, и постоянно сам же падаешь всё ниже и ниже в моих глазах! Загляделся на омегу, и не услышал ни слова! — Я хочу его, — одними губами выдает молодой альфа, — И я возьму его, — Может, он не хочет этого; может, он не способен на такое; может, в его сердце кто-то есть, — перечисляет Джехан, — Как ты можешь так говорить? — Он будет моим, — Джехён выдаёт улыбку, — А я — его. Джехён по натуре своей воин и искатель приключений. И если он не найдёт лазейки, чтобы завоевать сердце Сычена, то скорее объявит войну всему племени Хун. И Джехан это понимает, а потому манит жестом к себе супруга и, строго глядя на того, приказывает — давно уже ни о чём не просит: — Объясни ему, почему никогда у Моков не будет общего дела с островитянами. / Джемин заглядывает в домик на окраине городища, где живёт престарелый лекарь. Альфа ТэЁн шмыгает носом, продолжая толочь травы в ступе, будто не слышал, что кто-то вошёл. И пусть нос уже давно его подводит, зато слух и глаза не обманывают. Как и чутьё. Мок прогуливается по основной комнатке, рассматривая глиняные кувшины и горшки на ладно сделанных полках, а потом видит в углу ловца снов со множеством перьев и замирает. Он подходит ближе к амулету и различает перо филина, несколько гусиных, что уже используют для письма, и павлинье. Касаясь зелёных ворсов которого усмехается, представляя, как бы НоНо обернулся подобной птицей. — Может сразу скажешь, чего ищешь, чего хочешь? — Тэён поднимает голову на гостя, отставляет ступку в сторону, И Джемин невольно обращает внимание на трясущиеся руки лекаря: — Быть может, это Вам нужна моя помощь? — Сам справляюсь, — усмехается старик, — А вот ты что? Потерялся, молодой господин? — Размышляю о многом, — Например? — Позволит ли отец взять в мужья омегу другого племени? Тэён шире раскрывает и без того жутковато круглые, водянистые глаза, а потом прыскает смехом: — А куда деваться? Если сердце твоё так просит, то так и сделай. Что тебе будет отец, когда разлетится пеплом по ветру? Зато с тобой останется тот омега! — Но если отец будет против брака, то мне придётся бежать, — Мок садится за стол, рядом с Отонтом, — Куда бежать? — Убежать всегда есть куда, до самого моря, и даже — за него, — отмахивается лекарь, — Будьте уверены в своей любви к тому омеге, и тогда воля отца не будет страшна Вам. / — Хён, да ты взбесился! — ДжеЮн оставляет след на щеке младшего сына, хватает того за каштановую прядь волос и тянет на себя, — Ты не увидишься с Дун Сыченом, понял? Пожилой омега, супруг Великого Вождя Джехана кричит истерично, пугая всех служек. Потому что устал от постоянных выходок этого ребёнка, не знает, как исправить того, как вернуть на путь истинный — этот мальчишка вырос и заматерел, научился показывать зубы не только на поле брани, но и своим родителям, раз за разом давая поводы для новых разочарований своими поступками. И ладно бы с этой бестолочью: старший сын вон давным-давно был отдан в мужья знатному воеводе из племени Хэлеев, живущих гораздо западнее, и потому успешно забыт; но только вот на Джехёна у Джеюна были свои планы. А какой родитель не хочет видеть своего ребёнка Великим Наследником? — Ты понял меня, или нет? Хан-и дал тебе возможность выбрать в мужья Инков и Отонтов, Моков и Хэлеев, Юаратов и даже Киохов. Почему никто не понравился тебе? Почему этот Хунец? — омега заглядывает в глаза младшему сыну с сочувствием, — А почему нельзя взять в мужья Хунца? — Потому что он ни за что не останется с тобой, — просто отвечает аппа, немного теряясь, вынужденный объяснять нелепость чужих традиций, — Потому что он навсегда предан только одному мужчине — Богу Приключений, или как там его? А сам тот Бог предан своей Богине — Богине Океанов, — он выдерживает паузу, давая Джехену время на раздумье, и всё же продолжает, — Вот как ты думаешь: может ли этот парень остаться тут? Захочет ли жить вдали от своих Богов, от моря? — Тогда я последую за ним, — парень тянет косую улыбку. Но Джеюн хмурит брови, громко ударяет в ладоши, и через миг в его покои вваливаются пятеро стражников. — В нижние темницы его. И не выпускать, пока господин Дун Сычен не отправится на Родину.