Дети пустого города

       "Дорогой Нюхалз!        Надеюсь, что у тебя всё в порядке; первая неделя учёбы была ужасной, и я рад, что она кончилась.        У нас очередной новый преподаватель защиты от Темных искусств, профессор Амбридж, почти такая же милая, как твоя мамочка. А пишу тебе потому, что то, про что писал тебе прошлым летом, опять случилось вчера вечером, когда я отбывал наказание у Амбридж. Скучаем по нашему самому большому другу, надеемся, что он скоро вернется. Пожалуйста, ответь поскорее.        Всего хорошего.        Гарри."        Н-да, а ведь сложно писать вот так, намёками, так, чтобы о чём речь понял только адресат. Гермиона велела не делать этого, но кроме опасности перехвата я никаких причин, чтобы не писать ему, не видел. И не найдя в письме зацепок, по которым посторонние могли понять о чём в письме речь, и кому оно адресовано; а ещё от всей души понадеявшись, что крёстный поймёт намёк на Хагрида; я завернул письмо в конверт и сунул в карман. Нащупал там ещё какую-то бумажку. Вынул. Это был фантик от "плавленого черепа", с прикреплённой запиской от продавца о покупке, и том, что я по этим конфетам самый долгий клиент - три года. На автомате я сунул его обратно в карман и пошёл в совятню.        — На твоём месте я бы этой дорогой не шёл, — предупредил Почти-Безголовый-Ник, выплыв из стены, — Пивз решил подшутить над первым же, кто пройдёт мимо бюста Парацельса на седьмом этаже.        — Шутка в том, что Парацельс упадёт ему на голову? — Осведомился я.        — Как ни смешно да, — скучным тоном сказал Ник, — пойду позову Кровавого Барона, может быть он его урезонит... Пока, Гар.        — Пока. — Отозвался я, и свернул налево. На более длинную, зато без сюрпризов, дорогу в совятник.        Настроение стремительно улучшалось. Да, денёк опять выходит загруженный, но зато перед отработкой я успею на тренировку по квиддичу. Что-то мелькнуло на границе моего зрения. Я оглянулся. Кошка! Да не какая-нибудь, а миссис Норисс, что постоянно стучала на студентов смотрителю замка.        — Ничего такого не делаю! — Крикнул я, хотя вид у неё был явно тот, с каким она бежала докладывать о нарушениях правил замка. С какой стати я не понимал. Каждый ученик имел полное право ходить в совятню субботним утром!        Перебежав через виадук, я поднялся в башню сов. Совятню.        Совы, разных пород и расцветок, сидели на балках и жёрдочках, сделанных на разных уровнях высоты. В середине совятника была узенькая винтовая лесенка, а в стенах окна без стёкол, сквозь которые в полутёмное помещение проникали снопы солнечного света. В них было видно висящую в воздухе пыль и мелкие пёрышки. Я любил это помещение.        Оно напоминало мне чем-то тот заброшенный склад. Там так же стояла в воздухе пыль, в таком же солнечном или лунном свете, что пробивался сквозь окна, из которых давно были выбиты стёкла. Даже "спрятанные" про запас бродячими кошками дохлые мыши встречались в укромных и тёмных уголках. Например, под полкой с книгами. Теми самыми книгами.        Почему я рассказал об одной из них недавно? Поддался раздражению, когда Луна начала нести чушь про потусторонние силы, якобы контролирующие Тропу. Сболтнул лишнего. Наскоро придумал какую-то чушь объясняющую, как ко мне попала нужная книга, но мне вроде поверили. По крайней мере, новых вопросов до сих пор не было.        А смог бы я на них ответить, когда всё, что связано с этим словно отгорожено от меня в моей памяти, а каких-то деталей и вовсе не достаёт?        Совы ухали, пряча головы под крылья. Многие из них только недавно вернулись с охоты. Я поднимался по лестнице задрав голову, ища глазами свою Хедвиг*. Косточки мелких животных на ступеньках похрустывали у меня под ногами.        — Хедвиг! Вот ты где! Давай сюда, у меня письмо!        Она была почти на самом верху у сводчатого потолка. Но на мой голос тут же отозвалась, и спланировала вниз, приземлившись мне на плечо.        — Тут написано "Нюхалзу". — Сказал я; аккуратно, чтобы не перетянуть, привязывая к её лапе конверт. — Но оно для Сириуса, ясно?        Хедвиг кивнула, моргнув янтарным глазом.        — Тогда счастливой дороги!        Я выпустил Хедвиг в окно, и долго смотрел, как она реет над лесом, уносясь вдаль, превращаясь в тёмную точку. Потом перевёл взгляд вниз - на хижину лесничего. Отсутствие дыма над каминной трубой говорило и об отсутствии дома хозяина. Впрочем, я и не надеялся уже на его скорое возвращение. Мне в лицо приятно дул прохладный ветер. Взгляд зацепился за квиддичные кольца. Надо было идти одеваться на тренировку. Потом все пойдут на конец завтрака, а я на отработку. Надо будет быстренько заскочить на кухню и сварганить там какой-нибудь сендвич про запас. Суну в бумажный пакет (какие мы трансфигурировали из старых черновиков), и схомячу уже на отработке, когда преподаватель, или Филч, отойдёт. Эльфы не жадные, они разрешат, да ещё и помогут, и сладостей с собой дадут, и чаёчку предложат. Насчёт чая, кстати, идея хорошая, можно будет тоже заварить. У меня и термос есть. Старый, маггловский, помятый, но он есть.        Что-то мелькнуло в чаще запретного леса. Я присмотрелся (вдруг всё-таки Хагрид?), но это оказалось ненужным. Из леса взмыло в небо, словно нелепая чёрная птица, жутковатое лошадеподобное существо, из тех, что везли кареты в день прибытия в Хогвартс. Нечто среднее между вороным конём, конским скелетом, нововылупившимся драконом и птеродактилем. То самое существо, которое больше никто не увидел. Кроме Полумны Лавгуд. От мысли, что у меня опять с кем-то одна галлюцинация настроение резко упало. Утешали две вещи - то что Рон почувствовал прикосновение к чему-то, когда я тронул его рукой одну из "лошадей", и то, что слухи, о том, что якобы лошади у карет есть, просто они невидимые, ходили давно.        Я уже спустился по лестнице вниз, когда услышал шаги из коридора, и встал на месте.        В совятню зашла Чжоу Чанг.        — Привет. — Машинально сказал я.        — Ой! — Чжоу подскочила на месте. — Привет... Не ожидала что тут кто-то будет в выходной в такую рань... — Неловко сказала она. — У моей мамы день рожденья, хотела отправить подарок, а то замоталась вчера...        — Да ничего, бывает наверное... — Я абсолютно не знал что говорить. Как-то так получалось, что при Чжоу у меня мысли спутывались, а голос терялся. — Отличная погода. — Сказал я, и внутри всё неприятно съёжилось.        Погода. О погоде заговорил.        — Да, в самый раз для квиддича. — Сказала она, на миг оторвавшись от поисков своей совы и улыбнувшись, глянув в окно. — Я всю неделю не выходила, а ты?        — Тоже. — Улыбнулся я, порадовавшись, что разговор свернул в приятное русло. — Хотя прежний капитан такого бы не допустил... В последний свой год он в первый же день собрал нас после уроков и заставил отрабатывать манёвры...        — Ужас. А у Гриффиндора уже есть новый вратарь?        — Да, Рон Уизли, мой друг.        — Это тот, который ненавидит Торнадос? — Холодно спросила Чжоу. — А играть-то он может?        — Да не ненавидит он его, — заступился я, — он просто подумал, что ты из тех кто примазался к болельщикам Торнадоса, когда они стали так лихо выигрывать. А касательно его навыков - я знаю только то, что летает он нормально. На самих отборочных не был, отбывал наказание.        — Эта Амбридж подлая. — Тихо сказала Чжоу, привязывая пакет к лапке своей совы. — Наказала тебя за то, что ты сказал правду про... про его смерть... Ты храбро поступил, что не поддался ей.        Вроде всего пара фраз, а я почувствовал себя окрылённым. Какое мне дело до дурацких драконолошадей! Чжоу назвала меня храбрым. Она не проклинает меня за то, что я остался жив. У меня даже возникла мысль - не подойти ли к ней помочь с посылкой, и не показать ли "случайно" следы порезов и раздражений на руке, оставшиеся от отсидок у старой жабы? Но я не успел осуществить эту заманчивую мысль, ведь совершенно перестал прислушиваться к тишине, и не услышал чужих шагов. Я даже вздрогнул, когда в совятник, хлопнув дверью, ворвался сопящий Филч.        — Ага! Попался, голубчик! До меня тут дошли слухи, что ты собираешься сделать крупный заказ на навозные бомбы.        — Кто вам эту хрень сказал? — Хмуро изумился я, начисто забыв о присутствии здесь симпатичной мне девчонки.        — У меня свои источники. — Самодовольно сказал Филч. — Давай, показывай сюда своё письмо!        — Не могу. Уже отправлено. — Сказал я, радуясь, что не замешкался с отправкой письма.        — Отправлено? — Спросил Филч. — А откуда мне знать, что оно не в твоём кармане?        Зараза. выворачивать карманы не хотелось. Там был ещё тот фантик с запиской, из которой легко было понять, что я покупал кислотки ещё до того как достиг разрешённого возраста. Но если я сейчас не выверну карманы, то Филч решит меня обыскать, и сам найдёт записку. И долго молчать нельзя - подозрительно.        — А потому... — Начал я, собираясь продолжить чем-то про то, что здесь нет моей совы, которую все знают, а значит она уже улетела; но мне не пришлось этого делать.        — Я видела как он отправил! — Вмешалась Чжоу.        — Видела?        — Видела! — Свирепо глядя на завхоза сказала Чжоу. Филч отвернулся ко мне.        — Если учую навозную бомбу... — Он выразительно посмотрел на меня, ясно давая понять что меня ждут самые страшные и ужасные наказания, и удалился из совятни.        — Спасибо. — Сказал я.        — Да не за что... Ты ведь не заказывал бомб правда?        — Нет.        — А почему он решил, что ты заказывал?        — Видимо кто-то из Слизеринцев решил подшутить. — Наскоро придумал я объяснение случившемуся, в которое, впрочем легко верилось.        Чжоу покачала головой.        Так мы болтали уходя из совятника, а потом свернули в разные стороны - к своим башням. Лично я пошёл к себе несколько улыбаясь. Во время разговора с Чжоу я ни разу не смутился и не ляпнул глупость (ну почти). В гостиной я столкнулся с Роном и Гермионой.        — Ты чего такой радостный? — Удивился Рон.        — Как чего? — Выкрутился я. — Квиддич!        — А-а, да! Кстати, я как раз тебя искал! Давай пойдём на поле прямо сейчас, ты меня погоняешь маленько?        — Конечно!        — А завтракать? — Не терпящим возражения тоном спросила Гермиона.        Мы уставились на неё, из-за всех сил изображая щенячьи (ну или оленьи, в общем подобные) глазки. Гермиона махнула на нас рукой, и ушла.        — Чёрт, а я ведь хотел на кухню зайти, сварганить себе что-нибудь на отработку...        — Я сам после тренировки сделаю, и тебе туда принесу. — Нетерпеливо пообещал Рон.        — Ловлю на слове.

***

       — Ну, что, порядок, братишка?        — Ага...        — Покажешь нам где раки зимуют?        — Заткнись...        Дело было в раздевалке. Мы с Роном почти час отрабатывали вратарские приёмы на поле. Он был очень даже неплох, и я чувствовал гордость за друга, но в раздевалке перед общей тренировкой Рон заметно присмирел, а высказывания близнецов делали только хуже. Уизли был бледен. Веснушки начали резко выделяться на полотняном фоне. Я стукнул ему кулаком по плечу, держись мол. Тот кивнул, не глядя на меня.        — Ребят, идёмте, только у нас будут... кое-какие зрители, — напряжённым тоном сказала Анжелина, — не обращайте на них внимания.        Кое-какими зрителями оказалась компания Слизеринцев. Оливер бы такого не допустил, но у Анжелины не было таких широких плеч, громового голоса, и фанатичного огня в глазах как у прежнего капитана, да и того Слизеринцы хоть сколько-то уважали, а Анжелина была девушкой, которых на те даже в команду не брали, не то что назначать капитаном. Вот и теперь притащились поиздеваться, хотя и знают, что командам нельзя наблюдать за тренировками друг друга.        — Не обращайте на них внимания. — Снова сказала Анжелина. — Я потом пожалуюсь профессору МакГонагалл, а пока просто проведём разминку, да вспомним стандартные приёмы. Тактику ни обсуждать, ни, тем более, отрабатывать не будем.        Тренировочная перепасовка квоффла длилась меньше стандартной, но показалась ужасно долгой из-за комментариев с трибуны в стиле: "Джонсон, что за причёска? Кто это придумал, чтобы волосы выглядели как черви?", "Уизли, ты на чём вообще? Какими заклинаниями научили летать это старое полено?", "Поттер, шрам не болит? Прилечь не хочешь? Целую неделю в крыле не был, личный рекорд небось?", "Гриффиндор - сапожники"... Даже я из-за этого чувствовал себя так себе что уж говорить про непривычного Рона. Тот в первый раз, не привык ещё к жестокой традиции проверки каждого игрока команды на прочность. На других факультетах, (как и на нашем, наверное, просто этому я не был этому свидетелем), были случаи ухода из команды по причине нервных срывов из-за давления, или угроз от других факультетов. Чаще всего тактику запугивания противника применял как раз Слизерин. Львята были принципиальны в намерении выиграть как можно более чистым путём (иное мы как победу себе и не засчитали бы), а Барсучки с Воронятами считали это вообще неприемлемым.        — Вернись на место, Уизли, и когда пасуешь своему, постарайся не ломать ему нос, для этого есть бладжеры! — Рявкнула Анжелина.        Мы уже закончили перепасовку и перешли к отработке приёмов, но Слизеринцы продолжали тянуть "Гриффиндор - сапожники", и Рон от напряжения через чур сильно кинул квоффл Кэти Белл, попав ей в лицо.        Он понуро кивнул. Кэти прижала к носу руки, пытаясь остановить кровь.        Не поможет. Уж я то знаю.        К ней подлетели Фред и Джордж.        — На-ка, — сказал Фред, вынув из кармана что-то маленькое малинового цвета, скорее всего что-то от производства "Забастовочных Завтраков", — остановит мигом.        Я отвернулся от них, тряхнул головой. Хватит. Что со мной? Почему я всё время отвлекаюсь от снитча и бросаю взгляды то на Слизеринцев, то на Рона? Почему меня царапает беспокойство, которое я легко расшифровал бы, да нету времени? Всё потом, Гарри, ты же на квиддичном поле! Разве не этого ты так ждал? Просто будь ловцом, живи игрой!        Я взлетел над полем.        Вот оно!        Но нет, это блеснули на солнце наручные часы Фреда (сколько раз просил их не надевать часы во время тренировок!), снитч по прежнему должен быть где-то в правой стороне поля - так вот ускользать из поля зрения, но не лететь далеко от этого места, оставаясь там, где ты вроде бы уже посмотрел, это в его стиле. Я полетел туда, потом резко пошёл вниз и влево, заложив вираж, резко развернулся, остановившись на месте на миг, когда углядел таки золото снитча. Поняв, что его раскусили, мячик рванул с места, и я за ним. Ветер радостно и азартно засвистел в ушах, снитч, как не старался, был всё ближе и ближе. Тут он внезапно расслабил серебряные крылышки, камешком упал на два метра вниз, плюс, из-за ветра, вправо, и рванул в обратном направлении.        Хитрый!        Но я был ещё хитрее. Я тоже (вместе с метлой) упал вниз, предварительно рванув вправо и назад, из-за чего как-бы кувырнулся боком в этом направлении, после чего отпустился правыми рукой и ногой от метлы, подобно рычагу выкинувшись за снитчем и...        Меня прошила трель свистка.        — Ну что? — Спросил я у Алисии повиснув, на метле, цепляясь за неё левыми рукой и ногой, а правыми болтая в воздухе. Снитч свалил в неизвестном направлении.        — Кэти. — Коротко сказала та.        Кэти, при поддержке Анжелины, зигзагами спускалась на землю. На поле каплями падала её кровь. Слизеринцы на трибунах катались со смеха. Близнецы смотрели на неё с нескрываемым ужасом.        — Она... она по ошибке проглотила кровяной волдырняк... — сдавленно сказал Фред.        — Мы отведём её в больничное крыло! — Сказал Джордж. — Это срочно!        — Продолжать без одного охотника и двух загонщиков нет смысла. — Сказала Анжелина. — Тренировка окончена.        Нас проводили глумливыми выкриками.        Переодевшись, мы с Роном пошли на завтрак. Тренировка закончилась раньше времени, и я мог успеть поесть.        — Как тренировка? — Спросила увидевшая нас Гермиона.        — Тренировка... — начал я.        — Совсем паршиво. — Закончил Рон, плюхнувшись на скамью.        — Первый блин комом. — Сказала Гермиона.        — Кто это сказал, что из-за меня паршиво? — Огрызнуся Рон.        — Никто... — Растерянно сказала Гермиона. — Я просто...        — Я намерен заняться уроками. — Сказал тот, и внезапно встал и ушёл.        — Он паршиво играл? — Спросила Гермиона.        — Нет. — Ответил я, прожевав ложку омлета. Гермиона подняла брови. — В смысле ужасно, но только когда на него смотрели, пока мы отрабатывали приёмы вдвоём всё было нормально. Он такой же, как я, боится людей, только он не отключается от того факта что на него смотрят, когда он играет. Он не может уйти в себя, вот в чём его беда... — задумчиво сказал я, осознав вдруг причину своей тревоги на поле.        Рыжая макушка Рона виднелась с другого конца стола. Судя по всему ему было стыдно за свой срыв, и вернувшись за стол он не решился к нам подойти. Я понимал, как он огорчён произошедшим, да у меня и у самого до сих пор звучало в ушах: "Гриффиндор - сапожники". Я посмотрел, заметила ли его Гермиона, но она разворачивала газету. Она никогда не читала новости без меня или Рона, чтобы сразу сказать нам "если вдруг что".        — Что-нибудь интересное? — Спросил я.        — Да нет. Сплетня о бас-гитаристке "Ведуний" - выходит замуж, ну и тому подобное...        Та полностью скрылась за газетой, а я снова принялся за омлет с овощами и тостами.        — Постой..! Сириус!        — Что!?        Я схватил газету так порывисто, что она разорвалась надвое, и у нас с Гермионой оказалось по половинке.        — «Министерство магии получило сведения из надежного источника, что осужденный за массовое убийство Сириус Блэк... ля-ля-ля... в настоящее время скрывается в Лондоне!» — Гермиона прочла это упавшим голосом.        — Люциус Малфой. Спорю на что угодно, — тихо и с яростью проговорил я, — он узнал Сириуса на платформе...        — Как? — Встревожился невесть откуда взявшийся Рон. — Ты хочешь сказать...        — Тс-с, — шикнула Гермиона. — ...Министерство предупреждает волшебное сообщество, что Блэк крайне опасен... убил тринадцать человек... совершил побег из Азкабана... обычный вздор..., — та закончила читать, положив свою половину газеты и с испугом глядя на меня и Рона. — Значит, опять не сможет выходить из дома, вот и всё, — прошептала она. Дамблдор предупреждал его, что нельзя.        — Ты вернулся? — Спросил я у друга. Тот растерялся, явно пытаясь не выдать, что давно уже был недалеко и подошёл, увидев наш испуг. Позабавившись пару секунд, я пришёл ему на помощь: — Да ладно. Психанул - с кем не бывает?        Он нерешительно кивнул, и сел рядом с нами, призвав свою тарелку с другого конца стола.        А я обратил внимание на небольшую заметку в углу страницы, рядом с рекламой магазинчика мадам Малкин.        — Эй, гляньте сюда.        — Чего? Не, мне моих мантий хватает.        — Да я про это! — Я снова указал на заметку.        НАРУШИТЕЛЬ В МИНИСТЕРСТВЕ        Стерджис Подмор, тридцати восьми лет, проживающий в Клэпеме, Лабурнум-Гарденс 2, предстал перед Визенгамотом по обвинению во вторжении и попытке ограбления, имевшим место в Министерстве магии 30 августа. Подмор был задержан в час ночи дежурным колдуном Министерства Эриком Манчем, который застиг его за попыткой проникнуть в совершенно секретное помещение. Подмор, отказавшийся от защитительной речи, признан виновным по обоим пунктам и приговорен к шести месяцам заключения в Азкабане.        — Стерджис Подмор? Это тот, у кого голова будто покрыта соломой? — Тихо проговорил Рон. — Он же из орде...        — Тсс! — Шикнула на него Гермиона        — Шесть месяцев в Азкабане... — Потрясённо прошептал я. — Только потому что хотел зайти в какую-то дверь...        — Не будь наивным, не в двери дело! — Тоже шёпотом сказала Гермиона. — Что это он делал в Министерстве Магии в час ночи?        — Думаешь, он был там по заданию ордена?       "... — Но теперь Грозный Глаз говорит, что мы не можем отправляться, пока нет Стерджиса Подмора, без него охрана будет недостаточная.        ... — Но Грозный Глаз хотел, чтобы мы подождали Стерджиса. Если бы только Артур опять мог взять для нас машины в Министерстве... Но Фадж ему не одолжит сейчас даже пустую чернильницу... Как маглы выдерживают путешествия без волшебства..?       ... — Я все равно буду жаловаться Дамблдору на Стерджиса, — сказал Грозный Глаз Грюм. — Уже второй раз за неделю его нет. Становится таким же ненадежным, как Наземникус."        — Подождите, — вмешался я. — Ведь Стерджис должен был нас провожать, помните?        Оба уставились на меня.        — Ну да, он тоже должен был охранять нас по дороге на вокзал, помните? И Грюм досадовал, что он не явился, значит, он не мог пойти в министерство по их заданию, так?        — Ну... Может они просто не думали, что он попадётся... — Сказала Гермиона.        — Его могли подставить! — Воскликнул Рон. — Нет, слушайте, — начал он, понизив голос под нашими убийственными взглядами, — если министерство подозревает, что он человек Дамблдора, то... ну, никуда он возможно не хотел проникнуть в министерстве, просто его заманили туда, чтобы был предлог схватить!        — Знаешь, — помолчав, сказала Гермиона, — не удивлюсь, если это и в самом деле так.        — Не знаю, — сказал я, — странно - почему он тогда отказался что либо говорить в своё оправдание?        — Да, это странно. — Вздохнула Гермиона.        — Ладно. — Я, рывком стал. — Увидимся вечером. Рон, с тебя...        — ...Чай и сендвичи, я помню. Удачи, друг, и вернись оттуда живым.— Продолжил Рон, из-за всех сил сохраняя серьёзную мину. — Постарайся не стереть себе руки в кровь тяжким трудом, не поворачиваться спиной к сокамерникам, да не садиться на стулья в кабинетике.        Я фыркнул. Кабинетик, блин... Самое прекрасное описание Филчевской живодёрни, которое я слышал! Интересно, а про стулья Рон ввернул просто ради шутки, или чтобы напомнить о их фишке на случай, если я ухитрился забыть?        Фишка была в том, что как только ты садился на такой стул или кресло, тут же из ниоткуда возникали верёвки, привязывая твои руки и туловище к спинке, а ноги к передним ножкам. Это было не более чем средство устрашения, ничего с тобой сделать в таком положении Филч не имел права, но и приятного в нём ничего не было, тем более, если ты так вляпался на выходной отработке, куда пришёл заранее. Верёвка режет, конечности затекают, а находящиеся вокруг тебя более прошаренные личности имеют привычку прикалываться над связанными новичками. Приколы же у тех, кто нарывался на подобную отработку были, как правило не очень гуманные. Обычно этих приколистов было двое-трое, а ещё человек десять создавали впечатление безразличных к происходящему статуй и даже намеренно помогали скрывать последствия случившегося там от Филча. Филч заходил с последним пришедшим, и велел садиться всем. Потом минут двадцать объяснял связанным "бестолковцам" какие они нехорошие и как таких наказывали в старые добрые времена, и ещё минут десять о том, чего нельзя делать во время наказания и в каком порядке нас будут передавать учителям. После чего развязывал всех, изымал палочки, и вёл к месту работы.        Эту схему мы знали со второго курса, когда Рон мне просто по фану предложил проверить что вообще будет если прогулять сеанс наказания. Проступок, за который мы эти наказания получили был серьёзным, так что нам показательно (видимо в пример остальной нашей параллели и первашам) назначили месяц еженедельных выходных отработок. В общем, эксперимент не удался. Или удался? Тут с какой стороны посмотреть...        Филч, как обычно ждал наказанных у дверей кабинета. Это был ещё не "кабинетик", "кабинетик" был за дверью в самом кабинете. Кабинет был некой приёмной, в которой так же хранились записи о нарушителях и наказаниях. В кабинетике же и стояли те самые разномастные кресла и стулья, а на стенах висели угрожающего вида инструменты, напоминающие орудия пыток.        — Здрасте. Поттер. — Без необходимости назвал я свою фамилию, чтобы Филч отметил меня в списке как пришедшего.        — Заходи-заходи... — Заухмылялся Филч, открывая дверь.        Он ввёл меня в каморку со стульями. Я оглядел немногочисленных собравшихся. Кроме меня здесь не было ни одного Гриффиндорца. В комнате было тесно из-за заставивших её стульев. Я встал, прислонившись с стене.        — Поттер? — Удивлённо спросил незнакомый мне Слизеринец-здоровяк, стоящий в метре от меня.        — Я. — Коротко сказал я.        Присутствующие переглянулись.        ДелА не очень. Совсем не очень. Кроме меня здесь не только ни одного Гриффиндорца, ещё и большинство присутствующих Слизеринцы. К тому же уже здесь бывавшие. Вон, на фишку стульев попалось всего трое человек из всех.        — Филч сегодня свирепствует, вон, этих аж троих к стульям примотал. — Усмехнулся шестикурсник Эдди Кармайкл, подпольный торговец из Когтеврана, а Слизеринец, стоящий рядом, тоже двусмысленно фыркнул.        — Сочувствую, — сдержанно сказал я, взглянув на молчащих, затравленного вида Слизеринца-первокурсника, и двух ещё более затравленных Пуффендуйцев с третьего курса и четвёртого.        — Присесть не хочешь?        — Спасибо, постою.        И как он вообще предположил, что на это поведётся пятигодка? Хотя вон четвертыш как-то повёлся... Пуффендуйцы... Честные, добросовестные и наивные, чьих мозгов не всегда хватает, чтобы понять - не все люди такие, как они. Как эти двое вообще нарвались на такую меру?        — А по моему ты всё таки устал после тренировки, не бойся места свободны! — Сказал один Слизеринец, которого я сперва так же не узнал, но теперь он вышел из тени товарища, и я понял, что это Нотт-студент-старший.        — По моему, я лучше знаю, устал я, или нет. — Отрезал я, но тут произошло то, чего я не ожидал.        Тот Слизеринец, что узнал меня первым, вдруг шагнул ко мне, и просто толкнул к стульям, да так что я ели устоял на ногах.        — Я не ясно выразился? — Рявкнул я, оттолкнув его от себя и сунув руку в карман за палочкой, но не успел.        Чужое "Экспиллиармус!" И она тут же вырвалась из моей руки, Нотт, державший свою палочку в рукаве, видимо заранее, на всякий случай, усмехнулся; а тот здоровяк, что меня толкнул, просто приподнял меня над полом и швырнул на один из стульев. Верёвки схлестнулись позади меня. Мои руки прижало к телу, тело прижало к спинке, ноги тоже примотало к ножкам в один миг. Не успел я возмутиться (насильно обычно никто кроме Филча на стулья сажал, не смели), как горло и нос внезапно онемели, а голос делся.        Заклятие немоты. Твари.