Дети пустого города

       Тот вечер почти подарил мне покой.        Несмотря на недоверие к Дамблдору, я был рад, что никуда не ушёл отсюда.         Радость Сириуса от появления гостей, и особенно меня, была очень заразительна. Он уже не был хмурым гостеприимцем, как летом, — теперь мы все вместе, с шутками и энтузиазмом, превращали дом 12 в то место, где будет здорово праздновать рождество. Потускневшие люстры мы наполовину магией наполовину вручную отскоблили и выполировали, а так же, опутали вместо паутин гирляндами из остролиста; вытертые ковры оживили и перекрасили.        Правда было и то, что исправить не удавалось, например не удалось убрать сушёные головы эльфов. Бродяга слегка раздосадовался, но я, в порыве вдохновения, придумал нацепить на них красные колпаки и белые бороды, как у Санта-Клаусов. Да и те же стены абсолютно не собирались поддаваться магии и менять цвета и узоры.        — Ну и шут с вами. — Буркнул Билл, когда даже ему не удалось снять защитное заклятье и с досады собственноручно обил коридор осиновой вагонкой прямо поверх обоев.        — Почему именно осиновая? — Спросил я.        — Это дерево неплохо поглощает тёмную магию. — Сказал Сириус. — Не зря же во времена охоты на ведьм и разгула вампиров и в тех и в других вбивали именно осиновые колья. А на обоях орнамент нехороший.        Вообще, Сириус часто оказывался рядом. И в хорошем настроении и не очень, будь это кто-то другой меня это давно стало бы раздражать и напрягать. Иногда просто завязывал разговор ни о чём, словно пытался проверить что-то. Видимо действительно приглядывает, чтобы не произошло чего-то не того. Может правда отвечает за меня перед Орденом, как за опасный объект.        Он-то и возник рядом, когда я в одиночку разбирал одну из комнат и наткнулся на старую гитару.        В памяти тогда что-то зашевелилось. Я дёрнул первую струну раз, другой... расстроена конечно. Не зная зачем, я немного её подкрутил, снова подёргал... В конце концов, мне удалось сделать, чтобы струна звучала более менее адекватно, но как только я взялся за следующую откуда не возьмись появился Бродяга.        — Тю! Умеешь?        — Да не, я так, просто! — Мгновенно открестился я и для достоверности отдёрнул от гитары руки.        — Ну-ка! — Сириус взял гитару. — Я её довольно давно нашёл, играю иногда, да струны старые, всё время расстраивается!        Под мой немой протест, тот подёргал первую струну.        — А слушай, неплохо! Неидеально, но чутка потренируешься и сможешь прям на слух настраивать! Где учился?        — Да нигде, я случайно эту штуку вертел! Колпа... колка, да?        — А откуда ты знаешь, что это называется колкой?        Я моргнул. Прикусил язык. Сириус усмехнулся.        — Ну знаю. — Уклончиво буркнул я. — Давно! Говорю же, сто лет в руках не держал, небось не вспомню уже нифига.        — Ладно. — Примирительно сказал Сириус. — А ты по нотам или по аккордам играл?        — Да господи, думаешь я помню?        — Настолько давно было дело? — Удивился Сириус.        — До школы... слушай, я такие вещи плохо запоминаю.        — Ну вот смотри, когда струны дёргаешь и зажимаешь по-отдельности, это игра по нотам; а когда зажимаешь сразу несколько и играешь боем - аккорды.        — Тогда это вроде были аккорды. — Смутно припомнил я. — Нотами... пытался, кажется, но хуже получалось. Но я, правда, не долго играл.        Последние слова возникли странно. Словно сами пришли откуда-то изнутри и мне не обязательно помнить это на самом деле. Непонятно, заметил ли странность Сириус, но... мне было мне это было только кстати.        — Пару... лет я там был. — Позволил я себе сказать то, чего не помнил.        Не для Сириуса даже, а для себя.        — А потом... ну, разом куча неприятностей какая-то, ну и тот класс тоже полетел...        — Класс? — Спросил Сириус как-то напряжённо.        — Можно и так назвать. Технически это было непонять что, просто небольшой локальный дурдом... двое ребят вообще там не числились, просто тусовались ради компании, один приходил через окно, а второй... блин, а откуда брался второй? — Остановился я.        — Откуда? — Спросил Сириус.        — Да ведь... вообще из ниоткуда. — Эти слова вырвались уже у меня самого, но тоже помимо воли. — Это... ведь был... что?        Я завис. Вопрос "какого х*я?" всё сильнее разрастался в голове. Похоже, теперь я понимал даже Джинни, что злилась на фильтр и хотела его снять.        "Кстати, а ведь это она часто торчала в классе с нами, залезая в окно." — Понял я.        — Не объяснишь? — Попросил Сириус. — Ты хорошо себя чувствуешь.        — В норме. Не объясню, я сам них*я не понял. — Честно сказал я. — Пойдём отсюда, а?        Сириус явно не удовлетворился этим ответом, но больше спрашивать о гитаре не стал. Перевёл тему.        — А я вот хочу вспомнить несколько песен, которые играл раньше. Можно будет в рождество под них потанцевать. Ну, вернее, танцевать будут другие, а я играть буду.        — А вот как способ откосить от танцев я это не рассматривал! — Заинтересовано сказал я.        — А тебе-то чего от них косить? — Удивился Сириус.        — Не люблю я их. — Буркнул я.        — А ты их пробовал толком? Рождественские-то?        — Да, в прошлом году! — Сказал я.        — В прошлом году скорее всего не дорос ещё. — Отмахнулся Сириус.        Я отвернулся, но больше спорить не стал. В праздновании рождества это была моя нелюбимая часть. Танцы. Относилась она ко всем примерно с моего возраста. Обычай этот был не тупой традицией, вообще все странные праздничные обычаи волшебного мира были взяты не с потолка. Это были особые даты, особые движения, полезные для маго-ядра. Рождественские танцы с разработанными для этого действиями например "прогревали" энергией всё тело и конечности, что способствовало в свою очередь улучшению всякого разного здоровья, как нам объясняла МакГонагалл. Ну и что? Я ненавидел танцы. Любые, даже волшебные и праздничные, хотя предполагался подъём настроения и вдохновения. Да и танцевать надо в паре! Ну уж дудки...        Конечно, была девушка, с которой наверное хотелось когда-нибудь что-нибудь станцевать - Чжоу. Но чтобы танцевать с ней, надо вышкалить навык до идеала, надо быть... совершенно уверенным. Иначе, я никогда не посмею заикнуться с ней о танце. А совершенства в них мне не достичь никогда.        Ну и ладно. По крайней мере в это рождество мы не пересечёмся, так о чём тут думать?        Кстати вклад в праздник вносили совершенно разные Орденцы. Были те, кто просто так от души помогал, а были, кто собирался тоже праздновать в штаб-квартире.        Кто-то принёс венки, кто-то дорожку на стол в столовой, Грюм, Тонкс, Гестия Джонс, Эммелина Венс, Элфиас Дож, Кингсли Бруствер, замотанный Орденец, что косился на меня в то утро на кухне (его все звали по фамилии, Олдман) и ещё несколько человек помогали украшать, так как всё равно часто возились с подвалом дома.        — Как очистим его от всякой дряни, будет вам сюрприз. — Пообещал Сириус.       Мутный тип и явный спекулянт Наземникус притащил несколько маленьких ёлочек, две где-то средних и одну здоровенную, да такую, что вместилась она только в углу коридора, рядом с лестницей, где не было потолка и ёлка торчала ещё где-то полтора метра над перилами второго этажа. Одна средняя ёлка встала в столовой, а вторая - в гостиной, закрыв на стене семейное древо Сириуса. Маленькие елёныши расставили по спальням - даже в нашей с Роном теперь была своя у камина. Весь штаб заполнился свежим и аппетитным запахом хвои.        Украшения для ёлок, что были в доме, Сириус безжалостно сжёг и учитывая их жуть я его понимал. Многое привезли из Норы. Принёс пару коробок, как ни странно, Люпин - как выяснилось, дом своих родителей он почти не трогал и там сохранилось многое из вещей, которые он теперь всё-таки решился пустить в дело.        — А что... с ними случилось? — Несмело спросила Гермиона.        — С отцом - пожиратели смерти. С мамой - эпидемия драконьей оспы, ещё раньше. — Коротко ответил Люпин. — Эпидемию запустили искусственно, и слабых убрать хотели и хаос посеять. Из-за неё много полегло. Родители Джима вон тоже тогда...        Я резко обернулся. Сириус кивнул.        — У них и так уже было проблемное здоровье. — Поморщившись, сказал он. — Проклятье иммунной самоагрессии... не знаю уж, случайно из-за контактов с осадком оно возникло, или специально наслал кто. Могли и специально, всё таки старик в аврорате работал. Усмирить эту дрянь можно, только подкосив иммунитет. Таким образом любая зараза для них была бы убийственной.        — Понятно. — Проговорил я.        Я не был уверен, что хотел услышать это именно сейчас, но на самом деле давно думал, что случилось с остальными Поттерами. Мама и папа были совсем молодыми, лет по двадцать; значит по логике вещей, отсутствие бабушек и дедушек, это должно что-то значить...        — А родители... мамы? — Спросил я.        Чуть не сказал "родители Лили".        — Хотели увести обеих дочерей подальше, когда поняли, насколько серьёзный у волшебников конфликт. — Ответил Люпин. — Но Петуния отказалась переезжать и осталась жить в Лондоне. А Лили итак это было не по нраву, а когда она заметила слежку в этом маггловском... аэропорте, просто использовала конфундус, чтобы семья не поняла её отсутствия во время посадки и пошла разбираться. Ей было шестнадцать.        — Слежку? — Спросила Гермиона.        — Тогда пожиратели пытались помешать семьям с магглорожденными бежать из страны. — Сообщил Сириус. — Но посылали самых неопытных - справиться с магглокровкой-школьником и несколькими магглами - задача обычно легче лёгкого. Может и так, с магглокровкой обычного уровня магии, но Лили никогда не была слабой, в дуэльный клуб ходила. Правда, на тот момент посадка на самолёт была уже завершена. Она и вернулась в школу, позже, связалась заново с Петунией.        — И они не вернулись? — Удивился я. — Не стали её искать?        — Действие конфундуса ведь быстро проходит! — Поддержал Рон. — Как максимум на следующий день, они должны были очухаться.        — Лили сказала, что первое время вернутся они не смогут из-за цены билетов. А потом... как найдёшь во всей магической Британии одну единственную девушку, а тем более магглам. Тем более, девушку, сменившую фамилию. Да и скорее всего, они это понимали.        — Как-то неуважительно к ним что ли... — Задумчиво сказала Гермиона. — Но с другой стороны, она им жизни спасла. Да и я бы на её месте скорее всего сделала бы нечто подобное.        — Да и их самих найти теперь не так просто... — Проговорил я. И тут же очнулся. — Да вы простите, расспрашивать тут начал... просто тема как-то туда повернула, вот и...        — Да ничего, это нормально. — Сириус похоже даже слегка удивился. — Тем более сейчас. Всё-таки, обычно рождество - семейный праздник.        Мы помолчали. Рон, видимо, чтобы сменить тему, оглянулся к Гермионе.        — Слушай, а у тебя-то точно всё нормально? — Спросил он. — Который год не возвращаешься зимой!        — Конечно. — Ответила Гермиона. — Просто... ну, они... очень занятые и серьёзные люди и всегда учили этому же меня. Всё хорошо, мы друг друга любим, но мне... почему-то проще их любить на расстоянии.        "Да уж", — подумал я. — "если Гермиона такая педантичная больше не от природы, а их стараниями, то её можно понять. Да и некоторых людей любить на расстоянии проще."        Даже я к тётке своей, когда её не было рядом, не испытывал особой злости; думал даже, что может можно будет летом попробовать сосуществовать мирно... правда Дурсли эти попытки не поддерживали и уже через день после прибытия, я снова покрывался привычным защитным "панцирем с колючками". Кстати, она один раз тоже холодно выдала:        — Вот когда сгинешь наконец в этом вашем заведении, кажется, будто тебя можно терпеть. Но как только появляешься снова и даёшь понять, какое ты... как я тебя вообще не придушила, пока могла...        — Жалость взяла, сами же всегда говорили. — Нахально усмехнулся я. Дело было уже после третьего курса, я переписывался с Сириусом и мог ничего не бояться.        — Не делай добра, не получишь зла. — Пробормотала она себе под нос.        Я отвернулся и ушёл. Она любила играть в жертву, я к этому привык; но всегда всё равно чувствовал себя по-дурацки виноватым. Так было не только с ней. Даже вот сейчас вроде имел право возмущаться по поводу того, что меня держат в неведении, как подопытную куклу; а всё равно больше злился не на Дамблдора, а на себя - за эту злость.        Правда, она сменила время суток.        По приезде сюда, я мучился от неё, старательно запертой внутри, днём; а к ночи выматывал себя, засыпал и просыпался совершенно не отдохнувший, но снова готовый огрызаться на любое слово. Теперь же днём я в основном думал о насущных мелочах, зато ночью уже не мог от неё отвлечься.        И вот теперь прошёл сочельник, и нужно было давно уснуть или хотя бы размышлять о приятном, а я битый час лежал и думал, думал, злорадно слушая копошение Финеаса под накинутой на раму мантией...        Всё ведь правильно! — Твердил я мысленно, оправдывался перед неизвестно кем. — Не хочет этого - пусть не относится как к марионетке! Он же специально меня тогда без информации подвесил, ему что-то от меня надо!...        Да. И он имеет право от меня чего-то требовать. Без него и его Орденцев моя жизнь была бы куда сложнее. Я бы как минимум в школу в этом году не вернулся. Я всего лишь мальчишка и уже изрядный должник. Об этом стоит помнить...        Но... не возник бы вопрос о моём вылете из школы, не будь меня в тот день вообще на Тисовой!        ...И что? Ему-то какое дело? У меня же кроме Дурслей и Сириуса нет никого, Сириуса, когда решался вопрос, подставили; логично, что загремел ты туда. Будто нет у Дамблдора других занятий, кроме как интересоваться, нравится ли пристроенному родственникам шкету его место!...        ...Но зачем он вообще вмешивается? Зачем сходу запретил сваливать от них и на лето? Да, торчать у Уизли месяцами было бы злоупотреблением их гостеприимством, но я мог бы перекантоваться где угодно. Да хоть комнату где-нибудь снять, а с двенадцати лет можно искать подработки в Косом, я бы так даже не разорил этим семейный сейф..!        Да, это непонятно. Но значит, ему это было не кстати. Ему было надо всегда примерно знать где я и как я, не сильно об этом парясь... Зачем, зачем?!        ...Хотя, это меня волновать не должно. Я и так должник...        ...Но почему? Я же ничего у него не просил!..        ...Но получал... Но...        Как я должен был этого не допустить? Как отказаться от того, что уже произошло; и как я должен был отказаться от того, о чём не знал?!        " - Так и работает принцип морального долга." — Снисходительно усмехнулось внутри. — "Сделать человека должником - полезное и тонкое искусство. Найти в тот момент, когда не сможет отказаться от помощи, подать руку, подвести к настроению помочь взамен... Ты не мог этого предотвратить. Но у тебя есть совесть. Поэтому ты и Дурслям ничего не говоришь, когда они заводят шарманку, мол ты по натуре гнилой - ты и им жизнью обязан. И поэтому ты и Дамблдору при встрече ничего не скажешь. У тебя есть совесть. Ты не посмеешь. Рот не откроется. Голос откажется сотрудничать."        У меня голова пошла кругом. Сонный мозг услужливо подставил иллюстрацию - я оказался в громадном бетонном помещении без очков и теперь бессильно крутил головой в поисках выхода. А перед глазами только серое мельтешение, лишь где-то что-то не сходится... Но что, где..? Куда?! Кого? Кому? Что? Почему? Зачем? За что? Где я..? Кто я?!        " - Но что мне делать?!"        " - Ничего. Так работает принцип морального долга. Он не позволит тебе послать всех к чёрту. А как применить такую марионетку как ты, старик придумает... разве что, он не знает ничего о Городе и проводниках. Но ты ведь и сам о них ничего не помнишь, так что можно их просто не брать в расчёт."        " - Это ты мне недавно... подсказал?"        " - Да. Захотелось."        " - А ведь врёшь." — Понял я. — "Мы можем молчать, но уж который раз замечаю, когда ты темнишь. Значит, не ты... или... ты подсказал, но не хотел этого... да я же сам у тебя это дост..."        " - Потеряйся!"        Я понял, что выиграл.        " - А чего ты вообще опять объявился?"        " - Я? " — Осведомился Том. Да, сейчас это был голос Тома, хоть и не того, которого я помнил. Возможно, у него был такой голос где-то после выпуска из школы и до того, как он стал Волан-Де-Мортом. — "Ты сам меня вызываешь."        В дрёме, я яростно повернулся на другой бок и сдавил свою голову подушкой. Теперь я не мог так ясно ощутить, когда он явился - шрам уже не так уж болел. Скорее уж, в нём было ощущение сквозняка. Словно открылась трещина в моей голове, через которую легко продувал студёный ветер. Сама же голова при этом иногда начинала болеть в самых неожиданных местах - правда, в основном, её левая часть.        " - Я тебя не звал."        " - Меня - нет." — Он рассмеялся. — "Ты зовёшь никого. Кричишь в пустоту. Тебе, сколько мы знакомы, всё равно, кто откликнется. И меня это самого доводит, я ненавижу звуки нытья."        " - Нечего было вообще на контакт выходить!"        " - Откуда я знал, что ты не оставил эту странную привычку?"        " - Какую?"        " - Ругаться с самим собой, причём так громко. Ты на всё маго-поле кричишь."        Я начал закипать.        " - Я. Молчу."        " - О да, играем дурачка."        " - Нельзя? Тогда и ты потеряйся со связи, Реддл! Должен уметь, раз как-то меня для неё продолбил."        " - Ты бы выбирал выражения." — Спокойно посоветовал тот. — "При встрече легче отделаешься. Или надеешься выйти на очередном везении?"        " - Да знаешь, везение везением, а потрепать-то ты меня на кладбище хорошо успел." — Признал я.        По крайней мере при беге я начинал хромать до сих пор, из-за колена. Мадам Помфри сказала что-то про последствия круциатуса и последующего бега для уже покалеченной ноги. Да и свести конечности ещё месяца полтора-два было на раз-два. Не так согнул - судорога. Но это уже с взрослыми не происходит, это лишь потому, что попал под такое заклинание будучи подростком.        " - Тем более. Даже этот я ещё на что-то способен."        " - Но, покуда эта встреча пока не предвидится, пошёл ты, знаешь куда?"        Он не ответил сразу. Видимо понял, что я могу и сказать, куда ему стоит идти и никакие угрозы на меня не подействуют.        " - Не пойду." — Усмехнулся тот в конце концов. — "У тебя тут уютно."        " - Где?"        " - В твоей голове." — Почти ласково ответил тот.        " - Ты... поэтому в неё забрался?"        " - Когда это я сюда забирался? Я недавно наоборот, выбирался."        " - К-куда?" — От неожиданности глупо спросил я.        " - К себе. Тот я себя позвал"        " - Погоди-погоди!" — Начал заводиться я. — "То есть, ты... это какой-то другой Том, который постоянно тут у меня в черепушке тусуется как в дневнике, и ты... знаешь, о чём думает тот... ты? И при этом видел и помнишь всё, что видел, но не помню я?!"        " - С чего ты взял, что я знаю мысли того себя?"        " - А кто сказал, что позвал себя?"        " - Ну, допустим."        " - Ну и, о чём... тот ты сейчас думаешь?" — Спросил я.        " - Ловко ты это придумал." — Усмехнулся Том. — "Не скажу."        " - Тогда проваливай!"        " - Не хочу. Наблюдать за тобой интересно."        " - С какого перепугу?" — Агрессивно огрызнулся я. — "Сам же сказал, что ненавидишь нытьё!"        " - Не за нытьём, а за тобой. Как легко ты на всё ведёшься. Причём всё понимаешь, на всех рычишь, и всё равно делаешь всё, что от тебя надо."        " - То есть, тебе не нравится нытьё, но нравится считать людей тупыми."        " - Тупым-то я тебя как раз не считаю. Просто жалким."        " - Вот значит как?"        " - Именно. Даже тот лорд Волан-Де-Морт думает так же. Глупцам он не предлагает перейти на свою сторону. А тебе вот предлагал."        " - Что ты вообще имеешь ввиду? Историю с тем тобой и Камнем? Ты же просто развлекался, если бы я отдал камень, ты так же велел бы Квиррелу придушить меня..."        " - Нет. Он предлагал всерьёз. Ты Проводник, такой же как я; тебя на тот момент все уважали, у тебя тоже есть серьёзные претензии к магглам, у тебя неплохой потенциал в плане обычной магии и явные способности к тёмной. Ещё и ребёнок, которого легко будет постепенно натаскать; а чтобы не спалился, можно что-нибудь нахимичить с памятью. Идеальный последователь для кого угодно, но уже, к сожаленью, застолбленный Дамблдором. А главное пожалуй, твоя управляемость."        " - Обычно мне наоборот говорят, что я неуправляемое и непредсказуемое существо." — Хмыкнул я.        " - Для глупца это так. Твою суть они не поймут, но люди поумнее видят тебя насквозь."        " - Это как понимать?"        " - А так. Совесть. Мораль. Принципы. Чувства долга и вины. Нужда в опеке. Ты лишён многих постыдных человеческих слабостей, но эти сидят как влитые. И с их помощью тебя легко подчинить себе. Как... ту же гитару. Нужно просто дёргать за нужные струны, и ты получаешь желаемую мелодию."        " - Н-да? Что ещё?"        " - Всё, что ты сам не признаёшь." — Вкрадчиво сказал Реддл. — "Старик ведь безусловно знал, что делал, когда отдавал тебя на воспитание тем магглам. Оружие из тебя вышло отменное..."        " - Заткнись..."        " - Ты же давно догадывался, ты просто смирился. Когда-то обещал себе больше не привязываться, а в результате цепляешься за всех, кто кормит. Даже зная, что это они могли тебя навестить. Они позволили тебе одному мучится в Литл-Уингинге. Это они тебя бросили."        — Заткнись! Потеряйся! Сдохни!        Меня подбросило на кровати. Собственный выкрик продрал горло и уши.        — М-м-м? — Рон приподнялся на локте на соседней кровати.        — Кх-это не я. — Сонно и максимально расслабленно соврал я.        Рон уронил на подушку голову. Что-то ещё промычал и засопел снова. Я снова перевернулся на другой бок. Сон не шёл. И слова Реддла не шли из головы... я столько лет давил в себе эту бесполезную, но вселяющую внутрений раздрай мысль, почти извёл её, но вот же-ж...        "Это они тебя бросили."        Нет... не думать, не чувствовать, не дурить! Ну же, ну, тьма беспамятства, забери меня отсюда, лиши мыслей!        Тьма согласно проглотила меня.        И тут же выплюнула.        Я вдруг стал маленьким, безголосым. А вокруг лишь тёмное копошение, лишь ветер шуршит по босым ногам. Я пошёл вперёд, во что-то врезался, споткнулся... зрение прояснилось. Оказывается я врезался в чей-то надгробный камень... вот же        Правда, я здесь ребёнок - камень кажется таким огромным... я был на кладбище... на том самом кладбище...        Мерлин, только не опять...        Руки обессиленно опустились, затеребили края старой маечки. Я знал, что случится, за последние полгода я успел выучить этот сон наизусть...        Справа вспыхнул свет портала. Из комка этого света выбросило двух всклокоченных подростков. Тот что постарше, лет шестнадцати-семнадцати - с каштановыми растрепавшимися волосами, средне-спортивного телосложения, в чёрной с жёлтым форме; поднялся и подал руку младшему. Лет тринадцати-четырнадцати, худощавый и ломкий; на голове угольно-чёрного цвета бардак, треснувшие очки на носу, форма чёрная с красным. Он встал с трудом - правая нога была неестественно повёрнута, колено кровоточило. Оба подростка тяжело дышали и со смесью тревоги и интереса озирались по сторонам.        Я двинулся, опять упал. Я знал, что сейчас произойдёт, знал, что это неизбежно и всё равно пытался что-то крикнуть, предупредить! Лёгкие были словно наполнены чем-то очень густым - сколько не рви их, ни звука не выйдет! Я побежал вперёд. Я знал, что не успею...        — Где мы?        — Не знаю... Достанем палочки?        Достаньте! Заметьте врагов! Ложитесь на землю! Хватайтесь снова за портал!        Я спотыкался, словно бежал сквозь вязкий кисель...        Скоро я услышал свой вскрик. Вот, меня уложил шрам. Вот, скорчившийся на земле мальчишка пытается что-то хрипеть, чтобы второй уходил. Второй, конечно же, и не думает бросать младшего... К ним подходит фигура взрослого, положив что-то на камень...        — Убери лишнего.        — Авада Кедавра.        Я уже не мог бежать, лишь словно загипнотизированный, ковылял туда, где разворачивалась катастрофа.        Оправившись от порыва рвоты, младший с трудом встаёт. Он и не думает бежать, хоть я и пытаюсь орать, чтобы он это сделал. Его сознание затуманено болью в голове, он с трудом переворачивает упавшего ничком приятеля. Я знаю, что он видит. Я помню, что увидел...        Палочка вылетает из кулака мальчишки. Подошедший к нему невысокий, но крепкий взрослый вздёргивает его на ноги, что-то говорит мол "не рыпайся". Я всё равно вырываюсь, извиваюсь ужом, у меня даже выходит зарядить ему в лицо головой, почти выпутаться из захвата. Тело всегда было щуплое, но сила в нём кое-какая есть, мало кто её от меня ждёт... Я был уже совсем близко к другому себе, мог бы попытаться рвануться на помощь, но прекрасно знаю, что в таком случае просто окончательно завязну в густом воздухе. И знаю, что вырваться у мальчишки не выйдет. А если бы и вышло - никуда второй я не убегу. С этой-то болью в шраме, да с вывернутым коленом...        В этом кошмаре ничего не меняется. Один я - это тот, что был во время финала турнира, может только повторять то, что сделал тогда я; а я второй, нынешний, могу лишь смотреть... смотреть, как Хвост бьёт другого Гарри куда-то в живот, и зажимает ладонью рот и нос. Как мальчишка где-то секунд пятнадцать бьётся в его хватке, как пойманная рыбёшка (надо же, а тогда я подумал - вечность...), но движения его всё слабее, и обречённо дёрнувшись последний раз, он затихает. Пожиратели действительно садисты - сразу после удара под дых лишить воздуха... кажется, я тогда даже не запомнил, как меня притащили к камню, начал приходить в себя, уже почти привязанным... Тогда же, мальчишка снова попытался дёрнуться, и снова получил с кулака; на этот раз по лицу - только разбитые очки упали на землю.        Я остановился у какого-то памятника. Я не знал, какая сила заставляет меня идти за Хвостом и собой, беспомощно смотреть на происходящее; но я ненавидел её всеми фибрами души...        Я проснулся.        ***        Как ни странно, сразу. И сразу дёрнулся. На меня был направлен взгляд, над кроватью склонилась фигура. Убрала палочку.        — Проходил мимо комнаты. Ты бормотал во сне.        Я какое-то время соображал, что происходит.        — Сириус?        — Ты в порядке?        Я встряхнул головой, чтобы убрать остатки сна. Тут же меня как током прошибло смесью вины и паники.        — Извини..! — Выдохнул я. — Разбудил..? У меня бывает, я не специально! Это... всегда так... я...        — А ты чего так перепугался? — Удивился Сириус. — И не разбудил ты меня - говорю же, сам по дому бродил. И если не будешь обратно засыпать, лучше пойдём отсюда, Рон-то спит.        Я отдышался. Потом встал, надел очки, накинул пижамную рубашку (в штанах, наудачу, опять спал), послушно, как-то заморожено пошёл к двери. Прищурился от света - неяркого, от переносной лампы, поставленной на угол перил. Наверное, Сириус с ней ходил, но оставил, чтобы не разбудить Рона.        Я всё ещё нервно предложил спуститься вниз - хоть идти спать я не собирался сейчас ни в коем разе, стоять тоже не хотелось, а там был удобный диван в гостиной. Сириус идею одобрил. Но разговор явно не клеился.        — Чёрт. — Проворчал он, когда мы уже сидели внизу. — В такие моменты закурить хочу. Сто лет уже не курю, а рука всё равно к карману тянется.        — Из-за Азкабана, или раньше бросил? — Спросил я, тупо поддерживая беседу.        Сердце всё ещё колотилось. Уже не из-за кошмара, а непонятно из-за чего.        — Из-за него. — Вздохнул тот. — Так я знал, что неполезно это, но бросать не думал. Я со школы ещё... в ваше время школьные "торговцы" разве никому не предлагают?        — Мне... на рождественской вечеринке загадали как действие выкурить одну. — Сказал я - почему-то был рад разговору даже такому, но не касающемуся снов. — Потом Эдди подходил... предлагал купить у него ещё. Я отказался. На самом деле, долго думал... Мне понравилось так-то, хоть лёгкие и дерёт потом... просто не хочу ни на что подсаживаться. Ну а тем более...       ... Тем более связанное с дыханием. Чёрт знает, чем это может для меня обернуться!        — Ну и правильно, привыкнуть и резко остаться без этого, это та ещё мУка. Только смотри, может ведь всё равно захотеться. Слушай, ты точно в порядке, а? Может снова странный сон? Ты всё время повторял слово "нет", пока я тебя будил и...        — Да не странный. — Сказал я, и не соврал - последний сон действительно был нормальным. — Обычный кошмар.        Мы помолчали, слушая огонёк в лампе. Я всё ещё не мог понять, откуда во мне эта напряжённость. Из-за кого? Из-за Сириуса-то? Почему я чувствую себя так, словно меня могут... не знаю, арестовать? Он же ничего такого не делал, не говорил... Но даже беседу я действительно поддерживал как с каким-нибудь полисменом, который остановил меня за непристёгнутый ремень безопасности - лучше всё говорить открыто, понравишься и может отпустят без штрафа... Это ощущение уже уходило, но и его остатки хотелось вытрясти из себя к чёрту.        — На самом деле, это часто снится. — Признался я. — Будто я... снова оказываюсь на том кладбище, но уже как в воспоминании. И я вижу всё, что происходит, но никак не могу повлиять. Голоса нет, руки проходят сквозь предметы. И далеко отойти не получается, я просто стою и смотрю. Как убивают Седрика, хватают меня, как... возрождается Волан-Де-Морт. И я ничего не могу сделать.        — Да, то ещё дерьмо. — Пробормотал Сириус. — С мадам Помфри не говорил? Может она бы тебе какое-нибудь зелье сна-без-снов дала или ещё что?        — Да зачем? — С досадой (и этот туда же) спросил я. — Обычное дело. У меня всегда так было, просто раньше были другие сны.        — Значит, это давно началось?        — Да всегда было. Говорю я, всё в порядке!        — Ну не знаю. — Сириус несогласно покачал головой. — Это всё ещё не норма.        — Может быть, но для меня...        — Так, погоди, а ты чем хуже?        Этот вопрос ввёл меня в некоторый ступор. Сириус повторил:        — То есть, остальные могут жить нормально, а ты нет?        — Ты же знаешь, мне до нормальной жизни, как до луны пешком... — Тихо сказал я.        — Подожди, мы сейчас конкретно про сон. Ты же с этой проблемой вообще не разбирался?        — Ну сон? Да что с ним сделаешь, на то он и сон...        — Тебе что мешает попытаться? — Я моргнул... попытался найти ответ и не нашёл. — Джеймс бы обязательно попытался. Вот что ты потеряешь, если, к примеру, пойдёшь к той же мадам Помфри? Или сам в следующий раз в Хогсмиде купишь что-нибудь?        Я... так и не понял, что ответить. Сириус... по всем ощущениям ошибался, но в чём именно, я не видел. Принцип "а что я теряю" был мне близок и понятен, но как-то глупо казалось применять его, в надежде избавиться от такой насущной проблемы. Это когда терять действительно просто нечего. Хотя чисто технически у этой позиции для меня сейчас вроде не было логических недочётов. Это же просто мадам Помфри...        Сириус удовлетворённо зевнул. Похоже, он сдерживал смех. Я понял, что сперва вглядывался в его глаза, пока мы ещё спорили, а когда понял, что у меня больше нет аргументов, тут же резко стал разглядывать узор на обоях. Сириус всё-таки рассмеялся, за плечи придвинул меня к себе. От неожиданности я дёрнулся, привычно окаменел. Потом слегка оттаял...        Как бы я не дёргался, не шарахался от людей при их попытке как-либо до меня дотронуться (обнять, хлопнуть по плечу, взять за плечи, ощупать конечность на отсутствие травмы, взлохматить волосы и т.п.), во мне всегда сидел к этому какой-то жадный голод. Голод по теплу, по самому ощущению касания, по тому, что словами не объяснить. Но иногда казалось, если удастся хотя бы вцепиться кому-то в руку, я почувствую облегчение. Он ощущался почти физически, я не знал, куда от него деваться. Пока был ребёнком, постоянно тянулся ко всему нагретому - к дверце духовки, к камину, к электронагревателю. Только это был просто жар, не тепло...        И если меня вдруг обнимали, ребята или взрослые, я сперва дёргался и каменел, но иногда через несколько секунд оттаивал.        Я попытался всё-таки выпутаться из объятий Сириуса, впрочем не очень-то, да и он не отпустил. А больше не стал спорить, прислонился к крёстному, забрался на диван с ногами. Меня потряхивало, как после долгого озноба. Я чувствовал себя жмущимся к теплу зверёнышем, но ничего с собой поделать не мог.        — Никогда не принимай ничего, что мешает жить; пока не опробуешь все способы избавится от этого. Понял?        — А если... не знаешь способов? — Тихо спросил я, словно в прорубь шагнул. — Ни одного? Если боишься... понимаешь, что попытка может добром не кончиться... Если... это копится, но ты не можешь... тебе нужно вспомнить почему, но ты не знаешь как... и ты скорее сдохнешь, чем кому-то что-то скажешь..?        Сириус помолчал.        — Ну, если отвечать как кто-то не... хм... незаинтересованный, сторонний, то я бы посоветовал искать. — Сказал он. — Узнавать аккуратно, придумать псевдо-причину для интереса темой, как-то устроить получение информации через третьих лиц, элементарно порыться в библиотеке... Что я... могу сказать как крёстный отец, я тут даже не знаю. Но если решишься поговорить... хоть о чём, ты знаешь, у тебя есть к кому подойти. Если скажешь, что тайна, я никому не скажу.        — Ага... — Прошептал я. И вдруг меня дёрнуло. — Слушай... расскажи что-нибудь... про школу.        — В смысле? — Удивился он.        — Ну, вы с Люпином, Хвостом и... папой же там постоянно устраивали какой-то кипиш, я от МакГонагалл слышал. Неужели историй нет?        — А, ты про это... ну да! Давай про анимагию...        — Да хоть про что!        ***        _____        — Что случилось? — Резко спросил вошедший в гостиную Грюм.        Сириус обернулся на него.        — Ничего. Просто он во сне говорил, вот я и разбудил на всякий случай. Ну а здесь он опять уснул.        Грюм усмехнулся. Подошёл, вглядываясь в лицо спящего подростка, словно хотел пересчитать все немногочисленные веснушки на носу и щеке. Тот отвернул голову во сне, словно почувствовал этот взгляд.        — Даже во сне выглядит неправильной копиркой Джейми, которую прожевали, выплюнули и конопушки подрисовали. — Проворчал Грозный Глаз.        — А как ему ещё выглядеть? — Слегка недобро огрызнулся Сириус, не повышая тон.        — Ты говорил с ним о том, о чём просил Дамблдор? — Спросил Грюм.        — Нет. Пару раз попытался, но в результате всё ушло в другую тему. У вас будто какой-то свой интерес, сэр Аластор.        — Да интересно, как он умудрился меня провести. — Крякнул старый мракоборец. — И зачем. Что вообще у него в голове было?        — Да просто не хотел чего-то обсуждать и всё! Сохатый...        — Не зацикливался бы ты на нём так. — Перебил Грюм. — Это всё-таки отдельная личность.        — Он его сын. — Тихо сказал Бродяга.        — И всё-таки только сын, а не он сам.        — Да понимаю я. — Сириус отвёл взгляд. — По крайней мере, иногда это понимать получается...        А мальчик всё спал. Иногда его поглощала чернота глубокого сна, иногда он выходил на полудрёму. Иногда снова принимался что-то шептать. Когда так случалось, Сириус слегка напрягался, готовый разбудить его, только услышав то самое хриплое "нет, нет, нет, нет, нет...". Но Гарри бормотал либо что-то неразборчивое, либо несвязную чушь.        Через какое-то время, Сириус аккуратно вылез из-под навалившегося на него крестника, посмотрел на неестественную позу, в которой тот остался и вытянул его в нормальное положение. Тот во сне зябко скорчился обратно.        — А потом станешь старше и будешь гадать, откуда это у тебя проблемы со спиной. — Буркнул Сириус. — Я конечно сам собака сутулая, но для меня-то это нормально; а сутулых оленей я раньше не встречал.        Джеймс не ответил.        Тьфу! Блин! Гарри! Да что опять за наваждение!        Словно чтобы загладить вину за очередную мысленную путаницу с его отцом, Сириус, чертыхаясь, снова приподнял Сохатика за плечи и подтащил головой ближе к подлокотнику, чтобы его выпрямить. Снял уличную куртку, в которой постоянно ходил по дому, чтобы как-то создать иллюзию скорого выхода, укрыл. Мальчишка всё равно перевернулся обратно набок и съёжился, но по крайней мере уже меньше. Удовлетворённо зевнув, Сириус пошёл на кухню.        Он даже не подумал, что взял на себя обязанность объяснять каждому заходящему Орденцу, что Гарри не пришёл в гостиную во сне, не был послан спать туда для безопасности соседа по комнате, не вырублен ввиду потери контроля над телом и не пойман за попыткой побега; а просто случайно здесь уснул.        — Да, тебя совсем замучали! — Проворчал, обращаясь к пацану, Чарли Уизли, явившийся часов в пять утра. — Тебе не холодно там?        Макушка Гарри не ответила.        — Слушай, — обернулся он на Сириуса, — ты уверен, что куртки достаточно? Его вон как скорёжило...        — Он всегда так спит. — Отрезал Рон. — Обычно вообще напоминает креветку.        Он пришёл просто налить воды и пойти обратно в кровать, но встретив брата остался поболтать. Чарли посмотрел на Гарри ещё, потом поверх куртки всё-таки накрыл его дорожным плащом.        — Да, Чарли! Билл будет? — Внезапно сказал Рон.        — Сам подумай. — Чарли негромко посмеялся. — Раз даже я припёрся! Маме не говори, пусть сюрприз будет, когда она меня увидит.        — Передашь ему, что у меня разговор?        — Конечно. Контрабанду чего на этот раз задумали?        — А это к нему дело, ни к тебе. Вот поговорим, я и тебе скажу. — Рон подумал, и как истинный брат добавил: — Может быть. А может и нет.        — Расскажешь-расскажешь, иначе не передам. — Хмыкнул Чарльз. — Ну, бывай, надеюсь поболтаем ещё, когда не будешь дрыхнуть. — Зевнул он, опять обращаясь к макушке Гарри. — Потому что сейчас дрыхнуть иду я. Мистер Блэк, тут можно где-то..?        — Ради Мерлина, просто Сириус! Можно Бродяга, это ещё со школы повелось. Комнат свободных полно, правда все стрёмные...        После Чарли, курток, накидок и плащей, присоединялось к роли одеяла всё больше. Большинство временно - Орденцы приходили и уходили, но кто-то собирался отсыпаться в штабе после дежурства или просто оставался за каким-то делом.        — За Гарри здесь беспокоятся многие, хоть немногие это и показывают. Лили и Джеймса всё-таки знал весь старый состав. — Понял Лунатик.        — Чарли-то не знал. — Не согласился с версией Сириус.        — Чарли знает лично Гарри, причём как человека, по чьей инициативе была устроена операция по контрабанде дракона. — Зевнул Ремус. — Он мне рассказывал.        — Ничего не понял, но звучит круто. — Заинтересовался Бродяга.        — Да Хагрид как-то где-то достал яйцо дракона, ну и выходил на свою голову. — Сообщил Рем. — В результате стали они с молодняком думать, кому бы его тихо-мирно сбагрить в хорошие руки; ну Гарри и вспомнил, как Рон о Чарли рассказывал.        — Ну и?        — Не спрашивай, как, но вскоре Чарли с друзьями прилетели на крышу Хогвартса, а Гарри и Гермиона ждали их там с детёнышем Норвежца горбатого в заколоченном ящике.        Сириус прыснул.        — Наши придурки. — Гордо сказал он. — А Гарри ещё говорит, мол нет у него таких же безумных историй, как у нас!        — Наши, не говори. — Вздохнул Ремус. — Даже слишком.        — Думаешь, всей компашкой дружно в Орден ломанутся, как только смогут? — Спросил Сириус.        — Технически, они все уже здесь. Дети Ордена Феникса. — Печально усмехнулся Ремус. — Сам же их и натаскаешь в бункере, они поедут в Хогвартс и продолжат там вести какие-то свои дела, потом их попросят искать возможных будущих членов среди других школьников; потом они выпустятся и станут полноценными боевыми единицами...        — И к чему ты клонишь?        — Да ни к чему. — Сказал Ремус. — Но как-то всё... Когда-то мы шли в Орден, желая, чтобы в обмен на наши страдания в будущем их стало меньше. Джеймс говорил, что они с Лили в Ордене, не смотря на рождение Гарри, чтобы ему не пришлось всего этого проходить и видеть. А теперь мы... просто готовим их к этому, как к неизбежному. Эта дрянь... она закончится хоть когда-то?        Сириус посмотрел на спящего под грудой взрослых курток крестника.        — Я... не знаю. — Сказал он. — Не думал об этом как-то...        — Не думал? — Жёстко хмыкнул Ремус. — Или не хотел думать?        — Я... не знаю. — Сириус отвернулся. — Не знаю я.