ваня спит как-то рвано, постоянно просыпаясь и ворочаясь, встает рано и валяется до десяти утра, втыкая в телефон. когда от ленты инстаграма уже тошнит, он встает с дивана и потягивается. проверяет в телеграме, когда серёжа был в сети последний раз, и понимает по серой надписи «был в сети 7 часов назад», что парень еще не проснулся. ваня отвечает на недовольные сообщения сани о том, что его не устраивает насыщенность ваниных рассказов о поездке. он смеется и немного погружает сашу в происходящее — говорит, что все хорошо, рассказывает, чем они с серёжей собираются сегодня заниматься. в ответ на сообщение саши «а потрахаться где у вас в графике?» смеется и шлет его нахуй, после чего блокирует телефон. ваня умывается, чистит зубы, а потом скитается по комнате до одиннадцати. терпение кончается, он уже готов выть от скуки, поэтому тихо выползает из своей комнаты и идет в сторону серёжиной спальни. русый аккуратно приоткрывает дверь и видит пешкова, мирно сопящего под одеялом. ваня подходит ближе, собираясь потрепать парня по ноге, но останавливается, чтобы рассмотреть его. темные кудри рассыпаны на розовой подушке, длинные черные ресницы беспокойно подрагивают, пухлые губы приоткрыты. ваня наслаждается этой милой картиной несколько позорных секунд, после чего легонько толкает сережину икру. тот просыпается почти сразу, растерянно моргает, фокусирует сонный взгляд на ване и прячет лицо в сгибе локтя, громко сопя.
— доброе утро, — виновато улыбается ваня. — не хотел тебя будить, но я скоро с ума сойду от скуки и голода.
пешков сопит еще недолго, а потом потирает лицо ладонями и поднимается на локтях, усаживаясь на кровати.
— а сколько времени? — голос низкий и хриплый, отзывается у вани ощутимой вибрацией в груди. сережин голос спросонья — аудионаркотики из вк. вкупе с картинкой голой сережиной груди со следами от замятой простыни на гладкой коже — передоз.
— одиннадцать, — тихо отвечает ваня, и серёжа зачесывает кудри от лица, медленно вылезая из-под одеяла. бессмертных с трудом отлепляет оценивающий взгляд от подкаченных голых рук и тактично выходит из комнаты, оставляя серёжу приходить в себя и одеваться. он идет на кухню, падает на стул и в ожидании залипает в телефоне.
через минуту к нему присоединяется пешков с растрепанными волосами и заспанным отекшим лицом. он мило зевает и ставит чайник. парни повторяют план, который согласовали еще вчера — сегодня серёжа показывает ване питер, а вечером они стримят. пока кипит чайник, ваня выкладывает в телеграм анонс стрима в семь вечера. он надеется, что они не опоздают и вернутся домой вовремя. по их подсчетам, должны все успеть. серёжа снова наливает ване черный чай, и тот морщит нос, на что пешков лишь цокает и называет его привередой. дома у кудрявого, по традиции, вообще нет еды, так что они допивают чай, собираются и лениво выползают из дома, решая пообедать по пути.
они залезают в машину, серёжа доверяет ване аукс, пока заводит машину и пристегивается. ваня включает свой плейлист и довольно наблюдает, как пешков покачивает головой под «кисс» космонавтов. ваня еле слышно подпевает «пусть все это странно, быть с тобою вместе. я скажу шепотом — мне так, так, так, так хорошо», пристально и влюбленно глядя на кудрявого за рулем. тот ловит его взгляд и довольно улыбается, возвращая взор на дорогу. его вообще ничего не смущает. бессмертных задерживает дыхание и смущенно смотрит на носки своих кроссовок. сердце пускается в пляс.
они едут в сторону центра, ваня разглядывает красивые здания из окна, кудрявый вбрасывает рандомные факты, типа «а вот тут я раньше жил», «это вот корпус спбгу, красивый, да?», «это петропавловская крепость, ну мы сходим туда сегодня», и ваня не может перестать улыбаться, потому что у серёжи, похоже, целая развлекательная программа для него.
парни с божьей помощью находят парковочное место в центре, пешков ловко паркует свою бэху и, улыбаясь, смотрит на ваню, когда глушит мотор.
— ну че, пошли, поедим, и я покажу тебе красоту, — говорит он, цепляясь за ручку двери, и ваня зажигается, отвечая смущенной улыбкой. они обедают в какой-то кафешке на мощенной улице. ваню очень впечатляет целая действующая для проезда машин улица с уложенным камнем вместо асфальта, он не замолкает об этом, даже когда ест свой лосось под соусом терияки и запеченную картошку. — тут недалеко русский музей, хочешь сходить? — предлагает серёжа, наматывая фетучини на вилку.
— не, музеи вычеркиваем из программы, — ваня морщится, потягивая сладкий безалкогольный мохито. пешков напротив пьет холодную колу без сахара из запотевшей бутылки. — я, конечно, очень уважаю искусство, но…
— скучно, согласен, — кивает серёжа. — в кунсткамеру хочешь? не знаю, работает она сегодня или нет, правда… — пешков задумчиво хмурится и берет в руки телефон.
— а что там?
— всякие банки с уродами, — усмехается серёжа, кидая на ваню веселый взгляд. ваня удивленно поднимает брови и немного давится напитком.
— звучит восхитительно, тяжело отказаться, — смеется ваня, откашливаясь.
— серьезно? ну хочешь, сходим, я, вообще-то, по приколу спизданул, — сверкая ровным рядом зубов, посмеивается пешков, тянется к кашляющему ване через стол и легко, но ощутимо похлопывает его между лопаток.
когда бессмертных становится легче дышать, он благодарно кивает серёже, и тот с внимательным взглядом садится на место.
— ну вообще нет, не хочу. я пошутил.
— неплохая шутка, ванёк, — с хитрой улыбкой качает головой пешков. ваня смущенно смеется, прикрывая порозовевшее лицо ладонью. — значит кунсткамеру вычеркиваем. а куда ты хочешь сходить? что-то хочешь посмотреть? — лицо меняется на нежно-заинтересованное, и ваня сильно сжимает бокал с коктейлем, потому что этот внимательный взгляд выше его сил.
— я бы просто погулял, — он пожимает плечами и обхватывает трубочку губами как можно соблазнительнее.
— значит пойдем гулять.
серёжа снова хочет заплатить, но ваня почти лезет драться, когда им приносят терминал, и пешков со смехом сдается, позволяя ване приложить карту к аппарату. ваня выходит из кафе, кидая ласковый взгляд на серёжу, по-джентельменски придерживающего ему дверь.
после кафе пешков ведет его на невский, а бессмертных ловит самый настоящий питерский вайб — тут живо, машины, море людей, спешащих по делам, отчего-то очень много китайцев — серёжа говорит, что они очень любят северную столицу. по невскому они двигаются к казанскому собору. пока ваня стоит у собора и окидывает построение восхищенным взглядом, периферическим зрением видит, как пешков отходит подальше и направляет на него камеру телефона. бессмертных поворачивается к кудрявому, который, похоже, делает фоточки с довольным лицом.
— ты чего? — спрашивает ваня, закрывая лицо ладонью. чувствует, как щеки печёт. пешков опускает телефон и растягивает пухлые губы в улыбке.
— на память тебе, — он невозмутимо пожимает плечами. — а то ходишь, как ребенок, по сторонам пялишься, даже не снимаешь ничего, память не вечная, а вот фоточки — да.
и возразить нечего. пешков снова поднимает телефон на уровень глаз.
— давай, встань красиво.
и ваня встает подальше, чтобы получиться в полный рост, ему неловко позировать. он не умеет и чувствует себя глупо, поэтому начинает дурачиться — делать непонятные жесты руками, а потом вовсе закрывает верхнюю часть лица рукой и закусывает губу.
— все, попозорился? — с нервным смешком произносит русый, подходя обратно к пешкову. тот все еще улыбается, отвечая «да-да-да», блокирует телефон и поворачивается спиной к собору.
— а это зингер, — он показывает на красивое зеленоватое здание со стеклянным глобусом на куполе.
— офис «вконтакте»? — спрашивает ваня, вспоминая, что уже видел это строение на фотках.
— ага, он, — кивает кудрявый, пока они подходят поближе к проезжей части. ваня достает телефон, прокручивая в голове сережины слова, и делает пару фотографий собора, затем красивого зеленого здания, а потом, делая пару шагов назад, снимает сережу со спины, пока тот разглядывает старинное построение. пешков замечает и делает пафосное лицо — надувает губы, поднимает бровь, и показывает распальцовку в камеру. бессмертных смеется, бесконечно нажимая кнопку съемки. когда телефон оказывается заблокированным, ваня счастливо улыбается и спрашивает:
— куда дальше?
дальше серёжа ведет его по узкой набережной, как он говорит, реки мойки. по обеим сторонам от воды — небольшие разноцветные здания пастельных тонов, на фасады которых красиво ложится полуденное солнце. пешков говорит, что погода, на удивление, хорошая какой день, и предполагает, что это ваня привез ее из москвы. потом они подходят к очередному небольшому мостику, и ване открывается взор на исаакиевский собор. пока бессмертных разглядывает блестящий золотистый купол, кудрявый рассказывает о другом:
— это, кстати, синий мост, — говорит, когда они проходят по нему через мойку.
— ты все мосты помнишь? — удивляется ваня, вглядываясь в смеющиеся карие глаза.
— нет, вань, не все. но этот, очевидно, синий, — он показывает на бортики, выкрашенные в яркий синий цвет. — сложно забыть.
серёжа фоткает ваню на фоне исаакиевского собора. бессмертных снова не знает, куда деть руки и как встать. изо всех сил старается не выглядеть глупо, но, кажется, делает только хуже, потому что серёжа как-то странно смотрит на него, пряча крепко сдавленные в улыбке губы за телефоном. русый решает не спрашивать, что у него с лицом, потому что не хочет слышать ответ.
от собора совсем недалеко до сенатской площади (серёжа называет ее так, а потом упрощает — «памятник петру на коне знаешь? вот там, пойдем»), они достаточно быстро обходят медного всадника, кудрявый фоткает его на фоне монумента, хотя ваня сначала сопротивляется, но тот не слушает и отходит подальше, наводя на него камеру со словами «давай улыбнись, маме покажешь». и ваня улыбается, как дурак, потому что это мило. от памятника рукой подать до адмиралтейства — так пешков называет длинное желтое здание со шпилем, на кончике которого — металлический кораблик. ваня со своим зрением его разглядеть не может, так что узнает об этом от серёжи, когда они идут по зеленому скверу рядом с постройкой. бессмертных рассматривает массивную арку, через которую видны внутренние дворы территории, и наслаждается. пешков идет рядом, в воздухе приятно пахнет черемухой и сладкой сережиной электронкой, которую кудрявый впервые за прогулку достал из кармана.
совсем скоро открывается вид на дворцовую площадь. эту достопримечательность ваня сразу узнает и радостно об этом сообщает серёже. тот довольно кивает, подходя к пешеходному переходу. ваня залипает на высоченную стеллу, пока они переходят через проезжую часть, и чувствует, как пешков заботливо берет его за локоть, ведя на другую сторону дороги. он чувствует себя ребенком, но почему-то это не злит. потому что это серёжа. и такой банальный участливый жест ваню топит, как сорокоградусная жара топит маленький кусочек сливочного масла.
ваня почти в эйфории, щеки болят от перманентной улыбки на лице. пешков берет в руки свой телефон, снова убирает ашку в задний карман и отходит подальше, оставляя ваню стоять спиной к александровской колонне.
— вань, ляг на спину так, типа стелла — хуй, — лицо с широкой улыбкой светится, похож на ребенка, которому разрешили съесть весь пакет конфет. ваня от этой физиономии задыхается, беззвучно смеясь, и вертит головой. — давай! ляг, смешно будет.
— давай ты ляжешь, а я сфоткаю, — в перерыве между приступами смеха предлагает ваня, глядя, как кудрявый закатывает глаза.
— нет, давай ты! да ложись ты, боже, хватит ломаться! — он поднимает брови и почти выглядит устрашающе, не сочетается лишь еле сдерживаемая улыбка. бессмертных на секунду замирает в нерешительности, продолжая тихо посмеиваться и рассматривая пешкова, стоящего с телефоном в ожидании. — давай быстрее.
и ваня какого-то хуя ложится, предварительно слегка боязливо осмотревшись — вроде, на него никто не смотрит. он продолжает посмеиваться, когда укладывается спиной на каменную кладку и приподнимается на локтях, встряхивая головой, чтобы убрать челку с глаз. он смотрит на серёжу, его лицо довольное, будто он провожает сына в первый класс — русый отчетливо ловит в глазах почти гордость. и ему снова становится смешно, он закрывает лицо рукой, пока пешков присаживается и ищет ракурс для превращения концепта в жизнь.
— посмотри на меня, вань. сделай серьезное лицо, будто ты важный такой хуй, — командует серёжа, и русый делает, как пешков говорит. потому что сережин смех стоит всего на свете. потому что от сережиного довольного хриплого смеха мурашки рассыпаются сахаром по коже и впитываются сладким ядом в кровь, кружат голову и ускоряют сердце. он лежит, как придурок, посреди дворцовой площади, представляя, что александровская колонна — это его хуй, потому что серёжа попросил. и чувствует себя великолепно. ему вообще похуй.
он счастлив как никогда.
апогеем эйфории становится момент, когда ваня предлагает сделать селфи вдвоем, пешков без тени сомнений подходит к нему, становясь рядом и закидывая руку ему на плечо. мягкий сережин бок прижимается к его ребрам сзади. ваня чувствует, как теплые сережины пальцы касаются его слегка влажной от пота шеи, видит их улыбающиеся лица на экране телефона, и от этой картинки дыхание перехватывает. он делает пару снимков, а потом серёжа немного поворачивает их, крепко держа ваню за основание шеи и подталкивая его боком — лицом к солнцу, чтоб картинка была получше. ваня чувствует, как ладонь сжимает его шею и по инерции подносит к ней свою руку, чтоб ослабить серёжину хватку, но, когда он берется своими пальцами за сережины, они уже повернуты к солнцу, и пешков смущенно улыбается в камеру, расслабив руку.
— во, так лучше, фоткай, — говорит кудрявый, встряхивая кудри свободной рукой и укладывая их поаккуратнее для фото. и его совсем, кажется, не смущает, что ваня держит его горячие пальцы своими, прохладными. бессмертных зажимает кнопку съемки несколько раз, бегло подмечая свое раскрасневшееся улыбающееся лицо в кадре и их соприкасающиеся руки. румянец его вообще сейчас не беспокоит. русый опускает телефон, отпускает сережины пальцы из своей хватки, и серёжа отстраняется, засовывая руку в карман. — пойдем дальше?
после дворцовой они через мост идут на стрелку васьки, там ваня долго рассматривает ростральную колонну, восхищаясь ее размерами и красотой. серёжа поддерживает — ему она тоже очень нравится, говорит, что надо будет приехать сюда на развод мостов, если ваня, конечно, хочет посмотреть. ваня хочет. ваня хочет все, что серёжа хочет ему предложить. от васьки они идут в сторону петроградки, заходят на территорию крепости, посещают монетный двор — ваня там долго читает стенды с информацией серёже вслух. пешков слушает вполуха, рассматривая яму, засыпанную медными монетками. после они покупают билеты и заходят посмотреть тюрьму трубецкого бастиона. ходят по узким коридорам, рассматривают фотографии рисунков, начерченных на стенах камер руками заключенных. в музее немноголюдно, благодаря многочисленным окнам достаточно светло, но все ещё жутковато от осознания, что они находятся в месте, где сотню лет назад отбывали наказание люди. реально сидели в камерах и ели пустую похлебку. ване от этого не по себе, он немного погружается в эти мысли, представляя, насколько тяжелая участь была у заключенных. парни как раз заходят в одну из камер, и пока бессмертных, нахмурившись, разглядывает старую, хлипкую на вид койку, серёжа у ее изголовья чем-то звенит, привлекая внимание к себе.
— у-ля-ля, вань, зацени, — он хитро усмехается, когда подтягивает пальцами наручники, прикованные одной стороной к металлическим прутьям кровати. — развлечемся? закрывай дверь.
бессмертных смеется вместе с серёжей, заглядывая в отливающие огоньком карие глаза, и по спине идут приятные мурашки. заигрывает. не на стриме. хоть и шутка, конечно, ваня понимает. но щеки сводит от улыбки.
— всегда мечтал, чтоб меня выебали в старой тюрьме, — разгоняет русый, наслаждаясь сережиными всхлипами во время смеха. он чуть не хрюкает, пока заливисто смеется, разглядывая ваню с удивленным лицом. кажется, серёжа такой шутки от него не ожидал. ваня залипает на искрящееся лицо, острые белые клыки, милые щеки, округлившиеся от улыбки, и чувствует, как свет, исходящий от серёжи, проникает в душу и выжигает там его мурчащее имя, как лучом через призму на дереве. пахнет горелым. давно, если быть честным.
после петропавловской крепости они успевают посмотреть аврору и спас на крови. ваня, делая фотки красивых разноцветных куполов, обращает внимание на время и говорит серёже, что им, наверное, пора возвращаться, чтобы успеть к семи на стрим. пешков кивает, предлагая перед тем, как поехать домой, заглянуть в пышечную. ваня на это название хмурится непонимающе и растягивает губы в смущенной улыбке.
— это че, стрипуха? — бессмертных моргает потерянно, наблюдая, как серёжа складывается пополам от смеха.
— еблан? пекарня, там пышки продают, — пешков задыхается, поглядывая на ваню удивленно, а тот стоит, заламывая пальцы и тихо посмеиваясь.
— я ебу, че тут у вас в питере? наслышан про блядство и разврат.
они берут десять пышек. ваня спрашивает, зачем так много, на что кудрявый кидает на него осуждающий взгляд.
— попробуешь, поймешь, что мало, — уверенно отвечает серёжа, забирая крафтовый пакет с выпечкой из рук продавщицы и отдавая ей деньги наличными — карты тут не принимают, ваня хотел заплатить, но его опять опрокинули. бессмертных впервые пробует маслянистую пышку, и да, пять на душу, возможно, правда мало. — ну? скажи же, — с набитым ртом требует оценку пешков, внимательно выискивает реакцию на ванином лице.
— очень вкусно, — кивает ваня, когда проглатывает остатки первой пышки. серёжа протягивает ему пакет, и ваня берет второй пончик. они едят по пути к машине, ваня продолжает плыть на волне эйфории от питера, сладости и компании серёжи. такое комбо для него — рецепт идеального дня, идеальной жизни, если разогнаться. ваня хочет разогнаться и врезаться в сережину грудь. и остаться теплом у него под ребрами.
когда они подъезжают к дому, у серёжи звонит телефон, и на экране высвечивается знакомое ване прозвище. пешков отвечает на звонок, прижимает айфон плечом к уху и заезжает во двор.
— привет, дэн, — здоровается кудрявый с человеком на другом конце провода, и да, ваня понимает, что это точно тот самый дрейк. бессмертных отворачивается к окну, но внимательно слушает разговор. серёжа односложно отвечает, пока паркуется, а потом, когда машина уже стоит параллельно всем другим и не мешает проезду, пешков поворачивается к ване, и смотрит ему в глаза, ожидая, видимо, пока денис договорит. — ща спрошу, — отвечает дрейку. — хочешь потусить сегодня вечером? дэнчик с ариной хотят познакомиться.
ваня теряется, потому что не понимает, что конкретно ему предлагают. какого плана тусовку? а потом, быстро вспоминая, что там в любом случае будет серёжа, легонько кивает.
— да, можно, — передает он дрейку и глушит мотор. — мы тогда это еще обсудим точно, и я тебе напишу, хорошо? — пешков отключается и снова возвращает внимание на ваню. — посмотришь питерские клубы, получается.
ох, блять.
— клубы? — с недоверием переспрашивает ваня, чувствуя, как лицо морщится от одного слова.
— не хочешь? если не хочешь, не пойдем, — серёжа на секунду замолкает, смотрит на его задумчивое лицо и почти сразу продолжает. — дэн просто давно звал потусить, говорит, что вчера смотрел стрим, увидел, что ты в питере, и решил нас позвать, пока ты тут.
ваня не особо хочет в клуб. ваня такое не любит, это не его вкуса досуг, но пешков смотрит выжидающе и заинтересованно, в глазах ореховых нетерпеливость. и бессмертных думает, кто он такой, чтобы серёже отказывать? он бы, конечно, лучше повалялся, как вчера, дома и посмотрел кино под еду из доставки, но кудрявый явно хочет выйти в люди — по оживленному лицу видно. и ваня не может сказать «нет».
— ну, хорошо, — он слабо улыбается, немного нервно поправляя край майки на животе, и видит, как пешков медленно кивает, вглядываясь ване в глаза.
— вань, если не хочешь, не пойдем, займемся чем-нибудь другим, — обеспокоенным тоном говорит серёжа, и от такого участия ваню захлестывает бурлящая волна нежности, он глубоко вдыхает, пытаясь пережить это цунами, чувствует, как от жужжащих внутри эмоций хочется выгнуться и все мышцы напрячь, чтобы хоть куда-то это искрящееся напряжение направить.
— пойдем, пойдем! — уверяет его ваня, кладя ладонь на плечо и сжимая, пытаясь передать этим сжатием все, что кишит внутри —
ты мне так нравишься, ты такой внимательный, ты такой хороший, положительный, мне не верится. пешков, кажется, немного успокаивается и уже увереннее кивает, разблокировывая телефон. ваня убирает руку с сережиного мягкого плеча и сжимает ладони между бедер, стараясь удержать их при себе, пока кудрявый что-то пишет денису. бессмертных смирно ждет, разглядывая густые кудряшки, пока пешков, не замечая ваниного пристального взгляда, молча переписывается с другом.
— они подъедут к нам после стрима, и от меня поедем, — оповещает серёжа, вытаскивая ключи из зажигания и поднимая взгляд на ваню. русый согласно кивает и открывает дверь. они выходят из машины, и пешков говорит, что им нужно еще зайти в магазин — купить продукты домой, а то в холодильнике совсем грустно и пусто. парни заходят в пятерочку рядом с сережиным домом, бродят по рядам и складывают продукты в огромную плохо управляемую тележку.
— а, нам еще кое-что нужно, пойдем сюда, — он зовет за собой бессмертных, и тот послушно следует за ним. серёжа останавливается у полок с широким ассортиментом чая и выжидающе смотрит на ваню. русый потерянно глядит в ответ, словив затуп. — выбирай давай, чего смотришь?
ах… чай.
ему.
— а-а, — понимающе тянет ваня и со смущенной улыбкой отворачивается от пешкова, разглядывая товар на полках. быстро выискивает свой любимый зеленый гринфилд с мелиссой и аккуратно кладет его на гору продуктов в тележке. пешков удовлетворенно кивает, разворачивается к ване спиной и идет по пролету между стеллажей, толкая тележку. ваня разглядывает широкую спину, безуспешно пытаясь спрятать улыбку — серёжа помнит о том, что ему нужно, лучше, чем он сам. как так, блять? почему так приятно и тепло на душе?
пешков подходит к ряду с алкоголем и поворачивается к ване.
— бахнем перед клубом? — предлагает серёжа, протягивая руку к леффе. он захватывает пальцами бутылку и переводит глаза на русого. ваня, честно сказать, не особо любит алкоголь, да и смысла в нем не видит, потому что практически не пьянеет. за все разы, что он пытался напиться со школьными друзьями, его не брало ни разу — пока ребята из его компании валялись в состоянии несостояния, ваня прибирался на кухне, чувствуя только слабое головокружение и легкость на душе. но серёжа смотрит хитро, в медовых глазах горит интересный ване огонек, и русый тупо кивает, подходя ближе к полкам и рассматривая ассортимент — в итоге тоже берет леффе, потому что в пиве он вообще не разбирается и решается довериться вкусу пешкова. серёжа снова не дает ване заплатить, и до дома они идут, препираясь о том, должен ли ваня скинуть серёже денег, хотя бы часть. пешков тоном без шанса на апелляцию утверждает, что не должен, и шлет его нахуй. бессмертных надувается, но только на секунду. потому что дольше строить из себя обиженку просто не может.
дома ваня помогает кудрявому разбирать продукты. серёжа ставит чайник и наконец организовывает ване зеленый чай, на что русый не может удержать блаженную улыбку. они почти успевают на стрим — опаздывают на двадцать минут, потому что перекусывают бутербродами с колбасой и крабовыми чипсами, купленными в пятерочке. запускают снова без плана, но уже на канале у вани, от этого русому немного спокойнее, до тех пор, пока он не видит количество зрителей на начало стрима. народу еще больше, чем вчера. пешков охуевше смеется, показывая ване пальцем на пятизначное число, а бессмертных лишь громко сглатывает и сворачивает вкладку, чтобы не смотреть на стремительно растущие цифры. они сидят с ваниной рисованной заставкой и выключенным микрофоном, пока собирается народ, под плейлист бессмертных из вк — он включает свою любимую «кароч» космонавтов и старается расслабиться. откидывается на спинку кресла и притопывает босой ногой под бит.
— о тебе, короче. мои мысли, короче, — подпевает ваня с закрытыми глазами, чувствует на себе пристальный взгляд. он аккуратно открывает глаза и смотрит в ответ на серёжу, который сидит с заинтересованным расслабленным лицом и разглядывает его. ване нравится, что кудрявый на него смотрит. он тепло улыбается, сверкая зубами, и с золотистой нежностью от искрящегося зрительного контакта, растекающейся по венам, он продолжает. — и тебе, короче, не идет без меня. на эти строчки, тупые строчки, и ты тупая, потому что не моя, — с душой поет он, улыбаясь и заглядывая серёже в глаза. вкладывает в строки очень много всего, аж грудину щемит. парень напротив тепло улыбается и прикрывает глаза, покачиваясь под ванин голос, сливающийся с голосом коли из колонок. бессмертных растекается в улыбке, глупо хихикая, как влюбленная школьница, на которую обратил внимание капитан футбольной команды.
серёжа на начало стрима непривычно спокойный, даже какой-то загадочный. дает ване общаться с чатом, отвечать на донаты. но потом его настроение меняется, когда он вылавливает сообщение в чате:
— вань, тут спрашивают, как развиваются наши отношения, я расскажу? — игривый огонек снова разгорается в глазах, когда он смотрит на ваню и хитро улыбается. бессмертных лишь тяжело вздыхает и чувствует слабую нервозность, растекающуюся по сосудам. сейчас, похоже, снова начнется спектакль, а он снова не знает, как себя вести. он шумно сглатывает и пусто хлопает глазами, натягивая смущенную улыбку на лицо. пешков, не дождавшись ответа, продолжает. — я расскажу. сегодня у нас было свидание, мы гуляли по питеру, я показывал ване все самое главное.
ваня хмурит брови и бросает на него скептический взгляд.
— так это было свидание? — хмыкает бессмертных, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди в закрытом жесте.
— да, глупыш, а ты не понял? — жожо закатывает глаза и начинает громко смеяться, после того, как ловит сообщение чате. — пишут «показал самое главное? член, например?» — серёжа поворачивается к бессмертных. ваня сдавленно посмеивается, заглядывая в искрящиеся ореховые глаза. пешков, кажется, искренне веселится от всех этих шуток и не смущается ни грамма. чего не скажешь о ване. — нет, член еще не показывал, вы не торопите, куда? мы знакомы день, вы че, блять? члены смотрите на первый день знакомства? — он с напускной серьезностью отчитывает чат, а ваня лишь сидит, спрятавшись за своей ладонью, и хихикает. так-то он вчера ночью чуть не посмотрел член в ванной, но решает серёжин образ образцового джентльмена не портить.
стрим проходит комфортнее, чем у серёжи на канале, но не без смущающих моментов, конечно — серёжа снова трогает его и щупает ваню за задницу, когда тот встает поправить камеру, отчего русый задыхается в возмущении. пешков лишь невинно хлопает глазами и отвечает «не смог удержаться». а у вани сердце колотится, потому что ему тоже, может, хочется потрогать серёжину жопу, но он же держится как-то, не играя в эти игры на стриме. потому что боится, что кудрявый его не поймет. а жожо почему-то ничего не боится и не смущается. может, замечает, что ваня, как бы не выебывался, один хуй — смотрит на него влюбленными глазами, пока серёжа на компе увлеченно листает ленту тиктока и комментирует рекомендации.
под конец стрима пешков придвигается поближе и игриво заглядывает в глаза, пока бессмертных пытается пообщаться с чатом. ваня обрывается на полуслове и поворачивается к серёже, чувствуя себя неуютно — между их носами слишком маленькое расстояние. пульс херачит мелкими миллиметровыми зубцами — сердце сбоит. русый секундно опускает взгляд на приоткрытые пухлые губы, а потом возвращает недоуменный блестящий взгляд на карие омуты.
— ты чего? — хрипло спрашивает ваня, немного отстраняясь, потому что невыносимо сидеть так близко и чувствовать этот сладко-терпкий запах сережиного тела. тянет сильно. пугает двенадцать тысяч человек, которые наблюдают за каждым их шевелением.
— поцелуемся, вань? — оленьими глазами хлопает, снова подтягивая ванино кресло к себе. бессмертных натурально чувствует себя плохо — у него начинает кружиться голова от частого взволнованного дыхания. он упирается ладонью серёже в плечо и сжимает, удерживая его на безопасном расстоянии. щеки горят, сердечные сокращения эхом ритмично отдают в уши.
— я на камеру не буду.
— а без камеры? — хитро улыбается пешков, и ваня замолкает. потому что… что? он серьезно? нет, конечно он не серьезно. бессмертных молчит, заглядывая в хищные карие глаза, и ничего не понимает. жожо отодвигается к столу, поднимает камеру повыше, так, что на стриме видно только их макушки, и возвращает взгляд на ванино лицо. — ну, давай?
а ваня продолжает молчать, потому что все, что он скажет, будет использовано против него в суде. правильного ответа нет, потому что все это неправильно, и он, вообще-то, сейчас умрет от остановки сердца.
пешков берет все в свои руки и начинает приближаться к ваниному лицу. бессмертных с ошалевшим лицом следит за ним, решив принять позицию наблюдателя. потому что так безопаснее, и, если вдруг что, он вообще не виноват. когда серёжино лицо в паре сантиметров от ваниного, а ванина душа где-то в районе пола трясется в панике, сжавшись в микроскопический клубок, пешков немного поворачивает голову, избегая соприкосновения губ, и прикладывается своей щекой к щеке бессмертных. ваня шумно выдыхает, чувствуя долю облегчения равную доле разочарования. он не знает, чего ожидал — у него тупо не было времени подумать и определиться. ваня чувствует сережину щеку горячую, немного шершавую от щетины, большую мягкую ладонь на своей груди, которой серёжа прижимает его к себе, и как кудри каштановые щекочут его ухо. чувствует запах этот его любимый так четко, что хочется втянуть воздух поглубже и больше никогда не дышать. умереть, прямо на месте, прижимаясь щекой к сережиной теплой щеке. жожо изображает влажный звук поцелуя и отстраняется, кидая на ваню веселый взгляд и убирая руку с его груди. ваня чувствует опустошение и ощущает себя немного обманутым. почему — до конца не понимает. реально что ли ждал поцелуя? на что рассчитывал? еблан?
он ободряюще улыбается серёже, который смотрит на него внимательно с дружелюбной улыбкой на лице, изо всех сил показывая — да, все нормально, я выкупаю рофл, не напрягайся, серёж, я все понимаю.
ваня нихуя не понимает.
серёжа поправляет камеру и довольно рассматривает взбаламутившийся чат. и на добивку вкидывает:
— а еще, знаете что? чтобы вы понимали, как у нас все серьезно — у меня дома теперь есть ванин личный чай. мы купили ему зеленый чай. да, ванюш? — он поворачивается с милым лицом, и ваня дал бы ему оскара, потому что выглядит он натурально влюбленным, с расплескивающейся нежностью в темном взгляде. и это чересчур.
— да, — просто отвечает ваня и натянуто улыбается, потому что придумывать защитную шутку тяжело, когда ты рассыпаешься на куски.
они прощаются со зрителями, ваня оффает и уходит в ванную под прытким взглядом серёжи. да, он ведет себя странно и позже натянет улыбку и сделает вид, что ничего не было и серёже показалось. но сейчас держать все в себе сил не остается. он умывается прохладной водой и смотрит на себя в забрызганное зеркало. лампа над ним хорошо освещает потерянность в глазах. он протирает закрытые веки длинными пальцами, пытаясь устранить детали, за которые внимательный серёжа может зацепиться. похлопывает себя по щекам и, заглядывая в отражение, молча просит взять себя в руки. ему не нужен сейчас этот разговор. никому, блять, не нужен этот разговор. никто ничего не обещал. серёжа без понятия, что у вани, вообще-то, чувства, чтобы вести себя с ним аккуратно. он в душе не ебет, что эти шутки бьют под дых и вытягивают землю из-под ног. поэтому ваня должен запихнуть эту разбитость во взгляде себе куда-нибудь поглубже. не время и не место.
пешков встречает его на кухне с бутылкой пива в руках и пристальным взглядом, сканирует лицо — как доберман, пытается вынюхать неладное. но ваня лишь легко улыбается и недоуменно поднимает брови в ответ на его внимание.
— все хорошо? — чересчур серьезно спрашивает кудрявый, прищуриваясь. ваня хочет ударить себя по лицу. он реально, блять, за него переживает, похоже.
— да, — он хмурится, пытаясь сделать вид, что не понимает, к чему такие вопросы. пешков выглядит не убежденным. — да-а, все хорошо! — уже убедительнее тянет ваня, рвано посмеиваясь и подходя к столу. кудрявый придвигает ему открытую бутылку, стоящую на столе, все еще сверля его подозревающим взглядом.
— ладно, — наконец кивает он и отвлекается на жужжащий телефон. — дэн с ариной приедут где-то через час, — оповещает серёжа, поднося свою бутылку к ваниной и заманивающе дергая бровями. бессмертных понимает, что он хочет чокнуться, и стукает своей бутылкой о серёжину. пешков довольно хмыкает и тостует. — за нас с вами, за хуй с ними, — после чего делает глоток. ваня снова натянуто улыбается, кидая аккуратный взгляд на серёжу, глотает пиво и надеется, что алкоголь немного развеет его грусть.
грусть правда улетучивается, не только благодаря алкоголю, но и активному серёже, который бесконечно болтает, пока готовит им яичницу. да, в девятом часу вечера. их ничего не смущает, потому что выбор в их кулинарном арсенале не велик. они быстро ужинают и запивают еду пивом, сидя за круглым столом и травя друг другу школьные байки. ване тепло. ему нравится слушать про серёжино детство, особенно веселые дурацкие истории, от которых сам пешков заходится истерическим смехом. бессмертных смотрит на него искрящимся взглядом и наслаждается широкой улыбкой и самым приятным звуком для его ушей — серёжиным искренним смехом.
когда янтарная жидкость плещется остатками на дне уже второй бутылки, ванин язык развязан, а тело расслаблено — он сидит, поджав под себя ногу, и смотрит, как пешков по-кошачьи растекается на стуле напротив, переключая песни в своем плейлисте.
— блять, откуда у меня тут ранетки? — недоуменно спрашивает кудрявый, затягиваясь ашкой. ваня втягивает ноздрями сладкий запах и пытается распознать — что же все-таки за вкус у курилки. пока не понимает. что-то ягодное, точно.
— так ты ж вроде фанат, у тебя даже футболка была, — смеется ваня, делая глоток из бутылки. — розовая такая.
— ты все мои вещи помнишь? — серёжа поднимает глаза на бессмертных и смотрит лукаво. ваня, с силой алкоголя за плечами, улыбается в ответ смело и кивает, на что пешков удивленно поднимает бровь. — ты меня пугаешь, ваня. не говори мне, что я приютил сталкера, — они вдвоем тихо посмеиваются, и ваня обнимает свою согнутую ногу двумя руками. ему так хорошо.
— мне больше нравился «фан-бой», как-то получше звучит, — вкрадчиво говорит ваня, чуть ли не мурлыкая. он смотрит на кудрявого, который скролит песни в телефоне, не поднимая на него глаз. волосы волной спадают на красивое лицо, закрывая лоб и скулы, но ваня четко видит приоткрытые розовые губы и облизывается.
— смущаешь, ванюш, — признается серёжа тихо, бросая на него смеющийся взгляд. а бессмертных даже сначала теряется, потому что залип на серёжиных губах, и думает, что пешков говорит про его пристальный взгляд. а он, наверное, про фан-боя. русый немного встряхивается, переводит глаза на темное окно, из которого виднеются огоньки вечернего питера, и прокручивает в голове образ армавирского серёжи в футболке с ранетками. вспоминает вчерашнее видео, но алкоголь не позволяет раскраснеться и провалиться в смущение. вообще похуй.
— у тебя, кстати, был тогда такой интересный стилек, — начинает ваня, не успев сам себя остановить. он хитро улыбается в ответ на вопросительный взгляд серёжи. — чокеры там, портупею помню. че не носишь? — трезвый ваня бы дал ему нынешнему по лицу. или пожал бы руку. точно не знает.
— а они у меня до сих пор лежат, — усмехается пешков, негромко включая старую песню пошлой молли и откладывая телефон на стол.
— серьезно? — бессмертных взволнованно ерзает на стуле — воодушевлен донельзя. — покеж?
пешков с ухмылкой наперевес удаляется в свою спальню, пока ваня, нервно покусывая губы, качает ногой в такт и подвывает песне. серёжа возвращается с прозрачным органайзером, через пластик бессмертных замечает знакомые аксессуары и расплывается в счастливой улыбке.
— нихуя у тебя разных побрякушек, — серёжа открывает крышку, и они вдвоем начинают копошиться в этом кожаном разнообразии. кудрявый посмеивается, доставая тонкий черный чокер с шипами, и крутит его в руках, рассматривая. ваня поднимает глаза, и да, он вспоминает, что на одном из моментов вчерашнего видео пешков был в этом самом чокере. бессмертных шумно сглатывает и концентрируется на других украшениях, томно улыбаясь и прикусывая губу, чтобы не распускать улыбку слишком широко.
— да, мне нравились эти штуки, — признается пешков, громко вздыхая, ваня ловит нотку ностальгии в голосе.
— а почему перестал носить? — серёжа пожимает плечами, взяв в руки бутылку с пивом и сделав глоток. — ну-ка, примерь, — ваня пьяно улыбается, вглядываясь в серёжину скептическую мину. он хочет увидеть серёжу в чокере наяву. вот прямо сейчас. да, может, он снова словит стояк, но, кто не рискует… — серьезно, будешь ломаться?
— да нет конечно, — смеется кудрявый, со стуком ставя бутылку на стол и поднося чокер к своей шее. он застегивает клепку сзади и по-глупому позируя — кладет подбородок на тыльную сторону ладони, а свободной рукой показывает пис. ваня тихо смеется, разглядывая кудрявого. пешков пытается выглядеть мило две секунды, затем маска спадает, он хищно улыбается, контрастно смущенно смотря в пол, и берет в руки пиво. тут у русого начинаются проблемы — пешков прикрывает глаза и делает глоток, слабо запрокидывая голову, открывается хороший вид на тонкую шею, охваченную кожаной полоской с шипами, на которой синхронно глоткам движется кадык. бессмертных чувствует тянущее шевеление в животе.
— не, ну вообще тебе идет, — заявляет русый немного дрогнувшим голосом и кивает для пущей убедительности.
— правда? — театральные оленьи глаза и сладкий тон. ване становится плохо с сердцем.
— да, — коротко отвечает бессмертных, хватаясь за бутылку, как за последний оплот благоразумия, и сжимает ее во вспотевших руках.
— спасибо, ванюш, — смеется серёжа, отходя к зеркалу в коридоре. ваня в это время пытается выровнять сбитое дыхание. русый ставит бутылку, выцепляет из кучи аксессуаров розовый чокер с металлическим сердечком и крутит его в руках, витая в непристойных мыслях. возвращаясь, пешков сдерживает смущенную улыбку и снимает с шеи чокер. бессмертных тихонечко огорченно вздыхает. — может верну как-нибудь стилек.
— да, подумай об этом, — хочет добавить «настоятельно рекомендую», и подсыпать еще десяток комплиментов о том, как горячо он выглядит со всеми этими штучками, но сдерживается, лишь тоскливо бросает взгляд на легендарную розовую портупею.
через минут сорок приезжают денис и арина, гремя бутылками в рюкзаках. они знакомятся, благо, в ване уже почти три бутылки пива, и он коммуникабельный, легко поддерживает беседу и рассказывает о себе. ребята очень дружелюбные, говорят, что рады его приезду, что им приятно познакомиться, дрейк мягко подстебывает насчет того, что ваня набрал аудиторию на твиче за счет внешки, но бессмертных не обижается — видно, что денис не хочет его задеть. зато серёжа почему-то впрягается.
— не думаю, что только в этом замес. я смотрел его стримы пару раз, весело было, — заявляет пешков поразительно серьезным тоном.
ване не интересно, что там собирается ответить дрейк, поэтому перебивает блондина на полуслове:
— прям смотрел? — резко вклинивается бессмертных, заглядывая сидящему рядом серёже в глаза. тот растекается в широченной улыбке, сверкая клыками, и смотрит в ответ смешливо.
— смотрел, вань, не сдохни от фанбойства.
а русый, если честно, на грани, потому что да, он видел, что серёжа пару раз залетал к нему на стрим и выписывал приветствия в чат, но он не думал, что пешков прям вникал в происходящее или задерживался надолго. осознание окутывает сахарной ватой — мягко и приятно. смотрел. ему было весело.
окончательно счастливый он сидит, поджав ноги и обхватив свои коленки руками, пока ребята смеются над его довольной смущенной миной. потом они мерятся с дрейком ростом, денис оказывается чуть выше, и ваня недовольно сопит, пока серёжа поддерживающе похлопывает его по бедру, сидя на стуле рядом со стоящим ваней. ваня мгновенно забывает о расстройствах, когда чувствует теплое касание, и мягко улыбается пешкову. тот пьяно ухмыляется в ответ, убирая ладонь с ваниной ноги только через пару долгих секунд. внутри вани все звенит, он усаживается обратно на стул рядом с кудрявым и пытается вникнуть в резко завязавшийся разговор между ариной и серёжей о том, что пешкову шли его натуральные прямые волосы. бессмертных прикусывает язык и только слушает, чтобы не сболтнуть лишнего. с ребятами комфортно и весело. дрейк забавный и странно смеется, заражая своим смехом всех в комнате. арина супер милая и ржет вместе с ними с мерзких шуток про говно — ваня сразу понимает, что денису повезло с девушкой. они вызывают такси в клуб. к тому моменту бессмертных уже не смущает идея поехать потусить — тело и разум приятно расслаблены, а серёжа, стоящий в сантиметровой близости в коридоре и звенящий ключами, только добавляет замыслу яркости. да, ваня едет в клуб, но с пешковым. он будет проводить с ним время, похуй где.
у машины серёжа с денисом пиздятся за место на пассажирском, арина с тяжелым вздохом залезает назад, а ваня стоит у открытой двери и с улыбкой наблюдает, как парни пихаются. дрейк хватает пешкова за кудри и держит на расстоянии вытянутой руки, пока жожо пытается ущипнуть блондина за бок через рубашку. дрейк шипит от боли через смех, но все же изворачивается и плюхается на сидение вперед серёжи. кудрявый на это громко кричит и сыплет на дениса запретками, отчего смеется даже водитель.
— хуй с ним, поехали, — пешков кладет руку ване на талию и подталкивает его к задней двери. бессмертных, немножко дезориентированный от алкоголя, путается в ногах и спотыкается, но жожо крепко держит его за бок и направляет к сидению. ваня залезает в середину, колени упираются в передние кресла, так что ему приходится раздвинуть ноги пошире, чтобы поместиться. пешков залезает следом, прилегая своим бедром к ваниному, захлопывает за собой дверь и сразу начинает рассказывать денису, по какой причине он недобросовестный человек.
dimma urih — marmelad
до клуба добираются быстро и внутрь проходят без проблем — у серёжи, видимо, связи, потому что мужчина на фейсконтроле здоровается с ним, как с завсегдатаем, и приглашающе открывает их компании тяжелую металлическую дверь.
внутри яркие разноцветные огни бьют ване по глазам, а громкие басы — по ушам. ему становится слегка неуютно — это не его привычный досуг, ему все эти клубы не по душе. ему по душе — вернуться на диван и заново пересмотреть луку с пешковым под боком. но ваня уже тут, в первую очередь — ради серёжи. тот тянет его, мягко схватив за предплечье, за собой вглубь мерцающего помещения. пешков подходит к свободному круглому столику с табличкой «зарезервировано» и отпускает ванину руку, оглядываясь в поисках остальных из компании. денис и арина подходят следом и падают на полукруглый мягкий диван, окружающий стол.
— есть план нахуяриться, — громко оповещает денис, сцепляя руки в замок и укладывая их на поверхность стола.
и они придерживаются плана. парни заказывают шоты, ваня с ариной — кальяны. бессмертных растекается на диване с мундштуком в руке, с улыбкой наблюдая, как серёжа пританцовывает у стола под бодрую музыку со стопкой в руках. пешков замечает его взгляд и вопросительно дергает бровями, наклоняется через стол, чтобы услышать, что ваня скажет. ваня теряется. не может же он сказать «я пялюсь, потому что ты пиздец красивый, и мне нравится, как лежат твои волосы, и ты мило двигаешься под музыку, я хочу смотреть на тебя сто часов»? не скажет. поэтому заставляет заторможенный мозг соображать и выдает:
— кальян будешь? — пешкову на ухо, голосом пониже, и со взглядом погорячее. тот не обращает на все старания вани внимания и отстраняется, с ровной улыбкой отрицательно качая головой.
— я не очень люблю, — он перекрикивает музыку, пока ваня делает глубокую тягу и выпускает густой дым в сторону серёжи. тот опрокидывает в себя очередной шот. — надо взять еще, ты будешь, вань?
бессмертных раздумывает. в первый раз он отказался, потому что чувствовал приятное ненапряжное опьянение. сейчас его слегка подотпустило, и он почти трезвый, так что решает не отказываться.
— да, можно, — русый кивает и поворачивается к арине. — ты будешь что-нибудь?
арина просит коктейль, серёжа договаривается с денисом о количестве шотов и удаляется в сторону барной стойки. потом они много пьют. ваня дает себе волю, отпускает вожжи самоконтроля и опрокидывает стопку за стопкой. ему хорошо, ему весело, он чередует сладкий банановый дым с терпким алкоголем и голодными взглядами на серёжу. пешкову, кажется, тоже хорошо — он танцует, стоя у их столика, денис тоже двигается под музыку рядом, пока ваня с ариной сидят на диванчике, покуривая кальяны и смотря на танцующих парней. арина — на дениса с теплой улыбкой. ваня — на серёжу, с мягким взглядом, полным любования и чего-то ярко-блестящего, похожего на то дорогое шампанское, которое нужно потрясти, чтобы оно превратилось в красивую сверкающую мешанину. внутри вани — красивая сверкающая мешанина, когда он смотрит на серёжу. и это светится в его глазах. но он сам этого не осознает.
а пешков, кажется, не замечает. он пританцовывает, держа ашку и стопку в руках с широкой оскалистой улыбкой и закрытыми глазами. наслаждается музыкой и мотает головой в такт, отчего аккуратные кудряшки забавно пружинят. ваня подмечает это и залипает на темных завитках, которые отливают розовым неоном от подсветки ночного клуба.
к кудрявому несколько раз подходят сфоткаться — сначала девушки делают селфи и несколько минут общаются с серёжей. очевидно флиртуют, покусывая губы. ваня хмурится, затягиваясь поглубже, а пешков улыбается и, вроде, с радостью поддерживает разговор, но держится ровно. ваня внимательно наблюдает за этими коммуникациями через облако фруктового дыма и затем облегченно выдыхает, когда кудрявый слабо приобнимает девушек за плечи на прощание и машет им рукой. через несколько минут подходят двое молодых парней, радостно приветствуя серёжу и дениса, тоже просят фотку. по очереди делают снимки с серёжей и дэном. когда один из парней позирует с кудрявым, приобнимая того за плечо, ваня замечает, как фанат что-то говорит серёже на ухо, чтобы тот расслышал на фоне громкой музыки. пешков раскатисто смеется, закрывая лицо руками, затем пожимает плечами и кивает. ваня не понимает, о чем идет речь, пока стоящий рядом с жожо парень не начинает довольно улыбаться и подставлять щеку, смотря в камеру. кудрявый поворачивается к фанату и утыкается носом ему в скулу, а ладонь кладет ему на подбородок, будто собираясь его поцеловать. у вани сердце пропускает удар, и он отворачивается к смеющейся арине, которая с круглыми глазами наблюдает за ситуацией.
— пиздец, — комментирует девушка, кидая удивленный взгляд на ваню. а бессмертных натягивает отвратительно неестественную улыбку и прикладывается губами к мундштуку, чтобы спрятать свое лицо в дыму. потому что, что? что это было? серёжу вообще не парят стереотипы, его, похоже, вообще не парит, кто что подумает. он может спокойно поступать вот так.
ваня часто задумывался об ориентации пешкова, у него, конечно, в голове поселились мысли о его бисексуальности. ваня верил в эти мысли как ни во что, иначе бы его не было тут — в ночном клубе, в компании серёжи. если бы он заранее знал, что серёжа гетеро, он бы не пытался. ничего бы не делал. пережил бы свои назойливые чувства и пошел дальше. но с серёжей ничего не было понятно. и эта загадка лишь распаляла ванин интерес. хотелось докопаться до сути. хотелось суть взять в руки, потрогать и облизать.
но пока ване доступно лишь наблюдение, и то, что он наблюдает, выбивает его из колеи. он возвращает взгляд на смеющуюся компанию парней, они жмут друг другу руки и прощаются, после чего пешков, спотыкаясь, возвращается к столу и игриво дергает бровью, глядя на бессмертных. ваню снова мажет, он чувствует дрожь под грудиной и замечает, что ладони вспотели — металлический мундштук в руке скользит.
— пошли потанцуем, — зовет кудрявый, и ваня, еще задолго до этого растерявшийся, теряется еще сильнее — вообще раскидывается по кускам и забывает нахуй, что где лежит. он невнятно мычит, а серёже все равно — он крепко хватает русого за запястье и вытягивает из-за стола. и ваня вытягивается и идет за ним, вперяя взгляд в широкие плечи. пешков заводит их в толпу и отпускает руку, когда поворачивается к нему лицом. между ними слава богу если полметра, народу куча, ваня чувствует, как его бесконечно касаются чужие извивающиеся тела, но ему, отчего-то, ни разу не дискомфортно. он слабо переставляет ноги в такт долбящей по ушам музыке и внимательно наблюдает за серёжей. пешков кайфует. пешков в своей среде, ему комфортно и хорошо — это видно по улыбающемуся лицу. он с закрытыми глазами двигается под ритм, качая бедрами и поднимая руки над головой. ваню плавит от картинки. он не понимает, отчего перед глазами все пошатывается — от бесконечного количества шотов или от нездорово ускоряющегося ритма сердца. он глубоко вдыхает, пытаясь сфокусироваться на знакомом лице. берет его за якорь — смотрит только на серёжу и слабо пританцовывает. ване тоже хорошо. удивительно, но он получает наслаждение от происходящего. пешков открывает глаза и с тихим смехом глядит в ответ, строя соблазнительную мину. ваня непонимающе хлопает глазами и от алкогольной заторможенности теряет момент, когда серёжа берет его за руку, поднимает ее над головой и поворачивается к русому спиной. бессмертных не успевает отреагировать. он ничего не понимает, только видит, как серёжа сексуально наклоняется и упирается задом ему в ширинку. ваня теряет дар речи, дыхание и пульс. резко упирается свободной рукой серёже в поясницу, пока тот трется об него бедрами под музыку, и пытается отстраниться, потому что это перебор. потому что хватает ртом воздух и глупо хлопает глазами, ощущая, как его бросает попеременно в жар и в холод. кудрявый отстраняется и пьяно смеется, чуть окосевшими глазами вглядываясь в ванино потерянное лицо.
— бля, ты б себя видел, — он жмурится от смеха, отпускает ванину руку и хватается за грудь. бессмертных тоже хватается за грудь, потому что там тянет и режет от потрясения. ваня пьян, но соображает, хоть и туговато, поэтому понимает, что надо поймать съехавшее лицо и выдать что-то нейтральное в свою защиту.
— я охуел, — тут не спиздел. — ты так не делай, а то потом тебе разбираться с моим стояком, — такого даже сам от себя не ожидал. пешков принимает шутку, хрипло смеясь и утыкаясь лбом в ванино плечо.
— еще чего, блять, — низко отвечает серёжа, когда делает передышку от смеха, дерзко дергая бровями и широко улыбаясь. очевидная игра. серёже весело. ваня сейчас умрет.
бессмертных тяжело выдыхает и кривовато двигается в сторону стола, оставляя серёжу за спиной. ему нужна минутка на осознание. мысли в голове пьяно скользят, ваня хмурится и падает на диван, возвращая мундштук в ладонь. глубоко затягивается, вспоминая ощущение мягких ягодиц, уверенно прижимающихся к его паху, и прикрывает глаза. че это было, блять? че это было?
он не знает, как себя чувствовать — наслаждаться или напрягаться. серёжа принес свои приколы со стрима в жизнь? это все шутки, чтобы выбить из вани реакцию? или это флирт? бессмертных разминает лицо руками, выдыхая никотин. нихуя непонятно.
пока ваня пытается распутать скомканные мысли, он пропускает момент, когда рядом с серёжей, танцующим в толпе, материализуется фигуристая девушка в кроп-топе. бессмертных замечает широкую ладонь пешкова у нее на оголенной талии и чувствует, как под ребрами что-то неприятно хрустит. денис, сидящий на другом конце диванчика, спрашивает, будет ли он еще пить, а русый еле переводит опустошенный взгляд на него. тяжело. сердце гулко бьется, неприятная пульсация растекается по телу и отдает в мокнущие ладони. русый хватается за мундштук, словно он каким-то чудесным образом поможет ему не задохнуться, и отрицательно качает головой в сторону дрейка, а затем возвращает напряженный взгляд на жожо, чтобы обнаружить, что тот уже упирается лбом в лоб незнакомки и между их губами остаются считанные секунды.
ваня хочет проблеваться, но продолжает смотреть.
серёжа прикладывается к губам напротив и жадно сминает их, улыбаясь в поцелуй. ваня чувствует горечь во рту, музыка будто убавляется, и на ее место приходит неприятный звон в ушах. кажется, он сейчас отъедет. ваня промаргивается и заставляет себя отвести взгляд от катастрофы. пульс херачит, кажется, под сотку. его трясет, пока он пытается сфокусироваться на доброжелательном аринином лице, которая спрашивает, как он себя чувствует. он себя не чувствует. но кряхтит «все хорошо». откладывает шнур от кальяна на диван и оповещает ребят, что отлучится в уборную. пьяно бредет в туалет и пару раз опустошает желудок в дальней кабинке. его прошибает пот, влажные пальцы неуемно дрожат, пока он хватается ими за стульчак. спустя долгое время на подышать и собраться, ваня вытирает рот тыльной стороной запястья и шатко поднимается на ноги, выползая из кабинки. он потерян и обессилен. сейчас резко хочется домой. в москву. потому что неприятно до ужаса, он понимает, что никто ему ничего не обещал. никто ему ничего не должен. серёжа ему ничего не должен. но от этого легче не становится, каждое сокращение сердца отдается болевым ощущением в груди.
фортуна сегодня явно не на его стороне, потому что, когда ваня выходит из кабинки, серёжа стоит к нему спиной у писсуара. бессмертных беззвучно произносит «блять» и хочет заползти обратно, но пешкова привлекает скрипящий звук открывшейся дверцы, и он оборачивается, окидывая ваню мутным взглядом. и широкая улыбка расцветает у него на лице. ваня резко трезвеет. он хочет сдохнуть на месте. прекратить существовать.
— ванюша, — почти любовно тянет кудрявый, возвращая взгляд на писсуар. слышен звук застегивающейся ширинки, после чего серёжа поворачивается к ване, опираясь ладонью на стену — еле стоит на ногах. — ты проблевался?
— мхм, — на большее ваню не хватает, он мнется на месте, не зная куда себя деть. хотелось бы съебаться прямиком на поезд, но он понимает, что это не вариант. до завтра он будет коротать время в компании пешкова. ване еще спать у него дома. надо как-то быстро принять ситуацию. по-быстрому пережить. только как, блять?
— тебе полегче? — заботливо спрашивает жожо, медленно моргая и двигаясь в сторону выхода. на полпути останавливается, ожидая, пока ваня догонит. бессмертных громко сглатывает и идет следом.
— мне нормально, — нагло врет русый, подходя к серёже. тот берет его под руку, и они выходят из уборной. пешков перекладывает добрую половину своего веса на ваню, еле переставляет ноги, и русый быстро включается в ситуацию — серёжа, похоже, пьян в нули. наверное, пора домой. ему, блять, придется нянчиться с ним, вот в таком моральном состоянии? дерьмо. дважды дерьмо.
бессмертных ведет его к их столику и оповещает арину с дрейком, что пришло время ехать домой, кидая говорящий взгляд на серёжу, который, как сытый кот, трется щекой об ванино плечо. арина с виду трезвая, дрейк — сонно моргает и говорит много чепухи. похоже, в равной кондиции, что и серёжа. девушка согласно кивает и вызывает такси, пока ваня усаживает серёжу на диван и идет расплачиваться.
по пути до машины ваня разделяет с ариной похожую участь — они вдвоем почти тащат огромных пьяных ебалаев на себе. бессмертных — серёжу, арина — дрейка, который тоже еле волочит ногами и громко, заплетаясь в словах, воет «куклу колдуна». только арине смешно от ситуации, а ваня с трудом выдавливает улыбку, держа серёжу, хрипло смеющегося ване куда-то в шею, за талию и подталкивая его к заднему сидению. тяжело морально и физически. он помогает арине запихнуть дениса на переднее, и они грузятся в машину.
сначала высаживают ваниных новых знакомых у их жилого комплекса. они шумно прощаются, арина целует в щеку сначала серёжу, довольно улыбающегося, затем ваню, которого такой порыв немного смущает, и вылезает из машины, вытаскивая наружу дениса, который никак не может расстаться с пешковым — они сыплют взаимные комплименты и цепляются друг другу за руки, не желая расставаться. ваня лишь тяжело вздыхает, наблюдая, как арина ведет свою пьяную шпалу в сторону подъезда.
— блять, — когда они трогаются с места, вдруг грустно произносит серёжа. он шарит по карманам и по-щенячьи смотрит на бессмертных.
— чего? — русый все еще растерян, все еще чувствует шершавый осадок, скребущийся по миокарду. тяжело смотреть на пешкова, особенно, когда он пьяно вглядывается в его глаза и прикусывает губу. он, блять, даже не догадывается, что сегодня искусно потрепал ванины нервы. русый прекрасно осознает — серёжа ни в чем не виноват, но все равно злится и хмурит брови. хочет немного отсесть — после того, как высадили арину, позволяет пространство, но серёже на его идею похуй — он лишь наваливается на него и грустно вздыхает.
— ашку проебал, — мямлит жожо, укладывая кудрявую голову ване на плечо. каштановые завитки щекочут ухо, сладкий запах нокаутом бьет в живот. сердце сжимается, и ваня жмурится, потому что тяжело. дышать тяжело, тепло — такое близкое и одновременно недосягаемое — чувствовать тяжело. ваня мечтает о нем так сильно и так давно, а оно сегодня так просто досталось другому человеку. ненадолго, конечно, судя по всему — серёжа не хотел задержаться в клубе и не говорил ничего про незнакомку. но все же. ваня начинает размышлять об этом, но мысли ранят, так что он встряхивает головой и отгоняет от себя эти думы — не его дело. — бля, курить хочу жестко, а завтра утром вообще сдохну без курилки, — сетует пешков, роняя руку ване на бедро. бессмертных ничего не отвечает, лишь смотрит на открытую ладонь и кусает губы. одновременно хочет убрать ее и сжать пальцами. он не делает ничего. и ничего не говорит.
до дома едут молча, пешков засыпает у русого на плече и просыпается, только когда ваня нежно толкает его в бок локтем.
lykke li — little bit (autoerotique bootleg remix)
— пойдем, серёж.
пешков быстро моргает и цепляется за ванину футболку, когда вылезает следом из машины. спотыкается, пока идут к подъезду и снова заваливается на ваню, теряя равновесие. бессмертных прижимает его ближе, тяжело вздыхая и с выдохом отпуская горечь из легких. ну вот в такое он вписался. хули поделать. сам виноват. он берет жожо за талию и направляет, пока тот шарит по карманам в поисках ключей.
— нашел, — хрипло оповещает серёжа и лукаво улыбается, поворачиваясь к ване. между их лицами десяток сантиметров, и ваня пусто моргает, чувствуя тяжесть на душе. ну нахуй он так смотрит? и так все сложно. — пикнешь?
ваня забирает ключи и прикладывает их к домофону. они бредут внутрь, и, когда заваливаются в лифт, русый опирает серёжу на стену и отстраняется, нажимая нужную кнопку. дает себе пространство на подышать. но кудрявого эта ванина нужда в пространстве не ебет. он снова прижимается к ване, грудью в грудь, упирается носом ему в ключицу. русый сжимает зубы и серёжину футболку пальцами на спине. блять, да за что ему это все?
— ванюш, — горячо шепчет кудрявый, носом сдвигая ворот ваниной футболки вбок — оголяет нежную кожу и прикладывается к ней ртом. бессмертных чувствует, как сердце катится в пятки с оглушительным грохотом, круша все по пути. органы всмятку, сосуды с треском рвутся. он стоит неподвижно и не дышит, лишь крепче сжимает мягкую ткань серёжиной футболки.
— м? — выдавливает ваня, взглядом и подбородком утыкаясь в копну каштановых кудрей. как дышать?
— хочу ебаться, — слышит и чувствует улыбку на серёжиных губах. — сейчас буду буйствовать, предупреждаю. во всех планах, — и оставляет влажный поцелуй на ваниной ключице.
ваня закрывает глаза и прикусывает губу до крови. в другой ситуации он бы спустил себе в трусы от одной такой фразы от серёжи. но ситуация, блять,
такая. ситуация такая, что пешкову, по большому счету, сейчас похуй, с кем. ваня не хочет быть очередным. ване тошно. ему сейчас не льстит то, что жожо исследует горячими губами его шею. он все прекрасно понимает, хоть и пьян. сложно не понять, когда час назад пешков целовал девочку, а теперь тычется носом в его ключицу. бессмертных чувствует трещащий узел в животе и подлое посасывание под ложечкой. почему ситуация такая? почему не другая? он рвано выдыхает, отпуская сережину футболку и запуская пятерню в темные кудри, сжимает их и отстраняет парня от своей шеи.
— угомонись, — тихо говорит ваня и сам себе не верит. конечно, пешков тоже не воспринимает его всерьез — лишь хищно улыбается и возвращается к шее, прихватывая губами нежную кожу над яремной веной. горячие руки ловко залетают ване под футболку, поглаживают живот, поднимаются на грудь, и пальцы мягко сжимаются. кожа покрывается болезненными мелкими мурашками. ваню начинает трясти, все плывет перед глазами. он чувствует горячий мокрый язык, скользящий по его шее в сторону скулы, и роняет остатки самообладания. нельзя так, нельзя. — серёж, — уже увереннее произносит русый, снова оттягивая жожо от себя за волосы. тот вопросительно смотрит — взгляд помутневший и черный до безумия, искрится и обжигает ванино лицо. ванины щеки горят, а вместе с ними и громко стучащий орган в груди. полыхает. ваня дышит напалмом и задыхается. серёжа смотрит выжидающе, будто ждет пояснений — нахуя остановил, все же кайф? только ване не кайф. ване дышать нечем, легкие сдавлены и сознание мутнеет. потому что понимает — он тут просто, чтобы серёжа поигрался. его шея для серёжи — сладкая игрушка. он не осознает, что делает с ним. для него все легко и просто. а для вани все происходящее — ебучий кубик рубика, и он никогда не знал, как его собирать.
от электризованного напряжения между ними спасает мягкий звук лифта и открывающиеся двери. ванины пальцы выскальзывают из густых кудрей, серёжины ладони — из-под ваниной майки. пешков отталкивается от груди бессмертных и с кривой улыбкой делает шаг из лифта, пошатываясь направляется в сторону квартиры. они молчат, пока ваня открывает дверь. пешков заходит внутрь первым и сползает на пол. русый вздыхает, закрывая дверь на замок, и пытается разглядеть серёжу в сумраке белой ночи. тусклый свет проникает через окно на кухне и слабо освещает коридор. когда глаза привыкают к темноте, ваня видит, как серёжа подползает ближе и чувствует, как пешков обвивает его ногу длинными мускулистыми руками и прижимается щекой к бедру. ване хочется выть. но он стоит неподвижно и принимает горячие поглаживания, блуждающие от икры по внутренней стороне бедра. жожо останавливается в опасной близости от паха и не переходит эту грань, ведет ладонью ниже к колену и ласково трется щекой о джинсу. бессмертных сжимает кулаки и хрустит пальцами, не зная, куда себя деть, что делать и как следует поступить. ему жарко, свободный ворот футболки душит, кожа под широкими серёжиными ладонями горит.
— мне надо разуться, мешаешь, — хрипит ваня, пытаясь хоть как-то взять ситуацию под контроль, но серёже похуй. он согласно мычит и пальцами тянет шнурки на ваниных форсах. расшнуровывает ему кроссовки, пока носом продолжает водить по бедру. русый чувствует, как серёжа крепко обхватывает кроссовок у пятки, и ваня вытаскивает ногу из обуви. сначала одну, потом вторую. пытается вникнуть, что происходит, но мысли мылятся и выскальзывают, он глупо хлопает глазами, вглядываясь в серёжину макушку. бессмертных минуту стоит, ощущая, как пешков водит пальцами по его ноге и жадно сжимает бедро. в какой-то момент это становится невыносимо, он шумно сглатывает и говорит: — пойдем спать.
кудрявый издает протяжный усталый звук и отлипает от его бедра. снимает обувь уже с себя и протягивает ему ладонь. ваня хватается и тянет серёжу наверх, поднимая его на ноги. снова ведет его за талию в сторону спальни, серёжа вяло перебирает ногами и, когда они подходят к кровати, валится, утягивая ваню за собой. бессмертных падает на парня сверху, придавливая его своим весом, и тот охает ване в ухо, опаляя кожу горячим воздухом. ваня крошится на части, пока серёжа тихо смеется, укладывая ладони ему на лопатки. русый на секунду замирает и вдыхает полюбившийся запах, теряется носом в густых кудрях. хочет остаться, внутри все жалобно ноет и гудит, но ваня прислушивается к последнему издыханию трезвого рассудка и отстраняется, скатываясь с серёжи и усаживается подальше — на край кровати. пешков медленно моргает и с мягкой улыбкой изучает его лицо с долей непонимания в глазах.
— че ты от меня шкеришься? я ж тебе не ебаться предлагаю, — он тяжело вздыхает, закидывая руки над головой, и продолжает сверлить ваню прытким взглядом. бессмертных не знает, что сказать. он выламывает пальцы и грызет губу. язык чешется сказать все как есть, но он понимает, что это не нужно сейчас никому. его слова лишь все усложнят. — я просто пьяный, мне хочется обниматься и лапать кого-нибудь тепленького. ты тепленький, — объясняет жожо, сладко улыбаясь, и ваня не знает, кого больше хочет ударить по лицу — его или себя.
— вот именно, что ты пьяный, — тихо отвечает ваня и нервно встряхивает волосы. уводит взгляд в угол комнаты — смотреть на серёжу тяжело, особенно когда он бесстыдно лапает взглядом лицо.
— ну и что? я по трезвой то же самое делаю, — тон игривый, несерьезный, и ваню это бесит.
— да, на камеру, — устало подмечает ваня.
серёжа хмыкает и поворачивается на бок в ванину сторону, сгибает руку в локте и укладывает голову на ладонь. вытягивается, как кот, и смотрит испытующе.
— не надумывай, мне просто одиноко, и я хочу тепла, — он пожимает плечами с пьяной улыбкой на губах. лучше бы он заткнулся. но он продолжает, — мне не принципиально, от кого. а ты вкусно пахнешь, почему нет?
«не принципиально, от кого» бьет ване по ебалу. он отшатывается и сжимает зубы, чувствуя, как ребра скрипят от каждого вздоха. больно, сука.
хочется выплюнуть скопившуюся во рту горечь, но он сглатывает и каким-то немыслимым образом берет себя в руки. ему бы выдать за такое медальку.
— я не возьму на себя такую ответственность. хуй знает, что ты скажешь завтра, когда протрезвеешь, — в голосе минус тридцать, сам поеживается, когда поднимается с кровати. смотреть на красивое, хитро улыбающееся лицо больше нет сил. — я не хочу краснеть, — стоя у двери, бросает последний раздраженный взгляд на пешкова, лежащего в сумраке спальни.
серёжа цепляется за его глаза — слишком внимательно для пьяного в драбадан человека — и улыбается шире, сверкая ровным рядом зубов.
— я один хуй заставлю тебя покраснеть рано или поздно, — с неприкрытым удовольствием в голосе заявляет пешков, падая на спину и стягивая с себя майку. ваня хмурится, разглядывая рельефный живот и проступающие ребра. переизбыток чувств звонко зудит в грудной клетке.
— че? как это понимать?
— как хочешь, — хмыкает жожо, расстегивая ширинку и стягивая с себя джинсы. ваня непонимающе пялится на его лицо, пытаясь поймать эмоции, но серёжа лишь пьяно улыбается и дергает бровью. ваня не понимает. он задумчиво кусает губу и отрывает кусочек сухой кожи — чувствует металлический вкус во рту. так еще ярче ощущается, как все кровоточит внутри.
— ясно. спокойной ночи, серёж, — устало выдыхает и выходит из спальни, закрывая за собой дверь. он умывается и переодевается, витая в оскольчатых мыслях. когда падает на диван, голова уже разрывается от количества размышлений и чувств. виски давит, в груди неприятно тянет, а тело ломит. ваня чувствует себя ебано. он приходит к одному — лучшим решением будет оставить все умозаключения для трезвой головы. сейчас он вряд ли придет к чему-то правильному. поэтому он закрывает глаза и проваливается в беспокойный сон.
•
утром становится полегче. он просыпается раньше серёжи, смотрит на часы — до поезда остается пара часов, поэтому он принимает душ, вытираясь полотенцем для рук, потому что своего у него нет, а свежее серёжа ему не выдал, и кидает его в корзину для стирки. неторопливо убирает постель, переодевается, складывает свои вещи, оглядывает комнату, проверяя, не забыл ли чего. убирает зарядку в рюкзак и ставит его к двери. сидит на кухне в тишине, проверяя соцсети — саня заебывает вопросами, и он сухо отвечает ему, что расскажет все, как вернется. желания расписывать всю ночь сейчас нет. делиться с кем-то еще непереваренными переживаниями сложно.
ваня пялится в окно на утренний питер и кусает губу. злость улетучилась, оставляя на своем месте опустошение и грусть. когда ваня ехал сюда, он надеялся, что будет иначе. да, он получил внимание, но это совершенно не то внимание, о котором он мечтал. губы на шее вспоминаются яркой тошнотворной вспышкой, и от этого ваня поеживается, обхватывая себя руками. неприятно. лучше бы серёжа вообще его не касался. было бы проще. ваня понимает, что вчера жожо просто хорошо проводил время. ему было легко и весело, он, похоже, не придавал особого значения своим действиям. и это осознание душит жесткой ладонью.
бессмертных встряхивает головой, поправляя влажную челку. и решает, что нужно отвлечься. желудок неприятно урчит, но есть серёжину еду из холодильника он не хочет без присутствия хозяина, поэтому берет ключи от квартиры, которые вчера оставил на тумбочке в прихожей, и тихо выскальзывает в подъезд, стараясь не разбудить серёжу, когда закрывает дверь. направляется в красное и белое неподалеку, которое вчера приметил, когда они ходили с серёжей в пятерочку. он берет себе пачку ванильных круассанов и сырную нарезку. когда стоит у кассы, взгляд падает на яркие коробочки с электронными сигаретами. он вспоминает вчерашнее серёжино нытье о потерянной ашке, цепляет желтую пачку и добавляет ее к своим покупкам. возвращается в серёжину квартиру. тот все еще спит, поэтому ваня ставит чайник и берёт из шкафа пакетик с зеленым чаем, который купил для него серёжа. сердце отзывается неприятным сжатием. ваня морщит нос, пока наливает в чашку кипяток.
после завтрака он идет будить серёжу, потому что до поезда остается полтора часа, а ему еще нужно как-то добраться. когда ваня легко толкает мирно спящего парня в плечо, тот потерянно моргает и разминает пальцами отекшее лицо, а затем мило улыбается. ваня хочет хныкать. даже после такой адской попойки красивый, сука.
— доброе утро, — зевая, приветствует пешков, и ваня лишь угукает в ответ.
— у меня поезд через полтора часа, я, наверно, на такси тогда? ты спи.
— нет, я тебя отвезу, — бодро отзывается кудрявый, лениво вылезая из-под одеяла.
— куда ты меня отвезешь, серёг, до первого столба? ты до сих пор пьяный, наверно, — ваня хмурится, складывая руки на груди. серёжа тихо смеется и медленно идет к шкафу, бросая на ваню веселый взгляд. никакого смущения. будто вчера не было ничего. ваня поджимает губы и решает, что, в таком случае, не будет поднимать эту тему. всем лучше, если серёжа ничего не помнит. ваня сделает вид, что не помнит тоже.
— я нормальный, я ж поспал, — он натягивает на себя свежую черную футболку с надписью «fuck hqd».
— я с тобой в тачку не сяду, я жить хочу, — тон безапелляционный, ваня направляется к двери, бросая последний тоскливый взгляд на серёжину задницу в трусах, когда тот натягивает спортивки.
— боже, — тянет пешков, тихо хихикая. — тогда доеду с тобой до вокзала на такси.
— зачем? — ваня хмурится, оборачиваясь на сонного пешкова, встряхивающего темные кудри.
— надо же тебя проводить, — говорит как само собой разумеющееся, когда подходит к ване поближе. от него совершенно не веет напряжением, он расслаблен и мягок, во взгляде — теплота, никакой пошлости. снова ровное дружелюбие. и оно снова острым колом проскальзывает ване меж ребер.
— мне ж не шесть, доберусь сам.
— а так и не скажешь, — пешков проходит мимо с доброй улыбкой, по пути мягко нажимая пальцем на ванин нос. ваня глупо хлопает глазами. ну, ладно, наверно? хочет поехать с ним — пусть едет. — ты позавтракал?
— да, сходил в кб, — он следует за кудрявым, когда тот идет в сторону кухни.
— нахуя?
— хотел круассаны, — ваня приземляется на уже присвоенный стул и пододвигает открытую пачку в сторону жожо. — тут остались, хочешь?
— а че не сделал себе яичницу? или бутерброды, мы ж вчера купили колбасу, — серёжа хмуро изучает ванино лицо и зевает. ваня в ответ только пожимает плечами. — ну пиздец, как неродной, — пешков закатывает глаза, и ваня чувствует, как на лицо заползает теплая улыбка. он не может на него злиться.
блять, он слишком влюблен. он этой мысли становится горько и улыбка стекает с лица. ваня прячет потухшие глаза за челкой, пока серёжа наливает себе чай.
пешков еще раз уточняет, во сколько у вани поезд, и просчитывает вслух, за сколько им нужно выехать. приходит к выводу, что у них есть еще полчаса на сборы.
— я уже собрался, — оповещает ваня, теребя край футболки.
— а я нет, — отвечает серёжа, отпивая чай из большой розовой кружки, и тянется за круассаном.
— ты правда можешь не ехать, я доберусь сам, — ваня не хочет доставлять серёже лишние неудобства. он и так воспользовался его гостеприимством, перебарщивать не хотелось. раз у них так все ровно и дружелюбно, надо держать рамки, верно?
— вань, — устало выдыхает серёжа и бросает на него колкий взгляд, как бы предупреждая. — я поеду тебя проводить, можешь уже перестать выебываться?
— пока нет такой возможности, — мямлит ваня, пусто уставившись кудрявому в грудь — избегая зрительного контакта. пешков на эту реплику весело хмыкает и запихивает круассан в рот целиком.
через полчаса они вызывают такси. до вокзала добираются быстро, поезд уже ожидает на перроне, накручивая своим видом ванины нервы на палец до треска. дыхание спирает, когда они останавливаются напротив входа в вагон и серёжа поворачивается к нему. ваня теребит лямку рюкзака, осмеливаясь заглянуть в шоколадные глаза. пешков растягивает губы в доброй улыбке и произносит:
— круто, что ты приехал. хорошо провели время.
— да, — и это правда. ваня правда наслаждался, почти каждой минутой. немного залажала финалочка, а в целом — было хорошо. хорошо находиться рядом с серёжей, хорошо слушать его раскатистый громкий смех, хорошо дышать сладким запахом в его квартире, хорошо будить его по утрам. он бы хотел так каждый день. но. — но хорошего понемножку, — бессмертных грустно улыбается, со всех сил удерживая себя в руках. тоска уже в районе горла, плещется и булькает, и ваня давится ей.
— ну почему? можно помножку, приезжай почаще, — серёжа улыбается тепло, ване становится жарко от улыбки и от внезапно вышедшего из-за облака солнца. он щурится, вглядываясь в пешкова. тот стоит спиной к лучам, и волосы светятся желтым ореолом. свет красиво огибает каштановые завитки, ване хочется снова запустить пальцы в серёжины кудри и притянуть его к себе, на прощание вдыхая его запах. что-то фруктовое. точно. он вспоминает про купленную курилку, спрятанную в боковом кармане рюкзака. достает желтую коробочку и протягивает серёже, внимательно следя за эмоциями на лице. — это мне?
— а кому? хотя, судя по надписи на твоей футболке, я не по адресу?
пешков смеется, ослепляет ваню улыбкой похлеще обеденного солнца и мягко забирает из рук электронку, сразу ее распечатывая и затягиваясь.
— бля-я, ваня, ты лучший мальчик на свете, — с наслаждением тянет слова серёжа, попутно выпуская дым из легких. ваня грустно хмыкает. внутри себя стекает на пол. — еще и банановая, кайф.
— а та с чем была?
— черника, вроде, — черника, значит. ваня улавливает запах новой электронки и втягивает его поглубже. банановый аромат нравится ему больше. приятно оставлять свой след в серёжиной жизни, уезжая. какой-никакой, но след, пускай это лишь дым с его любимым вкусом. — спасибо, — мурлычет серёжа, снова затягиваясь, и улыбается. ваня делится искренней улыбкой в ответ.
он уже скучает. прямо тут, на перроне. уже невыносимо скучает. поэтому жадно бегает глазами по лицу, стараясь отпечатать живой и солнечный образ на страницах памяти.
— тебе спасибо, что приютил.
проводница громко напоминает о времени, и ваня, понимающе кивнув ей, возвращает внимание пешкову. тот грустно дует губы, вглядываясь в ванины глаза. бессмертных чувствует невыносимую тяжесть на сердце, когда протягивает ему руку на прощание. серёжа скептически бросает взгляд на протянутую ладонь и вкладывает в нее свою, горячую и сухую, и крепко сжимает.
— приезжай еще, вань, — русый тает от искренности в голосе и широко улыбается, хоть и с долей грусти.
— а ты залетай в москву.
— обязательно, — пешков хмыкает, и ваня, скрепя сердце, уже думает отпустить ладонь, но кудрявый тянет его к себе, заключая в медвежьи объятия, такие же теплые, как и по приезде, и утыкается носом ване в плечо, громко сопя. ваню бросает в дрожь. он уже не хочет в москву. он передумал. когда серёжа обнимает вот так — он не хочет никуда. ваня хочет остаться в его руках навсегда.
но кудрявый отстраняется, снова внимательно оглядывая его лицо, будто что-то отыскивая. ваня хочет дать ему в руки все, что он ищет, но не знает, в чем суть поиска. поэтому потеряно хлопает глазами и кивает, молча двигаясь ко входу в вагон. уже в тамбуре оборачивается и машет серёже рукой, грустно улыбаясь, пока тот стоит с мягкой улыбкой на лице в облаке бананового дыма и машет в ответ.
когда ваня падает в мягкое кресло в сапсане, он чувствует мелкую дрожь в руках и многотонную тяжесть в душе. медленно выдыхает, берет в руки телефон и пару минут скролит ленту инстаграма, пытаясь хоть как-то отвлечься от нахлынувшей тоски. внезапно сверху вылезает уведомление о том, что жожо опубликовал новую историю. ваня поспешно нажимает на оповещение и шумно сглатывает бурлящий интерес.
у серёжи в сторис — ваня, со смеющимся лицом, лежит на дворцовой площади с александровской колонной, возвышающейся над его ширинкой. типа член — по задумке серёжи. ваня счастливо улыбается, замечая белую подпись «
проводил своего мальчишку» а рядом — разбитое сердце и плачущий эмоджи. ваня шумно выдыхает и закрывает улыбающееся лицо руками, отчетливо понимая, что оставляет кусок сердца в северной столице.
