Сойка-пересмешница

Тусклое освещение гостиной обеспечивалось лишь стоящим на тумбочке небольшим ночником, лампой, светильником. Назвать можно как угодно, но главным источником света в комнате было чувство, возникшее между. Воздух пропитался чем-то сладким, пьянящим, будто этот виски, капли которого оставались на дне стеклянного стакана, стоявшего на столике возле дивана. Вдыхать этот запах было до невозможного приятно: не приторный, знакомый и манящий к себе. Дейдара провёл кончиком носа по чужой, слегка напряжённой шее, изучая так давно желаемое и оставляя дорожку лёгких поцелуев на бледной коже. Его руки блуждали по крепким плечам, крепко сжимая их, и в этот же момент мягко поглаживая. Каждое движение рождалось из первого импульса: без вороха мыслей, без предрассудков, растворяясь в пелене желания, возникшей глубоко под рёбрами, ближе к солнечному сплетению. Крепкие ладони сжимали его талию, исследовали траекторию движения мурашек по юному телу, проникали под сетчатый топ, оглаживая изящные лопатки и прижимая к себе ближе. Выдох, вдох, - постепенно переходя в унисон, Тсукури не позволял себе нарушать тишину более громким звуком. Это пока. Перед глазами только он. Неожиданно чувствительный, поразительно податливый. Его. Приоткрыв веки, Учиха из-под ресниц посмотрел на подлинное искусство перед собой и неровно выдохнул, позволяя последним остаткам сомнений раствориться в царящей вокруг атмосфере. Его губы вновь прильнули к приоткрытым устам блондина, уже более напористо, более властно. Сдерживать себя было почти невозможно. Они балансировали на лезвии ножа, до тех пор, пока ловким движением руки Обито не стянул с Дейдары его сетчатый топ. Блондин не только позволил раздеть своё тело, но и сам обнажил душу перед Учихой, слегка смущённо выгибаясь и прикладывая усилия, лишь бы не спугнуть этот момент. Как же он был сладок и как же желаем. Розовые соски поддались давлению горячих ладоней и пальцев, заставляя своего хозяина издать таки нарушающий тишину вдохов полустон. Дей вздрогнул и переместил ладони на шею Обито, слегка сжимая и поглаживая большим пальцем адамово яблоко. Еле заметные силуэты рук создавали на стенах размытое представление театра теней, а язык Тсукури проходился по обветренным губам брюнета, значительно углубляя поцелуй и наслаждаясь каждой секундой. Томительное ожидание заставляло дрожать в исступлении, вымаливая продолжение у обладателя глубоких шрамов. Взгляды пересеклись, блондин не мог вымолвить и слова, лишь выразительно смотря на Учиху в течение пары секунд. Страсть охватила обоих в следующую же секунду, снимая с предохранителя и отбрасывая все ограничения. Уже всë равно, что и где, лишь бы он был рядом и продолжал касаться там, где никому другому нельзя. Ладонь Дея скользнула под чёрную футболку, задирая её край вверх. Ткань поддалась, освобождая тело мужчины и открывая голубоглазому вид на красиво выпирающие ключицы. Хотелось приступить к большему: свинцовая тяжесть внизу живота давила и заставляла отключиться от всего внешнего мира. Грудь блондина вздымалась и прижималась к крепкой груди напротив, потираясь об неё. Бёдра скользили по плотной ткани джинс брюнета, постепенно начиная ощущать изменение рельефа под собой. Каждый выдох сопровождался движением дрожащей ладони, старающейся коснуться его тела везде. Обито выдохнул в шею Тсукури, мягко и вместе с этим довольно напористо целуя слегка загоревшую кожу, прикусывая еë в своей манере, оставляя едва заметные следы. Пока они лишь прощупывали почву, знакомились друг с другом заново, касались чужой кожи как чего-то неизведанного. Дейдара осмелел, поднимаясь на коленях и слегка возвышаясь над Учихой: его глаза слегка блестели, отражая тёплый свет ночника. Один из них так и оставался белым, а другой при таком освещении казался глубоко чёрным. Губы слегка приоткрыты, дыхание неровное. По взгляду было видно, что ещё пара секунд — и сдерживаться дальше он не собирается. Прошептав одними губами тихое «чëрт», Учиха коснулся горячей ладонью талии блондина, аккуратно скользя к застёжке шорт на его бёдрах. Абсолютно лишний текстиль, скрывающий собой то, что интересовало брюнета сейчас больше всего. Покрывая аккуратными поцелуями ключицы Дея, Обито легко расстегнул пуговицу, буквально на секунду позволяя блондину подняться. Пальцы Тсукури, дрожа, обнажили собственные бёдра от всей одежды, что до этого прикрывала самое сокровенное. Головка члена блестела от выделившейся природной смазки, а сам он подрагивал и почти прижимался к плоскому животику парня. На щеках голубоглазого появился румянец, а внутри все замерло от осознания что он, абсолютно обнажённый, стоит перед тем, кого так горячо полюбил за последние три месяца. Сам же Обито лишь пару секунд позволил себе безмолвно лицезреть сие произведение искусства. Ладони легли на тазобедернные косточки Тсукури, одним движением притягивая его ближе. Учиха чуть наклонился, касаясь губами разгорячëнной кожи живота, прихватывая её и не оставляя сухого места. Эти действия заставляли Дейдару задрожать всем телом: ещё никогда с ним не обходились так нежно. От Учихи он ожидал чего угодно, но не такой обходительности и мягкости... Издав тихий, пронизанный исступлением стон, Тсукури оперся ладонями на плечи брюнета, ощущая как подгибаются колени. В данный момент его целовали и касались будто самой дорогой драгоценности во вселенной. — Обито... — сдавленно прошептал блондин, кусая губы и постанывая. Блестящая смазка тонкой струйкой стекала по члену и бедрам, хотелось перейти к большему. Учиха не ответил, лишь отстранился и, одной рукой придерживая Дея за талию, освободил себя от лишней ткани. По его телу тоже бежали мурашки: время текло незаметно, и в то же время мучительно долго, а чуть ниже пояса стояло болезненное напряжение, заставлявшее все мысли покинуть голову и лишь желать, хотеть, касаться. Крепкие руки притянули парнишку ближе и осторожно усадили на бедра, касаясь собственным членом его. Хотелось куда большего: войти в это юное, прекрасное тело, забыться в ощущениях, утонуть в нём с головой. Но нет. Дейдара совершенно не такой, он не тот, кому Обито позволил бы в первый же раз испытывать неприятные ощущения или плакать от боли. Когда-то они, возможно, придут к этому, но этим обнажённым и откровенным вечером между ними было место только для наслаждения друг другом, для протяжных стонов удовольствия и безмолвной любви. Поэтому Учиха прижал блондина к себе ближе, позволяя тому с тихими стонами потираться возбуждённой плотью о собственную. Скользя ладонью по пояснице вверх, Обито прильнул губами к соскам, вновь осторожно лаская оба по очереди и горячо выдыхая. Опаляя дыханием грудь Дея, вторую руку брюнет опустил на его член. От такого касания Тсукури вздрогнул и не сдержал более громкий, но все ещё приглушённый стон. Зарывшись рукой в тёмные пряди на затылке мужчины, Дей осторожно сделал движение бёдрами в сторону его руки, ощущая блаженное удовольствие, которого так долго ждал. Горячий, возбуждённый выдох согрел кожу на щеке брюнета, когда тот обхватил этой же рукой и свой член, начиная медленно двигать ею, заставляя блондина чувствовать близость, которой он ещё никогда не испытывал. Все предыдущие разы были обыденностью, а сейчас в груди юноши бесновалась трепещущая любовь и взрывались тысячи фейерверков, даже учитывая простоту действий, которые делал Учиха. Но это делал он. Обито. И от этого кислороду становилось труднее поступать в лёгкие. Дейдара опустил одну ладонь вниз, накрывая ею две горячих, мокрых головки и аккуратно лаская их в такт движениям Обито. Тихие постанывания обоих наполнили небольшую, тускло освещëнную гостиную. Свободная рука Дея обвила шею брюнета и легла ладонью на его плечо. Он был так близко, так вплотную, что блондин практически дышал им. В данную секунду он жил благодаря и ради этого момента. Учиха постепенно ускорял движения руки, второй властно оглаживая и сжимая бёдра и бока парнишки, давая понять, что не отпустит. Хриплые постанывания Обито исчезали где-то в изгибе покрытой засосами шеи Тсукури, проникая под кожу и заставляя нутро содрогнуться от желания дойти вместе с ним до той самой точки. Невозможно приятно. Движения бёдер блондина становились все более рваными: удовольствие становилось все ближе и все желаннее с каждой секундой. Губы Обито коснулись изящной линии челюсти Дейдары, поднялись к подбородку и, в конце концов, поймали чужие. Искусанные, но такие чертовски мягкие и горячие. Очередной ласковый, но напористый поцелуй сплел два сердца в единую, непрекращающуюся симфонию наслаждения. Было невероятно сладко слышать стоны и мокрые причмокивания любимого человека, касаться его и позволять себе больше, чем кто-либо другой. Это был не просто секс под эмоциями — нечто куда большее. В мыслях парнишки пару раз проскальзывали вопросы к самому себе, но они были успешно изгнаны очередным прикосновением горячих пальцев к головке члена, массирующим и почти проникающим, заставляющим почти вскрикнуть от близости долгожданной разрядки. Тсукури, готовый кончить, надавил на плечо Учихи, заставляя того опереться лопатками на спинку дивана, почти забирая у брюнета контроль над ситуацией. Ощущая, как внутри все вытягивается в струну, вот вот готовую порваться с громким звуком, Дей прикрыл глаза и вслушался в тихие стоны Обито, шепча несвязное: "Люблю" и во множество раз ускоряя движения аккуратных бёдер и изящных пальцев, обхватывающих два возбуждённых органа. Учиха тоже был на пределе: сейчас всë, что его волновало, было связано с Дейдарой, с его напряжённым и влажным телом, с его приятным, уже почти родным запахом, с его длинными волосами, липнущими к телу и сладкими стонами. В такой ситуации он был слаб и бессилен перед ним, но в то же время брал и обладал принадлежащим ему. Идеальный симбиоз, полное доверие, и... Всë тело пронзило подобным электрическому разрядом, заставляя задрожать каждую клетку. Непередаваемые волны ощущений поднимались и охватывали все тело вместе с ладонью Учихи, блуждающей по юному телу и прижимающей все ближе. Протяжный стон наслаждения слетел с губ Дейдары, когда Обито ощутил горячие, белые капли на собственной ладони. Ему было хорошо. Дей ощущал такое, находясь рядом с ним, дрожал, движениями просил большего. Мысли об этом довели и самого брюнета до пика, заставляя кончить почти одновременно с партнёром. Последние выдохи сопровождались хаотичными и рваными поцелуями куда придётся. Было неимоверно жарко, мокро, липко, но так до чёртиков приятно, что Тсукури буквально ощутил, как на глазах выступают предательские слезы. Тело все ещё дрожало, но постепенно возвращалось сознание, заставляя прижаться ближе и со всей нежностью покрыть поцелуями каждый шрам на лице Учихи, каждый сантиметр его кожи, обвить руками крепкую шею и спрятать смущенное, горящее выражение лица где-то рядом с его сердцем, позволяя крепко прижимать себя к груди и расслабляться. Слегка мозолистые ладони прошлись по лопаткам и спине голубоглазого, ощущая, как дрожь от удовольствия постепенно переходит в дрожь от холода. Едва нахмурившись, Учиха стянул с ручки дивана серый плед, накидывая его на плечи тяжело дышащего Дейдары и кутая в мягкую шерсть. Расширив глаза от такой заботы и получив поцелуй в плечо, Тсукури слегка успокоился, железной хваткой вцепившись в Обито и обнимая так, словно это ему снится, и в следующую секунду все окажется наваждением. — Оставайся. — хриплый голос над ухом заставил понять, что происходящее - точно не сон. — Пойдём со мной. Крепкие руки осторожно приподняли блондина, придерживая под бёдра и за талию. Встав с дивана, Учиха направился прямиком в сторону душевой: он не мог позволить себе не позаботиться о парнишке после такого. Дей же не мог сказать и слова, опасаясь спугнуть момент, но чуть расслабился, как только горячие струи душа обволокли его тело, рядом все ещё чувствовались крепкие руки, а воздух оказался пропитан приятным хвойным запахом геля для душа. — Моë место рядом с тобой. — прошептал Тсукури, прижимаясь ближе и позволяя осторожно мыть себя, совершая то же самое в ответ. Фраза очень короткая, но меткая, лишь на данный момент рассеившая все тревоги Обито. Он улыбнулся, касаясь губами его щёк и шепча ответ. — Твоë место всегда там, где ты чувствуешь себя живым. Приятно знать, что сейчас оно рядом со мной. — тихий голос брюнета окончательно расслабил Дейдару, позволяя наконец почувствовать себя дома. В безопасности рядом с опасностью.