Час первый. Тол-Сирион

Тёмная одежда, длинные чёрные волосы, высокий… Подкованные железом сапоги звучат глухими тяжёлыми шагами. Едва слышный передаваемый шёпот: «идёт…» эхом спешил вдоль каменных стен и задолго предшествовал его появлению в коридорах Минас Тирита. – Повелитель… – часовой на крепостной стене, уже будучи предупреждён о появлении высокого начальства, склонился в почтительном поклоне. Молча кивнув в ответ, Майрон продолжил свой путь дальше к высокой галерее, возвышавшейся над внутренним двором. С площадки крепостной стены Минас Тирита был обозрим Великий Сирион, без устали несущий воды вокруг одинокого острова – или скалистого отломка, который точно лёг на пути реки, упав с одной из горных вершин. Шумно перекатываясь на порогах, река текла вдоль крутых обрывистых берегов; правый из них порос глухим лесом на всём протяжении от долины до горных склонов Эред Ветрин. На юге течение реки уже окутывала вечерняя пелена тумана, но в очень ясный день Майрон порою мог разглядеть хребет Эхориат и чёрные точки, реющие меж облаков над пиками самых высоких гор. Замедлив шаг, он приостановился у углового парапета и, пользуясь кратким моментом, залюбовался тем, как Анар в золотой вечерней дымке спускается по небу к чёрной полосе поросшего лесом хребта. Далеко внизу в узкой долине, стиснутой между рекой и правым берегом, медлительно ползла долгая вереница конников и пеших, о приближении которых ещё утром сообщили ранние дозорные посты. Любым наметившимся к северу пришельцам не оставалось ничего, кроме как почтить остров визитом. Скопище кордонов, сторожевых постов и башен не сохраняло шансов никому незаметно миновать Ущелье Сириона. Для тех же самых целей Финрод и возвёл здесь сотню лет назад Крепость-Страж, дабы следить за Севером и отражать растущий натиск вражьих сил. И десятилетиями Минас Тирит успешно противостоял армиям Ангаманди. Но пал в тот день, когда на его мост впервые взошёл Майрон. Каменные стены могли сколько угодно сопротивляться атакам армий и таранам, но оказались бессильны против чёрной, как мгла, тучи, заволокшей небо в самый ясный день. На пути незримых чар не смогли встать преградой двери и засовы. Неизбывный чёрный ужас легко нашёл дорогу к сердцам защитников твердыни, и те бежали в непреодолимом страхе. Уходя, они всюду разносили весть о происшедшем, передавая этот страх в сердца других. В числе других тогда сумел уйти и Артаресто. Он унёс к брату в Нарготронд рассказ о том, как самый сильный и безжалостный из слуг Врага пришёл на Остров и привёл с собою ужас и Тьму, и красноглазую ночь, ощерившуюся оскалами острых зубов и заморозившую души волчьим воем… На самом деле, это было единственное, что Артаресто сделал тогда верно. Помимо разве что того, что не решился сунуться сюда во второй раз. Не пришёл тот час, когда эльдар готовы будут бросить вызов власти Северной Твердыни. Ещё не пришёл. Тогда так не казалось… Должно быть, это выглядело странно. Упав случайно, с первой минуты в комнате взгляд гостя больше не отрывался от окна, от далёкой полоски светлого неба, которым уходил на Запад день. Выглядело это именно так: словно личность Хозяина кабинета гостю была куда менее интересна, нежели золотая полоска заката, тлевшего за зубастым горным хребтом. А между тем, Моргот, Властелин Северной Твердыни, безусловно заслуживал внимания. – Майэ Ариен в её золотой ладье, – проговорил Моринготто, ничуть, казалось, не задетый выказанным ему подчёркнутым пренебрежением. – Прекрасна, как всегда. «Да…» – Теперь она навеки лишена телесного облика. А в прежние времена, я помню, вы были очень дружны? В Валиноре? «За этим ты меня сюда притащил? Поговорить о прошлом?» Молчание вынужденного гостя Моргота тоже не задело. С приветливой улыбкой он указал на кресло напротив своего. – Присаживайся, прошу, – и рассмеялся в ответ обращённому на него ненавидящему взгляду. – За эти жалкие столетия ты, конечно же, о манерах не забыл? Тогда почему явишь мне подобную невежливость? Ведь я пригласил тебя поговорить. Заметь, сюда, в удобный кабинет, а не в застенки. Голос повиновался не сразу – хриплое карканье, вырвавшееся вместо слов, у самого вызывало только отвращение. – Но не оттого ли, что в пыточную меня теперь смогут оттащить только балроги, а они у тебя все наперечёт? И по пути сюда я не заметил ни одного орка. Куда же они все делись? Моринготто неодобрительно покачал головой, сам встал с кресла, вновь вернулся к столу с бутылкой вина и кубками. Двумя. – Твой голос. Как нехорошо с ним. Давай, освежи горло. Не бойся. Яд я туда не подмешал. – Даже такой мой голос не потеряет силы. Моргот наполнил кубки вином, неуловимо поморщился. – Знаю. Но зачем же зря мучиться? Садись. Пей. Яд я мог бы влить в тебя и насильно. Но разве это смогло бы что-то изменить? Ты сожжёшь в своих венах любой. – Да, но пока я это делаю, ты вновь сможешь попытаться одолеть мой разум. Красивое лицо Моринготто исказилось. – Вижу, ты всё ещё не простил мне ту… ошибку. Молчание. Яростный вздох сквозь стиснутые зубы. – Нет. Никогда. Всё так. И оба это понимали. Гость сделал шаг в сторону, при движении на руках и ногах зазвенели цепи. Моринготто поднял голову, поставил бутылку на стол и только взглянул коротко. – От этого я тебя избавлю. Тем более что я верю, уже сегодня ты выйдешь отсюда без них. Тебе достанет ума, Майрон. Садись. Поговорим. Без надоевших кандалов кресло показалось на удивление удобным. А дальше осталось только холодно внимать и про себя восхищаться красотой речи. И понимать: Моргот определённо видел весь сложившийся расклад, о чём свидетельствовало каждое произнесённое им слово; Вала ясно знал, чего желал, что мог предложить в награду за желаемое и чем мог жестоко ответить за отказ. И выходило так, что впервые за четыреста лет чаша весов с выбором близко склонилась к согласному ответу. Тогда оба молчали долго. Вино у хозяина кабинета и впрямь было неплохим. Моргот не торопил, лениво качал в пальцах кубок и поглядывал в сгущающуюся ночь: и без того прекрасно знал, что это его предложение гость примет. Не сможет не принять. Зачем затягивать узлы до крови, если можно просто раскрыть глаза на правду и показать, что некуда бежать? Зачем грозить кнутом и клеткой, если в противовес можешь предложить царские дары? Власть. Даже свободу. Может быть. Потом когда-нибудь. – Ты и сам понимаешь, что уже не сможешь вернуться в Аман. Благословенный свет… не сожжёт ли глаза? Такого, каким ты стал ныне, там не примут. – А у твоих ворот случайно не стоит осадой Нолофинвэ или его сыновья, или сыновья Феанаро? Или, быть может, я как-нибудь дозовусь до твоих орков, и они сами бросятся на собственные мечи? – Жаль, но нет. Нолофинвэ – нет. Если где и есть для тебя место, то только здесь. Не Связь, а служба. Видишь, я иду на уступки. Считай это наёмным договором. Твой дар поставишь мне на службу, а взамен… «Взамен» в итоге перевесило чашу выбора. – А потом… ты и сам знаешь, что изначально был предназначен мне… Цепи больше не вернулись. – Браслеты и ошейник, – проговорил Моргот, с той же улыбкой выкладывая содержимое шкатулки на стол. – Узнал, я думаю? Похожие я целых несколько столетий носил в Светлом Амане. Спасибо твоему учителю Ауле за поданную мысль. «Весьма благодарен… бывший Мастер… Однако до чего же мелочная месть…» – Я буду тебе служить. Но только до поры, пока не я сумею избавиться от оков и уйти. Моринготто внезапно расхохотался. – Наглец. Так ты бросаешь мне вызов? Ну хорошо. Будь по-твоему. К тому невозможному времени ты примешь истину, что ты мой майа. Созданный для меня. Мой и только. И идти тебе будет некуда. Унижение Майрон стерпел. Сам позволил наодеть на себя укутавшие силу оковы. Смирился ли со своим положением за последние шестьдесят лет? Он выполнял наёмную работу – не больше, не меньше. Но, видимо, неплохо выполнял. Военачальники Моргота в его присутствии теперь опасались лишний раз раскрыть рот. Были тому причины. Тем более что сам Властелин Ангбанда проявлял отличительное безразличие к выходкам приближенного к трону пленника, только вчера вытащенного со дна тюремных подземелий. Умные быстро смекнули и жаловаться перестали. Глупые лечились. Выказывали уважение… или просто шептались за спиной потише и поосторожней. Моринготто смотрел сквозь пальцы и, наверное, веселился от души. Однажды вдруг подумалось, что о причинах такого попустительства стоило бы задуматься всерьёз. С вершины башни Ангаманди он наблюдал, как раскрывались железные врата Тёмной Крепости, как огненная лава текла рекой по земле, предвещая шествие орочьих орд, предвещая начало Битвы Внезапного Пламени, несущей смерть и горе народам Белерианда. Эпохального поединка Моргота с Нолофинвэ, королём нолдор, Майрон не застал – всего за месяц милостивым приказом Властелина Ангбанда был отправлен завоёвывать Тол-Сирион. Он преуспел в этой задаче, и тут же новым приказом был назначен бессменным и полновластным Правителем острова и крепости. Так Моргот даровал своему пленнику вкусить почти забытый дух свободы и прежде неизведанную сладость власти. Искус был силён. Вполне ожидаемо: Тёмный Вала был весьма сведущ в такого рода сделках. Знал, что всё остальное расставит по местам время, а его очень много впереди. И Майрон думал. Ждал. Учился. Обдумать предстояло многое. Ещё большему научиться. Смирился ли он? Нет. Моргот вряд ли ждал того же. Не быстро. Не сейчас. Но почему-то Вала непреклонно верил, что Тьма, проклюнувшаяся из спящего зерна в душе нужного ему майа, в свой час обильно расцветёт и принесёт плоды. Прежде очень не хотелось думать о том, что это может оказаться правдой. Приходилось смириться теперь. *** – Каргахт. – Гортхаур. «А ведь день так неплохо начинался…» Майрон бегло пробежал глазами поданный ему свиток, заверенный печатью с изображением трехглавой горной вершины, аккуратно свернул и не глядя передал слуге. – Приветствую тебя на Тол-Сирионе, Каргахт. Будь моим гостем. – С радостью воспользуюсь твоим гостеприимством, – церемонно и холодно ответил тот. Оба замолкли. Молчала и каргахтова дружина, ждущая поодаль. Сам Каргахт возвышался надо всеми в седле, облачённый в полный доспех, мрачный и зримо равнодушный к окружению. Отвечая на приветствие, с коня он так и не сошёл. В другой раз Майрон посчитал бы это за нарочитую невежливость, но от внимания не укрылся короткий нервный жест и досадливый взгляд гостя, мазнувший по решётке над воротами и поднявшийся выше, к темнеющим на стенах фигурам часовых. Десять лет майа Каргахт держал Минас Тирит в осаде и прилюдно клялся поднести крепость в дар Морготу, но не преуспел ни в клятвах, ни в победах. Немудрено, что теперь злился – здесь он воочию мог узреть власть и действенность могучих чар, ему самому неподвластных, и понимал, что в случае чего на этом поле битвы он победы не одержит. Прекрасно. Майрон с наслаждением втянул ноздрями воздух и милостиво подождал, пока гость спешится, передаст оруженосцу поводья, скинет на руки слуг тяжёлый подбитый мехом плащ и соизволит присоединиться в прогулке по мосту. …Во внутреннем дворе крепости гудели голоса, и слышалось бряцанье цепей и оружия. Пришедший вкупе со свитой Каргахта отряд орков пригнал пленников. Дальше от Тол-Сириона им предстоял путь до ангбандских каменоломен или рудных шахт. Надсмотрщики, нещадно щёлкая бичами, пытались разместить перепуганных рабов поблизости от клеток, в которых тут же заметались раздражённые шумом варги. Остановившись на галерее, Майрон с отвращением понаблюдал за омерзительной вознёй внизу. Слух резанул особо громкий возглас надсмотрщика с бичом в руке, тянущего цепь с четырьмя прикованными за шею пленниками. Первый в ряду – худой мужчина – ещё не старый, но уже седой, покачнулся и пал на колени, едва не потянув за собой других. От сотоварищей его отличали короткие кандалы на руках и многочисленные следы кнута на голенях. Надсмотрщик разразился нещадной бранью. Майрон покривился и едва заметным кивком подал знак одному из своих сотников; тот немедленно скрылся в подземельях. Явившиеся на подмогу каргахтовым воинам стражи Минас Тирита быстро навели порядок и погнали пленников через внутренние дворы в оставшееся незаселённым казарменное крыло. Каргахт, следивший за происходящим с интересом, удовлетворительно кивнул. – Будь у меня возможность, я переманил бы у тебя пару ребят из высшего состава, – не без зависти в голосе заметил он. – Твои воспитательные меры на редкость удивительны, Гортхаур. И несомненно действенны. – Приму твою похвалу. – Опять же, надо признать, привитие диким урукам боевых навыков и умение забить в их головы основы дисциплины тоже достойно похвалы. Не знаю, как ты это делаешь, но они даже научились думать. И, кстати говоря, мне не хотелось бы, чтобы моих рабов в твоих темницах кто-то съел. Их ждут в Ангбанде. – Ты зря считаешь, что у меня по темницам безнадзорно бродят варги. Можешь не бояться понапрасну, – Майрон повёл глазами по постепенно пустеющему двору. – Только пусть твои десятники растолкуют твоим же подчинённым заведённые мной порядки, которые здесь стоит уважать. Ты знаешь их. – Не тревожься, – отозвался Каргахт. – А в благодарность прими тогда подарок, – он взмахнул рукой и, повинуясь знаку, его люди силком подтащили девять или десять пленных женщин, обессилевших от дороги и горя. Босые ноги пленниц были покрыты грязью, одежда обратилась в жалкую рванину, а сами они прятали глаза и лица за спутанными волосами. – Отдаю, Гортхаур. Твоим ребятам будет чем занять время. – Благодарю, – ровно сказал Майрон. – Я заодно предвижу, что избавляю тебя от головной боли в будущем пути. Каргахт замер на полувдохе, а потом резко кивнул головой. – Прежде из деревень я женщин не угонял. А тут вот взял, и пожалел уже спустя несколько дней пути. Один мой воин из людей исчез на третью ночь. Как потом выяснилось, парень просто решил немного поразвлечься с пленницей. Так вот скажи, как получилось, что его изуродованный труп позже нашли мои разведчики в лесу, милях в двух в сторону от дороги? На пятую ночь исчез ещё один. Обоих жестоко убили мои же орки. И ладно, если бы из-за драки за добычу. Но тут что-то совсем другое. – Именно что другое, Каргахт. Не повезло тебе. У некоторых орочьих племён женщины неприкосновенны. Даже жёны чужаков. Орки северных становищ сильны и свирепы, они без жалости вырежут тебе всё мужское население врагов, но дев и жён не тронут. Ты мудро поступил, что не приказал казнить пленниц на месте и не позволил своим воинам с ними прилюдно поразвлечься. Тогда бы вышел тебе бунт. Насильно покидать хроа тебе было бы, наверно, неприятно. – Мда-а. Спасибо за совет, Гортхаур. Буду знать впредь. – Не стоит благодарностей. Пойдём. Малый гостиный зал был убран и ярко освещён свечами. За щедро накрытый стол сели только хозяин и его гость. Слуг Майрон отпустил, а внешние двери ведущей к залу анфилады привычно охраняла стража; тем самым за сохранность разговора можно было не тревожиться. – А неплохим вином ты здесь запасся, – отметил Каргахт и поглядел бокал на свет. – Видать, это из запасов короля Финдарато? Недурно, Гортхаур. Тепло и сытно сидеть здесь на одном месте, в то время как другие месят грязь на полях сражений и проливают кровь. Майрон глянул на гостя с безразличием. – Так откуда, говоришь, двигался твой отряд, Каргахт? Расскажи. Дортонион? Что там слышно? – Грязь и зола, – Каргахт осмотрел предложенные блюда и взял в руки вилку. – Беоринги подались в леса Бретиль, и там, где эльфы ещё недавно пели свои песни, теперь остались только нищие и калеки из людей. Мы подозревали, что кто-нибудь из феанорингов рано или поздно осмелится вновь вернуть себе отвоёванные земли, но трусы всё ещё сидят в своих драгоценных норах. – Не иначе ждут, когда к ним сами придут их камни, – негромко произнёс Майрон. Каргахт услышал и расхохотался. – Вот-вот. Придут, не сомневайся. Что слышно помимо? Бродячих много. Нищие. Разбойники. Мстящие беоринги. И наши дезертиры. Вот с этими беда. Они настолько обнаглели, что нападают даже на посланцев Ангбанда, отбирают провизию, оружие и пленников. Неплохо знают местность. Они начинают причинять нам вред. – Наслышан, – сказал Майрон. – Страдают наши подъездные дороги. Я тоже получил сведения от разведчиков. Я пошлю своих карателей в середине лета – посмотрим, что можно сделать в среднем течении Сириона. – Этого мало. Я буду просить у Властелина дать мне в подчинение несколько тысяч орков для зачистки этой заразы. – Да? – Майрон и не подумал скрыть усмешку. – И откуда ты возьмёшь эти тысячи? Каргахт тоже широко ухмыльнулся. – Ты воспитаешь мне к зиме достаточно солдат, способных отличить голову врага от задницы. – Прогуляйся на север, Каргахт, – посоветовал Майрон. – Обшарь все становища и пригони сюда твои тысячи. Воспитаю. А новобранцев этого созыва уже ждёт Хитлум и его король Финдекано. Каргахт досадливо ударил ладонью по колену. – Значит подождёт Хитлум. У меня тоже приказ, которому тебе, кстати, поручено содействовать. И для его исполнения мне нужен порядок в Дортонионе. – Очень интересно. И о чём речь? – О тайном городе эльфов. Майрон рассмеялся. – Тайный город эльдар? Не в Дортонионе. Там правили младшие братья арфинги, но никак не Финрод. Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю. Каргахт скривился в лице. – Я передаю тебе послание из Ангбанда, слово в слово, – сухо ответил он. – А от себя добавлю, что наш Властелин ждёт, чтобы тайные поселения нолдор были обнаружены как можно скорее. Тебе предписано мне помогать. – И что же, мне выйти из крепости и поискать? – Всё ёрничаешь, – передёрнул Каргахт. – Нет, Гортхаур, тебе по-прежнему приказано не покидать пределы твоих границ и заниматься тем, что у тебя так хорошо выходит: дрессировать это грязное сборище отребьев для пополнения армий Властелина. – По-видимому, я виноват и в том, что у Властелина вместо армии сборище отребья? Ну и при чём здесь Нарготронд? На лице Каргахта вздулись желваки, но он невиданным усилием сумел взять себя в руки и с равнодушным видом откинулся на спинку кресла. – Нарготронд Властелина интересует куда меньше. Его приказ – собрать все сведения о спрятанном где-то в горах на юге или на западе Дортониона городе Гондолине, в котором правит тот самый Тургон. Помнишь ещё Тургона? – Тургон мне неинтересен, – ответил Майрон. – А что до Гондолина… Почему, позволь поинтересоваться? Четыреста лет эти эльдар сидели в своей норе и носа даже не казали. Их не волнует ни клятва феанорингов, ни Сильмариллы в мелькоровой короне. Их не волнует ничего, кроме собственного благополучия. Так зачем вам вдруг понадобился Гондолин? – А вот это не твоё дело, – ухмыльнулся Каргахт. – Ладно, – равнодушно сказал Майрон. – Но что тогда вы хотите от меня здесь, в Тол-Сирионе, где уже десять лет не ступала нога эльдар? Прозрения? Или мне нужно зажмуриться и ткнуть пальцем в карту, небось попаду и угадаю вам, где прячется Гондолин? – Здесь, на границах, в летние месяцы регулярно проходят кочевые орочьи племена. Они обязаны отмечаться в твоей крепости. Потрать немного своего бесценного времени, Гортхаур, и порасспрашивай о том, что они слышали и видели. – Каргахт, город Тургона потому и называют скрытым, что он скрыт. В него нельзя войти, и по слухам из него никто не выходил со дня окончания строительства. Даже пленные нолдор из дома Нолофинвэ на допросах в Ангбанде не смогли сказать, куда именно ушёл Турукано с частью своего народа. Что могут знать дикие орки? – Я передал тебе приказ. Остальное не моя забота. Озаботь этой задачей свой непревзойдённый разум. И поверь, чем скорее скрытые города нолдор перестанут быть такими скрытыми, и чем скорее эта зараза исчезнет с лица Белерианда, тем будет лучше. Всем. В том числе и тебе самому, Гортхаур. Кстати, сидя в этой дыре, ты, конечно, не слыхал ещё своё новое имя? Ну то, которым тебя недавно нарекли нолдор арфинги? Майрон с безразличием пожал плечами. – Саурон, – с явным удовольствием произнёс Каргахт. – Видимо, они до сих пор не простили тебе вероломного захвата своей крепости. А я замечу, что это новое имя очень созвучно с твоим истинным, которое они, конечно, помнят по Аману. Я бы, например, посчитал это издевательской насмешкой и захотел бы поучить наглецов уму разуму. – Ясно, – по-прежнему без тени интереса протянул Майрон. – Ну что ж… Если это всё, что ты хотел мне сказать, Каргахт, то я, пожалуй, займусь делами. У меня ими все казармы забиты. – Нет, не всё, – Каргахт помедлил, поднялся с кресла, прошёл к винному столику и выбрал лучшую бутыль. – Ещё одно. Разведка донесла, что не так далеко отсюда видели сына Барахира. А, как ты знаешь, в Ангбанде очень хотят его заполучить. – Разведка донесла? – скучно переспросил Майрон. – И что ты называешь этими словами? Дай угадаю, какой-то жалкий орк сумел с позором сбежать от его ножа и в ужасе бросился лить сопли перед начальством? – судя по передёрнувшемуся лицу ангбандца, Майрон понял, что догадка угодила в цель: – И что, Каргахт, давно ли это было? Где именно орки наткнулись на Берена? И, что самое мне интересное, сколько времени у него было, чтобы из этого «недалеко» уйти? – Видели его в конце этой зимы, – с неохотой ответил Каргахт. – Ты, может быть, помнишь: прошлой зимой славные ребята Гумтага добросовестно пощипали наглецу пёрышки на южных отрогах Горгорота, почти на северной границе Гибельных Земель. Он сумел уйти, хотя, по их словам, был тяжело ранен. Так тяжело, что прямая дорога – только сдохнуть. Особенно в тех гиблых местах. Думали, что и впрямь сдох: за год ни одного слуха. Всех беорингов, что были с ним – положили тоже. – Ну, очевидно, что не всех, – заметил Майрон. – Да и ранен Берен был, похоже, не так уж тяжело, как это считалось. Если, конечно, твой свидетель действительно видел позже именно его, а не кого-нибудь другого. Но конец зимы был целых три месяца назад. Так где его видели? – У Восточной дороги. Помедлив, Майрон поднялся с кресла, отпёр шкаф и вынул карту, которую расстелил прямо на обеденном столе. – Это в паре миль от лесов Нэлдорета, – проговорил он, разглядывая чертёж дорог и границу леса. – Тут беоринг почти уткнулся носом в Пояс Мелиан, будучи в двух шагах от Дориата. А перед этим, говоришь, скрылся вблизи северной границы Нан Дунгортеб? Парень смельчак или безумец, если сумел пройти эту долину насквозь. А твои орки точно уверены в том, что это был именно Берен? – Его встретил отряд, посланный на разведку Криссаэгрима. Они зашли на двадцать миль восточнее реки Миндиб. Главарь знал Берена в лицо. – Неплохо прогулялись твои ребята. И что же, целый отряд опытных разведчиков не сумел взять одного человека? – Нет, – сухо ответил Каргахт. – Ему удалось скрыться. – Да? – с интересом спросил Майрон. Каргахт недовольно поморщился. – Везение. А эти тупицы не осмелились подходить ближе к Нэльдорету. – Странно, что твой бедовый беоринг за год так и не поспешил убраться из тех мест. Или он вернулся? – сказал Майрон, возвращая внимание к карте. – Также очень интересно, где же он мог бродить с прошлой зимы, да так, что никому не попадался. Но Миндиб – это сто двадцать миль отсюда. Я бы не назвал это «недалеко». К тому же, прошло достаточно времени. Он вполне мог уйти, да и ушёл уже, скорее всего. Куда? А ты как думаешь? С севера – Паучьи пустоши, вряд ли он снова туда сунется. С юга ему путь преградит Завеса Мелиан. Конечно, он мог двинуться в Химлад, но более вероятно – идти на запад вдоль границ Дориата в Бретиль, где обретаются остатки его народа. Возможно, в Димбар – на передышку? Но уж никак не ко мне. Он не совсем безмозглый. И да, Каргахт, вероятнее всего, он уже ушёл из тех мест и попивает себе пиво в Бретиле. – И тем не менее, я тебя предупредил. Наша разведка осведомлена, а ты сделай предупреждение своим. Он нужен в Ангбанде. Ты всё понял, Гортхаур? – Я тебя понял, разумеется, – усмехнулся Майрон. – Как вы там в Ангбанде полагаете, мимо Тол-Сириона каждодневно проходят толпы ключей к Нарготронду, Гондолину и Дориату, вот только я их здесь зеваю. Ну а Берен, сын Барахира, конечно же, частенько забредает ко мне винцо попить в компании Элу Тингола, Финдекано, Турукано и Фелагунда. Хоть прям сейчас спроси любого орка – он здесь частый и любимый гость. Майрон лениво вертел в пальцах кубок, подчёркнуто не замечая бледного от ярости лица военачальника Ангбанда. Тот наклонился вперёд и прошипел: – Однажды, Гортхаур, я надеюсь вновь увидеть тебя там, где тебе, поверь, было самое место. Не заблуждайся и не тешь себя верой, что ты так уж незаменим… В ответ Майрон только улыбнулся. – Увы, Каргахт. Но я незаменим. Ты это знаешь. И это знаю я. Так как никто из вас, высокомерных прихлебателей из Ангбанда, сколько бы вы ни рвали себе глотки во славу Властелина, не может сделать эту простую вещь: мою работу. И я остаюсь здесь, потому что он это тоже прекрасно знает. Он весело взглянул на гостя. – Попробуй оленины, Каргахт. Я не могу обидеть тебя и не предложить лучшего из блюд моего стола. Молодой олень, рождённый прошлым летом, убитый моими лучшими охотниками. Попробуй. Хороший мой совет. Раздался короткий стук в дверь. В комнату осторожно заглянул один из сотников. Заметив его, Майрон сделал приглашающий знак рукой. Сотник стремительно подошёл к креслу правителя острова, склонился над ухом и кратко доложил. – Что? – Майрон нахмурился и выслушал ответ. – В казармах? – он резко поднялся с кресла, сверкнул глазами в сторону Каргахта. – Увы и ах, но оленина отменяется. Вынужден просить тебя пройти сейчас со мной. Твои бестолочи натворили дел. Уже. Как ты поесть-то с ними успеваешь? – Что такое? – недовольно осведомился Каргахт, но вынужден был встать из-за стола и последовать за хозяином крепости. По пути к подземельям сотник спешно излагал на ходу: – Мы поместили всех рабов в незанятые казармы. На время расковали длинные цепи – несколько больных были совсем плохи, почти трупы. Пока занимались тем да сем, завязалась потасовка. Между тремя рабами и их надсмотрщиками. – Чьи надсмотрщики? – гаркнул Каргахт. – Не наши, – ответствовал сотник. Судя по тому, что высокий гость не удосужился его взгляда, уважения стражей Тол-Сириона Каргахт не заслужил. – Мы быстро растащили всех, этих смурных рабов заковали отдельно. Да только те, пришельцы, сами решили свести счёты. Они потом вернулись, отковали тех рабов и закинули их в волчью клетку. Не предвещающим ничего хорошего взглядом Майрон смерил Каргахта. – Что за самоуправство позволяют себе твои люди? Каргахт скрипнул зубами. – Я разберусь. – Уже не со всеми, – вставил сотник. – Эти дураки вроде как решили просто попугать рабов. Будто не знают, что собой представляют варги! Потом опомнились и сами полезли в клетки. – Дубиноголовые болваны! – выплюнул Майрон. – Кто-то в живых остался? – Тех рабов и троих или четверых пришлых воинов в минуту разорвали в клочья. К счастью подоспели наши, сумели оттеснить. – Кто-то из наших пострадал? – Несколько укусов и царапин. Двое стражей позже обнаружились избитыми. Видимо они пытались помешать самоуправству. – Не думай, что я не потребую объяснений, Каргахт! – зло молвил Майрон и первым ворвался на галерею и дальше, на лестницу, ведущую вниз, к казармам. По ушам сразу резанул невыносимый орочий гомон, ругательства воинов, лязг оружия, вопли и плач. В клетках метались, рычали и взвизгивали варги. Воздух бросил в лицо тяжёлый запах – пахло кровью. Смертью. Запертые в казармах пленные стенали и рыдали, звенели цепи – рабы уже вообразили себе, что их привели сюда на корм чудовищам. Майрон поморщился, но, не задерживаясь, стремительно прошёл мимо. Пол помещения перед клетками волков был залит кровью и затоптан сотнями кровавых шагов. В опасном противостоянии сошлись стражи Тол-Сириона и воины отряда Каргахта. До поединка дело пока не дошло, но руки уже лежат на рукоятях, глаза сверкают, слышатся отборная ругань и проклятья. Лишь сотники пока удерживали недовольство воинов. Стоило порадоваться, что у дежурного оказались быстрые ноги и сметливый ум. – Тишина! – потребовал Майрон. Эхо подхватило его властный голос и повлекло, многократно умножая под высокими сводами подземелья. При правлении короля Финдарато и при Ородрете здесь размещались оружейные и винные погреба, хранящие благоуханное дортонионское вино. Нынче же… Майрон скривился, медленно прошёл вдоль враз расступившихся и замолкших рядов стражей и воинов, приблизился вплотную к волчьим клеткам. За своей спиной услышал злой окрик Каргахта, звук тяжёлой оплеухи и чей-то подобострастный шёпот. – …все наши пересчитаны, командир. Из бойцов не досчитались четверых, из рабов – троих… это не считая отданных в подарок женщин. – Все твои отсутствующие бойцы – здесь, – Майрон бросил взгляд сквозь решётку на окровавленный пол клеток. При желании в углах можно было разглядеть какое-то тряпьё. Такого желания он в себе не обнаружил. Разошедшиеся по углам варги грозно рычали каждый над своей добычей. – Достаточно, – негромко уронил Майрон: рык и взвизги тотчас умолкли. Он проследил взглядом по клетке, посчитал по волчьим головам, по перепачканным в крови мордам и шкурам. Три – шесть – девять… двенадцать… Двенадцать. Удивительно. – Ты говорил, что мои люди не пострадают! Что здесь безопасно! Что твоим варгам нет доступа в подземелье! Презрительно вскинув бровь, Майрон повернулся к исполненному негодования Каргахту. – Да ну? Так глянь повнимательнее, Каргахт, мои варги всё ещё в своих клетках. А вот почему твои люди сунулись к ним в пасть – это отдельный вопрос дисциплины. Или эту шалость придумали орки? – Люди, господин, – доложил сотник. – Кстати, те же, что напали на моих людей. Уже за одно это их ждало наказание. Считай, что я вынес смертный приговор. По-моему, ещё легко отделались. Так ты по-прежнему уверен, что справишься с теми тысячами, а, Каргахт? Этот твой отряд едва ли наберёт сотню! Каргахт свирепо сжал зубы. Его лицо побагровело. – Если мои люди погибли, я требую возмещения! Бойца за бойца, раба за раба! Майрон рассмеялся. – Мелочно, Каргахт. Но отказано. Стиснув кулаки, Каргахт сделал один быстрый шаг вперёд. За его спиной прокатился тревожный ропот. Вновь звякнуло оружие – то в одном углу подземелья, то в другом. – Я ведь пока не угрожаю… – Как и я, – веселье разом смыло с лица Майрона. Янтарь и золото в прищуренных глазах зарделись первыми багровыми сполохами; в голос проникли огонь и металл. – Я властен заковать всех твоих в кандалы и бросить в подземелья как смутьянов, оспаривающих мою власть на острове. А потом казнить. А ты пешком отправишься в Ангбанд. Посмотрим, что сумеешь рассказать перед Чёрным троном. Если дойдёшь, конечно. Желваки на лице Каргахта вздулись толстыми тяжами. Он всё ещё сжимал кулаки, но молчал, отчётливо понимая, что в прямом поединке верх ему не одержать. Знал он и о странной власти Майрона над тёмными тварями, знал о ещё более необъяснимом расположении Властелина Железной Крепости к своему пленнику и слуге. Потому только молчал сейчас, гневно стискивая зубы. – Моё предложение о гостеприимстве в силе, Каргахт. Твои люди будут размещены в казармах, пусть отныне и под строгим надсмотром, однако их ждёт сытный ужин и тёплая постель без блох. Завтра с утра вы продолжите свой путь. Мне нет никакого резона докладывать о таких глупостях на Север, если, конечно, ты первым не пожелаешь ссоры. – Не пожелаю, – наконец, глухо произнёс Каргахт и обернулся к своим воинам. Скривившись, произнёс в ответ на вопросительные взгляды его людей: – Подчиняйтесь здешним порядкам. Без возражений. Неспешно шедшего Майрона он догнал на галерее. – От твоего ужина я откажусь. Распорядись, чтобы мне показали гостевые покои. – Конечно, – Майрон кивнул замершему наготове слуге. Прежде чем уйти, Каргахт помедлил. Шагнул ближе и прошептал сквозь зубы. – Пусть ты и исполнен этой власти, Гортхаур, но однажды я увижу твоё полное падение. Явится тот, кто снова укажет тебе твоё место. – Возможно, – небрежно молвил Майрон. – Однако этим кем-то определённо станешь не ты, Каргахт. Когда Каргахт наконец скрылся за углом, Майрон жестом подозвал к себе командира стражи. – В казармах, у клеток варгов и во внутреннем дворе на всякий случай выставить двойную стражу. Дежурный гарнизон тоже удвоить. Бардак прибрать. Рабов и наших гостей проверять строго каждый час. Пленниц, что пришли сегодня, пусть разместят в людской, накормят и дадут одежду. Отправь кого-нибудь из местных женщин в помощь. Только чтоб разговаривали на талиске. Свечи постепенно догорали – и гостиный зал медленно погружался в неопрятный сумрак, то здесь, то там разбавляемый неровными пятнами света. Брошенная на столе карта так и осталась лежать среди тарелок и приборов. Майрон запалил от огарка новую свечу, воткнул в подсвечник и снова проследил за переплетением расчерченных узоров и границ. Бездумно провёл по карте пальцем, отмечая предполагаемый маршрут беглеца беоринга. Что-то во всей этой истории никак не давало покоя. Значит, беглец обнаружился здесь, на границе Нэлдорета… Не двигался ли он в Дориат, к королю Тинголу? По поручению? Договорённости? Люди служили эльфийским принцам. Но только принцам нолдор. Эльфы синдар Пришедших Следом привечали неохотно. Майрон задумчиво покачал головой. Слишком мало ему известно. Он даже не знал, позволено ли смертным вообще пересекать Завесу майэ Мелиан. Скрипнула, открываясь дверь. На порог полутёмной комнаты ступил высокий майа. Оранжевый свет факела из коридора осветил закутанную в дорожный плащ фигуру, зацепился золотыми искрами за светлые кудри длинных вьющихся волос. Нирбог. Прежде военачальник Ангбанда, а ныне командир дозорных постов Ущелья Сириона. Удивительно похожий чертами лица и телосложением на майа Эонве, силами своими и талантами Нирбог не сумел бы сравниться с глашатаем Манвэ даже отдалённо. Это было странно, если призадуматься. Не оттого ли в давние незапамятные времена выбора сторон Нирбог по доброй воле примкнул к Отступнику, отринув власть Манвэ? Потому что не смог бы остаться при брате Моргота на месте, уже занятом более могучим и преданным Эонве? Но размышлять об этом сейчас было бессмысленно. Слишком поздно. И ни к чему. – Мне доложили, что ты здесь. – Проходи, – Майрон протянул руку к столу, чтобы поправить наклонившуюся свечу, но передумал на половине движения. Нирбог притворил за собой дверь, отрезая путь свету. В тишине комнаты Майрон откинулся на спинку кресла, переплёл пальцы на колене и, полуприкрыв глаза, следил за тем, как подчинённый приближается к нему. Он ждал Нирбога с границ ещё утром, однако допускал, что того могли задержать непредвиденные дела. Тем не менее, Нирбог вернулся в Минас Тирит два часа назад, но на доклад доселе не явился. Что, впрочем, тоже имело объяснение. Нирбог и Каргахт приятельствовали с древнейших времён. Времён ещё до Ангбанда. Были ли они такими же хорошими друзьями ещё прежде, до Утумно, Майрон никогда не спрашивал. Да и зачем? – Меня задержали дела на северных дозорах, – ожидаемо доложил Нирбог после сухого приветствия. – Я прибыл недавно и узнал, что у нас гости. – Да. Каргахт. – Майрон махнул рукой в сторону стола. – Будешь? Присаживайся. Вино и мясо. Увы, Каргахт решил воздержаться от моего угощения и удалился отдыхать в свои покои. – Он очень зол. – Я тоже, – Майрон искоса взглянул на Нирбога, так и не принявшего предложение присесть. – На твоём месте я бы больше тревожился не об обиде, нанесённой твоему приятелю, а об обиде, нанесённой твоему повелителю. Ну… или можешь отправляться вместе с Каргахтом на Север. Я тебя здесь не держу. Лицо Нирбога заметно дёрнулось. Здесь – в Минас Тирите – его держал строгий приказ Моргота. Ослушаться его Нирбог не смел. Даже зная, что об истинном раскладе известно и Майрону. Конечно же, издревле верным майар Отступника до отвращения претила необходимость подчиняться дерзкому новичку, недавнему пленнику застенков, ныне – пленнику острова и правителю. Но приходилось – подчиняться, следить и доносить. – Нет? Тогда, быть может, ты мне хоть что-то интересное расскажешь? Что слышно на границах? – Собственно, ничего нового, – Нирбог присаживаться не стал и отвечал по-прежнему сухо. – Судя по всему, эльфийские лорды не покидают надолго своих владений. Не предпринимают они и никаких действий. Наши дозоры в полной готовности и настороже, с началом лета на отвоёванные нами земли уйдут лазутчики, которые разузнают больше. Майрон покивал головой. Действительно, нового мало, если Нирбог, конечно, не утаил каких-то важных новостей. Но этого сейчас не узнаешь. А между тем мысли упрямо возвращались к событиям минувших дней. – Прибыли и вороны с Севера. От Властелина поступил строгий приказ о поисках тайных эльфийских крепостей. – Если ты о Гондолине, то Каргахт меня уже известил, спасибо ему, – усмехнулся Майрон. – Вот и займитесь делом: слушайте на границах, глядите в оба, ройте землю. Вся надежда на наших шпионов. – Но ты бы мог помочь, – неожиданно заметил Нирбог. – Как прежний ученик Кузнеца… ты мог бы узнать сплетённые им чары тайных укрытий. – Да ну? – Майрон поднял взгляд. – Допустим, если бы моя Связь не была разорвана... Но Ауле её разорвал. К тому же Кузнец не помогал нолдор в создании тайных укрытий, это совершенно точно. И я с трудом смогу поверить, что тут вообще приложил руку кто-то из Валар. Нолдор – проклятые изгнанники в их глазах. Не заслуживающие помощи. – И всё же… – Я сотни лет не бывал ни в пещерах, ни в ущельях, ни в горах. Сквозь водную преграду Сириона я почти не слышу голос земной тверди. И да, вдобавок к твоей задаче о Гондолине… Кому-то, то ли Мелькору, то ли лично твоему приятелю Каргахту очень мечтается заполучить себе некоего беоринга. Если Каргахт тебе об этом ещё подробно не рассказал, я поясню: его видели милях в ста отсюда. Шанс невелик, но озаботься, отправь словесное описание наследника Беора на все наши посты. Мне даже любопытно, сунется ли он сюда или нет. В случае успеха, согласен поделиться с тобой наградой Севера. – Щедрая награда, – ухмыльнулся Нирбог, и было непонятно: одобрительно или с презрением. Майрон махнул рукой. – Что ж. Если это у тебя всё, то можешь идти. Судя по тому, с каким рвением Нирбог поспешил покинуть зал, ещё до конца ночи имя Майрона не раз будет помянуто в отборнейших проклятьях. Любопытно. На этом берегу Моря его проклинали эльдар, люди, гномы, балроги и майар Ангбанда. Какое удивительное единодушие, скрепляющее сердца. Под невидимым порывом неощутимого ветра заморгали и разом стухли огоньки свечей. В наступившей полной темноте Майрон поднялся с кресла и вышел из комнаты. Отдыха сегодняшней ночью явно не предвиделось. По тёмным коридорам и лестницам он поднялся с первого этажа до самого последнего пролёта. Ноги сами привели в странное круглое помещение с высокими сводчатыми арками, с большими стрельчатыми окнами, восходящими под потолок, глядящими на запад: на небо и на дальний горизонт. Кто мог бы подсказать его истинное предназначение? В военной крепости сложно видеть необходимостью присутствие башни для наблюдения за ночным небом, но именно эти мысли неизменно приходили в голову Майрону, когда он случайно, как сегодня, забредал сюда. Отчего-то думалось, что, строя эту крепость, а в особенности это помещение, Финдарато вдохновлялся памятью о Тирионе. О тех, кого оставил за Морем, кого любил. Подтверждения догадкам не было, но почему-то Майрону казалось, что именно так оно и было. После захвата крепости слуги думали разместить тут склад припасов, или жилые помещения, но он им запретил. Вместо того часто приходил сюда поздно вечером, как сейчас. Хотя сегодня небо над долиной наглухо затянули облака. Запястье заложило неприятной ноющей болью, и он потянул выше рукав, чтобы чуть сдвинуть браслет. Даже касаться совершенно гладкого толстого золота было неприятно. Сколько сил и времени потратил, чтобы найти разгадку, как его снять. Пока всё бесполезно… Да и есть ли вообще эта разгадка? «Хотя людская поговорка гласит, что самый тёмный час – перед тем как истают звёзды. Ну что же, поглядим.»