***
Румыния, Бухарест. Наше время. Утробный гул двигателя и шуршание шин по асфальту немного снижал внутреннюю тревогу. Отъехав от бизнес-центра, Эйвелин почти избавилась от ощущения преследования, но, вывернув на трассу, вновь почувствовала две иголки, уткнувшиеся между лопаток. Глаза то и дело падали на зеркало заднего вида, не показывавшего ничего нового, только наполовину пустую дорогу с редкими машинами. — Голос у тебя странный, — заключил Гувер, — опять кошмары? — Да, только теперь наяву, — буркнуло внутри, но Иви поспешила заткнуть улыбающейся гримасой. — Куда там, — вслух сказала девушка, снова кидая взгляд на зеркало заднего вида, — я целыми днями брожу по галереям, а вечерами пробую местное вино с Ноланом. Гувер на том конце провода откинулся в кресле — Эйв услышала знакомый с детства скрип. — Рад слышать, что ты хорошо проводишь время, — с неясной интонацией добавил мужчина, — Картер, кстати, не собирается к тебе? Иви едва подавила желание стукнуться любом о руль и спровоцировать аварию — меньше вопросов, меньше проблем. Беттел подозрительно молчал после её сообщения о расставании, ответил лишь сухое «я понимаю», и более ничего. — Мы с Картером как бы, — Эйв смолкла, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы не шокировать Гувера, но тот на удивление бодро заговорил в ответ. — Расстались? Ну всё ясно. Он, честно говоря, мне не особо нравился, этот его пирсинг в ушах, — реставратор тихонько прыснула, слыша, как дедушку передернуло. — Может, найдёшь себе кого-нибудь в отпуске, а? — Гувер попытался сделать самый непринуждённый тон, но даже это не спасло его от презрительного цокота. — Ага, уже нашла: индюка, барана и чванливого павлина, полный зоопарк, — едко выдали пакости, — ещё и работаем на него. Фи! Хотя, почему «ещё»? Откуда взялось это непрошенное «ещё»? Она на него работает, и точка. Реставрирует его Замок, приводит в порядок фундамент и внутренние особо ценные объекты. Всё. — Да-да, а ещё ты с ним танцуешь, устраиваешь его крестнице праздник, таскаешься по пыльным коридорам и раскидываешь его вещи. Нам списочек продолжать, или сама? — съязвили мелкие пакости, подправив помаду. Внутренние распри быстро смолкли — боковым зрением Эйвелин уловила странное движение, среди бесконечно-зелёных деревьев окружающего её леса промелькнула смутная тень, выбиваясь из общей картины. Девушка повернула голову, пытаясь разглядеть уплывающий силуэт, но он тут же растаял. — Гувер, я тебе перезвоню, как доберусь до Замка, ладно? — ладони взмокли и влипли в руль, Эйвелин поспешила сбросить звонок, понимая, что попросту не сможет дальше нормально разговаривать. Как только голос Гувера смолк, будто упала последняя завеса — страх накинулся, как голодный пёс на кровавое мясо. Пульс подскочил, заставляя сердце до треска врезаться в рёбра; лес по обе стороны стягивался к ней, загоняя в ловушку. — Успокойся, тебе просто мерещится, — прошептала самой себе Иви. Дождь забарабанил по стеклам авто, словно пытался переспорить, а дорога как назло опустела, оставляя её одну в ожившем кошмаре. В окне заднего вида больше не мелькали фары крадущихся машин, зато вновь мелькнула тень. На этот раз не среди деревьев, а прямо здесь, у самого заднего стекла — реставратор в панике выжала педаль газа, пытаясь убежать от неё, но в следующее мгновение тень исчезла и прорисовалась прямо перед девушкой, бросившись под колёса. Тормоза завизжали в ужасе, от столь резкой остановки шины расчертили дорогу чёрным, Иви зажмурилась от режущей боли в груди — ремень безопасности вмялся в грудь и плечо. Несколько секунд ничего не происходило, Эйвелин слышала только собственное сбивчивое дыхание и стук крови в ушах. Вокруг машины стояла пелена дождя вперемешку с исходящим от раскалившегося асфальта паром, мешая разглядеть что-либо. Это очередной кошмар, просто паническая атака. Она таких переживала уже сотню. БАМ! Глухой удар по металлу, будто кто-то со всего размаху вмазал кулаком по капоту, заодно отправляя сердце вместе с остальными внутренностями в пятки. БАМ! Эйвелин снова вздрогнула на сиденье, одновременно пытаясь рассмотреть хоть что-то сквозь плотные потоки воды. Ведь там должно быть хоть что-то?! Что-то, что таранит автомобиль, что-то, что выбросилось прямо на дорогу... Но там была серость и больше ничего. — Да какого черта?! — вдруг взревела Эйвелин, в отчаянии колотя руками руль. — Какого черта, я спрашиваю! — серость молчала, заливая мир вокруг водой. — Пошли вы все в задницу! — зло бросила девушка, сама не зная кому, и вышла на дорогу. Клокочущая внутри ярость не давала почувствовать поливающий её дождь. Чавкая мгновенно намокшей обувью, Иви обошла машину кругом, но не увидела никаких следов на металле, ни от столкновения, ни даже от ударов. Это всё она, она и её сумасшедшее сознание, что она начинала буквально ненавидеть, играли с ней в жестокие игры, заставляя терять рассудок. — Сколько можно? — снова закричала она в пустоту, но пустота оставалось глухой и немой к её вопросам, упиваясь собственным безразличием. Игры. С ней действительно будто играли, вытащили на доску без её ведома и заставили двигаться по клеткам. Почему её сновидения стали почти реальны именно сейчас? Почему она никогда не помнила их содержания? Почему они иногда отступали на долгие месяцы? Почему порой она чувствует то, что будто не принадлежит ей? Почему, почему, почему… Иви с силой пнула лежащий на обочине камень и вернулась в машину, теперь чувствуя, что не просто промокла под ливнем, а вымокла до луж на сиденье и коврике, к тому же ещё и замерзла. Решительно откинув слипшиеся волосы назад, реставратор повернула ключ зажигания и вдавила газ. — Ну уж нет, — процедила сквозь зубы Эйв, вцепляясь ногтями в руль, — Эйвелин Аньези вам не из тех, кто будет просто в страхе лить слезы. — Правильно, девочка! — ободряюще поддакнули сатаницы внутри, шмыгая носами и сами до конца не понимая, против чего восстают, но чувствуя, что восстать надо обязательно.***
Великобритания, Лондон, штаб-квартира Ордена Равновесия. Наше время. Гувер задумчиво перестукнул пальцами по дубовой крышке стола, крутанул замолчавший мобильный и тут же остановил, резко накрыв ладонью. — Врет. Ну врет же егоза, напропалую! — вслух выдал мужчина, пользуясь одиночеством в кабинете. — Думает, я не знаю, что у неё уже половина фирмы в Румынии торчит. Отдыхает и пьёт вино? Ха! Однозначно втянулась в новый проект. Роберт потянул горький дым сигары, давая мыслям волю. Эйвелин мучают кошмары, снова, это он слышал и без её наивных попыток скрыть, что выдавали её состояние ещё явственнее. К тому же, разгулявшаяся на границах нечисть… Не нравится ему это, очень не нравится. — Хотя, учитывая обстоятельства, так ли плохо, что тигрёнок погрузилась в работу? — Гувер щёлкнул ножом для сигар, одновременно с пеплом отсекая лишние мысли. Сколько он её помнил, рисование, творчество — всегда были для неё своеобразным лекарством. В дверь коротко постучали и, получив разрешение, вошли. Реми, правая рука Владыки Равновесия, уважительно склонив голову, прошёл внутрь и встал перед столом, ожидая распоряжений. — Какие новости с границ? — уже совсем иным голосом поинтересовался Гувер. Внешний вид, поведение с подчинёнными, даже интонации выдавали в нем бывшего вояку: Роберт прошёл обе Мировые Войны, что неизменно наложило на его личность куда более глубокий отпечаток, нежели пара шрамов от ранений. — Неспокойно, Владыка, порталы все ещё дестабилизированы, мы получаем сообщения о возросшей активности низшей нечисти, — Реми склонил тёмную голову, сохраняя при этом абсолютное спокойствие. Этим он и нравился Гуверу больше всего, индус-полукровка повидал за свою долгую жизнь столько потрясений, что кажется полностью утратил эмоции. — Это оставим Дракуле, — отмахнулся Роберт, — низшая нечисть по его части. Где, кстати, наибольшие прорывы? — В Румынии, сэр, — коротко ответил индус, Гувер на мгновение зажмурился. — Прикажете забрать Эйвелин оттуда? Реми был единственным из всего окружения Верховного Претора , кто знал о существовании его внучки, как и ведал его настоящее имя — Роберт Гувер, полковник 14-й мотострелковой дивизии, посмертный кавалер Креста Виктории. — Свяжись с Владом и дай понять, что если он не в состоянии выполнить свою работу, то я сделаю это за него, правда, ему не понравится. Гувер взял паузу, обдумывая следующее распоряжение, на миг ему показалось, что по лицу Реми скользнуло подобие усмешки — советник вряд ли решится говорить с Дракулой в подобном тоне. Владыка Тёмных таких раскладов явно не примет, но сейчас дело совсем иное, там Эйвелин. Если что-то будет явно угрожать её безопасности, он, разумеется, вмешается, но это крайний случай. Пока разборки с мелкими шавками можно переложить на плечи Дракулы, а рядом с Иви — Лео, небольшая, но все же защита. Реми уже собрался уходить, но Гувер его остановил, подняв подбородок. — Думаешь, стоит? — Что? Приехать в Румынию лично, нарушив соглашение, и забрать Иви хитростью или силой? — тон советника оставался бесцветным, но даже среди этой блеклости как будто проклюнулся сарказм. — Ты прав, идиотская мысль, — отшвырнул Роберт. — Абсолютно, Владыка, — Реми поклонился и направился к выходу, но остановился на полпути, — позволите дать совет, сэр? — Гувер неохотно кивнул. — Ваша покойная супруга однажды сказала очень правильные слова: наша единственная задача как родителей — дать детям почву вырасти самими собой. — Спасибо, Реми, — советник прикрыл за собой дверь. — Прекрасная мысль, Рози, — ласково прошептал Гувер давно исчезнувшей собеседнице, — жаль, только ты не сказала, кто же она, наша Эйвелин? Порой он глядел на этого черноглазого чертенка и видел в ней себя, такую же несгибаемую волю, упорство, даже упёртость. Но порой… Порой перед ним была крохотная девчушка с чёрными кудряшками и сползшим на раскрасневшийся лоб бантом. Плачущая, оставленная одна в саду и даже ещё не знающая, но, казалось, ощущающая, что оставлена она была навсегда. Как мог он рассказывать и без того мучавшейся кошмарами после ухода родителей малышке про всю ту дрянь, что населяла их мир, про эту грязь и вырождение? Разумеется, когда Иви стала подрастать, Гувер всё же пытался познакомить их с Лео (внуком его близкого товарища, что почти поселился в их доме) с реальным устройством мира. Потихоньку, лишь в виде сказок, баек, Роберт рассказывал детям про чудовищ и охотников, про Законы Баланса и порталы, про сущности, что живут во тьме и боятся света. Ребята слушали, раскрыв рты и в шутку называя друг друга «кикиморой» или ещё каким понравившимся словом, но ни один из них не выказал даже крупицы Силы. Хотя оба должны были унаследовать её хотя бы частично, а это значило, что пока Гувер оставался без преемника. — Может, и к лучшему, что она лишена Силы, а заодно и груза, что идёт в бесплатный довесок? — усмехнулся про себя Роберт и вышел из кабинета.***
Эйвелин яростно захлопнула дверь криво припаркованной машины и, даже не потрудившись достать зонт, захлюпала набравшими воды туфлями к Замку. Струи воды стекали по и без того вымокшей насквозь одежде, зато в чёрных глазах горел такой огонь, что прожёг бы любого, прицельно и без предупредительного выстрела. — Та-а-ак, Ягодка не в духе, — заключил выглянувший в окно Локид и отложил газету, — боюсь, кого-то всё же выставили из кабинета. — Или чертежи кое-кому на голову не налезли, — хохотнул Нолан. Яростный цокот каблуков вперемешку с чавканьем мокрых подошв пронёсся мимо столовой к лестницам и спустя пару минут заглох за треском запахнувшейся двери. — Ей хуже, — выдала Райт, сложив руки домиком на коленях. Сандра и Локид украдкой переглянулись, однако быстро натянули на лица удивлённые выражения. — Ребят, вы можете подробнее рассказать, что происходит с Иви? — мягко начала Сандра, разглядывая занявшую диван троицу. Коленки Мэган заходили ходуном, Лео поджал губы, явно колеблясь, зато Патрик вдруг развернулся к брюнетке, перестав созерцать пейзаж за окном. — Факт: если мы вам расскажем, то на той чудесной полянке станет на пять живописных холмиков больше. Вопрос: тебе тот, что поближе к саду или подальше? — сердито фыркнул Стар, закинув ногу на ногу. — Ну и славно, в компании веселее! — подбодрил его Локид, сверкнув сизым глазом, — а если серьёзно, то мы с Сандрой знаем про кошмары, — Мэган и Патрик, приоткрыв рты, посмотрели на беса, только Нолан не выглядел удивленным, — без подробностей, конечно, просто Сандра делала для неё успокоительный отвар. — Теперь он нам всем пригодится! — продолжил Патрик в том же тоне. — Откуда вдруг такие упаднические настроения, сладкий? Ты у нас вроде обычно мистер позитив, смелость и напор. Брюнет в ответ лишь скорчил недовольную гримасу, рассмешив этим девочек. — Ладно, я скажу, — кашлянул Лео, решив, что хуже уже не станет, — после того, как родители Эйвелин бросили её, она мучается кошмарами. Иногда они отступают, иногда накатывают сильнее. Обычно ей помогают отдых, терапия и успокоительные, но сейчас что-то идёт не так. — Да, я не припомню, чтобы Эйв была такая дёрганная в течение дня, — подтвердила Мэгс, — у меня порой чувство, что она видит то, чего нет. Локид выразительно взглянул на Сандру, вспомнив вечер, когда вёл Иви по лестнице вниз после салюта: у неё были глаза человека, увидавшего приведение. — А что у нас тут «так» называется? — саркастично перебил Стар, — наша курочка без году неделя как приехала в чужую страну, взялась за, пожалуй, самый сложный объект из всех, что были, теперь ещё и с Картером разбежалась. Четыре головы резко повернулись к помощнику, Райт отчаянно замахала руками в воздухе, всем своим видом показывая, что последнее говорить не стоило. Патрик раздраженно закатил глаза и громко прицокнул. За этим мини-представлением ребята не заметили пару хитрых улыбочек напротив. — А мы и дальше будем делать вид, что не видим всего вот этого? — брюнет сделал нечто неповторимое пальцами в воздухе. — Чего «вот этого»? — Сандра попробовала спародировать движение, но оно и вправду было неповторимым. — Того, что наша сладкая парочка скоро и кабинет, и этот Замок в щепки разнесет от не нашедшего выход сексуального напряжения! — Или вход, — гоготнул Локид вполголоса, и вся компания буквально сложилась пополам от накрывшего хохота. — Если серьёзно, то я вообще не понимаю, чего они вечно собачатся, — отсмеявшись продолжил Лео и подхватил на руки заявившуюся в гостиную Ириску, — хотя, разумеется, в их вопросы лезть не стану. — Отчего же? — вдруг хмыкнула Мэган, задумчиво потерев подбородок. — Есть план, как поднять настроение Иви и слегка подтолкнуть двух упрямых баранов? — оживилась Сандра. — О-о-о да, — протянула Райт, хитро блеснув глазами. Локид кивнул головой, явно одобряя намечающееся. — Хоть я и против вмешательства в личную жизнь друга, но тут ситуация грозится принять самые непредсказуемые обороты. Так что, выкладывай, рыжуля. Все пятеро заговорщицки склонились друг другу, вполголоса перешептываясь. Временами бес или Мэгс радостно хлопали в ладоши, пока Сандра и Лео с абсолютно серьезным видом вносили свои предложения, а Патрик изредка стучал каблуками, возмущаясь, что им «не хватает шика». В общем и целом можно было заключить, что обсуждение плана шло довольно бодро и продуктивно. Из коридора послышался шум приближающихся шагов — пятеро резко смолкли и поспешили занять самые непринуждённые позы. Успевшая принять душ и привести себя в порядок Эйвелин, войдя в комнату, с удивлением застала пять статуй: Нолана, усиленно изучающего ворс ковра, Мэган, любующейся тем же, Патрика, заинтересовавшегося собственным маникюром, Сандры, что ковыряла вилкой в пустой тарелке и Локида, единственного, кто смотрел прямо на неё с довольной ухмылкой. — Шпионы вы недоделанные, — бросила Иви, беря пустую тарелку и накладывая расставленную Паулиной еду, — как будто я не понимаю, что вы только что меня обсуждали. Лео прошелся по ней изучающим взглядом, но та будто почувствовала и сердито зыркнула в ответ, отрезая кусочек стейка. Патрик про себя отметил, что несмотря на передряги последних дней Иви выглядела вполне «сносно» на его вкус, правда макияж можно было бы и поярче сделать. — Да мы вообще про, — занервничавшая Сандра пробежалась по столу в поисках темы разговора, — мы про бокалы говорили. — Бокалы? — реставратор отложила вилку с кусочком мяса и притянула к себе тяжёлую хрустальную ножку, скривившись. — Дрянь и безвкусица. Жалкий закос под тринадцатый век, это тоже для музея было куплено? В дверях послышался кашель — Влад каким-то образом успел войти незамеченным и уже с полминуты наблюдал за происходящим. — Бокалы я купил в заграничной поездке, — голос переместился из-за спины девушки вправо, Влад спокойно уселся на своё обычное место, — продавец утверждал, что им пару столетий. Думаете, подделка? Притихшая в другом конце комнаты компания снова скрючилась в беззвучном припадке, поглядывая то на мужчину, то на реставратора. Гамме эмоций, что за доли секунды успела пробежаться по лицу Эйвелин, позавидовала бы любая актриса; хотя ещё сильнее зависть бы взыграла от того, как быстро на то же лицо вернулось невозмутимое выражение. Басараб же как ни в чем не бывало налил себе вина в злосчастный хрусталь, глядя на девушку сквозь его блики. Иви подняла глаза — уголки губ мужчины едва дрожали. Издевается. — Думаю, они вполне под стать Вам, мистер Басараб, — отбила реставратор, чиркнув ножом по тарелке с неприятным скрежетом. — Такие же претенциозные, вычурные и высокомерные! — сатаницы высунули раздвоенные язычки. — Ага, на себя посмотрите! — черти изобразили копытцами неприличные жесты, кивая на вызывающие наряды пакостей. — А с каких по’р р’ествавр’атор’ы р’азбир’аются ещё и в посуде? Эйвелин даже не обернулась на голос, вызывавший какое-то подсознательное отторжение, и молча продолжила терзать остаток стейка. Локид с раздражением отметил, что предпочёл бы слушать и дальше скрежет ножа Иви по тарелке, только бы не этот невыносимый пр’ононс. — Я думала Ваш удел — штукатур’ка и кир’пичи. — Клэр также неожиданно, как и Влад до этого, нарисовалась в столовой. Однако, от её появления улыбки сползли вниз, и даже кошка недовольно выгнула спину, фырча в сторону женщины в неизменном белом костюме. — А я думала, бизнес-партнёры не проводят ночные встречи в домах друг друга, — вторя невинному тону собеседницы, отбила Эйв. Лео и Локид на заднем фоне оттопырили пальцы вверх, что не укрылось от цепких серых глаз. — При всём уважении, Эйвелин, — от голоса Клэр по спине девушки пробежался холодок, но та не подала виду. — Для Вас я — мисс Аньези, — отрезала реставратор, промокнув уголки рта салфеткой и бросив ту на стол, — и я, пожалуй, вернусь к своим штукатуркам и кирпичам. Стул за Иви протяжно скрипнул, отъезжая, но этот звук прервался коротким стуком — Влад поднялся со своего места, обводя грозным взглядом нарочито спокойных женщин. — Ой, что-то сейчас будет, — шепнула Мэгс на ухо Лео. — Сядьте, Эйвелин, — отчеканил Басараб. Иви с трудом подавила инстинктивный импульс подчиниться этому властному голосу, а у троицы на диване появилось желание вжаться в него ещё сильнее. — Я сыта, — упрямо бросила реставратор, задрав подбородок. — Значит, выпейте вина! — почти приказал мужчина, разливая грозящую расплескаться жидкость. Сандра и Локид криво улыбнулись, Клэр состроила презрительную гримасу. — Сами пейте! — выпалила Иви, отпихивая от себя протянутый бокал и складывая руки в замок на груди. Патрик в отчаянье махнул на этих двоих рукой, глядя на Мэган в немом «и что я говорил?». — А я, пожалуй, выпью, — широко улыбнувшись, встряла Бонье, сверкнув стальными глазами в сторону Эйвелин, — при Вашем недуге, мисс Аньези, — блондинка сделала особый акцент на обращении к ней, — я бы тоже отказалась от алкоголя. — Клэр, прекрати немедленно, — резко оборвал Влад. Не грубо, не громко, но от его тона женщина дернулась, будто её окатили ушатом ледяной воды. — Я пр’осто беспокоюсь за здор’овье твоего р’аботника, — с вновь вернувшимся акцентом пропела Белая, потянувшись к своему бокалу. По глазам Влада было заметно, что он хотел ей ответить, но реплика была перебита внезапно подошедшей к ним Эйвелин. Реставратор в два шага оказалась почти вплотную к обоим, вынуждая Клэр неудобно выгнуть шею, чтобы посмотреть не неё. — Могу вас заверить, — Иви выдала самую очаровательную из своих улыбок, вырывая бокал из руки Влада, — что с моим здоровьем всё в полном порядке. Пустой бокал с оглушительным в воцарившейся тишине стуком опустился прямо перед носом Клэр, заставляя ту отпрянуть на пару миллиметров. — Неужели, моя дорогая? — мягкая улыбка и неприкрытая угроза в голосе. Эйвелин запнулась, почувствовав стальную хватку на своей кисти — Белая продолжала улыбаться, без страха смотря прямо на девушку. Прежде чем атмосфера вокруг разошлась ядерным грибом, Клэр разжала пальцы, и реставратор почти бегом выбросилась из столовой, едва контроллируя собственный гнев. С уходом Иви всё пришло в беспорядочное движение: Патрик, Мэган и Лео подорвались со своих мест, но их остановил Влад, воздух вокруг Локида загустел так, что едва не пошёл искрами, Сандра испуганно вертела головой, будто прикидывая, к кому кидаться первой. — Если ты ещё хоть раз её коснёшься, — Нолан впервые на памяти друзей был не просто зол, а в ярости. И это пугало, по-настоящему. — То что ты сделаешь, Леонард Нолан? — явно забавляясь возникшей ситуацией, поинтересовалась блондинка. Мэган в страхе коснулась руки Лео, сейчас ей почему-то захотелось убраться отсюда и поскорее. — Лео, я сам разберусь, идите к Эйвелин, там вы нужнее, — примирительным тоном попросил Влад. Всегда сдержанный и спокойный, сейчас же от него веяло внутренней, словно всегда скрываемой силой, и Нолан медленно кивнул. — Уж постарайся, — зеленые глаза оторвались от Клэр, и компания удалилась. Дракула остался стоять угрозой над степенно подливающей вино в бокал Белой. — Или ты сейчас же объяснишь мне, что это было за представление, или можешь уходить без прощаний и провожатых. — А вот я бы проводил, — без тени улыбки подхватил Локид. — У тебя ведь остались сомнения по поводу твоей реставратора, — блондинка сделала медленный глоток, смакуя сладковатый вкус, — вот я и решила развеять их, прямо при тебе. Клэр, неспеша и ни сколько не смущаясь гневных взглядов, направленных на неё, аккуратно закатила рукав пиджака. По началу на белоснежной коже не было абсолютно ничего, но стоило ведьме прошептать заклинание, как в другой руке материализовался маленький камень с тысячей переливчатых граней. — Вашу ж мать, — выдохнул бес, разглядывая проступивший после прикосновения камня узор на коже Белой, — это же руна поиска! — И сложнейшая, — устало добавила Клэр, кашлянув, — реагирует на проклятья, магические потоки и даже «спящих» ведьм и охотников. Мне нужно было вывести вашу Эйвелин из себя, чтобы она проявила Силы, если они есть, и коснуться её для верности. — Убери индрасиль, пожалуйста, — скривился Влад, стараясь не смотреть на переливы бесконечных граней, — и устраивать вдобавок концерт с Ноланом было ни к чему. — Да, прости, — женщина махнула рукой и камень исчез, — в общем, как видите, ни у вашей реставратора, ни у руны никакой реакции нет, кроме слабого свечения вот тут, — блондинка тыкнула пальцем в едва мерцающий завиток, — Эйвелин — охотница в шестом колене, что ни даёт ей никаких Сил и делает абсолютно бесполезной для снятия твоего проклятия. Мне жаль, Влад. — Честно говоря, я начинаю сомневаться, что оно вообще когда-то сработает, — вампир равнодушно пожал плечами. — Не хочу тебя расстраивать, но насколько я помню, вы с Катариной были крепко связаны, — деликатно начала Сандра. — Ты про то, что он в неё влюбился, как последний идиот, едва не потерял из-за этого трон, а она его прокляла? — ехидно закончил за неё бес. — И оставила в неоплаченном долгу, — продолжила Сандра, поджав губы, лазурные глаза почти виновато посмотрели на вампира, — такие проклятия с годами только набирают обороты. Дракула угрюмо посмотрел на своих спутников и, сунув руки в карманы, тяжело вздохнул: — Значит, придётся искать обходные пути. — Я тебе помогу, обещаю, — Клэр примирительно коснулась плеча мужчины, задержав на его лице выразительный взгляд, — оставьте нас. Сандра, услышав просьбу Белой, заторопилась к выходу, Локид же несколько секунд рассматривал обоих и, неодобрительно качнув головой, тоже удалился. Дождавшись когда бес и ведьма уйдут, Белая встала, оставив пиджак висеть на стуле, и посмотрела в глаза мужчине. Долго, не просто изучая, а вглядываясь куда-то вглубь и видя то, что не увидит обычный смертный. — Я скучала, — белоснежные руки потянули край рубашки, раскрывая верхние пуговицы, — а ты? — Нет. Резкий ответ заставил женские руки застыть на середине движения. Клэр улыбнулась, отведя взгляд в сторону, но не отступив. — Это из-за неё. Потому что она молода, да? — Бонье всё также улыбалась, но в голосе слышалась горечь, — о, свет прекрасной юности, что не даёт покоя сердцу ни мужчины, ни вампира! Влад в ответ тихонько рассмеялся, опершись бедрами на стол и придвигая к себе початую бутылку. — Тебе по возрасту можно в музей сдаваться, как ценный экспонат, и ты туда же! — Клэр требовательно опустила свой бокал перед мужчиной. — Ты правда думаешь, всё дело в Эйвелин? — разливая вино, поинтересовался Влад. — А ты считаешь, что нет? — серые глаза выжидательно уставились на собеседника. — Мы спали с тобой чуть больше пары месяцев назад, Клэр, — пожал плечами Дракула, — уж поверь, твой возраст и вид меня никак не отталкивает. — Но больше и не привлекает, — с досадой добавила Белая, Влад молча отпил вино. — В таком случае, мне здесь больше делать нечего. Кстати, где твои слуги? Мне понадобится помощь с вещами перед отъездом. — Сейчас позову. Спустя пару минут в столовой уже стоял весь немногочисленный штат Дракулы: Григор, Паулина и их зевающая дочь Мара. Девочка, увидев новое лицо перед собой, перестала тереть припухшие глаза и внимательно уставилась на Белую. — Что за прелестное дитя, Влад? — Клэр обворожительно улыбнулась и протянула руку навстречу девочке, та сделала робкий шаг вперёд. — Мисс Бонье собирается уезжать, сделайте всё необходимое, — кивнул Влад слугам, — прощай, Клэр. — Прощай, Дракула, — губы Белой задержались на щеке мужчины чуть дольше положенного. Паулина смущенно опустила голову, притянув любопытную дочь поближе к себе. Отдав несколько коротких распоряжений Григору, Влад поднялся наверх, размышляя о словах Клэр: неужели, всё так просто? Справа по коридору, в гостевой спальне всё ещё горел свет и доносились тихие голоса — очевидно, Эйвелин не спала. Дракула качнулся в сторону приоткрытой двери, но о чем-то поразмыслив, перевёл занесенную ногу на ступеньку выше и ушёл к себе.***
После ухода друзей настроение Эйвелин заметно улучшилось, и желание спуститься вниз и оторвать руки этой Клэр к чертям собачьим всё же поутихло. Девушка ещё долго лежала на расправленной кровати и глупо улыбалась, вспоминая шутки Нолана, рассмешившие Мэгс до забавного хрюка и колик. Быть сильной не значит пренебрегать помощью. А в случае Иви помощь приходила сама, порой без спроса и приглашения, беспардонно врывалась, собирала вещи и отправляла её в лучшее будущее. Осознание накрыло приятной волной: она встретит на своём пути ещё не один десяток нагловатых дамочек в ослепительно-белых костюмах, но если рядом будут друзья, противная белизна будет чуть-чуть выносимее. Лео, Мэгс, Патрик — её основа, её фундамент и кирпичи, без которых здание под названием Эйвелин Аньези грозилось рухнуть. Когда-то Эйв казалось, что в этом списке есть ещё одно имя, Картер Беттел. Но он покосил слишком много балок внутри, и теперь практически исчез. Девушка прикрыла защипавшие глаза, с удивлением понимая, что скучает. Скучает не по Картеру-парню, а по Картеру-другу с неизменной гитарой через плечо, с дурацкими песнями в их любимом пабе. Скучает по нарисованному ими комиксу про рыжеволосую парочку Клео и Нэгги, которая влюблена друг в друга, но из-за глупых причин до сих пор не вместе. В груди больно кольнуло. От обиды на Картера, на себя, от страха возвращения тени, от злости, что с ней вообще всё это происходит. Сжатые в кулаке пилюли от кошмаров улетели в стену — она справится без них. Эйвелин села на матрасе, притянув к себе блокнот с карандашом, и принялась рисовать. Просто и легко, всё, что приходило в голову: ленты в причёске Мары, красивую улыбку Мэгс, ухмылку Ноэ, морщинистые, бережные руки Паулины. Глаза слипались, но она упрямо открывала веки вновь и вновь. Прошло несколько часов борьбы, прежде чем сон всё же забрал поверженного воина в свои лапы.***
Валахия, Тырговиште. Год 1461. Девушка перекатилась на бок, спирали её волос упали на лицо, защекотали мужскую грудь. Улыбнувшись тому, как он поморщился, Катарина оставила легкий поцелуй на его плече. — Тебя давно не было, — темноволосая голова легла в районе сердца. — Ты же знаешь, сейчас неспокойное время, я не могу отлучаться из Замка так часто, как мне хочется, — в голосе мужчины звучала горечь, вперемешку со злостью. Обрамленная тугими локонами голова оторвалась от груди, тёмные глаза отражали свет почти догоревших свечей, глядя на него. — Тогда, может, мне поселиться где-то поближе? — Женские пальчики ласково пробежались по испещренной шрамами коже, ускоряя сердцебиение. — Катарина, — Князь ласково перехватил руку девушки, целуя, — ты ведь и так живёшь практически у самых стен. — Вот именно, стен, Влад, — красивое лицо исказило недовольство. — Я хочу быть рядом. Хочу скрашивать каждую тяжёлую ночь, уносить твои печали, хочу видеть тебя по утрам, а не провожать лишь сумерки станут уступать солнцу. Дракула поднялся, усаживаясь на постели, ведьма расположилась напротив. На лицо мужчины легла тень, делая выражение суровым, почти жёстким. Он часто так смотрел на других и почти никогда на неё, девушка нервно скомкала простынь, что прикрывала её наготу. — Я никогда не смогу дать тебе того, чего ты хочешь, Катарина, — Влад говорил медленно, пронзительные голубые глаза глядели мимо её лица, — я не буду тебе мужем, не сделаю тебя счастливой. — Нет! — вырвалось так отчаянно, что Дракула невольно поднял взгляд на девушку. — Это правда, — снова этот жёсткий тон. Влад делает ей больно, делает больно себе, видит это в её глазах, что отражают его. Но не может иначе, не посмеет обмануть. — Я — Князь, Катарина, я женат на стране и связан обязанностями перед своими людьми. — Я могу помочь, — девушка медленно, будто не решаясь подбирается к нему на кровати, — сделай меня княжной, и я разделю это бремя с тобой, подарю тебе наследника, ты сможешь продолжить род Дракул. Её лоб утыкается в его, губы шепчут в мужские, словно желая вложить в них собственные слова. Невозможность. Она душит ведьму, сжимая сердце и мешая сделать удар. Влад уже всё решил. — Прости меня, — мужские руки сминают её локоны, прижимая женскую голову к себе, — я не должен был приходить, — от его слов её дрожь усиливается. — Знаешь, порой мне кажется, что та стрела пришлась мне прямо в сердце, будто ты её послала. Дракула тихо смеётся, поглаживая притихшую на его груди девушку. Смысл его слов доходит не сразу, а когда доходит, больно бьёт куда-то в районе груди. Он прощается. Катарина медленно поднимается, заглядывая в голубые глаза. — Прости меня, мой Князь, я была неблагодарна, прося такое. Кто я, чтобы сидеть на троне рядом с Господарем? — Катарина, тебе не за что просить прощения, — его взгляд снова тяжелеет. Он почти ненавидит себя за собственные слова, но взгляд падает на перстень с отпечатанным гербом Дракона, и Влад продолжает, — просто я не тот, кто может тебе дать желанное. — Не гони меня, Князь. Её голос больше не дрожит. Простынь, что скрывала обнажённое тело, теперь бесстыдно сползла вниз, являя её всю, для него. Слабые отблески огня заиграли на женской коже, приковывая взгляд, мешая мысли в голове. Катарина нерешительно наклонилась чуть ближе, оставляя своё дыхание на мужской шее, её губы что-то шептали, но он не слышал. Вскоре шёпот прервался, чтобы пропасть в поцелуе, а затем превратиться в тихий стон. И снова. И снова. И снова. Влад, вопреки своему обычаю, ушёл с рассветом, оставляя после себя холодную постель и тяжёлые мысли. Катарина не спала, не смогла бы уснуть, не после того, что он сказал ей. Она теряет его, едва обретя, теряет. Истерзанная простыня улетела на пол — девушка решительно встала, кинувшись к сундуку под кроватью. Всего на мгновение её руки замерли у самого замка, но уже через секунду крышка сундука откинулась, являя, хозяйке его нутро. Совсем немного вещей, но каждая весом со слиток золота для неё. Пара платьев от мамы, что она никогда не надевала, детское одеяльце с фамильным гербом и рубашка. Простого кроя, но из плотного, дорого льна, со шнуровкой на груди и темно-бордовыми пятнами засохшей крови у левого плеча. Катарина бережно извлекла находку, перебирая пальцами края ткани. Она ещё сохранила запах, его запах. Ведьма потянула носом и внезапно поняла, что плачет. Впервые за долгие годы плачет из-за мужчины, не причинившего ей боль, а разбившего сердца. — Нет! Вранье. Она и сама знает, что врет, и, кажется, врет и играет уже так давно, что начала верить в собственную ложь. Что бы не говорил Эллиот, что бы не говорила она Эллиоту, она полюбила. Ведьма, что терпела касания сотен мужчин на своём теле, и никогда на сердце, что видела от них лишь жестокость, похоть и корысть, что поклялась себе использовать их также, как они постоянно использовали её, влюбилась. Влюбилась, потому что впервые почувствовала себя не просто желанной, а любимой. И она не позволит, не отпустит это чувство, не лишится его. Катарина аккуратно разложила рубаху Князя на полу, сопровождая каждое движение строчкой заклинания. В руке ведьмы разгорелся слабый огонёк. — Как воск прожигает грудь мне, так я прожигаю сердце тебе. — Оплавленная свеча оставила каплю на левой груди девушки, принося мгновенную боль, и следом также опала на бордово-красное пятно, где когда-то пробила плечо князя стрела. Катарина медленно встала, не сводя глаз с крохотного огонька, пляшущего в её руках. Частое дыхание девушки грозилось его затушить, однако, огонь, почти исчезнув, разгорался вновь. Она встала у незашторенного окна, глядя как дрожит и искривляется собственная улыбка в отражении. Остался последний, самый важный этап обряда. — Услышь мой зов, моя любовь, — не пойми откуда взявшийся ветер ворвался в запертое окно, унося песню ведьмы с собой, — приди ко мне, моя любовь, горю я, таю я, как эта свеча. Разожги моё пламя, как я разожгла огонь в твоём сердце. Ветер завыл по пустынным улицам, заглядывал в окна и стучался в запертые двери, разливая зов ведьмы по округе. Не одно мужское сердце встрепенулось, стоило словам заклятия коснуться сонного уха, но не всякий мог отозваться. Где-то на самом краю одинокий столяр, поднявшийся до рассвета, вдруг бросил свой инструмент, повернув голову в сторону распахнутой двери. На миг ему почудился женский голос, нежный, просящий, но в проходе не было ни души. — Как ты страдаешь, моя любовь, — вновь запела ведьма, почувствовав притаившееся в сердце мужчины тугое одиночество, — как зовёшь меня ночами. Приди ко мне, насладись мной, стань моим. Столяр схватился за грудь, вдруг ощутив такую щемящую тоску, такую жажду по ласке, по теплу, что выдержать не было сил. Из распахнутых дверей повеял приятный ветерок, будто обещая облегчение. Мужчина вышел вон из мастерской, ошалело глядя по сторонам, как вдруг впереди мелькнул огонёк приветливо зажженной свечи. Не долго думая, столяр направился на свет, туда, где казалось так уютно и сладко. Ветер, вдруг ставший промозглым, грубо подталкивал его в спину, подгоняя к очагу. Катарина победно рассмеялась, видя спешащего в предрассветных сумерках мужчину, и хохот этот, раскатистый, бархатный, завлекающий, лишь сильнее подстегнул несчастного. Девушка отворила дверь, приглашая своего гостя внутрь. Тёмные глаза лукаво разглядывали вошедшего через осмелевшее пламя свечи. — Простите за такой ранний визит, госпожа, — вдруг опомнился столяр, недоумевающе оглядываясь по сторонам. — Что ты, моя любовь, — ласково почти пропела ведьма, и внимание мужчины вновь вернулось к ней, к этим лукавым глазам. — Я ждала тебя, так долго ждала. Слабый шелест ткани заставил мужчину замереть и перестать дышать — лёгкая накидка упала к ногам девушки, обнажая стройное молодое тело. — Иди же ко мне, моя любовь. Дверь за ними захлопнулась без чьей либо помощи, Катарина сделала короткий шаг назад — мужчина, словно загипнотизированный, за ней. Как по натянутому над пропастью канату. Гость хотел что-то сказать, но ведьма лишь улыбнулась и провела пальцем по его губам, запечатывая слова. — Смотри на меня, только на меня. — Столяр затряс головой, ощущая, как окружающий мир размывается, блекнет. — Ты — мой, я — твоя. Всё, что ты видишь — я, всё, чем ты дышишь — я. Ласкающими, нежными движениями Катарина освободила незнакомца от одежды, укладывая на пол, на разложенную рубашку Князя. — Кровь — твоя, любовь — моя, — шептала ведьма, целуя мужские губы. Свеча, что она по-прежнему держала в руках, вспыхнула ярким синим пламенем. Столяр что-то замычал, пытаясь отвернуться от приковывающего к себе ведьминского взгляда, но замер в один миг, когда бедра Катарины резко опустились на его. Девушка откинулась головой назад, издав сладкий стон, и мужчина под ней блаженно выдохнул, потянувшись руками к вожделенному телу. — Кровь — твоя, страсть — моя. — Пламя снова заискрилось и окрасилось синим, но теперь затуманенный взор видел лишь нагое тело перед собой. Катарина двигалась плавно, грациозно, доставляя им обоим глубокое наслаждение. Свеча была отставлена в сторону, и ведьма с ликованием отметила, как резво и бурно теперь пляшет огонь, прорисовывая их тени на стене. Сплетенные страстью, животной похотью, желанием. Мужчина задышал глубже, приближаясь к пику, с его губ всё ещё не слетело ни единого звука. Он вновь потянулся к девушке, привлекая ту к себе, и на этот раз она поддалась, закрывая локонами его лицо с обеих сторон, окончательно отрезая от реальности. Очарованные глаза не видели ни разбушевавшегося пламени почти догоревшей свечи, ни отражающей его отсветы стали в руках ведьмы. — Твое сердце — моё! — вдруг закричала Катарина, вонзая тонкий клинок прямо в грудь несчастного. Немые губы раскрылись, жадно хватая последние глотки воздуха. — Твоё дыхание — моё! — снова выкрикнула ведьма, доставая кинжал из кровавых ножен и, будто умирая от жажды, припала ко рту умирающего. Она забрала его, его последний вдох. Свеча вспыхнула ещё раз, неистово, ярко, и осыпалась кучкой пепла на пол. Бьющееся под ней сердце остановилось навсегда. Тени, до того отплясывающие на стене танец любви, сплелись в одну, разрослись, заполняя комнату, и исчезли. Ритуал свершился. Пара скрытых капюшоном глаз оторвалась от наблюдения жуткого зрелища, развернувшегося за окном ведьминского дома, и быстро исчезла, растворившись среди сонных прохожих.***
Румыния, Бухарест. Наше время. Эйвелин с криком подскочила на кровати, уставившись невидящими глазами в черноту вокруг. Горящие будто от ожога руки беспокойно шарили по груди, ища пробитую рану. Безуспешно. Это просто очередной пустой сон. Глотнув воды и прихватив со стула кардиган, что она так и не успела вернуть Владу после праздника, Иви выбралась на балкон, тяжело вдыхая прохладный воздух. Она постаралась опереться на перила, чтобы хоть немного унять дрожь в горящих ладонях. Сцены из сна потеряли краски, но всё ещё продолжали мелькать перед глазами: взбесившееся пламя свечи, взорвавшиеся от боли зрачки мужчины, кровь и секс. — Это не моё! — почти в отчаянье прокричала Эйвелин в ночь. Руки снова дёрнуло болью, но она едва обратила на это внимание. На этот раз лес внизу всё же отозвался шелестом листвы и хрустом веток — девушка оторвала голову от прохладного камня, напряженно вслушиваясь. Хруст повторился. — Да вы издеваетесь, — на выдохе выдала Эйв, как раз в тот момент, когда из темноты деревьев отделилась тень. Белесый силуэт покружил в лунном свете, беспокойно оглядываясь по сторонам, и снова скрылся в лесу. До Иви с запозданием дошло: у тени на дороге не было ни ног, ни головы, ни чёрных косичек, а у этой есть. — Мара! — догадалась реставратор. В следующую секунду она уже натягивала кеды на ходу, сбегая в сторону лестниц. — Чёрт, чёрт, чёрт! — выпаливала на каждом шагу Эйвелин, запахивая кардиган поплотнее, — Эйв, ты чёртов недоделанный ночной сыщик! Проклиная саму себя за очередное идиотское решение, реставратор бросилась к лесу. Светлое платье Мары, будто дразня мелькало среди стволов, Иви пыталась позвать её, но та лишь всхлипывала и удалялась дальше, в самую глубь. Деревья становились всё гуще, и каждый новый шаг давался сложнее — ветки то и дело цеплялись за волосы, норовя сорвать одежду, царапали кожу. — Сука! — Эйвелин дернулась, когда тридесятый противный отросток схватил её за рукав, не давая двинуться дальше. В этой части леса кроны росли настолько плотно, что она едва могла разглядеть скудные куски неба, и что самое удручающее — не была уверенна, с какой стороны вообще пришла сюда. Шаги и всхлипы Мары стихли, и Эйвелин была готова поверить, что это — её очередная галлюцинация, навеянная кошмаром. — Ну просто шикарно, — реставратор, наконец, отцепила себя от сука и осмотрелась кругом, ища потенциальный выход. Едва глаза приметили знакомую тропинку, как где-то совсем рядом послышался оглушительный треск, такой, будто ветки не просто сминаются под ногами, а дробятся в крошево от чего-то тяжёлого. Следом за треском раздался утробный рык и крик. Крик перепуганной девочки. — МАРА! — уже во всю глотку заорала Эйвелин, наугад кидаясь в сторону звука. Крик оборвался также резко, как и прозвучал, а Иви резко остановилась, чувствуя чьё-то горячее дыхание у расцарапанной ноги. Медленный поворот вокруг оси. — Боже мой, — одними губами прошептала девушка, в ужасе пятясь назад. Перед ней на четырёх тонких и будто вывернутых во всех суставах лапах, стояло лемуро-подобное существо с вздыбленной шерстью и двумя рядами коротких, но очень острых на вид зубов. Существо двигало круглым мокрым носом, втягивая воздух вокруг Иви и будто решая, стоит ли нападать. Из глотки неведомого зверя вырывался странный стрёкот, а голова вопросительно склонялась то в одну сторону, то в другую. — Спокойно, только спокойно, — Эйвелин не знала, она успокаивает себя или их обоих разом. Ноги вслепую шарили по земле, ища наилучшее место для отступления. Огромные, прозрачно-голубые глаза, не моргая, наблюдали за её отдалением, а реставратор молилась, чтобы под кроссовок не попалась никакая сухая ветка. Молитвы не были услышаны. В повисшей тишине звук сломанной лучины прозвучал ярче грома — вывернутые ноги животного напряглись, готовые к броску. Не дожидаясь реакции зверя, Эйвелин бросилась в противоположную сторону, не различая дороги. Стрекот становился всё ближе, и Иви слышала, как когтистые лапы взрыхляют землю на тех местах, где только что была её пятка. Её погибель, — пролетела мысль и тут же врезалась в чью-то каменную грудь. Хотя, нет. Это Эйвелин со всего разбега врезалась в грудь будто вкопавшего себя в землю Влада. — Бежим, скорее! — Девушка на ходу перехватила его руку, утягивая прочь. Но стрёкот раздался совсем близко, не оставляя шансов на побег. — Нет! — Эйв зажмурилась от страха, раскинув руки в стороны перед Басарабом и готовясь принять бросок. — Ieși! — мужской голос рокотом разлился по лесу. Стрёкот и рычание зверя мгновенно смолкли, уступая привычным лесным звукам. Когда Иви открыла глаза, то поняла, что видит теперь только спину Влада, неведомо как оказавшегося перед ней. Лемуроподобного существа видно не было. Адреналин схлынул из крови так быстро, что девушка едва не упала, покачнувшись на ставшими будто сделанными из теста ногах. — Эйвелин, — Влад повернулся к ней, выражение его лица было невозможно разобрать, да она и не смогла бы сейчас. Чёрные глаза обалдело рассматривали мужчину перед собой, будто впервые видя. Ей нужно было за что-то зацепиться, за что-то пусть отдалённо нормальное, реальное. Рубашка. Его чёрная рубашка. В отличие от нее, на его одежде не было ни затяжечки, ни единого упавшего листочка. И это почему-то бесило. — Какого чёрта на Вас такая аккуратная рубашка?! — выплеснулась Иви, стукнув по мужской груди кулачком, — Вы тут среди ночи с утюгом гуляли или что? Она сама не понимала, почему колотит того, кто только что её спас, как и не понимала, почему щеки вдруг стали мокрыми, и почему Влад просто стоит и смотрит на неё, а в его голубых глазах отражается луна. И это, кстати, тоже бесило. — И чего Вы смотрите так на меня? — новый удар куда-то в район плеча, — почему стоите, как истукан? — в отчаянье бросала Эйвелин, теряя последние силы, — Вы и есть истукан, Цепеш! Настоящий истукан! Влад вздрогнул, услышав имя, которым его не называли уже много лет, и снова прошёлся взглядом сверху-вниз по «избивающей» его девушке. Её психика, как перегруженный механизм, искрила от напряжения, ударяя током по ней самой и всем в радиусе поражения. Ещё чуть-чуть и она полыхнет, сломавшись окончательно. Физическое состояние было немногим лучше: взмокшие от пота волосы налипли на исцарапанную шею и плечи, под правой ключицей протянулся сочащийся порез. Замри. Беги. Бей. Эйвелин прошла все три стадии, а теперь просто дрожала перед ним, не от холода и не от страха, а потому что её мир надкололся, и она вместе с ним. Такая сильная в своей слабости. Обычно холодный взгляд голубых глаз смягчился, Басараб перехватил колотящие его руки, прижимая к себе. — Иви, я рядом, — свободной рукой Влад стёр очередную каплю с её щеки. — Что толку? — будто в бреду бормотала реставратор, как маленькая ослабевшая рыбка трепыхаясь в сетях, — Вы же просто истукан, баран. Но он рядом. Как спасительный маяк в её тьме. — Да, я — истукан и баран, простите меня, — черноволосая голова нерешительно приткнулась под его подбородок. И снова в нос ударила морская соль, на этот раз перемешавшаяся с запахом леса и страха. — Я должен был прийти раньше, простите. — Я очень устала, Влад, — слабо прошептала Иви, расслабляясь рядом с ним. Дракула невесомо провел по её волосам, спускаясь ниже к спине, накрывая собственным кардиганом холодные плечи. — Я знаю, Эйвелин, отдыхайте. Будто только и ожидая этих слов, тело Иви окончательно обмякло в его руках, голова с закрывшимися глазами упала на плечо — Влад бережно подхватил девушку на руки, вынося из леса. Деревья послушно раздвинули ветви перед Хозяином, выпуская двоих из своей тьмы. Эйвелин впервые за много дней уснула без сновидений.