***
Вначале на пороге Замка появилось серебристое свечение, следом под изумленные взгляды из него вышла Клэр Бонье. Если бы не подрагивание света вокруг неё, сейчас больше походящего на затухающую свечу, и то, как она припала к косяку, схватившись за рёбра, можно было бы подумать, что Белая просто пила на веранде чай в ожидании хозяина. Правда, от веранды, как и от остальной садовой мебели, остались одни щепки. — Что, вашу мать, она тут забыла? — не выдержал вернувшийся из леса Локид. — Я и сам хотел бы знать, — тихо процедил Дракула, жестом дав знак Ноэ забрать Мару из рук Эйвелин. Перекинувшись недоумевающими взглядами, трое направились к Брану, где их кивком поприветствовала Бонье — точнее сказать, кивнула она только Дракуле, бес и реставратор подобной чести не удостоились. С близкого расстояния Клэр выглядела ещё хуже: фарфоровая кожа будто истончилась и пошла трещинами, держать ровную стойку ей явно давалось также трудно, как обычному человеку сдвинуть вагон. — Боже, выглядишь как… — Локид скривился, оглядев ведьму с ног до головы, но продолжать не стал и просто прошёл мимо: — А, впрочем, не важно. — Простого «спасибо» будет достаточно, — вымученно улыбнулась Клэр и прошла за остальными в гостиную, где Ноэ и Влад осматривали бессознательных Паулину и Мару. — Пирожок на полке сама найдешь, — отмахнулся бес и тут же добавил, обращаясь к вампиру: — Им просто нужно время на восстановление, я отнесу их в дом. Бонье опустилась в кресло — Эйвелин заметила, как она поморщилась при движении. Возможно, у ведьмы треснули ребра, Клэр украдкой ощупала живот пальцами, но тут же бросила затею, заметив внимание реставратора. Отчего-то боль Белой вызвала у Иви не сочувствие или хотя бы равнодушие, а настоящее отвращение. Словно она подглядывала за чем-то неприличным и откровенно грязным… Первоначальный порыв — предложить помощь, испарился сам собой. Аньези поймала хмурый взгляд Влада и кивнула: — Я помогу Григору. Остальное Дракула понял без слов: она хотела не только вылечить старика, но и ещё раз пройтись по двору и выяснить в деталях, что на самом деле произошло. — Будь осторожна, — адресовалось Иви. Когда Влад повернулся к Клэр, его лицо мгновенно переменилось: — Ты здесь одна? — Со мной была помощница, но ее убили, — Бонье равнодушно чиркнула спичкой, подкуривая. — Нападавшие сбежали, но я ранила Катарину, и довольно серьёзно. Кстати, я все ещё не слышу благодарности. — Тебя не было на Кворуме, — пропустив её последнюю реплику, продолжил вампир. — И ровно в тот момент, когда на мой Замок нападают ведьмы, которыми, к слову, ты верховодишь, именно ты вдруг оказываешься здесь и всех спасаешь. Я знаю, что магия существует, Клэр, но я не верю в чудеса. Бонье улыбнулась — впервые за эту встречу без надлома. Глаза блеснули серебром, когда она окинула Дракулу откровенно восхищенным взором. — Мне всегда нравилось, как ты ведешь дела, — выдохнула вместе с дымом, закинув ногу на ногу. — Питаю слабость к облеченным властью мужчинам, особенно со столь черной и порочной душой. — Не меняй тему, — отрезал Влад, в голос вампира прокрались нотки усталости. Клэр дернула подбородком, прячась за смешком от унизительного равнодушия. — Не ты ли вместе с Претором непрозрачно намекнул мне, что в моём Ордене завелись предатели? Я вычислила, и мои догадки подтвердились, когда я увидела их в твоём Замке — кучка отбросов, решивших перебежать на полянку, где трава зеленее, — отмахнулась бывшая Верховная Ведьма и сделала паузу, прежде чем продолжить. — Я передала свой пост и не пришла на Кворум, потому что я более не способна исполнять свои полномочия. Дракула вопросительно приподнял брови, ожидая объяснений. Клэр натужно рассмеялась, и смех тут же сменился кашлем. — Брось, Влад, ты же видишь, я умираю, — Бонье аккуратно стерла каплю крови с губ. Её слова не были сюрпризом для Влада, хоть он и удивился тому, как безразлично это звучало из уст бессмертной. — Моя наместница прекрасно осведомлена обо всех делах Ордена и прошла подготовку, она справится. Ну, а я напоследок решила сделать доброе дело. Просто к слову: на твоей территории, была магическая активность, сопоставимая со взрывом пары атомных бомб. Твоя Катарина та ещё штучка. — Что ты видела? — вернулся к прежней теме вампир. В намереньях Бонье под слоем альтруизма всегда стоило искать второе, а то и третье дно, Владыка нечисти это прекрасно понимал. — Разве не это сейчас выясняет твоя реставратор? — хмыкнула Клэр, едва дёрнув крыльями носа. Злоба, что она испытывала при одном упоминании Иви, просачивалась даже в мимику. Заметив реакцию Дракулы, Бонье поспешила продолжить: — Когда мы пришли, твои Дворовые были без сознания, а Катарина с несколькими магами допрашивали девочку не самыми гуманными методами. Завязалась короткая схватка — мне удалось убить одну ведьму и ранить Катарину ценой жизни помощницы, остальные ушли, но у меня есть их имена. Клэр поднялась, опираясь одной рукой на подлокотник, а второй сжимая бок — движения отражались болевой судорогой на её лице, но походка не утратила обычной светской грации. Бонье передала вампиру небольшой листок, исписанный аккуратным убористым почерком. — Не ищи подвоха, Влад, — мягко добавила Белая, наблюдая, как Дракула изучает написанное. — Мы столько пережили вместе, я любила тебя, и нас много связывает до сих пор. Гораздо больше, чем ты думаешь. — Благодарю за всё, ты очень помогла, — Дракула коротко улыбнулся в ответ, убирая листок в карман и показательно не замечая её просящего выражения лица. — Я, как никто другой, понимаю, как тебе сложно управлять всем одному, каждый день сталкиваться с подобными вызовами, — ладонь Клэр опустилась на его плечо в знак поддержки, голос смягчился, стал тише. Так она говорила с ним только будучи наедине, раньше. Клэр ждала, что Влад как-то ответит, но он молчал, и это само по себе говорило о многом. Ещё одна болезненная тень скользнула по её будто высеченным из мрамора чертам — только в этот раз боль никак не была связана с ранением. Ладонь соскользнула вниз вслед за движением вампира — Дракула встал, тактично оставляя женщине шанс на отступление. — Ты что-то узнала о причинах нападения Катарины? — Она искала медальон матери, — Клэр кашлянула, говоря. — Есть предположения, зачем он ей? Влад не успел ответить — новый приступ, намного тяжелее всех предыдущих, накрыл Бонье. Дыханье выходило свистящим, она усиленно хватала ртом воздух, шарясь рукой в поисках опоры. — Локид! — гаркнул Влад, услышав чьи-то шаги в коридоре. Клэр покачнулась и едва не рухнула на пол, но вампир вовремя подхватил её сзади. — С-сейч-агх-с, — захрипела ведьма, всё ещё пытаясь прикрыть рот пропитавшейся кровью салфеткой. Слова не шли, она теряла сознание. — Ноэ, черт тебя дери! — выругался Дракула, поднимая Клэр на руки, её голова безвольно опустилась на его плечо. На этот раз на зов пришли сразу двое — Локид и Эйвелин. Бес тут же кинулся к другу, забирая ведьму под тихое чертыханье, перспектива таскаться с лягушатницей ни в каком виде его не прельщала; Иви же просто застыла в проходе, обомлев от увиденного, но быстро пришла в себя. — Ей стало плохо, — пояснил Дракула, даже не поворачивая головы, чувствуя на себе сочуаствющий взгляд Локида. Аньези промолчала — черти выдохнули, хотя сам вампир отметил странную отстраненность, мелькнувшую в её глазах, будто на несколько мгновений Эйвелин унеслась сознанием в прошлое. — Что с ней? — коротко бросила Иви, приблизившись к вампиру. На его воротнике блестела капля крови — реставратор аккуратно промокнула пятно полотенцем со стола. — Играла с магией и проиграла, — буркнул Локид, слушая дыхание Белой. — Дышит, жить будет. Оставив Клэр отдыхать на кушетке, Ноэ повернулся к друзьям и потянулся, разминая затекшую от ношения всех подряд спину. — Не знаю, как вы, а я просто задолбался сегодня, — заключил бес и, покрутив в руке фляжку, вышел на улицу. Влад и Эйвелин пошли за ним, троица расположилась прямо на ступеньках — сил осталось только на подкурить. Никто ничего не говорил, слов тоже не осталось, ровно как и мыслей. Всё сузилось до крохотной горящей точки, идущей по кругу: из дрожащих пальцев Эйвелин — в уверенные и прохладные Влада — к горячим и нервным беса. Никто бы не догадался достать отдельную сигарету или принести себе стакан — этот жуткий день они разделили на три, вечер и фляга Ноэ разделятся также. «С праздником, Ягодка!» — веселая надпись, что никто не потрудился, или просто не захотел снять, висела посреди извороченного, испорченного, изувеченного Катариной двора натуральным издевательством. Будто сцена из плохенького блокбастера: только вчера ровно на этом месте гремела вечеринка в часть Дня рождения Иви, в бассейне плавали дурацкие надувные птицы, взрывался конфетти праздничный торт. Ещё вчера Патрик пытался перепеть Паулину в караоке, а гибкая девочка-тарри обыгрывала всех в Твистер. Вчера. Сегодня на этом дворе возле красивых резных стульев из светлого дерева, где так любил отдыхать Григор, пытали его жену и дочь. Аккуратно высаженные Паулиной кусты любимых Эйвелин гортензий больше не распустятся — их уничтожил маг по имени Итан, когда сжигал Григора заживо. «С праздником, Эйвелин!» — измывалось всё вокруг. Иви опустила взгляд, просто, чтобы не видеть окружающей разрухи, и едва не рассмеялась от нелепости их вида. Двое мужчин в смокингах с иголочки, слегка притрушенных паутиной с деревьев, курили, сидя прямо на ступеньках; она сама босиком, ибо её Louboutin набрали в лесу невообразимое количество грязи, и в изорванном платье «Невеста Дракулы», наверное, как никогда лучше, подходила для воплощения задумки дизайнера. — Я пойду наверх, приведу себя в порядок, — отозвалась Аньези, поднимая с крыльца стянутые туфли. — Нам тоже не помешает, — поднялся следом Влад, туша сигарету. — Ягодка, — Ноэ окликнул уходящую девушку. — Если бы не ты, черт знает, сколько лет бы ушло на восстановление Паулины и Григора. Не знаю, как это у тебя вышло, но лично мне не знакома магия, лечащая свернутые шеи. Эйвелин растерянно обернулась, поймав на себе благодарные взгляды мужчин — за всем происходящим она даже не успела задаться вопросом, как ей удалось вылечить Мару и ее родителей. — Жаль, что я могу только видеть прошлое, а не менять его. Мара никогда не забудет того, что сделала с ними Катарина. — Не забудет, — глухо ответил Влад, — но зато рядом с ней будут ее родители. И мы. — И мы тоже не забудем, — с мрачной ухмылкой, в которой читалось куда больше угрозы, чем веселья, подтвердил Локид. Эйвелин кивнула и прошла к лестнице. Она абсолютно точно не забудет — каждый эпизод по живому мясу вырезан на обороте памяти, каждая страшная сцена впиталась в паркет и въелась в воздух. Даже дышать и то хотелось через раз. Катарина не просто побывала в Бране — в месте, что Эйвелин ощущала почти своим новым домом — она оставила на нем рваные раны. Чтобы помнили. Чтобы чувствовали её. Ярость, агонию и такой всесокрушающий ужас, ведьма натурально осквернила все, к чему прикоснулась. Замок тоже это чувствовал, а значит — ощущала и Иви. Эйвелин Аньези никогда не видела в реставрируемых объектах куски бетона — для нее это были живые создания из камня и дерева. Каждый со своим, порой не простым характером, с собственной судьбой. А Бран всегда был особенным, она сразу это поняла, с первого взгляда. Поняла и влюбилась. Влюбилась в его величие и гордое одиночество в окружении могучих сосен, в его мощные стены, так надёжно укутывавшие своих обитателей, и, конечно, в его крутой нрав, пусть и не сразу, но покорившийся ей. Бран — словно продолжение личности своего великого и бессменного Хозяина, и за это Эйвелин любила его особенно трепетно. Однако, теперь ее Бран переменился. Он гневался, он устал, он пытался сбросить с себя забившиеся в щели обрывки чуждых ему мыслей, ошмётки магии, куски ведьминской злобы. — Прости, дружок, что не пришла раньше, — шепнула Иви, ведя рукой по перилам ровно там, где их касалась рука Катарины. Идти ее следами было все равно, что проходиться ладонью по покрытой липкой пылью поверхности. Ко всему прочему добавлялись сводящие с ума видения, будто специально намешанные в невообразимый хаос. Эйвелин старательно избавлялась от них, как от шипов, застрявших в тигриной лапе. Когда очередной «шип» был извлечён, ей показалось, что где-то внутри, в самом глубоком подземелье, раздался тихий благодарный рокот. Бран стоял бравым воином, но и ему нужно исцеление. Путь до ее комнаты занял вдвое больше времени, чем обычно — отчасти из-за избавления от энергии Катарины, отчасти из-за страха увидеть распахнутую дверь. Каким-то шестым чувством Иви осязала, как ведьма шла именно в ее спальню и более никуда. Так и оказалось. Дверца унизительно раскрытая — специально, чтобы она увидела всю разруху сразу, ещё из коридора, просяще скрипнула, и Эйвелин вошла. Болезненный ком собрался посреди горла и не давал сглотнуть вязкую слюну — Катарина «камня на камне» не оставила. Аккуратно сложенная постель была смята и отброшена в сторону, матрас натурально выпотрошен. Каждая, каждая ее вещь — ценная душе или глазу — была извлечена, перекручена в завистливых пальцах и презрительно отброшена. Весь ее крохотный мирок, ее блокноты с памятными зарисовками, подаренные ребятами подарки, ее любимая одежда, флаконы духов — абсолютно все было испорчено. — Ничего, — всхлипнули гадины, утешая друг дружку. — Мы же реставраторы, да? Значит, отреставрируем. Эйвелин первым делом откопала пару босоножек и переобулась — под ногами хрустело выбитое стекло. Кровать со сломанной ножкой протяжно «айкнула», когда реставратор опустилась на ее угол, обводя комнату тяжёлым взглядом. От вида окружающего беспорядка вырвался нервный смешок. Ей действительно вдруг стало смешно: от нелепого платья, расплавленными нитями свисающего с остатка вешалки, смешно от выдранной из альбома фотографии с опаленными краями. Дико и смешно. — Какая же ты дура, Катарина, — не выдержала Эйвелин, расхохотавшись вслух. Аккуратно расправив уголки ставшего ещё более «пламенным» их с Владом фото, Иви пробралась в душ. Несколько минут она просто стояла под потоками воды и наблюдала за розовыми ручейками, уносящимися в слив. Туда им и дорога. Простые и привычные действия возвращали чувство нормальности: да, на их Замок напала сумасшедшая парочка, но они все живы, все выстояли. А значит, ещё есть, за что побороться. — Так-то лучше! Найдём ведьму и полюбуемся, как наш вампир откусит ей и братцу голову, — куда бодрее поддакнули гадины, когда реставратор покончила с мытьем. — Спасибо, что хоть помаду оставила, — фыркнула Эйвелин, вызволяя остатки косметики из ванного шкафчика. Треснувшее зеркало разрезало отражение — отчего-то смотреться в него не хотелось. В оставшихся кусках плясали кривые тени, будто хаотичные движения рук бушевавшей здесь ведьмы. — Взгляни, — шептали они, — взгляни и сломаешься. Эйвелин тряхнула головой, насильно прогоняя неприятные мысли, и вернулась в то, что еще недавно называла спальней. — Вот же тварь, а! Dior-то ей чем не угодил? — всплеснулись гадины, когда Аньези принялась за раскопки одежды. Нетронутыми осталась лишь пара комплектов. — Чёрное или бордовое? — бормотала себе под нос девушка, дойдя до ящика с бельем, волей случая почти не повреждённого. — Мне нравится на тебе чёрное, но надевай бордовое. Наконец, вырву его идиотскую застёжку, и ты его выкинешь. Иви улыбнулась, не поворачивая головы, — ощущение приближения Влада пришло за секунду до, и переместилась за покосившуюся дверцу шкафа, воспользовавшись ей как ширмой. — От черного комплекта не могу найти низ, а бордовое не подойдёт к наряду, — вздохнула Аньези, одеваясь. — Отлично, значит «без», — хмыкнул Дракула, проходя вглубь и отпинывая на ходу куски мебели. — Вижу, Катарина твою комнату не пощадила. Внимательный взгляд медленно прошелся по изломанной кровати, переместился к развороченному пуфику и остановился на раскрытом альбоме, куда Эйвелин ещё не успела вернуть их фото. Лицо вампира мрачнело с каждой находкой. — Плевать, — пожала плечами Аньези, заметив его реакцию. — Мебель и наряды можно купить новые, остальное — восстановлю. — Ты поразительно легко восприняла факт ее вторжения, любовь моя, — Влад прижал девушку к себе, проведя пальцами по оголенной спине. Даже просто от его присутствия настроение заметно улучшалось, Эйвелин обняла его крепче, вдыхая такой любимый запах кедра с табаком. — Я не должен был допустить этого, должен был лучше охранять всех вас, — вдруг тихо произнёс Дракула, не разжимая объятий, запредельная откровенность для такого, как он. Иви шумно втянула носом воздух — знала же, что он обвинит в произошедшем себя. Видела его взгляд, когда он вошёл. — Один очень умный мужчина однажды сказал мне: никогда не забывай, кто на самом деле сделал это с вами, и не забирай его вину на себя, так ты только облегчишь врагу задачу, — Эйв прижалась к его лбу своим, встав на носочки. Их крохотный кокон посреди разрухи. — Возможно, усиль ты охрану Брана, Катарина бы не обошлась одним сонным мороком, и много нечисти погибло, отбивая Замок. — Это их долг, Эйвелин, как и мой, — глухо заключил вампир. — Знаю, — протяжно вздохнула Иви. Спорить с Дракулой было равносильно боданию с бетонной стеной, если что-то решил — танком не сдвинешь. — И ты сделал и делаешь очень многое, теперь на нашей стороне ещё и Фанагор. Мы найдем Катарину, и они с братом поплатятся за все, что сотворили сейчас и в прошлом. Эйвелин ласково прижала ладонь к его щеке, одним движением снимая давящую тяжесть с головы — дышалось легче. Влад никогда не выглядел старше своего поддельного возраста, но сейчас в его глазах отражалась настоящая многовековая усталость. И она вознамерилась немедленно это исправить. — Пойдем, мой Великий Правитель, — Иви обвила его шею руками, оказываясь в миллиметрах от лица. — Куда? — рука Дракулы в ответ по-хозяйски сомкнулась вокруг её талии. Эйвелин абсолютно точно владела каким-то особым видом магии. Иначе, как объяснить, что бардак вокруг вдруг исчез, и он видел лишь маняще приоткрытые губы, которые через пару минут припухнут от его требовательных поцелуев. — Даже бессмертным вампирам нужен отдых, — прошептала у самого уха, прежде чем коварно вывернуться из хвата. Неторопливыми, соблазнительными шагами Эйвелин ведет по коридорам самого Валашского Господаря, порой сокращая расстояние между ними, но не позволяя достаточно приблизиться. Между ними — пара десятков сантиметров, идеально для обзора на загорелые ноги в обтягивающей юбке; мучительно, если готов эту юбку сорвать прямо тут. Она толкает бедром дверь в его кабинет, Дракула входит следом — вспыхивает свет, на миг ослепляя двоих, — смена кадра: Иви грубо прижата к стене. На этот раз не отстраняется, даёт ощутить разгорающееся тепло кожи, подпаляя его собственную. Лукавый прищур — соблазнительно закусанные губы. Глаза в глаза. Она знает: Влад хочет её прямо сейчас, у этой стены, сорвать к черту мешающую одежду, развернуть спиной и брать, брать, брать. Пока не закричит, не вопьется зубами в его ладонь от невозможности ощущений, не собьется до хрипоты и молящих стонов. Он знает: Иви читает его мысли на дне зрачков, потому что сама хочет так же. Хочет выгнуться в пояснице, давая ему протолкнуться ещё глубже, хочет рассыпать свои волосы по его груди и наслаждаться потом смешением их запахов. Он хочет её до безумия. Она хочет его до дрожжи в коленках. Но их игра только начинается. Ее тонкие пальцы подныривают под лацканы пиджака, неторопливо стягивая вниз. Влад тянется к ней для поцелуя, но она уклоняется и отходит дальше — игра, где каждый знает и ждёт свой финал, одновременно оттягивая его наступление. Следом Эйвелин толкает его в массивное кожаное кресло и устраивается сверху на его бедрах поудобнее, заявляя о собственной власти. Узкая юбка задирается до неприличия, оголяя упругие ягодицы и кружево чулок — в такой позиции он почти готов признать собственное поражение. Вампир с наслаждением проходится по ней взглядом сверху-вниз — и она готова поклясться, что чувствует горячий след от его языка, хотя он даже не шевельнулся. Не сдерживается и провокативно ёрзает на его бёдрах, Влад шумно выдыхает возле шеи, но она, чёрт возьми, хочет слышать его стоны. Эйвелин склоняется к его лицу, так, чтобы дыхание стало парным. От её близости, от её недоступности радужка мужчины из льдисто-голубой становится почти черной, как ночная вода, как само желание, что нарастает от секунды к секунде. — Скажи, что ты чувствуешь? — шепчет в его губы, намеренно задевая кожу зубами, пока руки быстро избавляют Влада от рубашки. Она ощутимо проводит ноготками по мускулистой груди, доставляя лёгкую боль. Ему нравится. — Я чувствую, как кровь бушует в твоих венах, — рука вампира смещается на её горло и слегка сдавливает, заставляя вену пульсировать ещё отчаянней. В их игре, кто проиграл? Кто побежден? — Я чувствую, что твои волосы ещё влажные после душа, — говоря, Влад собирает ее волосы в кулак, забирая полный контроль. Его дыхание опаляет шею, чтобы застыть у выпирающих из-под тонкой ткани блузки сосков. Дразнящий укус. Вскрик. — Чёрт… Пожалуйста, — она готова встать на колени и вознести молитву, только не Богу, а её личному Дьяволу. По комнате разливается бархатный смех — Дракула получает истинное удовольствие от предвкушения собственной победы. Смилостивился или сам был уже не в силах держаться? Чёрт разберет. В следующую секунду Влад притягивает Эйвелин за шею к себе и буквально сминает губы. Его поцелуй требовательный, жадный — он просто берет своё, и она плавится под его напором. Языки сплетаются, дразня, губы обоих искусаны до солоноватого привкуса во рту, они уже так прижаты друг к другу, что одежда ощущается чужеродной. — Сними, — отдаёт приказ, не разрывая поцелуя. И Эйвелин послушно избавляет себя от блузки, пока Влад, удерживая её навесу одной рукой, переносит их к центру комнаты. Бумаги улетают на пол — сейчас на его столе место только для одного, точнее — одной. Под лопатками холодное дерево, над ней — его горячее тело, и она вот-вот расстанется с разумом от этого дикого контраста. — Что теперь чувствуешь ты, любовь моя? — коварный вопрос, на который она едва ли способна дать ответ. Треск ткани. Остатки одежды исчезают с поля боя. По коже Эйвелин расползаются красные полосы в местах, где врезались лямки и швы, и Дракула беззастенчиво оставляет поверх новые метки, уже свои собственные. Клыки вампира прикусывают грудь до стона боли, и тут же горячие губы снимают алую каплю, лаская. Ей это нравится. Нравится его грубость и власть в каждом движении, нравится хищнический взгляд, который встречает напротив. Она — добыча самого опасного хищника, и она же имеет над ним власть. Иви пытается освободить руки, но Влад держит их мертвой хваткой над её головой — он хочет ее поцеловать, она кусает и изворачивается в ответ. Их вечная борьба. Ему это нравится. Ее непокорность и неиссякаемый огонь внутри. Нравится покорять и завоевывать ее день ото дня, нравится забирать положенную награду. И главное — нравится, когда от его ласк она становится мягкой, игривой, как кошка, чтобы в следующую секунду вновь проявить строптивый характер. Щелкает ремень — Дракула подтягивает ее за бедра, заставляя обхватить себя ногами ещё крепче. Он берет ее одним грубым и резким движением — она подаётся навстречу, и оба на мгновение замирают, чтобы дальше наполнить стены невозможными криками. Их секс на грани безумия, они отдаются и отдают, как в последний раз — отчаянно и без остатка, до белых кругов перед глазами, до полного слияния тел и душ.***
Час спустя. Румыния, Бухарест. Огонёк единственной свечи бесконечно отражается в серебряных поверхностях зеркал — приумноженный обман. Катарина обновляла руны в одиночестве, Эллиот занимался бежавшими из Брана уцелевшими ведьмами и ведьмаками. Совсем скоро её выход перед гранд-финалом, незначительная и, казалось бы, мелкая партия, но именно она станет решающей. — Мой брат не верит в успех, — тихо переговаривалась с отражением ведьма, — но я знаю Дракулу, знаю наперёд, что он сделает. Помутневшее от времени зеркало молчало, возвращая её же вопрошающий взгляд. Катарина раздраженно хмыкнула — пускай, ей не нужны подсказчики. — Надеюсь, малышка Эйвелин выдержит, когда я буду вырывать из неё кусок украденной у меня души, — лицо ведьмы разрезала кривая улыбка, искажая красивые черты. — Ведь она нам очень пригодится в самом конце. В унисон её словам в дальнем зеркале показался тусклый лунный луч, лениво подползающий к кровати, где металась во сне девушка. Истерзанная простынь наполовину съехала вместе с одеялом, оголяя золотистую кожу реставратора. Серебро ночного света замерло у самого края, будто боясь дотронуться до неё. Катарина стиснула челюсти, наблюдая за развернувшейся картиной. — Приятного пробуждения! — скрежетнула зубами ведьма. Идеальная гладь отражения надломилась и треснула с противным звуком. Видение исчезло.***
То же время. Бухарест, Замок Бран. Грудь пробило болью — Эйвелин резко подскочила на кровати, судорожно пытаясь сделать вдох. Серебряный луч луны из не зашторенного окна лениво отступил, никем незамеченный. Перед глазами стояла тьма, но не из окружающего мира, здесь она различала всё довольно четко, а из сна. Как и тысячи раз раньше, Иви не помнила, что видела, но ощущала липкий ужас кошмара, притаившегося за спиной. Она спешно встала, растирая лицо руками и возвращая ощущение собственного тела, однако это помогало мало. Комната, где они так часто проводили уединенные вечера с Владом, больше не казалась уютной и даже знакомой — стены гнали холодом, каждый предмет — неизвестностью. После сна осталось ещё одно неприятное чувство: будто месяцы в Бране тоже были сном. Словно не было никакой нечисти и силы, не было Локида и Сандры, и главное — в её жизни никогда не было Влада. — И никаких проклятий. Тебе так было бы лучше, не правда ли? Иви схватилась за виски, насилу прогоняя навязчивые мысли. — Что за черт… — она медленно выпила стакан воды, оставленный вампиром на тумбочке, чтобы успокоиться. Постепенно мир восстановился из кусочков, но всё еще казался не до конца реальным. Эйвелин огляделась — Влада нигде не было видно, да и в эту конкретную секунду она скорее была рада его отсутствию. Не нужен Владыке нечисти лишний повод для волнений за нее, их и без того хоть отбавляй. Наспех натянув в полутьме подготовленную одежду, оглядела перед выходом отражение. — Соберись, пожалуйста, — прошептала самой себе, эффекта произвело это немного. Иви догадывалась в чем причина ее состояния — Катарина. Ведьма так глубоко въелась в стены Брана, что кусок ведьминской души внутри неё буквально бесновался от предвкушения встречи с хозяйкой. Все это приводило нутро в полный хаос. — Есть и ещё кое-что, — хихикнул противный голос. — Заткнулся бы ты, — зашипели ощетинившиеся гадины. Но голос был прав. Эйвелин испытывала кое-что ещё — дежавю. Ступая на паркет ступеней, она чувствовала, как ноги вязнут в болотной тине, и чем ближе продвигалась к гостиной, тем сильнее колотилось сердце. Её страх, её кошмары, размытая реальность усилиями ведьмы возвращались на прежде оставленные позиции. Вот только кое-что всё же переменилось — Иви, её Сила больше не дремала где-то глубоко внутри. Нет. Она разгоняла кровь, выжигая «заразу» живьем и опаляя вены. Только спустившись с лестницы, Эйвелин обратила внимание на ещё одну странность — ни одна лампочка внизу не горела, весь первый этаж освещался только окнами и тонкой оранжевой полоской из-под закрытой двери. Бран погрузился во мрак, давая волю теням в углу, и это только сильнее давило на девушку. Иви на миг застыла, не успев нажать на ручку, из гостиной помимо тихой беседы Локида и Влада будто донёсся смех Катарины и чей-то плач. — Сука, — беззвучно ругнулась себе под нос реставратор, распахивая дверь. Первым делом взгляд упал на Влада — он сидел в пол-оборота вблизи камина, едва ли не единственного источника света. Локид стоял спиной к окну, сложив руки на груди, с самым хмурым видом, казалось, что за один единственный вечер он постарел лет на двести. В остальном обстановка выглядела вполне нормально — даже Ириска показалась в облюбованном кошачьем углу, но вместо обычных вечерних игр опустила мордочку на лапки, словно кого-то ждала. — Тебя что-то разбудило? — вампир слегка удивился, ожидая, что Эйвелин проспит хотя бы до утра. — Нет, просто решила спуститься к вам, — соврала Аньези. На фоне последних событий возвращение кошмара казалось несущественным. — Как Мара? — Отдыхает в домике прислуги, она скоро поправится, — отозвался Дракула, украдкой осматривая девушку — Иви казалась немного растерянной, но не более того. — Паулина пару раз приходила в себя, но Сандра погрузила ее обратно в сон. — Сандра здесь? — удивилась Аньези, наливая себе чай. — Да, мы вызвали их с Лео, он, кстати, разбирается сейчас с проводкой. Видимо, при нападении что-то повредилось. — Удивлен, что мы вообще не у котлована сидим, — невесело хмыкнул Локид. — Катарина пришла, чтоб Ягодке гардероб подпортить и слуг помучить? — Нет, она хотела найти медальон и проверить, остался ли в нем кусок ее души, — быстро ответила Иви, оглядев стол. Ее ждал нехитрый ужин, не чета, конечно, вкуснейшей стряпне Паулины, но выглядело довольно аппетитно. Однако от одного взгляда на еду ее замутило — Эйвелин поспешно отодвинула тарелку подальше и сжала в руках кружку, пытаясь отогреть ледяные пальцы. Как и всегда после кошмаров нутро колотило мелкой дрожью, что она старательно маскировала от других. — Только Катарина не учла, что оставив после себя такой яркий магический след, облегчила нам задачу, — добавил Дракула после секундной паузы. — Завтра здесь будет Фанагор. — А что будем делать с Бонье? — Эйвелин постаралась добавить в голос безразличия, но по лицу Влада было понятно, что ей это не удалось. — Если всё, что она рассказала мне о произошедшем, правда, то отпустим, — вампир внимательно посмотрел на Иви. — Что ты видела, когда проверяла двор? — Во дворе и Замке хуже, чем в лесу, — протянула реставратор, — видения размыты и будто перемешаны. Но я видела, как Клэр ударила заклинанием в спину Катарины, потом Эллиот затащил её в портал, и они исчезли. Они не успели договорить, у входа послышалось скрежещущее по перепонкам: — Доб’рого вечер’а. Отчего-то приход Бонье помимо раздражения вызвал у Эйвелин тревогу. Было в ней сейчас что-то помимо режущего глаза серебристого света и этой надменной манеры говорить, что-то пугающее. — Как ты себя чувствуешь? — Влад кивнул на кушетку напротив, и Бонье чинно опустилась, поправив полы белоснежного пиджака. — Спасибо за помощь, Влад, мне намного лучше, — улыбнулась ведьма, по обыкновению глядя только на Дракулу. Действительно, её природная бледность больше не отдавала мертвенностью, а под кожей не мерещились трещинки. Эйвелин захотелось опрокинуть на ее костюм оставшийся чай, светская беседа вампира и бывшей Верховной злила не меньше дурацких снов. Однако, вместо этого реставратор сказала другое: — Ты спасла Мару и ее родителей, ранила Катарину, — стальные глаза полоснули реставратора по лицу, — я хочу тебя поблагодарить. Клэр сцепила руки на колене, выдержав паузу. По ее выражению было не различить, что она испытывает, но это явно не было ответной благодарностью. Бонье смотрела на Эйвелин сверху-вниз, хоть и сидела по факту несколько ниже, но ее задранный подбородок и горделиво расправленные плечи — словно она только что победила в одной ей известной партии. — Мои действия не ради спасения твоих слуг, Влад, — холодно улыбнулась Клэр. — И тем не менее, за их спасение я тоже благодарен, — с не меньшим холодом отозвался вампир. — И уж точно не ради вашей благодарности, мисс Эйвелин, — теперь улыбка Бонье превратилась из холодной в ликующую. Она явно собиралась что-то сказать, и это чувствовал каждый присутствующий в комнате, но Клэр будто намеренно оттягивала начало. В ее руке материализовался тонкий мундштук, Белая неспеша подкурила. — Может, она ещё в магазин за вином себе сходит? — съязвили гадины, презрительно скривив мордочки. — На самом деле, я пришла в Бран не только из-за вспышек магии… — Ты еще долго будешь тянуть кота за все выпирающие части тела? — добавил не менее раздраженный Локид. — Я тут не молодею. — Я думаю, что наш дальнейший р’азговор' не для твоих ушей, бес, — оголила зубы Клэр. — Ноэ останется, — припечатал Дракула, — а ты говори по делу. — Хорошо, Влад, как скажешь, но дело это глубоко личное, — Бонье прикусила основание мундштука, будто возвращаясь к воспоминаниям. — Когда-то давно, когда я была ведьмой третьего круга , я встретила одного человека. Его имя сейчас не важно, да и он не назвался, но повстречался он мне как раз вовремя. — Боже, ты решила нам свою биографию с самого начала рассказать? — вздохнул Локид. — Зная твой возраст, мы до конца времён тут просидим. В другой раз Эйвелин бы поддержала беса, но сейчас ей почему-то хотелось послушать. Точнее, она знала, что дослушать необходимо, хоть внутри дрожь не просто усилилась — всё буквально ходило ходуном. — Поверь, бес, конец тебя удивит, — слегка приподняла уголки губ Клэр. — Этот мужчина рассказал мне, как достичь таких высот магии, о которых не слышали даже тогдашние Верховники, где достать древние книги заклинаний, и как возглавить Орден Света в итоге. — Он попросил что-то взамен? — свёл брови Дракула. — Нет, — мотнула головой Бонье, — но он не предупредил о последствиях, хотя я бы тогда его и не послушала. Локид, до этого момента сыплющий остротами и лучащийся сарказмом, мгновенно посерьёзнел — бес догадался о каких именно последствиях идёт речь. — Такая мощная магия, так много силы и так много лет, — Бонье прикрыла глаза, выдыхая дым сквозь слабый кашель. — Моё тело не выдерживает этого, никто бы не выдержал, пожалуй. Как глава Ордена, я пропускаю через себя магический поток невыносимых масштабов, и это меня разрушает. Теперь и Эйвелин поняла, что произошло: дрожь в конечностях, необъяснимый кашель и приступы, кожа, казавшаяся не толще папирусной бумаги — Бонье фактически исчезала под напором впитываемой магии, и, кажется, уже утратила над этим процессом контроль. Ощущение омерзения накатило с новой силой — как у постели смертельно больного, цепляющегося за унылые крупицы жизни иссохшими пальцами. — Когда я окончательно поняла, что происходит, то уже сама розыскала старого знакомого, — Бонье закашлялась, пряча кровавые следы болезни в салфетку. — Он вновь помог мне, рассказал, как затормозить процесс, как сбалансировать энергию внутри. Локид и Влад смотрели так, будто уже поняли, что сотворила Клэр, но не до конца верили в свое предположение. По лицу Дракулы прошла нехорошая тень — Бонье тоже ее заметила и на миг осеклась. Одна Эйвелин сидела без единой догадки, но со стойким ощущением неотвратимости катастрофы. На миг Иви показалось, а может это была лишь спасительная фантазия, что она едет в автомобиле, из динамиков кричит слишком громкая музыка, заглушая шум от несущейся под колесами дороги. Она летит вперёд — машина все набирает скорость, а впереди не видно ничего, но она не отпускает газ. И тогда через рёв орущей жуткой песни, сквозь туман перед лобовым стеклом доносится: — Если Светлая ведьма заключит в себе крупицу тьмы, и даст ей жизнь, то тьма вытеснит собою свет и защитит. — Это невозможно, — выпалил Дракула. Эйвелин все пыталась заглушить шум в голове, но он лишь упорно трансформировался в навязчивый звон. Туман сгущался, сведясь к двум точкам: Владу и Бонье, и она никак не могла это остановить, не могла даже пошевелиться. — Влад, при мне началась и закончилась Столетняя война, — Клэр рассмеялась, и тут же смех сменился кашлем. — Заклятие деторождения не такое уж сложное, просто нужно выбрать правильное время. — Я не понимаю, — Эйвелин не знала, говорит вслух или про себя, потому что воздух застрял в легких камнем и, кажется, не двигался, как и она сама, будто приросшая к этому треклятому сидению. Локид впал в ступор, Дракула замер где-то посередине. — Все ведь в выигрыше, Влад, — продолжила Бонье, — ты считал, что у тебя никогда не будет наследника, а я выиграю себе сотню-другую лет. Окружающее все меньше казалось реальным, Иви будто тонула в словах, реакциях и мыслях. Сказанное Белой стучало внутри черепа, вытесняя собой абсолютно всё, руша абсолютно всё. — Вам ещё что-то неясно, Эйвелин? — блеснула металлическими глазами Клэр. — Я ношу нашего с Владом ребенка. Будто в подтверждение собственных слов, Клэр поднялась с дивана и сделала неясный жест руками — в центре ее живота материализовалась сфера из света с прожилками пульсирующей тьмы от самого центра. Тьма окутывала сферу, чьи лучи норовили вырваться на свободу и навредить своей хозяйке. Вот, что Бонье скрывала всё это время, вот, что каким-то образом ощущала Иви в приступах странного отвращения к Белой. Её обман. Тигроголовая кружка выскользнула из рук и разлетелась цветными осколками по полу. Реальность рассыпалась вдребезги. — Что ты натворила?! — взревел Дракула и рванул на Клэр. Его едва успел схватить Локид в последнюю секунду. — Тише, друг, — Ноэ приходилось держать его так, что трещали швы на одежде. Влад смотрел на ведьму нечеловеческими глазами. — Ты же не станешь убивать её, она… Ноэ осёкся, посмотрев на Эйвелин. Иви медленно подняла взгляд с осколков у своих ног на Бонье, не замечая ничего другого вокруг — только сталь глаз. Теперь она все поняла, не как мужчины — событийно, меряя мотивами и последствиями, а целиком. Это была ее месть, месть отвергнутой ведьмы. — Скажите, как вам, Эйвелин? — спросила Клэр одним взором. — Что? — Скажите, как вам на моем месте, — улыбнулся молчащий рот в алой помаде. В памяти вспыхнул их давний разговор: …— Эйвелин, — от её обращения реставратора даже передёрнуло, — как думаете, сколько у Влада было таких, как вы? И сколько ещё побывает на вашем месте? — Боишься, что я займу твоё? — отбила Эйв с ответной ухмылкой. Но вместо ожидаемой колкости Бонье покачала головой. — Моё место? — в словах Клэр засела внезапная горечь. — Нет, мисс Аньези, я не боюсь, что вы займете моё место. Я вам этого желаю… Картинка выстроилась мгновенно и целиком: Клэр с самого начала вела собственную партию, говоря правду, но не всю. Она была рядом, она помогала, но не им, а самой себе. По итогу всех событий Белая утратила лишь пост Владыки Ордена и выиграла жизнь, а они? — Это подло, Клэр, даже для тебя, — проговорил Дракула с абсолютно отсутствующим выражением. — Подло? — уцепилась ведьма. — Не говори мне о подлости, Дракула, и уж тем более не зарекайся о несправедливости! Ты хоть раз задумался обо мне за все эти годы? Влад приблизился к Белой — от разливающейся вокруг него ярости серебристый свет стремительно тускнел, ей потребовалась вся сила воли, чтобы не сделать шаг назад. — Даже не пытайся заставить меня объясняться в отношениях, которых никогда и не было, — казалось, ещё мгновение, ещё одно движение, и Дракула попросту свернёт ей шею. Хруст. Маленький осколок попал под каблук, мешая уйти незамеченной. Все повернулись к Эйвелин, и в этот миг, Влад впервые с того момента, как заговорила Клэр, заглянул ей в глаза. Сердце вампира рухнуло вниз именно в эту секунду — не когда они говорили о нападении Катарины, и даже не когда Бонье заявила о новости, не укладывающейся ни в чьем сознании — а именно сейчас, когда встретил взгляд Аньези и не узнал его. — Надо убрать, — поспешно объяснила реставратор, опускаясь на корточки и разрывая зрительный контакт. Она бы просто не вынесла ещё хоть миг видеть эти кристально-голубые глаза, столько раз спасавшие её от кошмаров. Потому что сейчас… сейчас в них и был её худший кошмар. — Я помогу, — Дракула опустился рядом, перехватывая самые острые осколки. — Не надо, — мотнула головой Иви, не спеша поправлять нависшие над лицом волосы. — Ты поранишься. — Я сказала, не надо! — резанула реставратор, выхватив у него куски керамики, и бросилась прочь из комнаты. — Не ходи, — остерег Локид друга, собравшегося за Аньези, и перевел тяжелый взгляд на Бонье: — Довольна? Клэр не ответила, вместо этого повернув голову к вампиру — Влад даже бровью не повел в её сторону, только злое: «убирайся» слетело с мужских губ. Бонье тихо вздохнула и чинно вышла из комнаты, оставив мужчин наедине. — Умоляю, Локид, скажи, что этого не может быть, — Дракула сжал переносицу пальцами, будто пытаясь проснуться. — Друг, я сам в шоке, но ты собственными глазами всё видел, да и для ведьмы её ранга… — Ноэ протянул вампиру стакан виски, выпили не чокаясь. Влад молча смотрел туда, где минуту назад стояла Эйвелин, а теперь остались только рассыпанные осколки на ковре и капли крови. Как всё могло так резко перевернуться на 180º? Не отвечая на его мысленный вопрос, под потолком зажглись лампочки, освещая комнату, но в душе от этого светлее не стало.***
Эйвелин застыла у мусорного ведра, откуда теперь на нее смотрела разбитая тигриная морда, вовсе не казавшаяся уже такой веселой. Единственная вещь, оставшаяся после ухода родителей — то немногое, что всегда успокаивало в самые тяжелые моменты. Больше у неё не осталась ничего. Металлическая крышка захлопнулась. Иви отряхнула руки и обнаружила на них что-то липкое — несколько осколков глубоко впились в кожу, пальцы дергались, пока она их доставала. Странно: ладони должны были гореть, ей должно быть больно, но всё, что она чувствовала — это, как ей пробили огромную дыру посреди груди, будто все ощущения и эмоции пропали именно в ней вместе с сердцем. — Я бы хотела поговорить с вами с глазу на глаз, мисс Эйвелин, — Бонье кашлянула, дополнительно привлекая к себе внимание. — Ты уже достаточно наговорила, — огрызнулась Иви, промакивая кровь салфеткой, и потянулась к выходу. Но Клэр стояла точно в узком проходе, баррикадируя собой дверь. — Вашу злость можно понять, но я была на грани смерти. — Предлагаешь мне тебе посочувствовать? — непрошеный разговор с Белой все же пробудил чувство, пускай, пока только одно — гнев. — Реакция Влада тоже ясна, он не ожидал такого, но скоро он поймет, что к чему, и его мнение переменится. Эйвелин сжала кулаки, и кровь закапала на пол. Ей одновременно так много хотелось сказать, и в то же время, слов не находилось. Все силы были брошены на единственную задачу — не дать ни единой слезе упасть, не при этой ведьме, стараниями которой её жизнь улетела в мусорную корзину. — Вы ведь видели его прошлое, верно? — продолжила Клэр, игнорируя реакцию собеседницы. — Дракула лишился единственного наследника, а после и вовсе возможности иметь детей, а я ему эту возможность даю. — Знаешь, я тебе просто поражаюсь! — не выдержала Аньези, откидывая ставшую бесполезной салфетку. — До какого момента ты будешь прикрываться благими намерениями? Этим уже никого не убедить. Заклятье, что ты сотворила, было только ради тебя самой и никого больше. Не надо тут изображать переживания о будущем Влада. — А вас оно заботит? — парировала Бонье. — Если да, то вы уже знаете, как должны поступить, Эйвелин. Мы с Дракулой знакомы не одну сотню лет, в союзе мы создавали законы Трех Миров, реформировали Ордены, мы знаем и понимаем друг друга. — Но он тебя не любит, — отрезала Иви. — Влад сам не знает, что чувствует, вы — лишь напоминание о его забытой любви из прошлого. Вы никогда не задумывались, куда исчезли чары Катарины, после ее смерти? А ведь в вас частица ее души, — слова Бонье пробили слабую брешь, и она на этом не остановилась. — Отвечу за вас: магия не исчезает без следа. Тогда, сколько в его чувствах настоящего, Эйвелин? И сколько в ваших бескорыстности и реальной заботы о нем? Мы были парой долгие годы до вашего появления, не кажется ли вам странным такая резкая перемена? Эйвелин отвела взгляд, всего на секунду, но этого было достаточно. Зерно сомнений посеяно, осталось только подождать всхода первых плодов. — Вы — смертная, а Влад и я — нет, — добавила Клэр, кивнув на порезы на ее руках, затягивающиеся слишком медленно из-за нервного и физического истощения. — Тебе так-то тоже недолго осталось, — хмыкнула Аньези, не желая так просто отступать. — Куда больше, чем нескольким смертным вместе взятым. Я могу подарить Владу настоящую семью, когда-то его уже лишили этого. — Катарина, — имя слетело бесконтрольно, в такт мыслям. — Вы мне ее чем-то напоминаете, — уголок губ Клэр дернулся, но во всей ее фигуре не было и грамма дружелюбия. — Надеюсь, я хотя бы в этом ошибаюсь. Эйвелин слёту уловила оскорбительный подтекст — чувство омерзения и ненависти к этой женщине перешло все возможные границы. — Пошла к черту! — рыкнула Аньези и шагнула вперёд. — Не трогайте меня! — вдруг испугалась Белая, едва не отскакивая с пути реставратора. Эйвелин одарила её полным презрения взглядом и почти бегом переместилась на улицу. Стены Замка сжимали голову кованным обручем, будто эхом снова и снова повторяли слова Бонье — она не могла дальше здесь находиться. Этот день уже бил по хребту и не раз, но она стояла, стояла ради себя и других, но больше не было сил. Будто рыба — уже выпотрошенная, но еще живая, смотрела на родное море стекленеющими глазами. — Старушка, ты куда? — Лео, возвращавшийся в Бран, едва успел догнать стрелой пронёсшуюся реставратора. Иви не ответила, просто вытащила из кармана зажигалку, демонстрируя свои намеренья, и даже попыталась выдавить улыбку, но по щекам бесконтрольно лились слёзы, ломая весь спектакль. — Поговорим? —Я не хочу говорить, — Аньези дёрнула головой и зашагала дальше по дорожке в темноту. — Значит, будем молчать, — уверенно заявил Лео, идя за ней. Он не пытался подойти ближе или взять за руку, он просто был рядом, не слишком близко, но так, чтобы она чувствовала его присутствие. Нолан понятия не имел, что так сильно её расстроило, но точно знал одно: она на грани, и он не оставит её одну. Пройдя метров двести, Иви рухнула на лавочку и принялась за истязание зажигалки — палец не попадал по колесику. Лео, понаблюдав с минуту за её попытками, забрал зажигалку — один росчерк, и крохотное пламя заколыхалось на самом краю. — Я не хочу молчать, Лео, — от её дыхания огонёк погас. — Чего ты хочешь? Зажигалка, выхваченная из руки Нолана, врезалась в асфальт со всей силы — раздался хлопок, и сжиженный газ разлился по земле, тут же поджигаемый силой Эйвелин. Короткая дорожка огня разостлалась перед ними, Иви смело сделала шаг без тени страха, — Лео чертыхнулся и окунулся в портал следующим. Ожидаемой боли не последовало — под их ногами смялась луговая трава. Нолан огляделся кругом и тут же понял, где они: затерянный островок посреди Атлантического океана, место, что Влад подарил Эйвелин на день рождения. Место, так поразительно похожее на свою хозяйку. — А-а-а! — вдруг заорала, что есть мочи, Аньези, и природа отозвалась таким же отчаянным воплем. Горы загудели, передавая друг другу крик боли, трава впитала его в себя и увела в землю — под ними всё кричало и металось, как и в её душе. — Тише, старушка, всё пройдет, — Лео подхватил Иви за плечи, не давая упасть коленями прямо в грунт. — Её сломали, — подумал Нолан, и сам едва сдержал выступившую горячую влагу. Никогда прежде ему не приходилось видеть такие страшные увечья — душевные. Их Эйв, посвятившая себя восстановлению всего изломанного и разрушенного, распадалась на части в его руках. Со всех сторон налетел разбушевавшийся ветер, покачнув стволы могучих сосен, но рядом с двумя милосердно стих, боясь потревожить обнаженные раны. Почерневшие океанские волны взметались до самого горизонта и беспощадно обрушивались на берег, выбивая гальку. Где-то у кромки воды рухнул песчаный замок, где-то мечты обратились в прах.