Тарталетки

Please love me.

Если честно, Юнги был уже сыт по горло всей этой заумной белибердой и тайными смыслами. К счастью, Хосок брал львиную долю общения с клиентами на себя. В маленькой приёмной он раскрывал тяжёлые папки с эскизами, понижая голос и рассказывая о символизме, сокрытом в тех или иных знаках. Его яркая внешность и солнечная улыбка сердечком располагала людей, робких, сомневающихся, ёрзающих на диванчике и завороженно слушающих мистические истории о кельтах и фараонах, монахах, якудза, воинах. Часть эскизов Хосок рисовал сам, когда выдавалось свободное время от наведения порядка, ведения соцсетей, бухгалтерского учёта, закупки материалов, составления новых плэй-листов, фотосъёмки готовых результатов... Задача Юнги заключалась в том, чтобы исполнить заказ быстро и точно, а разговорённые Хосоком клиенты просто не могли унять словесный поток, перекрикивая шум жужжащей машинки, чтобы поведать как значителен и важен для них появляющийся узор. Что это не просто чернила под кожей — это то, о чём они точно не пожалеют спустя года. Юнги был уверен в собственном мастерстве, не гнушаясь набивать разноцветных бабочек и цитаты на латыни, хотя на заре карьеры и морщил от этого нос, скрытый под медицинской маской. К маячившим на горизонте тридцати годам он всё ещё не мог себе позволить выбирать кого принимать в салоне, и старался сделать всё качественно — какие бы глупости не желали увековечить на себе люди. На контрасте с приветливым Хосоком он был молчалив и сосредоточен, цепляя исключительно профессионализмом. — Угадай, кто снова записался к тебе? В выходные Хосок открывал салон раньше, чем в будние дни, оставаясь при этом бодрым и жизнерадостным. Попивая капучино из ближайшей кофейни, он подталкивает к сонному Юнги американо, дожидающийся его на отполированной стойке и успевший остыть. — Мм? — Чонгукки. Он всерьёз планирует забить весь рукав. — И что на этот раз? Ему правда любопытно. Когда Чонгук пришёл впервые, в кожанке и с чёрным мотоциклетным шлемом в руке, он произвёл впечатление рано повзрослевшего бэдбоя. Нахмуренные брови и крепко сжатые челюсти, обрывистые реплики, накаченные мышцы… Юнги протёр спиртовой салфеткой нежную кожу и непроизвольно умилился тому, как парень вздрогнул. Суровый Чонгук оказался стеснительным и мечтательным мальчишкой, что взахлёб делился новыми идеями с Хосоком и скулил под холодным светом лампы, пока Юнги набивал небольшие татуировки, идущие вниз от плеча. Полоски, фразы, тигр, грозовое облако, скрипичный ключ, часы, глаз… Чонгук не особо распространялся о причинах, побуждающих его хотеть всё это на своём теле, Юнги лишь знал, что тот доверял ему, приходя вновь и вновь. — Не в курсе, но перед ним у тебя девушка с мечтой о Дамблдоре на левой лопатке. — Ох… — Ага. Постарайся, Юнги, её половые партнёры будут видеть лицо могущественного волшебника во время… — Хоби, прекрати! Мин стонет, невольно представляя себе пикантную сцену. Хосок смеётся над несчастным лицом мастера и в следующее мгновение беспомощно хватает ртом воздух: мотнув головой, Юнги снимает с запястья резинку для волос и собирает маленький хвостик на затылке. — …Кстати, как насчёт шапочки? — Какой ещё шапочки? — Ну, на голову? Чтобы отросшие пряди совсем не мешали? — Типа как для душа? Ты издеваешься что ли? Хосок ревностно охраняет Юнги от лишнего внимания. Если бы он мог, то закутал бы в абаю, шейлу и никаб, скрывая от любопытных глаз, будто жену арабского шейха. Он порывается сам снять кольца с длинных пальцев Юнги и натянуть на изящные руки латексные перчатки. Хосок ненавязчиво флиртует с девушкой, что планирует лежать с голой спиной на специальном кресле и постанывать от боли, и по-настоящему паникует, когда приходит новый клиент вне очереди. У того серебристые волосы и серебряные серёжки в ушах, мелодичный голос, впечатляющие бёдра и узкая талия. Парень точно во вкусе Юнги, и хоть Мин никогда не позволял себе переходить границы деловых взаимоотношений, не исключено, что когда-нибудь это произойдёт. Хосок врубает очарование на полную, порхая над милым и сладким клиентом. Дверь в кабинет медленно приоткрывается… По идее, сейчас должен быть обеденный перерыв, и услышав громкие голоса и смех из приёмной, Юнги застывает, вопросительно выгибая брови. Сердце Хосока сжимается, пока он наблюдает за знакомством. — Меня зовут Пак Чимин, позаботьтесь обо мне! Судя по морщинкам в уголках глаз, под непроницаемой чёрной маской Юнги широко улыбается. — Хоби, мы быстро, окей? Выбор шрифта, распечатка трафарета, задумчивое рассматривание отражения в зеркале и уверенный кивок. Юнги выбивает по слову над локтями, внутренне восхищаясь стойкостью Чимина, когда тот с силой прикусывает пухлые губы, явно обладая низким болевым порогом. — Точно не хочешь разбить на два сеанса? — Нет-нет, давай сразу, хён. Чонгук удивляется, заметив насколько угрюмый и подавленный сегодня Хосок. Он вяло машет рукой в ответ на приветствие и бурчит, что Юнги ещё занят. — Эй, в чём дело? — Ах, Чонгукки, я боюсь, что нашего мастера сейчас безбожно склеят. — Я могу чем-то помочь?.. Гук не любит мрачную атмосферу, пытается расшевелить приунывшего Чона и шутливо предлагает принять огонь на себя. О влюблённости администратора он и так подозревал, крошечной частью души разделяя это чувство. — Что ж, Чимини, ты молодец. Отлично справился! Чонгук выпрямляет спину, готовясь встретить потенциальную угрозу, нарушившую покой и далеко идущие планы Хосока. Его глаза расширяются, стоит ему увидеть вымученную улыбку этого Чимини, что завис с удивлённым «О», бегая взглядом по руке Чонгука, стоящего напротив. — Вау. Вот это да! Блин, я передумал. Юнги-хён, почему ты не отговорил меня! Ведь можно было создать такую красоту! — Извини, Чонгукки неповторим. — Я не… Ой. — Привет. — Привет… — Гуки, прости пожалуйста, я что-то совсем замотался сегодня. Ты подождёшь минут двадцать-тридцать, пока я съем что-нибудь? Хосок слетает с высокого стула, выходит из-за стойки и приобнимает Юнги за талию, отводя в служебное помещение. — Отдохни, а я пока всё разогрею. — Боже, Хо, что бы я без тебя делал? Хосок оборачивается через плечо, показывая Чонгуку большой палец, и улыбается, видя отзеркаленный жест. Чимин проводит в салоне дополнительные полчаса, осторожно касаясь не своих чернильных узоров. — Так-так-так… Прошло около месяца с последнего сеанса Чонгука, и теперь он хочет тигровую лилию. — И что всё это значит? Младший загадочно молчит. Над плечом синеет аккуратный засос. Вдохновлённый Хосок рисует маркером сердечко на листе бумаги, вписывая внутрь инициалы и пронзая стрелой. В запаре он не успевает смять и выкинуть это художество, забыв. Ещё через месяц Чонгук приводит Чимина, и, глядя на их сцепленные в замок пальцы, Юнги закатывает глаза. — Вы же не за парными татуировками?.. — Я здесь в качестве моральной поддержки. Можно, хён? Я побуду рядом? Юнги не находит причин для отказа и соглашается. Чимин снимает футболку и Гук уверяет его, что татуировки с фазами луны вдоль позвоночника будут великолепны. — А что плохого в парных татуировках? — расслабляясь от того, как ласково Чонгук перебирает серебристые волосы, Чимин пытается отвлечься от жжения на шее. — Банально, наивно, слащаво. Чаще всего ко мне приходят бывшие возлюбленные перебивать именно это, имена и клятвы, портреты, купидончиков и… — Хён… — смаргивая слёзы, Чимин начинает хохотать так сильно, что процесс приходится приостановить. — В чём дело? — Хён, ты… А сам-то! Чонгук склоняет голову на бок и щурится, разглядывая то, на что указывает Чимин. У Юнги на внутренней стороне лодыжки, у самой косточки — милое тату-сердечко. Самое зацелованное место на его теле. По окончанию сеанса Хосок разогревает синнабоны, раздавая со словами: — Тому, кто выглядит так, как будто может убить, но на самом деле булка с корицей. Чонгук, держи. Чимину, что похож на булку с корицей, но на самом деле может убить. Юнги, что выглядит так, будто может убить, и правда может убить. — А ты у нас, значит, и выглядишь, и являешься булкой? — Какие-то сомнения, Юнги-я? Мин отрицательно качает головой, засовывая в рот сразу половину и довольно жмурясь.