Перезагрузка

Встреча с Крисом выходит скомканной и прохладной, но больше чем факт этого, Женю смущает то, что ее это почти не смущает. Она понимает, что что-то явно идет не так, когда он пытается сделать фото, и в сто двадцать пятый раз просит ее поднять подбородок чуть выше, опустить ниже, улыбнуться, не улыбаться, смотреть влево, вправо… - Все, - в конце концов, говорит Женя, - я устала. Слушай, я не статуя, может, попробуешь сделать живое? Знаешь, попроще. Как будто я – это я. Крис хмурится, и смотрит на нее с недоумением. - Ты же не хочешь выискивать среди тысячи неудачных кадров один единственный подходящий, Женя? – спрашивает он, и она, против воли, тушуется. Ей хочется спросить, подходящий для чего, но она понимает это так, она не хочет услышать что-то такое, что заставит ее думать еще о чем-то кроме той «тысячи неудачных кадров» - Как ваши дела по работе? – подчеркнуто доброжелательно уточняет он, пока они ждут свой кофе, - ты не устаешь? Знаешь, мне кажется, ты не высыпаешься, у тебя под глазами круги, я могу посоветовать тебе патчи, если хочешь… Мы так давно не виделись, словно вечность, должно быть, ты соскучилась по беседам, хотелось бы придумать что-нибудь увлекательное, чтобы… - Что за научный симпозиум! – вырывается у Жени, и он столбенеет. Женя тоже столбенеет, пытаясь понять, что ужаснее: то, что она перебила, нахамила, или то, что она сказала фразу, которую несколько раз получала в свой адрес… - Научный симпозиум, Женя? – очень серьезно глядя на нее, говорит Крис, - это такой юмор? Ха-ха. Прости, я не очень хорошо понимаю это. - Прости, - говорит Женя, не чувствуя вины, - я действительно очень устаю, и я немного нервная. - О да, - с сарказмом говорит он, - я это заметил. Уже давно. С тех пор как ты стала проводить так много времени с этим человеком. Женя не хочет ругаться, Женя совсем этого не хочет, но Женя обещала себе не молчать, и теперь она чувствует себя запертой меж двух огней, она не понимает, что должна сделать, не понимает, как ей быть. - Мне хорошо с ним, - вместо спора, говорит она, прекрасно понимая, какое зерно роняет в благодатную почву, - тепло. Я чувствую себя живой, знаешь? Я не чувствовала себя настолько живой уже очень долго. Это не то тепло, от которого хочется уснуть, а… другое. Оно разгоняет кровь. Мне впервые хочется просыпаться по утрам. Поэтому будь добр… Она замолкает, глядя куда-то сквозь него, потому что почти наверняка не выдержит чужой взгляд, потому что эта прилизанная исповедь звучит очень странно даже для нее самой. - Я понял тебя, - после длительного молчания, отвечает Крис, - это мило. Давай мы не будем говорить об этом человеке, во избежание конфликтов, окей? - Окей, - говорит Женя, и все-таки глядя ему в глаза, добавляет, - только ты все равно ничего не понял. *** - Теть Жаанн, здрааавствуйте, Тооофу, Джеееерри, - голосит Настя, и Женя виновато вжимает голову в плечи. Мать улыбается, аккуратно приобнимая за плечи чересчур активную подругу, но прощаться начинает быстрее, чем рассчитывала. - Я поеду, мне пора, Жень… Доберешься сама, хорошо? - Я довезу ее, не переживайте, - откликается Настя, на мгновения отвлекаясь от попытки поцеловать собаку в зад, - а обратно, я думаю, не я… - Настя! – вскидывается Женя, и чувствует, как мечта провалиться сквозь землю становится все более и более актуальной, потому что мать смотрит на Настю, и улыбается. - Это, - по слогам говорит Женя, когда за Жанной закрывается дверь, - вообще нихера не смешно! - Ух ты, - тиская собаку, бубнит подруга, - Тофочка слышала? Мама сказала плохое слово… - Я поставлю чайник, - бросает Женя, и уходит, давя в себе желание громко хлопнуть дверью. - Так, - говорит Настя, спустя минут двадцать, забираясь с ногами на ее кровать, - и вот я здесь. Примчалась на зов, и готова слушать все самые грязные подробности. Как там «пошлые тряпки»? Остались живы? - Я купила еще, - угрюмо отвечает Женя, и видя, как и без того круглые глаза подруги становятся похожими на два блюда, злорадно добавляет, - сегодня. С Крисом. Я правда не хотела устраивать этот цирк, но знаешь, он так мне надоел со своим «этим человеком», что я не удержалась и последовала совету этого самого человека… - Ага, - рождает Настя, делая из кружки весомый глоток, - совету, который заключался в том… Чтобы выбрать блядские трусы для секса с ним в компании другого мужика? Это… умно. - Он не считает Криса мужиком, - все также угрюмо сообщает Женя, и глаза Насти, кажется, сейчас выкатятся из орбит, - он предложил мне купить трусы и ему тоже. Такие же. Настя медленно отставляет кружку на прикроватный столик, еще медленнее моргает, а потом орет так, что пригревшаяся к ее боку собака одним прыжком соскакивает на пол. - Когда ты закончишь, - по-прежнему угрюмо говорит Женя, - я сообщу тебе еще более интересную вещь. - Яяяяяя слушаю, - выстанывает Настя, и хрюкает, пытаясь справиться с истерикой, - еще более интересную… Я умру, да? Я хочу пожить еще немного. - Он как бы не считает Криса… Мужиком. Но в то же время он устроил сцену, - начинает Женя, и здесь, на этой ноте, бахвальство покидает ее; потому что воспоминания захлестывают с головой, и здесь, вдалеке от него, все это кажется еще более странным, - когда я сказала что собираюсь встретиться с Крисом, его как будто подменили. Он начал вести себя… Как будто я кусок мяса? Я даже не знаю, нет, подожди, он всегда себя так ведет. Он трогает меня всегда, но как только речь зашла о Крисе, он чуть не… Чуть не… Прямо там, при всех. Но при этом он не говорил со мной. Он не хотел говорить, что не так, понимаешь? Как будто бы все так, как нужно, как всегда, но это раздражение, напряжение можно было потрогать. А потом, потом я сказала что нам надо закончить, и он ушел в раздевалку, а я пошла за ним, и мы…ээээ… Мы… - Поговорили, - подсказывает Настя, внезапно становясь серьезной, и Женя чувствует острый прилив невероятной силы благодарности за то, что она не пытается свести это к насмешке, - прояснили все, да? Ее серьезность дает Жене фору, она делает глубокий вдох, медленный выдох, и признается: - Переспали. Ну, как это назвать… Пусть будет так. Вообще-то я хотела объясниться, но начала его… Зачем-то я сама начала его дразнить. Сказала, что он ревнует. А потом сказала что если он не против, я поеду к Крису прямо сейчас… - Он сделал тебе больно? – спрашивает Настя, и Женя напрягается, потому что она уже задавала этот вопрос, и почему он вообще возникает, разве… - Нет, конечно же, нет, - восклицает она, и все-таки интересуется, - да с чего бы? Ну, то есть да, он психанул, и понимаешь, это напугало… Меня это напугало, как будто это что-то странное, это же Крис, просто Крис, ну как… Как к нему можно ревновать… - Но ты сама сказала, что к нему поедешь. Зачем? Ты знала. Знала. И захотела надавить. Это так классно, а, Жень? Женя думает, что это не классно. Это странно. Но на всякий случай, интересуется: - Что именно? Классно. - Быть женщиной, - смеется Настя, и пожимает плечами, - ты просто этого пока не поняла. Не до конца… Но неосознанно ты делаешь именно это. Пробуешь свои силы. Выводишь на эмоции, чтобы тебе показали, чтобы тебя подмяли. А когда это происходит, ты пугаешься. Потому что никогда такого не видела. Впервые столкнулась. И слышала где-то, что ревность – это страшно, плохо, и все такое. Но если он не делает тебе больно, в ней нет ничего ужасного. Это же естественно, это норма для любого здорового мужика, метить свое… - Фу, - кривится Женя, и тут же вспоминает синяки на собственной заднице, жадный рот на шее, пелену перед глазами, серенаду из пошлостей прямо в ухо, от которой член внутри ощущался раскаленным, и все тело от несчастной измученной промежности скручивало спазмами. Видимо, воспоминания каким-то образом отражаются на ее лице, потому что Настя понимающе вздергивает бровь, снова цепляет кружку, и хмыкает: - Так уж и фе? Я так рада за тебя, подруга… Тебя как будто головой макнули в ледяную воду. И ты протрезвела. Охуенное чувство – жить, а? И кстати… Ты сделала таки то, о чем мы говорили? Как успехи? Хватит философии, я же сказала, мне нужны подробные описания… - Боже мой, за что, - стонет Женя, и думает: а ведь это действительно похоже на холодный душ. Она протрезвела. Но при этом опьянела снова.