Перезагрузка

Когда Женя ловит за хвост это странное, интересное желание, она решает просто исполнить его, даже не пытаясь проанализировать, не пытаясь предугадать реакцию, не пытаясь сделать что-либо еще. Еще Женя решает, что она подумает об этом завтра, а пока она просто пишет Ане, и предлагает встретиться, чтобы пройтись по магазинам, потому что ей нужен особый взгляд, особый подход, особый… - Жуууутко сексуальный лук, чтоб его просто вынесло, - делая лицо лица, Очень Громко декламирует Аня, и Жене кажется, что ее идея была не такой уж хорошей. - Как минимум, - говорит она, - я не то чтобы разбираюсь в эээ… жууутко сексуальных луках. Я всегда была немного, знаешь… Консервативна? - Ага, - хмыкает Аня, - я поняла. - Эй, - психует Женя, - не то чтобы мне это было не нужно. Я просто всегда считала что сексуальность – это другое, это знаешь, в первую очередь интерес к человеку, загадка, и… - Ну, для женщин, - говорит Аня, морща нос, и решительно отпихивая в сторону очередное платье, - которые смотрят на женщин – дааа… Им всегда надо что-то миленькое, красивенькое, знаешь, такое… Чтобы можно было сказать: вот, ей не надо раздеваться, чтобы привлекать… Ну, такое. - А что, - говорит Женя, - не так? - Для женщин, которые смотрят на женщин – так, - кивает Аня, и пихает ей нечто шелковое, темно синее, подозрительно напоминающее нижнее белье, - держи, примеришь. Сегодня ты доверяешь моему вкусу, сама сказала! - Сказала, - осматривая нечто, кивает Женя, и идея кажется ей все более и более… - А для мужчин – нет, - говорит Аня, хитро прищуриваясь, - попроси любого нормального парня показать секс, и он покажет тебе смесь розового и блестящего с черным и кожаным. И много, очень много голого тела. Изыски с драпировочкой, рюшками и оборками, с напускным лоском им не нужны, это все для фотосессий в глянец. Эти фотосессии смотрят женщины. Они хотят видеть красивое. Парни хотят видеть горячее. Даже вот спроси, ммм… Нет, это херня, не то. Спроси парней и девушек, кто по их мнению самая сексуальная женщина знаменитость… Двадцатого века. - И кто, - хмыкает Женя, подмечая что разговор действительно начинает ее увлекать, как и всегда с Аней – ее умение создать подходящую атмосферу вокруг любого собеседника, пожалуй, достойно книги рекордов. - Ну, если показать фотки, - пристально рассматривая очередное платье, говорит Аня, - девушки скажут про Одри Хэпберн. Например. Жаклин Кэннеди. Она тоже знаменитость? Пойдет. Больше поставят на стиль. Парням зайдет Морно, молодая Бардо, это я, кстати, не из головы, я реально спрашивала… А там от стиля, конечно… - Мне нравится, - говорит Женя, перехватывая светло бежевую глянцевую ткань, - ты же сказала про блестящее. Вот это будет нормально. - Голое платье, - констатирует Аня, - это, конечно, разъеб, Женечка, это будет разъеб. Давай-ка за бельем, и в примерочную, я уже хочу новости про сердечный приступ одного… - Перестань, - смеется Женя, - это уже перебор. Какой сердечный приступ? Вот если бы мы с тобой встретились накануне праздничка, тогда… - Тогда сердечный приступ случился бы у половины твоих возрастных фанатов. А пожилых людей нужно беречь. *** Женя чувствует себя странно, неловко и непривычно, когда садится в машину, Женя знает, что именно надето на ней под пальто, и в принципе, Женя может заявить со всей ответственностью: она не надевала такого никогда. Пожалуй, даже соревновательные платья нельзя было назвать настолько открытыми, хотя бы потому что у них явно был совершенно иной посыл. Женя чувствует себя странно, неловко и непривычно, но все эти ощущения странным образом сводятся к одному: ей нравится то, как она себя чувствует, она прекрасно понимает что это вызывающе, что этот образ не ходит по тонкой грани – он ее пересекает, превращая стильную утонченную леди в ночную бабочку, и это новое, другое ощущение себя по–настоящему заводит. Жене даже кажется, у нее горят глаза, кажется, что на щеках появляется нездоровый лихорадочный румянец; ее мелко потряхивает, руки холодеют, но это возбуждение приятно, оно отдает предвкушением и снова – той самой тонкой, едва уловимой, незаметной не наметанному глазу паутинкой власти. Женя кутается в пальто, и позволяет притянуть себя ближе, привычно – под бок, так, как они сидят всегда, где бы не находились, когда никого нет рядом, Женя укладывает голову ему на плечо, и в животе у нее сладкой патокой разливается приторное тепло от осознания того, что она знает, а он – еще нет. «Это будет охуенный сюрприз, просто бомба», - говорит ей Нюта, парой часов ранее, - «ты такккая красотка, обалдеть» И Женя соглашается с ней, потому что в этот раз Нюта права, она и сама чувствует себя так, такой – красоткой, девушкой, которую хотят, и Женя, преисполнившись этого ощущения, не задумываясь, исполняет еще одну свою интересную фантазию: как бы невзначай опускает ладонь ему на пах, и чуть придавливает. - Ты что, - с подозрением в голосе, изрекают ей на ухо, - выпила? - Нет, - говорит Женя, и в этот раз она даже не обижается, - просто решила узнать, как у тебя дела. - И как? – после непродолжительного молчания, интересуется он, - дела хорошо? - Дела отлично, - мурлычет Женя, и ерзая, добавляет, - у меня тоже, кстати. Спасибо, что спросил. - Об этом, - говорит он, и вдруг прижимает ее ладонь своей, направляя руку, - можно не спрашивать. У тебя они всегда отлично, Женечка. От этих слов Женю прошивает спазм, он рождается между ног, и простреливает насквозь весь низ живота, снова тяжестью опускаясь в привычную область, она вздрагивает, и думает, что пора заканчивать со спектаклем, пока водитель не решил раз и навсегда сменить род деятельности, она дергает ладонью, пытаясь убрать руку, но сталкивается с непреодолимым препятствием. - Пусти, - шипит она сквозь зубы, - пошутили и хватит. - Я вообще не шутил, - совершенно серьезно отвечают ей на ухо, снова провоцируя движение ладони, - с таким не шутят, Женечка. Мы почти приехали, как раз… - Вообще-то, - багровея щеками, бубнит Женя, - мы планировали посидеть. Выпить. Пообщаться. Отметить мой праздник вдвоем. - Я и не зову с нами Диму. Хотя… Димааа… - Заткнись, - стонет Женя, - пожалуйста, замолчи, это какой-то пиздец… Дима ржет, и это делает ситуацию еще более чудовищной, Жене кажется, что если бы ад существовал, она провалилась бы туда с превеликой радостью, потому что любое место на свете сейчас предпочтительнее, потому что… - Ты вообще не умеешь держать удар, - говорит он, аккуратно, даже бережно переплетая пальцы, и убирая, наконец, ее ладонь в сторону, - сама же полезла… - Я думала… - Я знаю, что ты думала. Ты посмотрела? - Нет, - выплевывает Женя, - нет, конечно. Ты что, серьезно думал? Я не стала. - Ты врешь. - Зачем мне врать? Я не хочу смотреть, это тебе нравится смотреть на каких-то баб, и как их трахают, мне вообще хватает… - Ты посмотрела, - убежденно говорит он, и крепче сжимает ее руку, - с этой бабой дело все в том, что она как будто бы ты. Поэтому смотреть на нее особенно приятно. Сразу столько представляешь, в голове прям… Целый фильм. - Там не надо, - сдается Женя, - особенно представлять. По-моему, там все очень детально. Во всех подробностях. Даже… Я… - Тебе понравилось? – спрашивает он, свободной рукой обнимая ее за талию, пальцами проскальзывая под пояс пальто, и Женя буквально ощущает ту тоненькую грань, которая отделяет его от осознания, что на ней надето, как она выглядит сегодня, и как она чувствует себя благодаря этому… - Я не знаю, - честно отвечает Женя, - не знаю, ясно? Пока я просто смотрела, да, мне нравилось, в какой-то момент, знаешь, даже очень, а потом… Когда выключила… Я стала думать, и мне показалось что это перебор. Это ведь актеры, даже несмотря на то что видео домашнее, они привыкли, она привыкла. Там ну… Все легко. - Не все подробности, - хмыкает он, и Женя вспыхивает. - Тебе обязательно? Мы можем… - Приехали, - говорит он, оставляя в покое ее руку и ее пальто, - здесь все, не так уж и обязательно. Поднимемся в номер, закажем пожрать и расскажешь. Чего тебе не хватило. *** Женя трется на пороге чуть дольше нужного, и Женя не жалеет: Женя должна прийти в себя и привести в порядок мысли, а еще она должна смириться с тем, что на ней надето это, потому что именно сейчас это уже кажется не совсем уместным, Женя тянет время, и поэтому, когда она все же заходит в комнату, его недовольное, даже злое лицо кажется ей закономерным: она протопталась на месте минут десять. - Привет, - говорит она, по инерции подтягивая юбку чуть ниже, чтобы прикрыть бедра, - я… - И я. Поздравляю, - коротко плюет он, не отрывая глаз от экрана телефона, - с бракосочетанием. Или что это за дерьмище. - Что, - говорит Женя, потому что это вообще ни разу не та реакция, которую она ждала, - с чем? Он молча протягивает ей телефон, и Жене кажется, ее сердце падает куда-то вниз, потому что ну конечно же, эта всратая шутка должна была всплыть рано или поздно, это было бы очень странно, если бы она не всплыла, это было бы… - Это прикол, - говорит она, пожимая плечами, - ты серьезно? Это. Прикол. - Охуенный прикол. - Обычный. Ничего особенного. Крис не имел в виду… У него вообще нет ко мне такого отношения… - Я знаю. - Почему тогда? – спрашивает Женя, нервно облизывая губы, и садится рядом, отбрасывая телефон подальше, - зачем это, если ты знаешь? Помучить меня? Она как-то совершенно внезапно осознает, что платье все же возымело должный эффект, потому что он смотрит, нет, он Смотрит, и Женя думает, что лучше бы, наверное, она была голой, хотя по факту она практически голая – оно не могло задраться еще выше, и это уже откровенная порнография… Женя снова облизывает губы, пытаясь унять сбившееся дыхание, когда горячая ладонь накрывает ее колено, и почему-то вдруг думает, что это странный сон, что сейчас она проснется дома, в собственной постели, но этого не происходит, ей приходится примириться с реальностью, ей приходится что-то делать, что-то… Ужин приносят просто потрясающе вовремя и не вовремя одновременно, и Женя снова остается одна, старательно унимая разогнавшееся сердцебиение.