Перезагрузка

Примерно в этот период чтобы занять чем-то голову Женя снова начинает читать. Это не нечто закономерное, потому что она, если говорить откровенно, не поклонница таких вещей, окей, совершенно не поклонница – большую часть жизни Женя считала обсасывание чужих фантазий в своей голове занятием крайне бесполезным, но… Сейчас она ощущает потребность заполнить голову чем-то кроме, и все дороги ведут ее туда. Путешествие заканчивается быстро и печально, оно печально вдвойне, потому что помимо осознания того, что она как будто бы выросла из того, что когда-то, казалось, несло смысл, Женю вдруг охватывает очередное странное стремное чувство, какое-то непонятное, которое она толком не может сформулировать так, чтобы не полить дерьмом саму себя… Ту версию самой себя, которая осталась там, которая была актуальна некоторое время назад, да, но была, была, и говорила обо всем этом с такой убийственной уверенностью, за которую теперь стыдно. Женя поджимает губы, в очередной раз воскрешая этот позор в памяти, она кажется себе то ли жертвой инстаграм-коуча по успешному успеху, то ли самим коучем, который возомнил о себе и понес мысль в массы, все эти работы над собой, совершенствования себя, постижения дзена… «Как будто кому-то просто надо было потрахаться», - мурчит ее внутренний голос, и Женя почти хватается за голову не из-за смысла даже, просто за эти дни сам тон ее внутреннего голоса изенился настолько, что она не может больше звать его внутренним мудаком. Поэтому она принимает мудрое решение пропустить замечание мимо ушей, и снова думает о том, насколько увязла в бесполезной теории, и насколько сильно это помешало ей, и… Женя думает о том, что отказываться от идеи вот так легко – не в ее правилах, поэтому она пару часов плутает в сети в поисках, и думает что это… Вполне себе оно. В конце концов, Женя всегда любила Японию. *** В коцне концов, Женя любила не совсем такую Японию, точнее, она не то чтобы хотела думать о чем-то таком сейчас, потому что мыслей о чем-то таком ей хватает и без того, но… Это внезапно захватывает, потому что это не… «Бездуховное порно», - снова мурлычет внутренний голос, - «все, что тебе надо, да, Женечка?» «Это не бездуховное порно», - думает Женя, - «это неотъемлемая часть жизни, там все прекрасно обусловлено, и вообще…» Она не хочет пускаться в демагогию на тему морального облика главного героя, потому что это бессмысленно и беспощадно, потому что это его главная фишка, то, что он самый обычный живой человек со своими достоинствами и недостатками, если излишняя чувственность вообще может быть недостатком… Женя на секуну останавливается, и залипает на мысли: что вообще такое «излишняя» применимо к чувственности, может ли чувственность быть излишней, если она не направлена на насилие, как это работает, почему в общем и целом это может восприниматься не совсем нормально, ведь он же никому не причиняет вреда… В комнате темно, тихо, и Женя почти слышит, как ее мысли шуршат в голове, как они растекаются по телу, разбегаются змейками, Женя несколько раз прокручивает в голове само это слово – «чувственность», и буквально может потрогать то, как сильно спирает дыхание в груди, Женя прикрывает глаза, чтобы успокоиться, но от этого только становится хуже: воображение моментально рисует какую-то адскую смесь моментов повествования с тем, что происходило с ней лично, но уже как будто бы в другой жизни, темнота и тишина запускают химическую реакцию, и Женя проваливается в нее с головой, забывая кто она и где. Ей кажется, она чувствует чужое дыхание в районе щеки, оно медленно, по миллиметру смещается в сторону, опаляет ухо, касается шеи – все тело покрывается мурашками в момент, грудь прошивает ощущением, близким к ломкой, сладкой боли, как будто ее накрыли ладонями, и сжали – аккуратно, на пробу, словно проверяя ее готовность отзываться. Жене кажется, она готова: нечто близкое к этому она испытывала во время репетиций одного из номеров, каждый раз закрывая глаза, чтобы забыть о том что они не одни, каждый раз погружаясь в состояние какого-то наркотического транса, когда вся кожа на теле становится одной огромной эрогенной зоной, каждый раз… Женя не представляет этого специально, но почти чувствует это, будто сверху на нее наваливается большое горячее тело, ей моментально становится тяжело, нечем дышать, но это приятная тяжесть, самая охуенная, как сказал бы он, Женя ерзает, и плотно сжимает бедра, где-то на окраине ее сознания мелькает мысль о том что она проводит в похожем состоянии уже вторую ночь, что это что-то ненормальное, все эти ее эротические фантазии, что он наверняка не думает об этом, у него хватает работы, что если бы он узнал, о чем она думает, то… «Кому ты пиздишь», - подозрительно знакомым тембром всплывает внутренний голос, и Женю прошивает насквозь, она хочет распахнуть глаза, но вместо этого только зажмуривается сильнее, теперь это похоже на сонный паралич, один из тех приступов, что она проходила после ковида, только если тогда ее колотило от страха, сейчас ее колотит от чего-то другого. «Как эта девчонка из книжки просила, помнишь?», - проносится в голове, и Женя нервно облизывает губы, потому что да, она помнит, этот момент сразу въелся в ее мозг, потому что они говорили об этом, конечно, куда же без этого, но тему обычно заводил он, а вот она ни разу не предлагала ничего подобного, хотя могла бы, хотя хотела бы, конечно, она хотела бы, она даже думала об этом, она представляла это, не далее как вчера ночью, когда он зачем-то прислал ей эти похабные фото, и… «Ты бы хотела, чтобы он на тебя дрочил», - думает то ли Женя, то ли что-то за нее, по крайней мере она отчаянно не хочет брать на себя ответственность за эти мысли, и за те, что следуют за ними дальше – особенно, - «чтобы он думал про тебя, когда таскается с этой коровой, чтобы он вас сравнивал. Чтобы он сказал ей. Ты бы хотела, чтобы он сказал ей это в лицо, правда, Женечка? Даже если она и так знает. Тебе этого мало. Ты всегда хочешь больше. Как если бы он трахнул кого-то, а представил тебя» Последняя мысль заставляет ее прийти в себя, или по крайней мере должна заставить, но беда в том, что она должна заставить прийти в себя какую-то другую Женю, Женю, которая читала психологическую литературу, Женю, которая тратила время на размышления о том, как она построит здоровые отношения с подходящим человеком, который будет разговаривать с ней как со взрослой, который будет считать ее авторитетом, который будет уважать ее как равную, и… «Тебе это не нужно», - мурлычет оно, и Женя думает, пускай это будет оно, какое-то неопределенное альтер-эго ее подсознания, - «что значит «уважать тебя как равную»? Ты что, бро? Ты не бро, Женечка. Ты девочка. Ты не хочешь, чтобы тебя считали авторитетом, ты хочешь, чтобы тебя облизали, всю, хочешь чтобы тебя тискали, чтобы над тобой трудились, делали тебе приятно, обнимали, гладили по спине, когда тебя трясет после оргазма, успокаивали, ты хочешь на ручки, малышка, да?» Женю будит странное: собственный сдавленный всхлип, еще несколько секунд она пытается вникнуть в его причину, пока до нее сквозь дурноту не доходит жуткое: она не только возбуждена, она плачет, у нее свело скулы, это какая-то странная, почти беззвучная истерика, и вот это – определенно – уже ненормально, потому что на часах четыре ночи, и она должна спать, завтра непростой день, завтра тренировка СК, завтра они договаривались увидеться, завтра, а она хочет сейчас, и это просто невыносимо, ей же не пятнадцать лет, она должна держать себя в руках… «Соскучился», - читает Женя, и дебильно хехекает сквозь сопли, потому что он прислал не менее дебильное селфи, и только он мог сделать это десять минут назад, как будто он почувствовал, как будто… «Не спишь, думаешь обо мне?» - быстро печатает она, и переворачивается на живот, закусывая губу. «Поссать встал», - не менее быстро отвечает он, и Женя прыскает, потому что это ужасно, это… «Ты мерзкиииииий», - строчит она, - «ты встал для этого и вспомнил про меня, да? Вот с чем я ассоциируюсь?» «Зануда» «Ничего», - прикусывая язык в приступе рвения, пишет Женя, - «твоя новая любовь не зануда, да?» Он молчит, и Женя злится, потому что он должен поспорить, почему он не спорит? «Почему ты не споришь?» - пишет она, - «не зануда, да», «нравится тебе», «классная» «Я занят» «Чем это» «Скучаю по тебе», - пишет он, и Женю окатывает жаром, потому что это какое-то дежавю с тем моментом, когда он впервые написал ей нечто подобное, тогда, после падения, когда она сообщила ему что не может заснуть из-за переживаний, а он предложил помочь, и… «Не спишь, да», - пишет он, и Женя настораживается, - «ты плохо спишь», «постоянно в сети», «я слежу» «Это потому что я много работаю», - не думая, выдает Женя, - «перенапряжение, так бывает, у меня спектакль, вообще-то» «Ты хорошо спала со мной», - пишет он, и Женя облизывает губы, медленно выдыхая через рот, - «теперь не можешь одна, да?», «можешь представить типа я рядом» «Плохая идея» «Да?» - Очень, - вслух говорит Женя, и жмурится, потому что вот сейчас разговор действительно пора сворачивать, иначе она так и не уснет, - супер хуевая идея. «Ты тоже можешь», - пишет она, - «представить, что я рядом», «хорошо будешь спать?» «Я завтра просто буду» «Что?» «Тебя», - коротко пишет он, и спустя невыносимые несколько секунд продолжает, - «после тебя стремно самому», «сухо», «думаю о тебе», «вчера всю ночь думал про твой рот», «малышка» «Зачем ты это пишешь», - из вредности рождает Женя, прикусывая указательный палец левой руки, чтобы вернуться в сознание, - «издеваешься» «Тяжело читать?» «Не вижу смысла» «Ты тоже хочешь», - пишет он, - «без смысла», «ты тоже соскучилась», «скажи и я перестану», «вчера сказала» «Вот именно» «Мне надо сегодня» «Ты обойдешься», - пишет Женя, и резко садится на постели, потому что это все, пришло время принять душ, и доспать оставшиеся три с половиной часа. «Очень хочу в тебя», - пишет он, - «пиздец как», «четыре дня», «ты наверное снова девочка» - Пошел ты нахер! – громко проговаривает Женя, и отбрасывает телефон так, что пугает собак, - Пошел ты нахер! Пошел! Ты! Нахер! И снова тупо улыбается.