in your likeness

Полночи Гарри провёл в раздумьях, стоило ли оставлять Малфоя в доме одного, пока сам Гарри отправился бы на поиски пропитания. Честно говоря, он и сам уже силком запихивал в себя макароны с безвкусной говядиной, и запасы подходили к концу. В одиночестве Малфой может запросто устроить засаду, а брать его с собой — верх неблагоразумия. Демонстрировать врагу наличие мантии-невидимки не хотелось, а без неё оставались только Дезиллюминационные чары, которыми Гарри совершенно не владел, а также трансфигурация частей тела, от которой он был ещё дальше. Просить помощи у Малфоя он даже не подумал. Ничего толком не решив, Гарри нервно перевернулся на другой бок и закрыл глаза, надеясь, что сегодня ему приснится что-нибудь о Волдеморте. Неведение раздражало. Наутро он сложил в рюкзак всё то, с чем и пришёл: книги, одежду, оставшиеся консервы. Медальон надёжно покоился в мешочке Хагрида вместе со снитчем, обломками палочки из остролиста и другими ценными мелочами, а подделка — где-то на дне рюкзака. Гарри был готов к любому варианту развития событий, в том числе к тому, в котором он сюда не вернётся. Однако они с Малфоем оба останутся без обеда, если тот не вернёт ему палочку. — Я знаю этот район. — Нет. — Мы уже воровали продукты с Роном и Гермионой. — Не аргумент. — Я знаю, как всё работает у маглов. — Ты пойдёшь в Орден. — Чтобы и меня сцапали? — А ты чем провинился? Гарри отвёл взгляд: перепалка ушла не в то русло. Он стоял на лестничной площадке, а Малфой преграждал путь вниз. Кончик его палочки торчал из рукава, а вот палочку Гарри он, похоже, спрятал где-то в другом месте. — Мы с Орденом работаем раздельно. Понятно? — Или ты просто струсил и надеешься переждать войну здесь, да, Поттер? — Не суди по себе. — Сдохни и воссоединись с предками, лев. Отчаявшись, Гарри с силой провёл ладонями по лицу. В животе заурчало. В самом деле, они оба настолько упрямы? — Как хочешь, Малфой. Значит, иди и добывай еду сам. Надоело слушать твоё нытьё. Обогнув его на лестнице, Гарри ушёл в гостиную и устроился на излюбленном месте у камина. Он включил радио и принялся крутить ручки, уже не надеясь поймать волну «Поттеровского дозора»: предыдущие несколько дней обернулись полным провалом, какие бы пароли Гарри ни перебирал. Тот, что он услышал прежде, не дал результатов, и Гарри сделал вывод, что пропустил программу или две. В коридоре хлопнула дверь. «Ну-ну, посмотрим, как ты справишься», — злорадно подумал Гарри и начал перечислять вслух имена членов Ордена — живых и мёртвых. Спустя какое-то время белый шум резко прервался оживлённым голосом Ли. Паролем оказался «Долгопупс». Гарри подскочил от радости и прибавил громкость. Судя по всему, компанию ведущему на этот раз составляли близнецы, и Гарри понадеялся, что с Люпином и Кингсли всё хорошо. «…дементоры уже принесли мрак в Министерство, грусть в Годрикову Впадину и хандру в Хогсмид. Напоминаем, что единственной надёжной защитой от дементоров является Патронус. Чаще упражняйтесь в вызове Патронуса, чтобы в нужный момент это заклинание не подвело». «Ты что, даёшь нашим слушателям домашнее задание?» «А ты предпочитаешь поцелуй дементора?» Гарри усмехнулся шутке Фреда. Интересно, где они сейчас? Перемещается ли Джордан по лесам, холмам, пещерам и побережьям так же, как в своё время перемещались Гарри, Рон и Гермиона? Если Джордана поймают, погаснет одна из самых ярких звёздочек на небосводе Сопротивления, и Гарри этого бы не хотелось. Волшебное население, включая учеников Хогвартса, несколько утратило надежду после того, как Гарри пропал с радаров. Трудно было вести партизанскую войну в одиночку, но чем дальше, тем яснее он воображал себя единственным в поле воином. Втроём нести бремя поиска крестражей было проще. Образовательная рубрика навела его на мысль, но без палочки отправить Патронуса Гермионе не получится. Это плохо: если Малфой что-то задумал, то стоило сообщить ей, пока не поздно, иначе deus ex machina может и не прийти на помощь в нужный момент. За дверью гостиной послышались шаги, и Гарри дёрнулся. Малфой вернулся, а он даже не заметил! Желая воочию убедиться, сумел он достать провизию или нет, Гарри вышел на лестничную площадку и чуть не столкнулся лбом с вошедшим. — Вот ты где. Чужой голос звучал взволнованно. Гарри зацепился взглядом за влажные от снега, взъерошенные волосы. — Ну что, обедаем? Малфой мученически застонал: — Забирай свою палочку, смердяк, и принеси мне адекватный Эрл Грей. Можешь не возвращаться, пока не найдёшь. Гарри неверяще принял палочку из рук Драко. Вернее, тот жёстко впечатал ему её в грудь, но Гарри не стал жаловаться. — Эрл Грей продаётся в каждом магазине, Малфой. — Я не… добрался до магазина. Вали, Поттер! Пихнув его плечом, Драко гордо удалился наверх, а губы Гарри сами собой расползлись в ухмылке. Выглядел Малфой так, словно пешком ходил в Мордор. Интересно, что такого приключилось с ним по пути? Ещё пару секунд повертев палочку в пальцах, Гарри вернулся в гостиную и широко распахнул шторы, не уверенный, станут ли они помехой. Он ещё никогда прежде не отправлял сообщений таким образом. Дамблдор и Макгонагалл проделывали это волшебство с такой лёгкостью, но Гарри не сомневался, что это тончайшее искусство. В книгах Гермионы о Патронусах-гонцах говорилось совсем немного и довольно расплывчато. Гарри оставалось только попытаться хорошенько сосредоточиться на содержании отправления и адресате. Он задумался, как лучше зашифровать послание. «Привет, Гермиона, я на площади Гриммо, со мной Драко Малфой, и мы до сих пор не прикончили друг друга. Ты уже нашла Рона?» Гениально. Гарри мысленно отправил этот черновик в мусорку. «Я всё ещё там, куда направлялся, когда мы расстались. Со мной наш главный школьный неприятель, он ведёт себя подозрительно, но не вредит. Если ты вернёшь ответ, а я не дам о себе знать в течение суток, значит, я в беде. Ты нашла своего друга?» Последняя фраза больно кольнула в сердце, но у Гарри язык больше не поворачивался называть Рона другом. Гермиону он мог понять: за Джинни, что бы она ни ляпнула в момент ссоры, он пошёл бы хоть на край земли. Но от Рона его просто тошнило. Не впервые он обвинил Гарри во лжи и утайках и не впервые оказался неправ. Джинни… Поддавшись порыву, Гарри достал из рюкзака Карту Мародёров и расколдовал её. Глазам предстал Хогвартс — такой же, каким Гарри его помнил, только плоский и чернильный. Ну и, конечно, в директорском кабинете теперь расхаживал Снейп. Внутри что-то поднялось, горячо провернулось и рыкнуло, словно спящий дракон. Часть души Гарри хотела быть там, с Отрядом Дамблдора, и сражаться против диктаторского режима. Но у него своя задача, а у ребят — своя. Похоже, сила состояла вовсе не в единстве. Джинни обнаружилась в Большом зале. Похоже, у школьников было обеденное время. Гарри задумчиво провёл пальцем по точке с её именем. Несмотря на то, что они расстались, она всё равно поцеловала его перед свадьбой Билла и Флёр. У Гарри в груди теплело от этого воспоминания. Он помнил сладкий цветочный запах её волос, мягкость и упругость её тела… А вот ощущение чужих губ словно кануло в лету. У Гарри не было времени отрефлексировать этот короткий момент уединения: в то утро к ним явился министр и вручил наследие Дамблдора. Или, может, Гарри слишком хорошо понимал, что вряд ли они с Джинни снова будут вместе. Люди часто сближаются в тёмные времена, и это ещё не значит, что навсегда. Впрочем, если они выживут и война закончится в их пользу, наверное, они поженятся. Гарри мог представить Джинни рядом с собой на фотографии так же легко, как Лили рядом с Джеймсом. Забавно, как они были похожи. Но мысль о таком будущем не вызывала в нём особенных волнений. Просто оно ему… подходило, наверное? Весь магический мир будет ждать от него чего-то такого. Незамысловатого. Заколдовав и спрятав карту, Гарри поднялся на ноги и подошёл к окну. Он дважды шёпотом произнёс сообщение, прежде чем запомнить его хорошенько во всех интонациях. Затем обратился к счастливым воспоминаниям и понял, что придётся воспользоваться извечной лазейкой: использовать не прошлое, а будущее. Гарри представил, как Волдеморт падёт, как Орден, Отряд Дамблдора, преподаватели Хогвартса, его друзья — все победно вскинут палочки, как кто-нибудь закричит на радио «Всё кончено! Магическая Британия, слушай меня, всё кончено!», и люди станут выходить из своих домов, разрушая защитные чары, и бросать в воздух шляпы и котелки… Он поднял палочку: — Экспекто Патронум! И ничего не произошло. Гарри нахмурился. Великой победы всегда жаждал Дамблдор, а не Гарри. Сам Гарри хотел обычной жизни без извечного преследователя в лице Волдеморта. Гарри хотел, чтобы его друзья были счастливы и здоровы. Чтобы люди больше не умирали. Гарри хотел покоя. Он представил себе дом на отвесной скале. Море бы аплодировало ему шумными волнами, разбиваясь о камни тысячью осколков, словно хрусталь. Гарри каждое утро вдыхал бы свежий солёный воздух, и у него от влаги щипало бы царапинки на теле. Иногда к нему в гости приезжала бы Гермиона, и все Уизли, и Невилл, и Полумна… Они бы вспоминали школьные годы. Каждый из них добился бы чего-нибудь, исполнил свою мечту. Шрам больше никогда бы не болел. Такое будущее выглядело прекрасно. Гарри закрыл глаза, воспроизвёл в памяти сообщение и произнёс: — Экспекто Патронум! Из палочки вырвался и мягко приземлился на ковёр прекрасный серебристый олень. Он посмотрел на Гарри несколько секунд, совсем по-человечьи склонив голову, а затем в один прыжок пролетел сквозь окно и умчался ввысь. Не будучи уверенным в том, что его затея сработала, Гарри всё же понадеялся, что Гермиона находится в достаточно отдалённом месте, иначе Патронуса обязательно кто-то заметит. Очень немногие люди знали истинную форму Патронуса Гарри, но его могут узнать по голосу. Об этом Гарри как-то не подумал. Порывшись в рюкзаке, он достал мантию-невидимку и спустился в вестибюль. Погода стояла ветреная и снежная, но было уже не так холодно, как в начале января. Гарри вышел на крыльцо и закрыл дверь. Потом из любопытства попробовал открыть — не получилось. Получается, Малфой просто вошёл, будучи посвящённым в Тайну. Вернее, конечно, никакой Тайны больше не было, но технически чары ещё действовали. На кучу людей, к сожалению. Сосредоточившись, Гарри трансгрессировал аккурат за мусорные бачки в отдалённом переулке на краю Лондона. Под ногами захлюпала противная слякоть, и Гарри достал палочку. По пути в магазин придётся заметать следы, чтобы маглы ничего не заметили. Но Гарри это всё не впервой.

***

Вернулся он ещё более мокрым, красным и лохматым, чем Малфой. Снег забился за шиворот мантии, и Гарри продрог до костей: в конце концов, мантия-невидимка почти не согревала да и не была предназначена для этого, а о согревающих чарах он забыл. За некоторое время Гарри успел попросту отвыкнуть от волшебства. Наверное, родись он в семье магов, чувствовал бы себя без палочки, как без руки. Спускаясь на кухню, он расслышал хриплые потуги радиоприёмника. За этим шумом Малфой, видимо, не заметил прихода Гарри, поэтому заметно дёрнулся, стоило ему войти в кухню. Приёмник мгновенно оказался выключен; от взгляда Гарри не укрылось и то, как Малфой быстро опустил руку под стол. — Долго же тебя носило. Любовался видами, Поттер? — Воровать не так-то просто. — Мне не понять. — Да, — рассеянно бросил Гарри, начиная разбирать набитый едой рюкзак. — Не понять. В раковине он заметил алые капли. Это сразу его насторожило. Гарри обернулся к Малфою, уже шедшему к лестнице. — Что случилось? — Ничего, — бросил Малфой на ходу и ушёл. Подумав, Гарри пожал плечами и вернулся к своему занятию. Через десять минут он уже нагревал крепкий Эрл Грей в заварнике. Пришлось, правда, оттирать посудину от вековой грязи. Они с Роном и Гермионой вполне довольствовались пакетиками, но Гарри в последний момент решил подыграть Малфою. Интересно, к чему приведёт их нелепая попытка ужиться под одной крышей? По крайней мере, они разговаривают словами через рот, а не кулаками по лицу и тёмными проклятиями. Уже неплохо. Гарри надеялся, что не придётся во второй раз вспарывать Малфоя Сектумсемпрой. Тот, лёгок на помине, вернулся в комнату — с каким-то серым полотенцем на руке. Гарри сразу заметил, что он придерживал руку согнутой. Стоило оставить его одного на полчаса… — Малфой. — Свали. Он отпихнул Гарри и поставил на тумбу чистую чашку, придерживая пальцами. Чайничек опасно покачивался в его здоровой руке, и кипяток грозился пролиться мимо чашки. Гарри метнулся в спальню за рюкзаком, извлёк из его недр непочатую баночку с экстрактом бадьяна и моток бинтов и скоро вернулся обратно. — Держи, несколько капель заживят рану. Что там у тебя? Драко грубо отбросил протянутую руку с бадьяном. Гарри порадовался, что у него хорошая хватка, иначе единственное лекарство в доме разлетелось бы на куски. — Поттер, выйди из моего личного пространства. — Не будь идиотом. У тебя может быть заражение. — У меня может быть заражение твоей непроходимой тупостью, Поттер! Без тебя разберусь! Гарри поставил бадьян на стол рядом с бинтами и вернулся к попытке приготовить обед, гадая, не связано ли ранение с таинственным делом, которым Малфой тут занимался. Хотя если он истечёт кровью или сдохнет от сепсиса — Гарри же лучше: не придётся больше терпеть его капризы. Спустя несколько минут они вдвоём мрачно жевали сэндвичи с паштетом и запивали яблочным соком. Малфой морщился, но не жаловался. Казалось, даже в тот раз, когда Гарри нечаянно застал сцену пыток с участием Драко в ней в качестве пытателя, тот выглядел получше. Наверное, если бы Гарри здесь не было, Малфой поглощал бы свой бутерброд отнюдь не так воспитанно. — Это из-за твоего дела? Гарри кивнул на замотанное тряпкой запястье. — Что? Нет. Малфой словно не собирался продолжать, и Гарри не стал допытываться. Но вскоре слизеринец не выдержал: — Это всё твой вонючий светильник у меня над кроватью. Он по ночам самовольно загорается. Я пытался его оторвать от стены заклинанием, и он меня укусил. Гарри бы прыснул, если бы не одна деталь: — С чего это он мой? Он же висит у тебя в спальне, а не у меня. — Это ведь твой дом, Потти. — То есть, стоило столкнуться с первым тёмным артефактом, как дом уже мой? Эх, Малфой. Знал бы, сразу натравил бы на тебя ночной горшок. Драко сделал неуловимое движение палочкой, и Гарри даже не успел вынуть из кармана свою, как вдруг его уши ошпарило таким жаром, что из них наверняка повалил дым. Он схватился за голову и зашипел. — Хочешь сказать, тут ещё такие есть? — как ни в чём не бывало продолжил Малфой, когда уши остыли и Гарри отдышался. — Вряд ли. Миссис Уизли всё выбросила на пятом курсе. Хуже всего были докси. — Ну, как видишь, не всё. — В ту комнату почти никто не заходил раньше. Да и кому придёт в голову откручивать светильник, Малфой? — Надо было проверить специальным Ревелио. Неудивительно, что жирная Уизлиматка не допёрла. Впрочем, сомневаюсь, что она имеет хоть малейшее понятие о такой магии. Чашка просвистела мимо уха Малфоя в последний момент, когда он выскакивал из-за стола. Гарри швырнул вдогонку Остолбеней, но промахнулся. Без тренировок совсем заржавел, конечно. Зато в кулачном бое явно преуспевал: Малфой вдруг набросился со спины и заключил Гарри в удушающий, в ответ на что он просто-напросто перебросил его через себя. Драко шлёпнулся спиной на пол и поднял палочку, но Гарри уже держал его раскрасневшееся лицо на прицеле своей. Вверх ногами оно казалось чужим. — Повтори, что ты сказал о миссис Уизли. Малфой безумно осклабился, и Гарри вздрогнул от его сходства с Беллатрисой. — Что она жирная, уродливая, тупая свинья, которая… Гарри буквально выдрал палочку у него из рук, уселся сверху, блокируя своим весом, и от всей души врезал по лицу. Малфой задёргался под ним, вырываясь и молотя руками, но стараниями Дадли Гарри прекрасно научился уворачиваться, поэтому удары Драко свистели мимо. Гарри самозабвенно лупил противника до тех пор, пока из носа у него обильно не хлынула кровь. На этом Гарри остановился, слегка стыдясь, что пришлось бить лежачего. Но Малфой и в этом положении умудрялся вести себя, как полный ублюдок, и Гарри рассудил, что он это заслужил. — Никогда больше не говори так о миссис Уизли. Ни о ком из Уизли. Вообще ни о ком из моих друзей. Пока ты в этом доме, я буду выбивать из тебя это дерьмо, пока оно не закончится. Мне даже палочка для этого не нужна. Понял, хорёк? — Пош-ш-шёл ты, — с прежним оскалом выплюнул Малфой, — святой Поттер. Он сбросил с себя обидчика и удалился. «Замечательно, блядь, подыграл», — мрачно подумал Гарри и тоже поднялся на ноги. Костяшки рук противно ныли, но на такую ерунду тратить бадьян не хотелось, поэтому он просто промыл ранки под краном и вернулся к своему обеду. Ну, хоть бутерброды уцелели в этой битве. К вечеру снег обратился в дождь. Капли торопливо стекали по грязным стёклам, словно норовя обогнать друг друга. По стеклу стучали ветки растущего рядом дерева. Гарри отвлечённо подумал, как здорово было бы отмыть эти окна до кристальной чистоты. Всё равно ведь с улицы их не увидишь? Но окон много, и все они, как назло, достаточно высокие. Гарри не помешала бы помощь. Глянув в сторону лестниц, он решил даже не пытаться обсудить это с Драко. Малфой жил здесь на правах гостя, которому должны прислуживать. И хотя он утверждал, что это его дом, подтвердить слово действием не торопился. Что с него взять? Стук усиливался, становился чаще и назойливее. Гарри сонно потянулся в кресле и вытянул ноги к огню. Малфою, наверное, холодно там, наверху. Согревающие чары действуют недолго, и чем чаще их накладываешь, тем быстрее они выветриваются. Может, стоило бы договориться по очереди занимать гостиную? В остальное время можно греться у небольшого очага в спальне на третьем этаже, где Гарри с Роном ночевали на пятом курсе. Со стороны окна уже доносился пугающий скрежет, и вот тогда до Гарри дошло: разве может дерево расти под домом, которого как бы и нет? Он не помнил никаких деревьев на крошечной лужайке у входа, поэтому озадаченно обернулся. На подоконнике опасно покачивалась насквозь мокрая и очень, очень злая сова. Гарри швырнул себя из кресла прямиком к окну и поторопился впустить бедную птицу в тепло. Та сразу же приземлилась на подлокотник кресла, поближе к огню, и выжидательно на него уставилась. — Иду, иду, — извиняющимся тоном пробормотал Гарри. Как только он уселся обратно и протянул руку за письмом, сова до крови клюнула его в палец. — Ай! Прекрати! Пёстро-коричневая гостья осуждающе на него посмотрела, а потом вспорхнула на каминную полку, уронив по пути подсвечник. Гарри распечатал письмо. «Получила твоё послание. Надеюсь, ты тоже получишь ответ. Я перемещаюсь по прежней схеме. Новостей о нашем друге нет, но я стараюсь изо всех сил. Виделась с его семьёй, чем только вызвала всеобщее беспокойство. Стараюсь быть в курсе всего и искать информацию ты-знаешь-о-чём в любых доступных местах. Пожалуйста, будь начеку с Драконом! Это безумие… Используй все защитные заклинания и мантию и не посылай больше сообщений вроде предыдущего — они очень заметны и могут выдать твоё или моё местоположение. Постарайся связаться со штабом, они должны помочь с Драконом. Это слишком опасно, не вздумай идти у него на поводу. Ты знаешь, что тот, кто доставил проблем сестре нашего друга, когда мы были на втором курсе, перестал появляться в Министерстве? Это очень подозрительно. Пожалуйста, подумай ещё раз о том, что я сказала тебе, когда ты ушёл. Я всё ещё верю, что это разумно. Жду ответа с той же совой. Хотя бы пару слов, чтобы я была спокойна. Твоя подруга». Он несколько раз перечитал это замысловатое послание, и сердце сжалось. Гермиона всё ещё беспокоилась о нём, как будто и не было обжигающих слов, которые они бросили друг другу на прощание. — …Как ты можешь думать о Роне сейчас, когда у нас на руках живой крестраж, а Волдеморт в самом расцвете сил?! — Гарри, мы всё равно ни на шаг не продвинулись за две недели! Ты знаешь, что делать дальше, м? Может, Дамблдор и впрямь рассказал тебе какой-то секрет, о котором ты умалчиваешь? У меня нет другого объяснения, почему ты так упорно не хочешь помощи Ордена! Они ведь опытные бойцы и работают в Министерстве, они знают намного больше нас… — Если узнает один — узнает весь Орден, а там и Пожиратели, Гермиона, как ты не понимаешь? Нельзя допустить, чтобы Ты-Знаешь-Кто догадался, наша сила в скрытности! Один раз нас уже предали! — Наша сила — в единстве, и если мы найдём Рона, я уверена, станет… — Станет что? Лучше? Легче? Может, мы сразу начнём находить по крестражу в день, как он того и хотел? Хочешь к нему в тепло и уют? Не держу, скатертью дорожка! — Гарри, пожалуйста… Перестань кричать, я пытаюсь донести мысль… — Просто признай, что Рон тебе важнее, чем крестражи, чем война! Она подошла ближе и отвесила ему звонкую пощёчину. Гарри опешил, а Гермиона тихо и горько заговорила: — Значит, так ты теперь расставляешь приоритеты? Люди — разменные пешки на пути к победе? Знаешь, я всегда уважала Дамблдора, Гарри, я его любила, но ты говоришь в точности как он, и это ужасно. Гарри тоже понизил голос: — Ставки высоки. Одна ошибка — и вся страна обречена. Ты этого хочешь? Конечно, ты-то в любой момент можешь сбежать к родителям в Австралию, но некоторым из нас бежать некуда и… Гермиона ударила его во второй раз, гораздо сильнее. В её глазах дрожали слёзы, и отблеск в них крошечного синего пламени придавал её лицу неестественный вид. Как это может быть на самом деле, чтобы они ссорились? — Как ты смеешь… Я уничтожила свою семью, возможно, безвозвратно, ради тебя, ради нашей борьбы, ради… Откуда это в тебе? Где медальон, Гарри?! Её взгляд опустился к воротнику Гарри, но медальон лежал совсем рядом на маленькой скрипучей кровати. Воцарилась тишина. — Полагаю, я сейчас прозвучу как Рон, но это не крестраж. Это то, что я действительно думаю. Похоже, тебе и впрямь лучше отправиться за ним. — Похоже, что так, Гарри. У них всё получилось не так, как с Роном: тот вылил на Гарри поток необоснованных обвинений и получил ожидаемую реакцию, Гермиона же пыталась мыслить здраво, и Гарри, хоть ему и было больно сознавать себя в меньшинстве, не мог её за это винить. Возможно, он повёл себя нерационально. Так бывает. Проблема в том, что у него, в отличие от Рона и Гермионы, не было выбора. Борьба не обернётся тем или иным исходом просто так, без его участия. Он не может отойти в сторону, пока остальные будут гибнуть, сражаясь. Гарри может повлиять на исход войны, может отомстить за все утраты, причинённые Волдемортом, и предотвратить будущие, и он сделает всё возможное, чтобы уничтожить его раз и навсегда. Друзьям, наверное, этого не понять. Их родители и крёстные ещё живы. К тому же Гермиона влюблена. Это Гарри тоже мог понять, однако разница между ними состояла в том, что крестражи Гарри поставил на первое место.