in your likeness

Вспомнив после эфира о попытке кражи меча из кабинета Дамблдора, Гарри неизменно вернулся мыслями к Джинни и почти завыл от тоски. Возможно, он больше скучал не по ней самой, а по теплу и свету, которые ассоциировались с ней. Самые приятные моменты они разделили в коридорах Хогвартса и в Норе, где до свадьбы Билла и Флёр никогда не случалось ничего плохого. Джинни не оказалось ни в спальне девочек Гриффиндора, ни в коридорах, ни в туалете. Гарри подумал было, может, Отряд Дамблдора тайно практикует защитную магию по ночам, запершись в классе, но, обшарив глазами буквально каждую аудиторию, он не обнаружил никого, кроме миссис Норрис. Беспокойство заскребло острым ногтём по сердцу, и Гарри спрятал Карту в карман, сняв чары. Пожелав Кикимеру спокойной ночи (тот страшно удивился и тут же попытался это скрыть), Гарри двинулся вверх по лестнице. Голова неожиданно разболелась, и ему захотелось умыться холодной водой. Свернув на полпути в тёмную ванную комнату, Гарри тяжело опёрся о широкую раковину из тёмного камня и присмотрелся к своему отражению. Изрядно похудевший и побледневший, но всё тот же Гарри Поттер устало пялился из зеркала в ответ. Скривившись, Гарри умылся несколько раз и утёр лицо чистым полотенцем, которое в числе прочих завелось в доме после того, как Кикимер получил фальшивый медальон. Гарри вернулся к лестнице с мыслью, что, быть может, сон избавит его от неприятных ощущений. Малфой вряд ли с энтузиазмом отреагирует на просьбу сварить зелье от головной боли посреди ночи. Беззвучно хохотнув от этой мысли, Гарри почувствовал ослепительную боль во лбу, и ноги его подкосились. Он стремительно приближался к грубо сложенной гигантской крепости. Даже горы вокруг казались меньше по сравнению с этим сооружением, но Гарри было не до пейзажей: на высоте птичьего полёта, за толстенными каменными стенами, которых боялась коснуться поросль, находилось то, что было ему жизненно необходимо… Бесконечно высокие башни сменились щербатым паркетом. Гарри схватился за стойку перил и подтянулся, чтобы неловко привалиться боком к стене. Шея и виски мгновенно покрылись потом, а в ушах так зашумело, что он не нашёл в себе сил доползти до спальни. Воспалённый мозг пульсировал, и Гарри больше не мог противиться натиску чужих мыслей… — У меня никогда её не было. Старик засмеялся ему в лицо, демонстрируя жалкие остатки сгнивших зубов. Гарри рывком приблизился и неестественно высоким голосом зашипел: — Ложь! — Поттер? Адским усилием воли Гарри закрыл своё сознание от Волдеморта и застонал под раздражённым взглядом Малфоя. Он не смог даже поднять глаз, лишь повторяя, как заведённый, про себя: «Дамблдор не хотел этого, он не хотел, чтобы ты впускал Волдеморта в себя, этого не хотела Гермиона, так не впускай, держись…» — Что, скучаешь по каникулам у своих больных родственничков? Слышал, ты жил в чулане. Там ты тоже спал на полу? Новый виток боли полоснул Гарри по лицу, заставив дёрнуться и стиснуть зубы до скрипа. Во рту появился металлический привкус, и Гарри понравилось это ощущение: он зацепился за него, как за спасательный круг, прогоняя из головы видение узкой бойницы в стене крошечной комнатки, больше похожей на каменную клетку. — Поттер! Ты слышишь меня или нет? Волдеморт наверняка находился далеко за пределами Англии — небо вокруг крепости было светлым. Он искал что-то… То, чего не смог дать ему Грегорович, но что могло принадлежать этому иссушённому старику. Его дряблое лицо с безумным оскалом показалось Гарри смутно знакомым… Неясное воспоминание ускользнуло, и на уровне глаз возникло другое лицо — лицо Малфоя. Тяжело дыша, Гарри скользнул взглядом по воротнику его атласной рубашки и выдавил: — Классная пижамка, Малфой… — Ты совсем рех… — Так убей же меня, Волдеморт! Презрительный смех разорвал ушные перепонки, выдрав Гарри из дома на Гриммо обратно в страшную тюрьму. Он полностью ощутил свои плоть и кровь, надменно возвышаясь над сумасшедшим узником посреди камеры. Гарри не испытывал к нему ничего, кроме отвращения. Искомое вновь ускользало меж пальцев, и этот низкий, слабый человек, жалкая тень своего прошлого, больше ничем не мог купить свою жизнь у Тёмного Лорда. Он вот-вот потеряет всякую ценность для магического мира. — Поттер, ответь мне! — Я с радостью встречу свою смерть! Да только моя смерть не поможет тебе отыскать то, что ты ищешь… Ты многого не понимаешь… Очень многого… — Проклятье… Фините Инкататем! Гарри впал в истинную ярость. Ему нестерпимо хотелось ударить, ранить, убить, чтобы он заткнулся… Чтобы сказал правду… Пальцы игриво пробежались по древку палочки… — Так убей же меня! — Протего! Ревелио! Идиот, ты сам себя проклял, что ли? Мне тут твой труп ни к чему! — Ты никогда не победишь, ты не можешь победить! — Гоменум, блядь, Ревелио! — Та волшебная палочка никогда не будет твоей… Наивность заносчивого старика вызвала в Гарри такую волну ярости, что смертельное заклинание не заставило себя ждать: последовала зелёная вспышка, и хрупкое тело подбросило над чугунной койкой, выгнуло дугой… Спустя мгновение бездыханный старик глухо приземлился на свои тряпки и больше не издавал ни звука. Гарри приблизился к бойнице, вглядываясь в бесконечную даль между высоких гор. Он ощущал острую необходимость оказаться в другом месте. Он не хотел больше ждать… В глаза ударил свет волшебной палочки Малфоя. Гарри моргнул и обнаружил себя лежащим навзничь. Всё ещё придавливая его к полу свободной рукой и коленом, Драко отвёл палочку в сторону и дрогнувшим голосом пробормотал: — Какого дьявола ты вытворяешь? Гарри облизнул пересохшие губы, ощутив вкус крови. — Палочку. — Что? Откинувшись затылком обратно на пол, Гарри прикрыл глаза, чтобы собрать воедино множество рассыпанных перед ним кусочков пазла. Шрам всё ещё нещадно жгло, но ему нужно было сосредоточиться, он должен был понять… Волдеморту необходима волшебная палочка, но он знал, что простая палочка не справится с палочкой Гарри. Он не знал, что палочка из остролиста переломилась надвое и её уже не починить. Значит, ему всё ещё была нужна палочка неоспоримой силы… И отнять такую можно было только у величайшего тёмного волшебника прошлого, чьи таланты также нельзя было поставить под сомнение… И находился этот волшебник в неприступной тюрьме, которую сам же и построил… — Он ищет волшебную палочку Гриндевальда. — Палочку… Бузинную палочку? Гарри слегка повернул голову в сторону Малфоя, всё ещё сражаясь с головокружением и тошнотой: — О чём ты говоришь? — Ты же читаешь об этом уже несколько недель, болван, — раздражённо ответил Драко, наконец отцепившись от Гарри и откинувшись на стойку перил. — Про палочку, камень и мантию. Лавгуды верят в эти сказки. Чёрт подери, что это было? Я думал, нас нашли и атаковали. — Какие сказки? — Про трёх братьев, которые обдурили смерть. В награду она дала им палочку невиданной силы, камень, воскрешающий мёртвых, и совершенную мантию-невидимку — то есть, легендарные Дары Смерти. — Думаешь, они существуют на самом деле? — Конечно нет. Это же сказка, дурья твоя башка. Какое это всё имеет значение? Сейчас три часа ночи, и ты выглядишь так, словно вот-вот преставишься мне на радость. А ведь у меня даже не день рождения… — А когда у тебя день рождения? Гарри спросил это, просто чтобы отвлечься от неутихающей боли. Дары Смерти… Кажется, в сказке говорилось, что тот, кто овладеет всеми тремя, подчинит смерть. Это было похоже на Волдеморта, но ведь его интересует только палочка! Может быть так, что он вовсе и не знает об остальных Дарах? Малфой молчал, слишком потрясённый или разгневанный, чтобы пытаться выстроить диалог с Гарри, который и сам ещё с трудом соображал. Ему столько всего хотелось обсудить с Роном и Гермионой… Ну почему их нет рядом в такой нужный момент? Перед глазами вспыхнуло: на фоне подёрнутого облаками ночного неба, освещённый убывающей луной, показался силуэт знакомого замка… — А причём тут Лавгуды? — почти в отчаянии спросил Гарри. Осознание, куда и зачем направлялся Волдеморт, пугало. Гарри отказывался верить. — Да этот шут Ксено нам открытки шлёт каждое Рождество и подписывает особым символом. Думает, что так он демонстрирует свою веру в великий Поиск. — Символ… Поиск… Чего? Гарри застыл с глупым выражением лица, и Малфой, закатив глаза, призвал заклинанием сказки Бидля. Пролетев несколько лестничных пролётов, книга плавно приземлилась ему в руки. Драко пролистал пару страниц, перевернул книгу и указал на треугольный глаз, начертанный пером. — Знак Даров Смерти. Он символизирует Поиск этих самых Даров для тех неисцелимых, которые имеют глупость в них верить. Гарри неверяще уставился на этот значок. Теперь он вспомнил, где видел его: Ксенофилиус Лавгуд носил его на шее в день свадьбы Билла и Флёр… Этим же значком Дамблдор подписывал свои письма Гриндевальду, когда они планировали поработить мир маглов… И этот же символ был выгравирован… — …На кольце Марволо Мракса! — воскликнул Гарри, не в силах удержать в себе потрясающую догадку. — Кого? Он вспомнил разбитый перстень в кабинете Дамблдора. В Омуте памяти Мракс утверждал, что на камне изображён герб Певереллов, а сам он — потомок среднего из братьев. Волдеморт превратил кольцо в крестраж, понятия не имея о его истинной силе. Дамблдор уничтожил его, но сохранилась ли в нём прежняя способность оживлять мёртвых? И где камень теперь? — Я знаю, где Бузинная палочка, — Гарри начал загибать пальцы, — я видел Воскрешающий камень, и… Ещё одна догадка пронзила его насквозь. Малфой, похоже, всё прочитал по его лицу: — Смеёшься? Твоя мантия — третий Дар? — Она идеальна, ты ведь пользовался ей! В мире нет мантии, подобной ей! — Да она просто хорошо изготовлена! Через несколько лет начнёт просвечивать, можем поспорить, если золота хватит со мной тягаться! — Нет, ты не понимаешь, всё сходится… — Я решительно ничего не понимаю, Поттер, и, если честно, всерьёз подумываю послать сову за бригадой в Мунго. Расскажи с самого начала, что за цирк ты тут устроил! Гарри с трудом сел, опираясь о стену, и сжал голову руками. Было уже поздно, слишком поздно… Он уверенно шагал по набережной Чёрного озера, босыми ступнями ощущая холод мелкой гальки и травы. Замок — когда-то родной дом, первое убежище, оплот великих открытий — спал, и никто не мог помешать ему добраться до цели. Никем не замеченный и ведомый лишь страстью к безграничному могуществу, Гарри приблизился к великолепной мраморной гробнице… — У нас с Тем-Кого-Нельзя-Называть были очень похожие палочки, поэтому он не мог одолеть меня. Он долго искал решение, мучая Грегоровича и Олливандера, но они не могли ему помочь… Тогда он нашёл Гриндевальда, который последним владел Бузинной палочкой. Но эту палочку у него в бою отнял Дамблдор много лет назад. Сегодня Сам-Знаешь-Кто убил Гриндевальда… и вот-вот завладеет палочкой. — Тебе привиделось, Поттер. Ты споткнулся и ударился головой. — Палочка похоронена вместе с Дамблдором в Хогвартсе. — Фантастическая выдумка. Тебе бы книги писать. — Пусть палочка теперь у него. Но у меня всё равно есть один Дар. Может быть, даже два… Дамблдор не мог оставить ему тот снитч только лишь в качестве символа. Если Гарри поймёт, как он открывается, Волдеморту никогда не завладеть всеми Дарами… — Если… Если! Принять всё, что ты говоришь, за чистую монету, это значит, что он станет совершенно непобедим. История не знает ни одного волшебника, выигравшего бы в дуэли против обладателя Бузинной палочки, кроме Дамблдора. — Единственный, кого он всегда боялся… — Мёртв. Тёмный Лорд победит, всё уже предрешено. Гарри устало поднял на него глаза: — Тогда что ты здесь делаешь? Малфой промолчал.