in your likeness

Олливандер говорил долго. За окном уже успело стемнеть, когда Гарри, Рон и Гермиона покинули его покои. Гермиона выглядела не менее задумчивой, чем Гарри, но он был уверен, что поводы для размышлений у них были разные. Так и получилось: не прошло и минуты, как она ввязалась в оживлённый спор с Роном о том, действительно ли существуют Дары Смерти или же только одна могущественная волшебная палочка, которая за годы своего кровавого бытия от одного чародея к другому обросла всеми возможными легендами? Гарри это было не важно. Всё равно Волдеморт уже добился своего — так какая разница, Дар это или не Дар? Его дело — крестражи. Но и не они вовсе занимали его голову. Гарри думал о материалах, которые Олливандер использовал для волшебных палочек, которые в конечном итоге оказались в руках у Гарри и Драко. Палочка из боярышника предназначалась для волшебников «сложных и противоречивых, способных как на целительство, так и на умелые проклятия». Возможно, этим объяснялись неожиданные успехи Гарри в проклятии Бездны, которым он пытался уничтожить медальон. А может, дело было во влиянии Драко — до встречи с ним на Гриммо Гарри даже не смел рассматривать чёрную магию как оружие. Палочка же из лиственницы, которую Гарри получил совершенно случайно, «рано или поздно должна была продемонстрировать скрытые таланты и неожиданные воздействия, что можно сказать и о волшебнике, ей обладающей». Палочка из лиственницы «воспитывала мужество и уверенность, но прежде, чем её хозяин сможет осознать в себе скрытые доселе возможности, он должен заслужить право колдовать такой палочкой». Олливандер подтвердил: палочка из боярышника теперь принадлежала Гарри, а из лиственницы — Драко. От этой мысли в груди становилось горячо. Гарри раньше не задумывался, сколько они с Драко переняли друг у друга за довольно короткий промежуток времени. — Гарри, ты же не расстроился из-за своей палочки? — А? Гермиона выглядела так, словно вот-вот готова была расплакаться. Пришлось напрячь извилины, чтобы сообразить, в чём дело. — Ну, грустно, конечно, услышать такое от самого Олливандера, но, честно говоря, я уже и не надеялся, что её удастся починить. Гермиона, я же говорил, что ты не виновата. Забудь. — Он прав, — успокаивающе погладил её по плечу Рон. — Былого не воротишь. Мама всегда так говорит. Хотя, знаете, Маховик времени нам бы не помешал… — Мы все разбили в Министерстве. — Знаю, просто подумал. — Рон, ты такую тоску нагоняешь иногда… Усмехнувшись, Гарри облокотился о стену на лестничной площадке и перестал прислушиваться к разговору друзей. Ему нравилось, что они нашли утешение друг в друге после довольно болезненного расставания — целых двух подряд! — но порой он всё же чувствовал себя лишним. Кроме того, одного кусочка до сих пор не хватало в складывающемся пазле, поэтому, едва заслышав знакомый голос, донёсшийся с первого этажа, Гарри тут же перегнулся через перила. — Малфой вернулся. Пойду поговорю с ним. Мне кажется, он меня избегает. — С чего бы это, — закатил глаза Рон. Гарри торопливо спустился вниз и удивился, сколько народу столпилось в гостиной. Билл и Дин, помахивая палочками, осторожно устанавливали раскладной стол в центре комнаты, а Флёр и Полумна приносили из кухни одно блюдо за другим: салаты с морской капустой, жаркое из трески с картошкой, горячо любимый Гарри пирог с патокой… Его сердце подпрыгнуло, когда вслед за Полумной показалась Нарцисса с плывущими перед ней по воздуху хрустальными кубками, и чуть совсем не остановилось, когда прямо за ней вышел и Драко с бутылкой эльфийского вина в руке. — Привет, — улыбнулся Гарри. — Угу, — только и послышалось в ответ. Он бросился помогать, а затем присоединились и Рон с Гермионой, принявшись сервировать стол фарфоровыми тарелками и сверкающим столовым серебром. Вскоре вся разношёрстная толпа с горем пополам устроилась за большим столом из красивого светлого дерева, порода которого даже не угадывалась под тесно поставленными друг к другу блюдами, кубками и графинами. Гарри оказался зажат между Дином и Гермионой, Драко и Нарцисса ютились где-то с краю, словно намеренно держась ото всех подальше… И только Крюкохват, казалось, прекрасно себя чувствовал в широком мягком кресле, восседая в нём на стопке из нескольких диванных подушек. Полумна с живым блеском в глазах рассказывала о путешествиях, в которые они с отцом отправлялись в поисках мифических волшебных существ, и настала очередь Флёр с умеренным интересом её слушать, стараясь не задевать локтём во время трапезы. Билл же был занят разговором с Дином об их с Крюкохватом нелёгких приключениях в лесу. Гермиона снова за что-то распинала Рона, отовсюду слышался звон посуды, искренний смех и звук наполняемых бокалов, и Гарри, на секунду встретившись с Драко взглядом, вдруг почувствовал себя… Дома. Ему давно уже не было так хорошо. Неожиданно входная дверь разразилась громким нетерпеливым стуком, и все за столом замолчали. Билл тут же подобрался, выхватывая из ножен волшебную палочку, и вместе с Флёр они прокрались в прихожую. Звон вилок и ножей прекратился, в гостиной повисла тишина. Гермиона шепнула: — Гарри, где мантия? — Наверху… Времени бежать за вещами не было. Кто-то предложил Гарри выбраться через заднюю дверь, пока не поздно, но он упрямо поднял палочку, показывая, что готов драться. Тем временем Билл окликнул незваного гостя: — Кто там? — Я, Римус Люпин! У Гарри во второй раз за вечер подпрыгнуло сердце, но на сей раз наполовину от радости, наполовину от страха: вдруг кто-нибудь ещё пострадал? Неужели случилась беда с Тонкс? — Я оборотень, — продолжал кричать Люпин из-за двери, — женат на Нимфадоре Тонкс, адрес коттеджа «Ракушка» назвал мне ты, Хранитель Тайны, и пригласил приходить в экстренных случаях! Билл распахнул дверь и впустил потрёпанного, покрытого снегом Люпина. Трансгрессировал издалека? Гарри отвлечённо заметил, что седых волос у него прибавилось, а морщины только глубже врезались в лицо. И этот человек сражался за его жизнь в «Гринготтсе», рискуя не вернуться к любящей жене… Гарри стало больно от воспоминания об их последнем разговоре. Однако все печали отошли на второй план, когда Люпин счастливо закричал на весь дом: — У нас мальчик! Мы назвали его Тедом, в честь Дориного отца! Дин, Рон, Гермиона и Полумна заверещали на разный лад и бросились обнимать старого учителя. Гарри топтался рядом, не решаясь переступить незримую черту, которую, казалось, навсегда провёл между собой и Люпином, но тот вдруг сам сгрёб его в охапку и заключил в тесный, горячий кокон всеобщих объятий. Отовсюду посыпались поздравления и вопросы, парни хлопали новоиспечённого родителя по плечу, девушки восторженно вздыхали и умилялись, а сам Люпин вдруг предложил Гарри стать крёстным отцом… И у Гарри что-то отпустило в сердце. Почти семейный ужин превратился в по-настоящему праздничный. Вокруг стало настолько шумно и тесно, что Гарри легко улучил момент, чтобы незаметно выдернуть Малфоя в коридор. Тот недовольно повёл плечом, высвобождая локоть из хватки. — Чего тебе? Гарри почему-то продолжал улыбаться совершенно по-дурацки. — Как дела? — Не жалуюсь. Кормят тут получше, чем на Гриммо. Не выдержав, Гарри рассмеялся. — Ты ещё не пробовал выпечку миссис Уизли. — Сомневаюсь, что я многое потерял. — Ты не знаешь, от чего отказываешься. — Слушай, Поттер, чего тебе надо? Согнав с лица усмешку, Гарри рассказал ему всё, что услышал от Олливандера. Ему было интересно увидеть реакцию Драко на характер их волшебных палочек, но тот, услышав, что Гарри был прав, когда предложил поменяться ими, только поморщился. А как только Гарри принялся расписывать в подробностях весь символизм материалов и сердцевин, так и вовсе рассмеялся ему в лицо. — Поттер, это всё равно что верить в знаки Зодиака. Или в пророчества. Глупые суеверия для волшебников, которым нечем заняться. — Разве ты не видишь некоторые… ну, сходства? — Между мной и этой дрянью, — он вытащил свою палочку и покрутил ею перед носом у Гарри, — которую ты стащил у первого попавшегося бездомного? — Но совпадение очень точное. И ты с ней ладишь. — Спроси у этого старикашки про какую-нибудь другую древесину. Уверен, ты и с ней почувствуешь неоспоримое родство. — Слушай… Есть ещё кое-что. Малфой выжидательно на него уставился, но Гарри медлил: ему не хотелось касаться столь щепетильной темы, рискуя растоптать и уничтожить шанс на первый нормальный разговор после всего случившегося. — Ну? Мне долго стоять тут и ждать, когда ты родишь? Гарри понизил голос и наклонился ближе. Малфой отпрянул, и пришлось силой притянуть его к себе. — Я хотел попросить тебя сильно не трепаться о медальоне и чаше. Об этих артефактах, кроме нас, знают только Рон и Гермиона. Многое зависит от того, останется ли эта тайна между нами. — Поттер, доброе утро. Тёмный Лорд выдрал из меня твои грязные секретики со всеми потрохами. — Я знаю. Я про Орден, и твою маму, и вообще… — Да мне плевать. Вообще не хочу больше иметь отношение к твоим психозам. Могу лишь дать один совет. — Какой? — удивился Гарри. Настал черёд Малфоя приблизиться вплотную. Его дыхание обожгло Гарри ухо, и по шее невольно поползли мурашки. — На твоём месте я бы изучил эти артефакты и попробовал создать нечто аналогичное. Думаю, их можно использовать против Тёмного Лорда. Знаешь, врага — его же оружием. — Он отклонился и заглянул Гарри в лицо. — Мерлин, ты так удивляешься, как будто это не было очевидно! Но Гарри смотрел на него в упор, с каждой секундой всё глубже впадая в ступор вовсе не потому, что не додумался до такой жуткой мысли; нет, поразило его совсем другое… Он просто стоял, как истукан, глядя на Малфоя снизу вверх, и не мог поверить, что он только что… Он… — Ой, извините! Подскочив на месте, Гарри больно ударился о полку с морскими ракушками и встретился взглядом с Полумной. Та взирала на них с нескрываемым любопытством, нисколько не испорченным смущением или сожалением вопреки сказанному. Гарри нервно улыбнулся, чувствуя себя пойманным на горяченьком. Наверное, он и сам ещё не привык к мысли, что может спокойно разговаривать с Драко Малфоем, и все вокруг могут почти спокойно на это смотреть. — Ничего, Полумна. Тебе нужна помощь? — Нам перестало хватать стульев. Давай принесём те симпатичные плетёные кресла из сада. Гарри чувствовал, что разговор не закончен, но Драко уже ретировался. Ничего не оставалось, кроме как пойти за Полумной. Спустя пару минут перестановок и рокировок у них всё же получилось впихнуть кресло для Люпина между Нарциссой и Полумной, и все благополучно вернулись к ужину, с повышенной скоростью разливая вино по бокалам. — Я ненадолго, мне нужно домой, — повторял Люпин в ответ на бесконечные предложения выпить ещё, а то и остаться на ночь. — Оставайтесь, ‘Имус! Завтра будут ещё гости. Но после ужина Люпин всё же улизнул, оставив на прощание лёгкую радостную атмосферу: все, кроме скрывшегося наверху Крюкохвата, продолжали праздновать и после полуночи. Наевшись досыта и почувствовав лёгкое головокружение от своей порции эльфийского вина, Гарри вскоре обнаружил себя на маленьком балкончике на втором этаже, куда можно было попасть через самую большую спальню. Занимавший её Олливандер предпочёл провести время за прогулкой по утёсу в компании Билла, и Гарри сидел на каменных перилах совсем один. Его мысли плавно сворачивали в неожиданные дебри, и Гарри совершенно не нравилось это направление. Словно предчувствуя неладное, Рон и Гермиона отправились на его поиски и с громкими возгласами присоединились к скромному уединению. Гермиона зажгла заклинанием медные подсвечники на стене, и обстановка заиграла более дружелюбными красками, выдёргивая Гарри из мрачных размышлений. — Гарри! Представляешь, Рон сейчас такой «комплимент» отвесил Полумне, что она чуть не упала от восторга… — Да брось, я не пьяный вообще! Она любит странные вещи, вот я и… — Не оправдывайся. Тебя же шатает! — Это ветер… Гермиона вдруг покатилась со смеху, и Гарри понял, что они все — все трое — напились до того самого состояния, когда развязывается язык. Это не вызвало в Гарри беспокойства, и он не просто хотел — он жаждал поделиться с друзьями своими новыми соображениями, но ему нужен был повод. Поэтому он таинственно молчал до тех пор, пока Гермиона наконец не заволновалась: — Гарри, с тобой всё в порядке? — Да, конечно. Просто… Рон перестал хихикать и тоже обратил на него заинтересованный взгляд, не переставая, впрочем, прижимать при этом Гермиону к себе. — Просто у меня возникла одна идея… — Да? — поторопила его Гермиона. — Какая? — Ну… Он всё ещё сомневался. Обстановка была максимально неподходящая: Рон вот-вот собирался затащить Гермиону в постель, сам Гарри еле сдерживался, чтобы не прыснуть, но в голове у него происходила кровопролитная война… — В общем, я подумал, что, может быть, я мог бы создать свой крестраж. Рон и Гермиона продолжали смотреть на него, словно за сказанным должно было последовать продолжение. Ведь Гарри должен был что-нибудь сказать, чтобы объяснить невероятную глупость, которую только что сморозил. Во всяком случае, вид у Гермионы был именно такой. Рон глупо моргал, словно и не успев осознать услышанное, прежде чем Гермиона медленно переспросила: — Что? — Знаю, звучит плохо, но… — Гарри, — она внезапно выдохнула с облегчением, — ты, видимо, тоже ужасно набрался. Тебе нужно поспать. — Прошу вас, просто послушайте… — Дружище, мне это не нравится. Тебя что, Малфой околде… околодо… лодоко… а? В общем, чем-то он тебя точно бахнул. Иначе я это объяснить не могу. — Да причём тут Малфой! — устало всплеснул руками Гарри; здесь он слукавил, но это было уже неважно. — Осталось ещё два крестража плюс Сами-Знаете-Кто. Мы должны что-нибудь придумать… Какой-нибудь туз в рукаве… Гермиона вдруг выпрямилась, затем отворила дверь с витражными стёклышками, ведущую внутрь спальни, и, взяв Гарри за руку, медленно завела внутрь. Усадив на кровать, она прикоснулась к его лбу, заглянула в глаза, надавила на подбородок, вынуждая открыть рот… Гарри отмахнулся: — Почему вы не хотите хотя бы предположить такую возможность? — Гарри, ГОСПОДИ, БЛЯДЬ, БОЖЕ! — вдруг заорала Гермиона, нависая прямо над ним. — Ты себя слышишь вообще? Ты предлагаешь убить кого-нибудь? Что, прямо сейчас?! — Нет, господи, нет конечно! — воскликнул Гарри в ответ, торопливо бросив взгляд в сторону приоткрытой двери в коридор. Будет неудобно, если кто-нибудь услышит такие разговоры… — Тогда что, ЧТО ты предлагаешь?! — Не кричи, пожалуйста… Сядь, послушай. Я долго думал над этим и кое-что понял. Гермиона отрывисто опустилась в кресло, слегка проехавшись на нём к стене. Рон остановился рядом, будто побаиваясь приближаться к Гарри. Он совершенно не планировал, чтобы разговор свернул в столь напряжённое русло, но начало уже было положено — оставалось только сказать всё как есть. — Когда мы бежали из поместья, Петтигрю погиб. Мы с Роном просто хотели его оглушить, пытались отобрать палочку. Он начал меня душить… В общем, — Гарри сглотнул: говорить об этом было тяжелее, чем вспоминать, — он умер из-за меня. И я подумал… что, ну, это подходит под описание… — Гарри, ты с ума сошёл, — недоверчиво пробормотал Рон. — Ну почему? Я ведь не убивал никого намеренно! И не собираюсь — никого, кроме Сами-Знаете-Кого! — Но это уничтожит твою душу! Ты же знаешь, последствия будут чудовищными! — Поймите же, возможно, это наш единственный шанс… — Нет, Гарри, это не наш единственный шанс, я в этом участвовать не собираюсь! — Поддерживаю… — Гермиона, ну хоть ты! — в отчаянии обратился он к подруге. — Подумай! Он погиб случайно, но мы можем использовать это в своих интересах. — Гарри, ты говоришь, как… как Сам-Знаешь-Кто! Ты меня пугаешь! — Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ЕЩЁ СДЕЛАТЬ! — вдруг взревел он, вскакивая на ноги и сшибая по пути вазу с сушёными цветами. — Я устал! У меня больше ничего нет против него! Я потерял м… — Тихо! Взгляд Рона был прикован к чему-то за пределами комнаты. Гарри обернулся и увидел застывшее в проёме каменное лицо Малфоя. Не успел он ничего сообразить, как Гермиона рванула с места. — Нет! — закричал Гарри. — Стой! Но та уже захлопнула дверь прямо у Малфоя перед носом, для верности ещё прижавшись спиной, словно Драко собирался силой прорываться внутрь. Однако в коридоре послышались удаляющиеся шаги, и Гермиона расслабилась. Изо всех сил стараясь проигнорировать жуткую злобу, поднявшую голову из самых глубин сердца, Гарри медленно начал: — Вы не думали, может… пора ему рассказать? — Слушай, я сейчас тебя ударю. Тебе правда лучше отоспаться. — Я же говорила, Рон! Алкоголь ужасно на вас влияет. — Вы не правы, — обречённо отозвался Гарри. — Вы просто не можете на минуту отвлечься от всего, что знаете о Драко, и хотя бы допустить, что ему можно доверять. — Ах, он теперь Драко. — Рон. — Ладно, извини. Я правда пытаюсь. Гермиона села рядом с Гарри на кровать. В ночном полумраке, едва разбавляемом светом ночника, сделанного из каких-то кристаллов, сложно было разглядеть его выражение лица, и Гарри порадовался этому. Ему казалось, что он выглядит разбитым. — Слушай. Ты не должен отчаиваться, Гарри. Всего за пару месяцев ты уничтожил два крестража. Ты один! Я знаю, что Малфой помогал, но ты наверняка здорово постарался, чтобы убедить его. Это о многом говорит. Люди пойдут за тобой, Гарри, и тебе не нужен для этого никакой крестраж. Наша сила в единстве. — Перестань говорить словами Дамблдора. — Ты всегда доверял ему. — Мы теперь сами по себе. Пора думать своей головой. — Ладно. Хорошо, Гарри, — устало согласилась Гермиона. — Но вспомни, что ещё говорил Дамблдор: он просил не рассказывать о крестражах никому, кроме нас с Роном. — Вы… У вас были другие занятия, — постарался смягчить удар Гарри, глянув на Рона. — И мне нужна была помощь. Да, с Драко непросто, но он согласился помочь, когда я начал ему рассказывать понемногу. — Что ты вообще ему рассказал? — Только то, что он и так неизбежно увидел бы. — Не надо было вообще его в это втягивать. — С медальоном вышло не специально. А чашу я бы не достал без его помощи. Рон горько покачал головой: — Если бы только написал нам, Гарри… И Гарри с ещё большей грустью согласился. — Знаю. Всё получилось так, как получилось. Возможно, Драко и не попытался бы использовать проникновение к Гринготтс в личных целях, если бы Гарри оставался хладнокровным и разработал бы план, как обычно, совместно с Роном и Гермионой. Он даже не держал на них зла в те последние несколько недель. Можно было отправить Патронуса… Но как бы Гарри потом спал по ночам, зная, что отвернулся от Драко в такой нужный момент? Неужели он бросил бы его одного — абсолютно одного — в мире, где его все ненавидели? Это было бесчеловечно. Гарри не мог поверить, что сегодня друзья разглядели в нём Волдеморта, но так и не увидели обычного человека за всё то время, что имя Драко не сходило с их уст. — Ладно, неважно, — бросил он, поднимаясь на ноги. В голове прояснилось, и единственное, чего Гарри хотелось — побыть одному. — Гарри… — Забудьте. — Ну, пожалуйста, давай поговорим… — Я же сказал, — он постарался улыбнуться, — всё в порядке. Дурная была затея, правда. Пойду проветрюсь. Оставив Рона и Гермиону растерянно переглядываться, Гарри шумно выдохнул, едва выбрался за порог этой вмиг ставшей душной комнаты. Внутри стало пусто, глухо, мерзко, тоскливо. Долгожданное воссоединение с друзьями в итоге принесло только новую порцию боли. Неужели Гарри и вправду так изменился за это время? Это компания Драко, одиночество или изоляция так на него повлияли? Гарри больше не мог быть уверен в своей благоразумности. Помнится, однажды Волдеморт предлагал присоединиться к нему, чтобы творить великие тёмные дела… Вдруг он нашёл способ залезть Гарри в голову и навести там свои порядки? Что, если одними видениями, которыми он заманил его в Отдел Тайн, дело не ограничилось? Как бы он хотел поговорить с Дамблдором сейчас. Тщетно пытаясь отречься от его заветов, Гарри только больше тосковал по своему Учителю. В этой войне именно он научил Гарри всему, что он сейчас знает. И теперь он один — посреди ничего. В лунном свете вода казалась чёрной. Шум беспокойных волн, разбивающихся об отвесную скалу, напоминал шипение змей. Гарри вспомнил питона, которого нечаянно освободил из зоопарка в детстве. По крайней мере, тот его понимал. Было бы здорово поговорить с ним сейчас. Интересно, он добрался до Бразилии? — Не знал, что ты любитель ночных прогулок. Гарри не стал оборачиваться. Не питон, конечно, но тоже сгодится. — В доме жарко. Послышался плеск воды: Малфой стал пускать «блинчики», но они только разбивались об острые гребешки наступающих волн. Гарри сам не заметил, как подошёл к кромке воды вплотную, и теперь океан лизал его по носкам ботинок, словно не решаясь подступить ближе. — Некоторые гости здесь задержались. Гарри наконец обернулся. В глазах Драко играли смешинки, и он казался куда более расслабленным, чем накануне. — Ты же это не про себя с миссис Малфой? — Не только. — Перестань. Билл сказал, вы можете оставаться здесь, сколько пожелаете. — Знаешь, Полоумной-то и некуда идти, — задумчиво выдал Драко. Гарри попытался сообразить, были ли у Малфоев родственники или другие дома кроме мэнора, куда они могли бы безопасно вернуться, но так ничего в голову и не пришло. Он спросил: — Почему? — Её папаша в Азкабане. — Ты серьёзно? У него сжалось сердце. Ксенофилиус здорово поддерживал его в «Придире», а Гарри даже не заметил, как журнал исчез с прилавков в Косом переулке. Всё вокруг него становилось таким хрупким. Ничто нельзя было воспринимать как само собой разумеющееся. — Да. Много болтал. — Проклятье… — Только давай не будем вламываться в Азкабан. Гарри невесело усмехнулся. — Ладно. Не сегодня. Они помолчали некоторое время. Драко продолжал бросать камни в море, словно выполняя упражнение для релаксации. Гарри отошёл на пару шагов от границы прилива и уселся на мелкий гравий. Прямо в лицо дул приятный прохладный ветер. Он даже не понял, как вышел без куртки — то ли алкоголь ещё гнал кровь по сосудам, то ли апрель и впрямь принёс за собой долгожданное потепление. Гарри закрыл глаза, наслаждаясь тишиной. — Тебя так быстро разносит, Поттер. Пьёшь, как девчонка. Малфой вдруг оказался так близко. Открыв глаза, Гарри обнаружил его босые лодыжки в нескольких дюймах от своей ладони. Пришлось побороть невесть откуда взявшееся желание коснуться их. Наверное, это потому что они почти светились своей белизной в свете высоко поднявшейся луны. — В последний раз я пил с тобой на заброшенном поле. Повисла пауза. Гарри не видел лица Драко и не мог узнать, о чём он думал. — Тогда ты пытался вызвать Адское Пламя. А теперь что? Гарри сгорбился и принялся пропускать сквозь пальцы мелкие влажные камешки. У него были свои упражнения. — Я хотел, чтобы они доверяли тебе. — Иногда ты слишком многого просишь от окружающих, Поттер. — Иногда они дают мне больше, чем я смею ожидать. — Когда твоя магла вежливо выпроводила меня, речь шла не о доверии. Скажешь, что я неправ? — Я сказал им, что хочу создать свой артефакт, как у Сам-Знаешь-Кого. Хрустнул гравий, и Малфой сел рядом с Гарри. Его волосы растрепались на ветру, и взгляд Гарри застрял между серебристыми прядями где-то у виска. — Значит, ты воспринял мои слова всерьёз. Голос Драко сквозил еле уловимым удивлением. На миг Гарри охватило чувство гордости. — Только не говори, что ты пошутил. Это и правда интересная идея. — Задумываться о таких вещах — совершенно на тебя не похоже. — Знаю. Времена меняются, да? — Но кое-что остаётся неизменным, к счастью. — Например? — Ты, Поттер. Гарри нервно улыбнулся и повернулся к Драко всем корпусом. — Ты же только что удивлялся, что я ударился в тёмную магию. — Никуда ты ещё не ударился и вряд ли станешь. Тебе такое не по зубам. В иной ситуации он бы обязательно поспорил с Малфоем, но ссора с Роном и Гермионой вправила ему мозги, и он только угрюмо отвернулся: — Наверное, ты прав. — Значит, для создания артефакта нужно сделать что-то слишком тёмное для святого Поттера? — Угу… Петтигрю не подошёл. — Петти… кто? — Сам-Знаешь-Кто называл его «Хвост». — А, крыса. Почему не подошёл? — Ну, его смерть могла помочь с артефактом, — уклончиво начал Гарри. — Но я просчитался. Малфой смотрел на него, словно ожидая продолжения, но Гарри не обратил на него внимания, разговаривая скорее сам с собой: — Его убийство даже нельзя считать убийством… К тому же я раскаялся. Ведь раскаялся? Что это значит? Если я пожалел о его смерти в ту же секунду, как его не стало, это нормально? — Как я и сказал: ты не меняешься. — И вообще, — продолжал Гарри, рассеянно глядя на едва различимую границу между небом и горизонтом, — вечная жизнь — это не для меня, тем более что скоро всё так или иначе закончится. Воцарилась благоговейная тишина. Почти забыв о присутствии Драко, Гарри расслабился и позволил ветру трепать его волосы. Очень скоро он продрогнет до костей, но ему нравилось прятаться под защитой огромного утёса. Никто не станет искать его здесь сейчас. Наверняка все обитатели «Ракушки» уже укладывались в тёплые постели. Гадали ли они перед сном так же, как Гарри, о том, где им придётся провести следующую ночь? Как долго продлятся эти незапланированные каникулы? Сколько ещё часов или дней Гарри отведено на то, чтобы, возможно, в последний раз насладиться приятной компанией добрых друзей?.. Задумчивого взгляда Малфоя он так и не заметил.