Часть 9
9 июня 2022 г. в 01:40
Поездка в аэропорт проходила настолько скованно, что Шелби в течение всего пути, занимающего час, было неуютно.
Из-за неловкой тишины хотелось кричать, только чтобы заполнить чем-то пустоту, но вместо этого Шелби заставила себя сосредоточиться на дороге.
Она сидела позади отца, который каждые пять минут поглядывал на неё через зеркало заднего вида, будто пытаясь убедиться, что она никуда не исчезла. Шелби едва подавила порыв закатить глаза, удивляясь тому, что ей вообще пришла в голову подобная мысль.
Она всегда была образцовой дочерью — послушной, жизнерадостной, не позволявшей себе ничего лишнего.
Мать тоже периодически оглядывалась через плечо, одаривая Шелби утешительной улыбкой, от которой, однако, легче не становилось.
Внутренний голос твердил Шелби, что она совершает ошибку. Она размышляла о словах Тони: действительно странно, что отец даже не тянул с покупкой билетов на самолёт. Шелби чувствовала себя слабой из-за того, что так быстро сдалась, не обдумав всё дважды.
Вскоре одной лишь дороги оказалось недостаточно для отвлечения.
Каждая мелочь на улице будто говорила о том, что нужно остаться в Миннесоте. Шелби подумала, как поэтично было, если бы деревья могли дать ей знак и подсказать, что делать.
В разум вторглись возвышенные фразы, за которыми последовали красочные образы вместе с желанием изложить мысли на бумаге. Шелби покачала головой, чтобы прогнать думы — всё-таки она не умела писать.
На полпути к аэропорту у Шелби пересохло в горле, так что она открыла бутылку «гаторейда» и выпила половину. Затем она распаковала «такис» и положила один ломтик в рот.
От знакомого вкуса чипсов она довольно облизнула губы, прежде чем съесть ещё две штуки.
Шелби снова заметила взгляд отца в зеркале и уставилась на него в ответ, устанавливая странный зрительный контакт.
— Тебе не следует это есть, — сказал он, переводя взгляд на дорогу.
Она смотрела на него в течение пары секунд и даже подумывала о том, чтобы отложить снеки в сторону, но вдруг отказалась от такой мысли, съела очередной ломтик и потрясла пачкой над его ухом.
— Не хочешь попробовать? Очень вкусно.
Дэйв не стал продолжать диалог, бросив напоследок осуждающий взгляд. Джобет неловко поёрзала на сиденье, когда Шелби предложила и ей. Но у той, по крайней мере, хотя бы хватило такта покачать головой.
Шелби издавна, ещё с ранних лет, было знакомо подобное поведение. Мать всё делала так, как говорил Дэйв, и соглашалась с ним во всём, только чтобы он был доволен.
В глубине души Шелби думала — может, это изменилось — но надежды не оправдались.
Остаток пути проходил в тишине, Шелби в одиночестве наслаждалась снеками. Однако мысли о Тони никак не покидали голову.
Шелби гадала, ненавидит ли её Тони за все причинённые страдания так же, как и она себя.
Она знала, что поступила эгоистично. Она ушла, потому что так казалось удобнее. Но на самом деле проблема была в том, что Шелби не знала, способна ли любить кого-то, понятия не имея о том, что она теперь сама из себя представляет. Может, стоило сказать об этом Тони.
Было слишком много всего, чего Шелби о себе не знала, и ей нужно было разобраться в этом самостоятельно. Может, она совершила ошибку и в конце концов будет об этом жалеть, но она понимала, что её жизнь никогда не вернётся в нормальную колею. Даже если память и восстановится, что с каждым днём казалось всё менее вероятным.
Но Шелби всё равно миллион раз прокрутила в голове фразу Тони «я люблю тебя» во время полёта в Техас.
С каждой милей, что преодолевал самолёт, узел у неё в животе становился всё тяжелее. К тому времени, когда они наконец прибыли в родительский дом, ей было почти физически больно.
Шелби открыла входную дверь, и в тот же момент на неё накинулась сестра. Шелби на секунду опешила, но опомнившись, обернула руки вокруг Мэл в крепком объятии. Она даже не поняла, что начала плакать, пока Мэл не взглянула на неё и не смахнула слёзы.
— Поверить не могу, что ты тут, — сказала сестра.
— А я поверить не могу, как ты выросла, — ответила Шелби, снова её обнимая. Она заметила брата, стоящего в паре шагов, и улыбнулась ему.
Он тоже обнял Шелби, но наскоро, будто смущаясь. Шелби гадала, какими могли быть их отношения, если бы она не уехала.
Вскоре все уселись за обеденный стол точно так же, как в прежние времена. Шелби не переставала улыбаться брату с сестрой до тех пор, пока отец не убил настроение словами:
— Только взгляните — мы снова стали полноценной семьёй.
Ну конечно, ему просто необходимо было отпустить какой-нибудь неуместный комментарий, чтобы все ощутили неловкость. Шелби почувствовала облегчение, когда Мэл моментально сменила тему, предлагая Шелби ранний ужин.
Шелби согласилась, но не потому, что была голодна; ей просто смертельно требовалось отвлечься. Слова отца напомнили о том, насколько её представление о реальности отличалось от видения остальных.
В своих воспоминаниях Шелби никогда не покидала отчий дом, не было ни больших скандалов, ни расставания с родителями, и уж конечно, не было никакого признания в ориентации — от мысли об этом узел в животе разросся ещё сильнее.
Не то чтобы теперь это было необходимо — все и так знали, что она вступила в брак с женщиной.
Но в данный момент, с её точки зрения, она просто вернулась домой после недолгого путешествия. Было легко запутаться и невозможно понять, кому можно верить, но самое плохое уже случилось, и надо смотреть в будущее. Или, по крайней мере, так она продолжала себе твердить.
Это был один из тех случаев, когда она не могла решить, хочется ли ей, чтобы память вернулась. Вдруг правда окажется слишком болезненной, а Шелби действительно судьба предоставила второй шанс для того, чтобы всё сделать, как надо.
Шелби устала от всех этих «может быть», ей нужна была какая-то уверенность. Требовалось всё узнать наверняка, а единственный способ это сделать — столкнуться в трудностями лицом к лицу. Потому-то она и была здесь — в месте, где всё когда-то начало меняться.
Так что Шелби помогла сестре и матери накрыть на стол, и они сели ужинать за непринуждёнными разговорами. Она слушала болтовню брата и сестры об учёбе и о том, как они проводят время в городе со своими друзьями.
Около десяти вечера Шелби отправилась наверх, в комнату для гостей, где ей предстояло спать, потому что её бывшую комнату теперь занимала сестра. Она слишком утомилась, навёрстывая упущенное с родными.
Прежде чем поставить телефон на зарядку, она отправила в групповой чат короткий текст: «Извините, что не сообщила вам лично, но я просто хотела сказать, что на какое-то время возвращаюсь в Техас. Решение было поспешным, и у меня не хватило времени попрощаться. Спасибо за всё, что вы для меня сделали. Уверена, когда-нибудь мы увидимся снова».
Шелби перечитала его несколько раз, понимая, насколько всё неправильно.
В последние дни казалось — что бы она не решила, кому-нибудь да причинит боль. И Шелби ненавидела это ощущение, потому что оно было слишком знакомо ей со времён старших классов. Она ранила Бекку, чтобы пощадить родителей, а в конце концов и их тоже задела.
Однако она находила утешение, зная, что Тони не одна, что у неё куча подруг, которые смогут о ней позаботиться. Сердце Шелби упало, когда она подумала о том, что у неё даже не было возможности провести время со всеми сразу.
Она долго принимала душ, а затем проверила телефон и увидела, что ей ответили все, кроме Дот и Тони. Не то чтобы она этого не заслужила. У них было полное право на неё злиться.
Шелби положила телефон обратно на тумбочку и подняла брошенную на кровать куртку, заметив, как что-то выпало из кармана. Подобрав с пола предмет, похожий на кусок бумаги, Шелби узнала в нём полароидный снимок.
На фотографии она целовала Тони, на губах которой играла лёгкая улыбка. Шелби потеряла счёт времени, рассматривая снимок.
Она положила полароид под подушку и не переставала плакать, пока не заснула.
Наутро легче не стало, но Шелби удалось провести день, натянув на лицо улыбку ради брата и сестры.
Так прошла неделя.
Семья постоянно находилась рядом, и у Шелби даже не было времени порефлексировать или взглянуть на всё со стороны. Она ненавидела, как родители обращались с ней, будто с ребёнком.
Шелби ежедневно думала о том, чтобы написать Тони. Но каждый раз, поднимая телефон, она начинала жалеть о своём решении и клала его обратно.
Она уже достаточно навредила Тони, тем более что та тоже ей ничего не писала. Наверное, Тони не желала с ней разговаривать. Может, она воспринимала ситуацию как расставание и теперь избегала Шелби, боясь, что та ранит ещё сильнее.
Шелби начала себя сильно накручивать.
Она обнаружила, что думает о Тони больше, чем ожидала. Всё вокруг напоминало о ней, и это начинало слегка раздражать, потому что весь смысл поездки в Техас заключался в том, чтобы снова найти себя, а не зацикливаться на мыслях о женщине, обращавшейся с Шелби лучше, чем кто-либо ещё в её жизни, с красивейшими глазами, что Шелби когда-нибудь видела (не то чтобы это помогало делу).
На вторую неделю пребывания в Техасе она высказала эту мысль психотерапевту, которого ей подобрал отец.
— Шелби, если тебе интересно моё мнение, то я считаю, что ты поступила правильно. Ты сама сказала, что вернулась туда, где всё начало меняться. И сейчас тебя окружают люди, готовые помочь, окружить заботой — твои родные, — ответил он.
Шелби ненадолго задумалась над его словами.
В его тоне было нечто странное, но Шелби не обратила на это особого внимания. Она не знала, было ли неприятное чувство, возникающее у неё на сеансах с терапевтом, типичным для такой ситуации — всё же она рассказывала о своих проблемах незнакомцу.
К третьей неделе она начала всё время ощущать усталость.
Терапия, казалось, вообще не работала; кроме того, было странно, что специалист даже не пытался помочь ей с возвращением памяти. Шелби несколько раз поднимала этот вопрос, но доктору Фаберу постоянно удавалось сменить тему.
Дома тоже было не легче.
Шелби чувствовала, будто от неё скрывают какой-то секрет. Родные улыбались ей, словно притворяясь, что всё в порядке, тогда как на самом деле знали, что это не так. Шелби ожидала подобного от родителей, но не от брата с сестрой.
Ей было одиноко, и это пугало сильнее всего.
За неделю до Рождества Шелби проснулась, натянула на лицо улыбку, приняла долгий душ и отлично позавтракала с сестрой. Она поставила себе цель снова обрести оптимизм — казалось, что могло пойти не так?
Её отец, однако, быстро ответил на этот вопрос.
Мэл размещала в гостиной недавно купленные новогодние украшения, когда Дэйв прибыл домой. Он разговаривал с кем-то, и Шелби мгновенно узнала другой голос.
В комнату вошли двое мужчин, и Шелби поняла, что не ошиблась.
— Эндрю, — прошептала она.
— Привет, Шелби, — улыбнулся бывший.
Шелби с удивлением отметила, что он совсем не изменился, разве что стал выглядеть более зрело и лучше одеваться. У Эндрю на лице по-прежнему сияла ухмылка, которая с ума сводила всех девчонок в школе. Кроме Шелби.
Она позволила Эндрю неловко её обнять, а затем повернулась к отцу, ожидая ответов.
— Пойдём ко мне в кабинет, — сказал Дэйв. Эндрю и Шелби последовали за ним. От внимания Шелби, однако, не ускользнуло взволнованное лицо Мэл.
— Что происходит? — спросила Шелби, когда отец закрыл дверь в кабинет и уселся за письменный стол. Её руки вспотели, а в голове вертелись миллионы вопросов.
Эндрю стоял в паре шагов позади, и Шелби чувствовала спиной его взгляд.
— Я упоминал, что Эндрю — один из лучших адвокатов в городе? — невзначай спросил Дэйв так, будто болтал с приятелями в баре.
— Не думаю. А что-то случилось?
— Что ж, я решил, что он сумеет помочь с разводом. Ну знаешь, ускорить процесс и всё такое.
У Шелби от изумления челюсть отвисла. Она обернулась на Эндрю — тот не переставал улыбаться — и снова повернулась к отцу.
— О чьём именно разводе идёт речь?
— О твоём, конечно, — усмехнулся Дэйв, посчитав вопрос Шелби глупым. Она уставилась на него, ожидая, когда кто-нибудь скажет, что это всё шутка, а Эндрю пришёл в гости, узнав, что она снова в городе, просто чтобы повидаться с ней по какой-то никому не ведомой причине.
Но все молчали.
— Я не собираюсь разводиться, — ответила Шелби, ощущая, как жар приливает к щекам. — Зачем ты это делаешь? Это шутка какая-то?
— Шелби, ты почти месяц с той женщиной не общалась, а память к тебе явно не возвращается. Ты в курсе, что причиняешь боль вам обеим? — Дэйв подождал, но Шелби ничего не сказала, и он продолжил. — Уверен, Тони пока молчит, потому что не может позволить себе адвоката, но мы обо всём позаботимся.
— Ты не понимаешь, о чём говоришь, — взволнованно произнесла Шелби, содрогнувшись от того, как отец произнёс имя Тони.
— Ты же знаешь, что я прав, Шелби. Позволь мне помочь. — Их снова накрыла тишина, а Дэйв, казалось, начал терять терпение. — Она хоть пыталась тебе позвонить? Посмотри правде в глаза, Шелби! Свадьба была ошибкой, ты просто не можешь об этом вспомнить. Как твой отец, я желаю тебе самого лучшего.
Шелби, однако, не услышала конец предложения. Её сердце забилось быстрее, и она положила руку на грудь, будто пытаясь его замедлить, но тут в лёгких кончился воздух.
Она в ужасе огляделась вокруг, безуспешно ища поддержку. Эндрю и отец встревоженно смотрели на неё. Шелби увидела, как Дэйв что-то говорит, но не разобрала ни слова из-за звона в ушах.
Когда отец протянул к ней руку, Шелби отпрянула назад и ударилась спиной о стену.
— Не трожь меня! — закричала она; слёзы потекли по щекам. Она повторила фразу ещё несколько раз, пока он не отошёл прочь с поднятыми руками. В кабинет вбежала мать, а за ней и Мэл.
Обе они взглянули на Шелби — та опустилась на пол, закрыв лицо руками.
Шелби не понимала, что произошло и как долго она так оставалась, но придя в себя и подняв взгляд, увидела, что мать держит у задней стороны её шеи пакет со льдом, а сестра крепко обнимает.
Дэйва и Эндрю не было видно, отчего Шелби немного полегчало.
— Что случилось? — прошептала она.
— У тебя была паническая атака, детка, — ответила Джобет, гладя её по волосам.
В тот день Шелби больше не разговаривала с отцом, но его слова заставили её задуматься сильнее, чем следовало.
Неужели Тони и вправду хотела с ней развестись? Может, она больше не любила Шелби — ведь та не была женщиной, к которой у Тони когда-то возникли чувства — так что в этом был смысл.
Шелби ненавидела, насколько легко всем удавалось влезть ей в голову и заставить во всём усомниться.
Она попыталась немного подремать, но безуспешно. Хорошенько подумав, она подняла телефон и набрала номер, и спустя четыре гудка ей ответили.
— Шелби? — удивилась Дот. Её голос звучал сонно, и Шелби почувствовала себя глупо, позвонив так поздно только из-за того, что у неё вот-вот случится десятый срыв за неделю.
— Прости меня, — сказала она.
— За что?
— За то, что не попрощалась. За то, что была такой хреновой подругой. За то, что разочаровала тебя. — Голос Шелби звучал слабо, но она пыталась быть максимально честной.
— Что-то случилось, Шелби?
— Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, — сказала Шелби. Мысль не давала покоя, требовалось произнести её вслух.
— Дружище, я тебя не ненавижу. Ты меня пугаешь. Что произошло?
— Я хотела навести в голове порядок и всё исправить, честно, но ничего не получается. Я не знаю, что делать дальше, — пробормотала она. Вскоре слова сменились тихими всхлипами. Дот терпеливо подождала, и Шелби глубоко вздохнула и продолжила. — Думаю, мне нужна помощь.
— Всё в порядке, Шелби. Чем могу служить? — спросила Дот. Её голос звучал так спокойно, что Шелби даже чуть-чуть полегчало.
— Мне нужна подруга, — без колебаний ответила Шелби.
— К счастью, ты позвонила лучшей, — произнесла Дот, вызывая у Шелби улыбку. На мгновение повисла тишина — обе они думали, что сказать дальше — но она не была неловкой, и Шелби не жалела о том, что позвонила.
— Я не знаю, как всё исправить, Дотти, — призналась Шелби.
— Мы разберёмся, ладно? Вдвоём. Но ты должна мне кое-что обещать.
— Хорошо. — Шелби кивнула, хоть Дот и не могла её видеть.
— Обещай, что больше так не исчезнешь. Я могу только представить, насколько тяжело, когда все вокруг знают что-то, о чём ты не помнишь, но я всегда буду твоей лучшей подругой, что бы ни случилось. Так что не смей пропадать. Не очень здорово узнавать о тебе от других.
Шелби и вправду несколько раз общалась с Фатин и Лией. В основном с Лией — той нужно было решить, что делать с книжным магазином — а Фатин всегда оказывалась поблизости, так что с ней они тоже перекидывались парой слов.
Несколько раз звонила Марта, и Шелби была благодарна за то, как приветливо она с ней держалась.
Но храбрости набрать номер Дот или Тони у Шелби не хватало.
— Обещаю, что больше не пропаду, — честно сказала она, надеясь, что Дот ей поверит.
— Отлично. Теперь рассказывай, что за херня творится в Техасе.
Шелби в течение часа объясняла Дот, что происходило с тех пор, как она покинула Миннесоту. Было здорово так непринуждённо с кем-то об этом поговорить. Дот слушала, изредка задавая наводящие вопросы и показывая, что действительно заинтересована.
— Я тут уже три недели торчу, а так и не знаю, с чего начать, — завершила рассказ Шелби. Дот подождала пару секунд, прежде чем ответить.
— Почему ты не задаёшь никому вопросов, на которые тебе нужны ответы?
— Потому что боюсь узнать правду и даже не знаю, кому можно верить.
— Не буду говорить, кому ты можешь верить — ты и так знаешь мой ответ.
— Я не готова общаться с Тони. Прошу, не говори ей, что я тебе позвонила.
— Почему? — спросила Дот, и Шелби стало легче от того, что в её голосе не было осуждения. Дот словно действительно пыталась поставить себя на место Шелби.
— Я до сих пор не знаю, что ей сказать, и не хочу звонить, только чтобы причинить ещё больше страданий. Ей, наверное, даже лучше без меня.
— Не говори так, Шелби. Ты же знаешь, что это неправда.
— Но что я должна сказать, Дотти? Что мне здесь не нравится? Что я приехала сюда из-за сиюминутного порыва, а теперь ненавижу всё и понятия не имею о том, что делать со своей жизнью и кто я такая? Что я чувствую настолько сильную привязанность к ней, что мне даже больно, и я не понимаю, почему?
— Ага, вот это всё, — сказала Дот. Шелби разочарованно вздохнула.
— Я не могу. Пока не могу.
— Но ты позвонила мне.
— Я три недели смелости набиралась.
Дот в конце концов признала, что Шелби действительно нужно больше времени, и вскоре они попрощались. Узел в животе уже не казался таким тяжёлым, как раньше.
Всю следующую неделю Шелби ежедневно разговаривала с Дот. Общаться с ней было так непринуждённо, что Шелби даже не стыдилась иногда спрашивать о Тони. Рассказы Дот вызывали у Шелби не только улыбку, но и тоску по жене. Какое красивое слово, думала Шелби: «жена».
Однако каждый раз, когда она прощалась с Дот, в её ушах снова звучали слова отца. Что, если Тони устала от неё? Что, если она её разлюбила?
Шелби нужно было отвлечься, и повод появился в канун Рождества.
Она сидела дома в одиночестве, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял Эндрю — с той же улыбкой, что и в последний раз, когда они виделись.
— Ты занята? — спросил он. Шелби секунду поколебалась, но всё-таки шагнула назад и впустила его в дом.
— Тебе что-то нужно? Если ты пришёл из-за безумных идей моего отца, то лучше уходи.
— Просто хотел тебя повидать. Я даже не знал, что отец тебе не сказал, что я приду. Думал, развод был твоей инициативой.
— Что ж, у меня всё нормально. И адвокат мне не нужен, — сказала Шелби, скрестив на груди руки. Эндрю кивнул.
— Не хочешь немного отвлечься? Я в клуб собирался, там сейчас вечеринка идёт. Твой брат, кстати, тоже там, вот я и подумал, что ты решишь пойти.
— Я что-то не хочу развлекаться.
— Давай же. Я угощу тебя выпивкой в качестве извинения. Если не понравится, отвезу домой.
Может, идея и была неудачной, но Шелби согласилась — в основном из-за того, что Спенсер тоже был в клубе, и от мысли об этом ей стало чуть легче.
Эндрю подождал, пока Шелби соберётся, и они поехали в клуб — тот же самый, куда они ходили в юные годы. Шелби даже удивилась, что его ещё не закрыли. Она узнала в посетителях несколько человек из школы и направилась прямо к барной стойке за выпивкой. Эндрю сдержал обещание и купил ей первый напиток.
— Значит, ты жената, что ли? — спросил он, когда они забрали алкоголь и двинулись к столику.
— Ага. — Шелби сделала большой глоток и одним махом прикончила напиток. Эндрю, забавляясь, смотрел на неё, и Шелби попросила ещё.
— Так ты бисексуалка или типа того?
Шелби подняла брови и покачала головой.
— Я лесбиянка.
— Хм, ладно. — Эндрю тоже немного отпил из стакана. — Но ты ведь её не помнишь?
— Где мой брат? — спросила Шелби, оглядываясь вокруг. Спенсера нигде не было видно, а вопросы Эндрю начинали раздражать.
— С какой-нибудь новой девушкой, наверное. На него дерьмеца в жизни навалилось.
— О чём ты? — Шелби вновь заострила на Эндрю внимание. Может, если уж родные ей чего-то не договаривают, хотя бы бывший расколется?
— Да одна цыпочка ему сердце разбила, вот он и начал сюда ходить месяца два назад. Как это ты не в курсе? По-моему, ведь город знает.
— Мне никто ничего не рассказывает.
Шелби только обернулась, чтобы ещё раз поискать брата, как Спенсер плюхнулся на соседний стул с широчайшей улыбкой на лице. Она хотела ему что-то сказать, но тот её опередил.
— Наконец-то ты выбралась из дома, сестрёнка!
— У тебя всё нормально? — спросила Шелби, поднимая ладонь, чтобы погладить брата по щеке, но тот вдруг активно закивал и поднялся.
— Пошли танцевать, — сказал он, взяв Шелби за руку. Она покачала головой, но всё-таки отправилась на танцпол. Эндрю не произнёс ни слова, но проводил их взглядом с тем же насмешливым выражением лица. — Я так рад, что ты здесь, — произнёс Спенсер, прежде чем начать танцевать.
— С тобой точно всё хорошо?
— Всё прекрасно. Лучше не бывает. — Спенсер крепко обнял Шелби, застигнув её врасплох — она помнила, что брат не слишком любил прикосновения. С тех пор, как Шелби вернулась, у них даже не было возможности как следует поговорить.
Теперь хотя бы стало понятно, почему его вечно нет дома.
— Ты пьян, Спенс. Может, стоит пойти домой?
— Нет! Давай просто кайфанём этой ночью, а? Пожалуйста, Шелби. Завтра вернёмся, будем изображать счастливую семью. — Шелби не произнесла ни слова, потеряв дар речи, так что Спенсер продолжил. — Тебе не стоило приезжать, ты же понимаешь?
— Почему?
— Да тут ведь всё всрато. У тебя была такая потрясающая жизнь в Миннесоте вместе с одной из самых горяченных женщин, что я видел. А ты вернулась сюда — зачем? За ещё большими страданиями? — он ухмыльнулся, но Шелби — единственной, кто неподвижно стоял на танцполе — было не до смеха. — Боже, хотел бы я оказаться тем, кто нихера не помнит.
— Не говори так.
— Давай, скажи, что я не прав, — произнёс он, но Шелби не ответила. — Вот видишь? Не можешь. И знаешь что? Я ненавижу себя за то, что послушался отца, когда он запретил нам ехать на свадьбу. Сейчас всё могло быть иначе.
— Что-что он запретил? — спросила Шелби, однако Спенсер уже танцевал с закрытыми глазами так, будто играла его любимая песня.
Она взяла его за руку и потащила в дальний угол клуба, но тот вырвался и пошёл в противоположную сторону. Шелби чуть не потеряла его из виду, но вскоре заметила сидящим на стуле у барной стойки со свежим напитком в руке.
Шелби забрала у него стакан и поставила на стол, заставляя брата взглянуть на неё.
— Что ты сказал про мою свадьбу?
— Он устроил большущий скандал. Так бесился, когда приглашения пришли — я даже думал, что он кому-нибудь врежет. — Спенсер засмеялся, будто вспоминая забавнейший случай из жизни. — Не буду говорить, как он тебя обзывал — бог видит, я, как добрый христианин, не должен за ним повторять. Я рад, что ты ничего не помнишь. Тот телефонный разговор был полным пиздецом.
Ладони у Шелби вспотели, и она почувствовала, что её сейчас стошнит, и точно не из-за двух порций алкоголя.
— Я не знала, что вас пригласила.
— Ага. Но он заявил, что никто не поедет. Мы с Мэл сказали, что хотим пойти, а он лишь сильнее взбесился. — Улыбка Спенсера исчезла, и он отхлебнул свой напиток. — Он сообщил — если мы только подумаем о том, чтобы к вам поехать, то можем сразу валить из дома и мы ему больше не дети. Честно, мне бы и посрать на это, но мы тогда были несовершеннолетними без единого цента в кармане и не хотели оставлять его наедине с матерью. Не то чтобы она самая святая.
— Я и понятия не имела.
— Нам запрещено тебе об этом рассказывать. — На лице Спенсера возникло внезапное осознание, и он снова усмехнулся. — Упс, кажется, я нарушил правило.
— О чём ещё вам нельзя мне рассказывать?
— О том, чтобы ты паковала шмотки и валила в проклятую Миннесоту к своей обалденной жене, пока можешь. — Шелби посмотрела на брата и наконец узнала улыбку, застывшую у него на лице: точно такую же она постоянно цепляла на конкурсах. — Она мне за пару дней до свадьбы звонила. Тони, то есть, — продолжил он, на этот раз глядя Шелби в глаза.
— Зачем?
— Хотела убедить меня и Мэл поехать. Говорила, что вы нас приютите, если родители продолжат вести себя, как идиоты.
Только Шелби собиралась ответить, как Спенсер вскочил и снова отправился на танцпол, на секунду обернувшись с криком: «Обожаю эту песню!», а затем принялся отплясывать с какими-то незнакомцами.
Шелби застыла на месте, не в силах пошевелиться, а потом узнала песню, и ноги понесли её к выходу.
Оказавшись на улице, она вытащила телефон и ткнула в контакт Тони, когда «Macklemore» закончили петь «Thrift Shop». Тони подняла трубку, и Шелби не дала ей ни секунды, чтобы что-то сказать.
— Я не хочу тебя потерять, — выпалила Шелби. — Я до сих пор в полном хаосе и пытаюсь во всём разобраться, но я точно знаю, что не хочу тебя потерять. Я надеюсь, что ещё не слишком поздно и что ты меня не ненавидишь.
— Не ненавижу. И я тоже не хочу тебя потерять, — сказала Тони. Её голос звучал хрипло. Шелби проверила время и решила, что ей пора перестать звонить людям в час ночи.
— Чёрт, прости, что разбудила.
— Оно того стоило. Дай мне секунду. — Шелби услышала шаги, звук захлопнувшейся двери, собачий лай и голос Тони, приказавшей животному заткнуться. — Ага. Я тут.
— Ты там как будто посреди леса находишься.
— Да, прям в твоём духе фраза. Рада убедиться, что действительно с тобой разговариваю, — засмеялась Тони. — Я ночую у Марти. Но кто бы говорил! Ты на карнавале, что ли? Это «Macklemore» на фоне играют?
— Ага, они, кажется, весь альбом подрубили. Я просто на тупой вечеринке.
— Почему на тупой?
— Я пришла сюда с Эндрю, — ответила Шелби, чувствуя, что ей необходимо об этом сказать. Тони не отвечала пару секунд.
— Ох.
— Это ничего не значит, честно. Мы посидели минут десять, а остальное время я провела с братом.
— Ты не должна передо мной объясняться.
— Но я хочу. Я думала о том, что для тебя может означать тот факт, что я с ним пришла, и решила сказать — если ты захочешь с кем-то встречаться или устанешь меня ждать, то ничего страшного, я пойму.
— А ты хочешь с кем-то встречаться?
— Нет, Тони. В том-то и дело. Я хочу дать нам шанс, но мне нужно больше времени, и я прекрасно понимаю, что не имею права просить тебя ждать. Просто знай, что я не переставала о тебе думать и поняла, как мне повезло, что ты была в моей жизни.
— Если ты говоришь, что всё можно исправить, то я буду ждать столько, сколько потребуется. Я всё равно ничего другого и не собиралась делать.
— Ты уверена?
— Уверена, Шелби.
— Я думала, ты развестись хочешь.
— Если твой отец заставил тебя так думать, передай ему, чтоб отвалил нахер. — Шелби представила, как Тони закатывает глаза, и улыбнулась.
— Откуда ты знаешь, что это он?
— Неважно. Я так рада, что ты позвонила. Я уж думала, ты никогда мне не наберёшь.
— Ты тоже мне не звонила.
— Я просто давала тебе свободу — ты сказала, что тебе её не хватало. Хотела, чтобы ты сама нашла дорогу назад. Я знаю, каково это — потеряться.
— Спасибо. За то, что вошла в положение. Как у тебя дела?
— Потихоньку. А у тебя? Как там Техас?
— Тоже потихоньку. Я теперь гораздо лучше себя чувствую, услышав твой голос, — призналась Шелби. Возможно, ранее выпитый алкоголь придал ей смелости, чтобы это сказать.
— Так что мы будем делать? Ты собираешься возвращаться?
— Надо сначала кое-что уладить. Я сама справлюсь. Обещаю, это не займёт много времени.
— Не торопись. Если понадобится помощь, звони. Ты принимаешь лекарства?
— Да, но особых изменений нет. Прости.
— Не извиняйся, ты ни в чём не виновата. Ты умничка, Шелби.
— Спасибо, — сказала Шелби. Несколько секунд прошло в уютном молчании, обе они слушали дыхание друг друга. — Так, просто хочу убедиться: мы ведь не расстаёмся?
— Насколько мне известно, мы с тобой не Рэйчел и Росс.
— Смешно как. — Шелби закатила глаза, впервые за долгое время искренне и широко улыбаясь. — В следующий раз, когда мы увидимся, я всё сделаю правильно.
— В следующий раз, когда мы увидимся, я тебя уже не отпущу.