† † †
Воскресное утро стало отвратительным. Не только потому, что их разбудили раньше, чем обычно, но и потому, что будил их Джон, ходивший с колокольчиком по всему этажу. Он встретился взглядом с Шерлоком, но смотрел как-то… холодно и отстраненно. Зажимал звоночек в ладонях, на которых до сих пор были видны налившиеся кровью царапины и стертые подушечки пальцев. Шерлок остро ощущал потребность поговорить с ним, оправдаться или сделать что-то еще, лишь бы на него не смотрели так отчужденно. Никуда идти не хотелось, но сейчас Шерлок был не в том положении, чтобы ерничать над их странными обрядами. Здесь было принято причащаться каждое воскресенье, хотя монахи, наверняка, делали это гораздо чаще. Когда все переоделись, учеников отправили в часовню, находившуюся на территории монастыря. Шерлок до этого ни разу не бывал там. Массивная дубовая дверь вела прямиком в холодное каменное помещение, согреваемое лишь несколькими свечами, теплый свет которых мягко отражался от стен. Оно было тесным, с довольно низкими сводами, и все внутри дышало ветошью и пылью древних гробниц. У Шерлока создавалось ощущение, будто он находился в склепе или погребе. Черные тени плясали и юркали от одной стены к другой, таились у алтаря и у деревянных скамей; в гробовой тиши вздыхали тоскливо ученики и послушники. В этой полутьме лишь в самом конце нефа размещались длинные стрельчатые окна с цветными витражами и каменный алтарь, на котором покоились древние подсвечники. Сквозь цветастое стекло пробивался рассвет, еле-еле освещая скромную часовню. Руки сразу же побелели от холода. Ученики построились напротив открытых книг с Писаниями и молитвами, рядом стояли и немного отогревали руки плачущие свечи. Шерлок взглянул в сторону Джона, что встал вместе с другими послушниками, сложив руки в молитвенном жесте. Было непривычно видеть его в белых одеждах: видимо, то было специальное литургическое одеяние. Прозвенел колокольчик, и к алтарю направилась процессия, во главе которой находился отец-настоятель, ступающий шаркающей походкой. Облачен тот был в белую альбу и красную накидку с золотыми росписями; на голове — высокий и украшенный узорами убор, а на груди висел крест, большой и наверняка тяжелый. По капелле пронеслось пение на латыни. Послушники и монахи распевали псалмы заунывно, протяжно и надсадно. На лицах их плясало торжество умиротворения и единения. Ученики глядели в разложенные книги, следя за текстом псалма или лишь делая вид. Они прижимались друг к другу плечами, чтобы лучше видеть текст немногочисленных книг, которых на всех не хватало, и чтобы хоть немного согреться. Шерлок оказался зажат между Рыжим и Мышью и старался повторять все за ними, ведь уроки Шершавого он прогуливал и сейчас не имел понятия, что нужно было делать. Стоять тут было крайне некомфортно, и Шерлок внутренне боролся с желанием убежать, но пробежка с костылем была бы обречена на провал. Перед глазами вспыхнули недавние воспоминания, как Джон ползет под дождем и читает «Аве Мария». Майкрофт разочаровался бы в Шерлоке, узнав, что его младший брат в коем-то веке сопереживает кому-то. Эмоции всегда все портят — так он учил. Когда песнопения закончились, все остальные осенили себя крестным знамением, и Преподобный отточенными движениями начал кадить над алтарем. Запах благовоний постепенно доходил до Шерлока. Часовня затянулась терпкой сладостью; убранство заполнилось приторным дымом, точно погрузилось в молочное марево. Из кадила сочился жженый фимиам, в нотах которого можно было различить церковный сладкий ладан, мускусный сандал и землистую мирру. Благовония казались настолько терпкими, что Шерлок подавил в себе приступ кашля. — In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti… — голос отца-настоятеля разрезал воцарившуюся было тишину часовни. — Amen, — произнесли послушники в ответ. Старательно пытался Шерлок не думать о завтраке, на который, как он надеялся, их вскоре отпустят. Давалось ему это с трудом и приходилось давиться предательскими голодными слюнями. Запах благовоний немного отвлекал от мыслей о еде. Он надеялся лишь, что все это скоро закончится. — Попросим у Господа прощение за наши грехи, чтобы мы могли достойно принять Слово Божие и совершить Святое Таинство. Воцарилось гнетущее молчание, повисшее в часовне и густо переплетенное с фимиамом, что неустанно курился в кадилах. Мысли о сказанных словах заскакали белыми кроликами, спешащими обратно в Страну чудес. Но не у Господа хотел он попросить прощения, а у стоящего неподалеку Джона, что молчал, обдумывая что-то свое. Интересно, за какие грехи просил он прощения? Сжав губы в тонкую полоску, Шерлок заставил себя отвернуться. — Kyrie eleison, — воззвал отец, и остальные послушники подхватили молитвенное призывание, распевая: — Christe eleison. Затем по часовне разнеслось тягучее пение гимна на латыни, слов которого Шерлок не понимал, и вновь короткая, но утомляющая молитва. Когда та закончилась, кто-то тронул Шерлока за плечо, привлекая к себе внимание. Тот обернулся, чуть не столкнувшись нос к носу с Джоном, появившемуся словно из ниоткуда. Шерлок вздрогнул, а затем весь подобрался. — Выйди к алтарю и прочти чтение, — вымолвил тот шепотом, пока отец открывал Ветхий завет. — Нет! — Шерлок замотал головой, его голос дрогнул, но все же оставался в пределах глухого шепота. — Почему я? — Потому что ты новенький, — объяснил он и похлопал Шерлока по плечу, чтобы как-то приободрить, но помогло это слабо. — Давай, пожалуйста. В его просьбе было тяжело отказать, ведь Шерлок знал: если снова облажается — отвечать за это придется Джону. Пусть и хотелось плюнуть в лицо всем, кто заставлял его делать эти бессмысленные вещи, он не мог позволить, чтобы кого-то еще наказали по его вине. В этой проклятой школе его ломали. Пытались вытачить из него того, кем он не являлся: прилежным католиком и воспитанником пансиона. Это бесило его до такой степени, что кулаки непроизвольно сжимались, а зубы скрежетали. Шерлок, понуро опустив кудрявую голову, прошел к алтарю, где стоял Преподобный, и взял из его рук потрепанный Ветхий завет. Первое чтение было не очень длинным: он читал, как Бог сотворил людей по своему образу и подобию, и внутренне недоумевал, как в это можно было верить, когда наука за последние столетия шагнула так далеко вперед. Другие ученики выходили по очереди и читали остальные отрывки, не только из Ветхого, но и Нового завета, а затем Евангелие. Джон одобрительно кивнул ему, когда Шерлок сделал все правильно, и эта похвала ощущалась… на удивление приятно. Он подышал на замерзшие ладони, удивляясь тому, как послушники и монахи стойко терпели такой могильный холод. Монахи вынесли к алтарю сакраментальные хлеб и вино. Все остальные сложили руки в молитвенном жесте, пока отец-настоятель читал молитву над дарами, но Шерлок, поджав губы, не стал складывать руки; никто на это не обратил внимание, к его счастью. Не станет он молиться — это было выше его гордости. Когда Преподобный поднял над головой гостию, произнес он громко: «Примите и вкусите от него все: ибо это тело мое, которое за вас будет предано». Прозвенели колокольчики, и после этого все поклонились. На пластинке хлеба было видно рельефное распятие, и все это выглядело немного жутковато, ведь окружающие искренне верили, что это — не просто хлебная пластинка, а плоть Иисуса. Это казалось Шерлоку смехотворным. Большая часть молитв произносилась на латыни, так что только посвященные могли узнать, в чем же был их смысл. Шерлок внутренне ликовал хотя бы тому факту, что текст он не знал, как и содержание, так что мозг мог просто расслабиться и не цепляться за слова. Перед тем, как вознести над собой чашу с кроваво-красным вином, символизирующим кровь Иисуса, отец влил туда немного освященной воды. — Примите и пейте из нее все: ибо это есть чаша крови моей… — говорил тот от имени Христа. После всех славословий монахи, ученики и послушники произнесли тихое «Аминь». Все это казалось бесконечно долгим обрядом, за время которого желудок Шерлока успел несколько раз болезненно сжаться от голода, а руки — посинеть от склепного холода. Отец-настоятель встал перед алтарем, рядом стояла миска с хлебом и кубок с вином, каждый выстроился в очередь. Сначала причащались высшие чины — монахи, затем — послушники, и только после этого очередь доходила до учеников. Вскоре она дошла и до Шерлока. Отец-настоятель смотрел на него будто бы надменно, но протянул к его губам пластинку хлеба. Шерлок, недоверчиво покосившись сначала на отца, а затем на гостию, неуверенно приоткрыл рот, и на его язык положили приношение, безвкусное и пресное. Затем ему протянули чашу, и он сделал глоток безалкогольного вина, что по вкусу было сладким и вяжущим. На этом его страдания были окончены. Шерлок еще долго стоял у умывальников, держа руки под горячей водой, пока они не покраснели от жара, но тело, несмотря на это, все равно пробивал могильный холод.† † †
С наступлением новой недели, кажется, ничего не поменялось. Джон по-прежнему следил за каждым его шагом, хоть и общался с ним гораздо более отстраненно, что, несомненно, жутко бесило, ведь это был не тот Джон, который встретил его в день приезда. Теперь же Шерлок еще и чувствовал ответственность за другого человека, которого хлебом не корми, только дай поиздеваться над собой. И Шерлок рад бы прекратить прокручивать в голове недавние события, да только неокрепшая подростковая психика, что впервые столкнулась с такими сильными эмоциями и потрясениями, давала трещину. Ему должно быть все равно. И на Джона, и на отца-настоятеля с его сомнительными методами воспитания. Но почему-то это было не так. С дежурств и уроков физвоспитания его освободили, пока нога не восстановится, поэтому просыпался Шерлок немногим позже остальных. Джон, как обычно, зашел к нему, чтобы проконтролировать, надел ли тот форму. — Черт, пояс куда-то пропал, — он покопался в своих и чужих ящиках, но так ничего похожего на свой ремень не обнаружил. — Шерлок, если это еще одна твоя выходка… — начал было тот, тяжело вздыхая, словно готовился перейти к очередному своему морализаторскому диалогу. — Да нет же… я не трогал его! — Меня это начинает выводить из себя, — голос все равно оставался спокойным, но было в нем что-то, предвещающее бурю. — И где же он тогда, Шерлок? Провалился сквозь землю? — Его мог кто-то украсть. — Ну и кому это нужно? — Не знаю, но я его никуда не прятал, поверьте мне. — Я уже один раз тебе поверил, — и фраза эта была все равно что пощечина. Разочарование, так отчетливо сквозимое в его голосе, отзывалось глухим укором. — Что, злитесь на меня? — возмущение закипало в грудной клетке. — Нет. Ложь. Это было видно по его лицу: по плотно сжатым губам и напрягшимся челюстям, по сведенным бровям и пляшущим на скулах желвакам. Однако его выдержке можно было только поаплодировать. Но Шерлок вознамерился пробить ее, вывести Джона, такого правильного, хоть на какие-то отрицательные эмоции. Ему хотелось, чтобы на него накричали. Выйти сухим из воды оказалось куда более мучительным, чем он ожидал, и Шерлоку хотелось, чтобы его наказали: дали звонкую пощечину, побили, накричали, поставили коленями на крупу. Его, а не кого-то еще. Потому что он… заслуживал это? — Строите из себя мученика, — выплюнул он. — Жертву, мазохиста. Понравилось ползать под дождем? — Это было мое наказание. — Но вас же наказали из-за меня, — не успокаивался Шерлок. — Неужели не злитесь? — Я злился, — признался Джон, но голос его оставался ровным и спокойным. — Но злость — не то чувство, что должно быть присуще будущему монаху. — А кого вы обманывать пытаетесь? — Шерлок умело надавливал на болезненные точки, подкидывал зерна сомнения в омут чужого сознания. — Меня? Себя? Бога? Вы и сейчас злитесь, потому что всего лишь человек. Эмоции всегда были людской слабостью. — С чего ты так решил? Но попытка парирования Джона оказалась неудачной: — У вас на лице все написано. И не верите мне по той же причине. Вы до сих пор не смогли отпустить свою злость. Так признайтесь уже и сделайте что-нибудь. — Допустим, это так. И что ты хочешь от меня? Чтобы я поднял на тебя руку? — Да хоть так, — уверенно ответил он и сделал шаг вперед, к Джону, и посмотрел прямо ему в глаза, что были очерчены усталыми тенями. — Хватит с тебя сломанной ноги. Считай, что наказан, — голос его сорвался на надтреснутый шепот. — Ударьте меня, ну? Неужели не хотите? — Шерлок подошел еще ближе. Высокий рост позволял смотреть на послушника немного свысока, заставляя того тушеваться под напором подростка. — Не хочу. — Почему? — Шерлок, ты невыносим! — Джон попятился назад, и Шерлок посчитал это первой победой, ведь лед почти ощутимо начал давать первые трещины. Он перехватил руку послушника, заставив того показать истертую ладонь, что до сих пор не зажила. — До сих пор ведь болит? — Отпусти мою руку, Шерлок, — настойчиво потребовал Джон, но вырваться не пытался. — Почему вы продолжаете притворяться правильным? Это ведь просто… лицемерие. Фальш. Джон покачал головой, прерывая зрительный контакт, и Шерлок отпустил его руку, когда понял, что это касание становится слишком долгим и слишком дискомфортным. — Я не знаю, чего ты добиваешься, но… — Вы ведь пошли в монастырь не из большой любви к Богу или Иисусу, верно? — продолжал давить Шерлок. — А потому что ненавидите себя. Пытаетесь искупить что-то. Из раза в раз терпите унижения, потому что думаете, что так сможете наконец-то поступить правильно. Притворяетесь хорошим. А на самом деле — кто вы? Кулаки Джона сжались, наверняка причиняя боль исцарапанной коже. Шерлок понял: он так отрезвляет себя. Потому что, когда тот вновь вскинул макушку, то смотрел на него холодно и рассудительно, с кадетской выдержкой, которой можно было только позавидовать. На его пасмурном лице не осталось ни следа ярости или раздражения. — Мы опаздываем на завтрак. Найди свой ремень. С этими словами он зашагал из комнаты прочь, оставив Шерлока наедине со своей собственной каторгой: почему он просто не мог получить хоть какое-то физическое наказание? Для него не было ничего хуже моральных дилемм. И Шерлок искренне хотел бы быть черствее, как и воспитывал старший брат. Но он не был особенным, и эта истина ощущалась как нож — по сердцу. Он — всего лишь человек, и, как типичному примитивному человеку, ему были свойственны эмоции. Лишние эмоции. А тем временем он вынул пояс из кармана, где тот все время находился. Никто его, конечно же, не крал. Шерлоку просто необходимо было вывести Джона из себя, и у него это почти получилось, но что-то пошло не так. Джон оказался человеком гораздо более устойчивым к его психологическим манипуляциям: любой другой на его месте уже давно сорвался бы, смачно отпустив ему долгожданную пощечину. Подвязав форму ужасным безвкусным поясом, Шерлок поковылял на завтрак. Поскорее бы уже его нога восстановилась.† † †
Для отца-настоятеля Шерлок старался выглядеть примерным учеником и не злить его лишний раз. Да и тот негласно говорил ему красноречивое «За любую твою оплошность отвечать будет Джон» — и Шерлоку ничего не оставалось, кроме как поджимать губы и выполнять его поручения: учить домашнее задание или складывать руки во время молитвы. Несмотря на все его старания, их отношения с Джоном неумолимо портились. По вечерам Шерлок приходил в его келью, как обычно, и тот молча впускал его внутрь. Так они и сидели в тишине, будто каждый думал о чем-то своем или просто боялся заговорить. Шерлок изображал учебную деятельность, но на самом деле бездумно рисовал какие-то геометрические фигуры в тетрадях. Благо, что Джон обычно не смотрел на его писанину, а утыкался в потрепанный молитвенник. Исподтишка он поглядывал иногда в сторону послушника, что перебирал пальцами четки, отсчитывая количество прочитанных молитв. Когда он осознал, что все его мысли вновь занял Джон, то потряс головой и перевел взгляд обратно в тетрадь. Нарисованный квадрат получился кривым. Шерлок скорчился: он не любил несовершенные фигуры, они казались ему уродливыми. И этот жалкий квадрат захотелось вырвать вместе с листом, скомкать и выбросить в окно. В келье сегодня было немного промозгло. Из-за частых дождей даже убранство внутри пропахло сыростью и немного — плесенью, что ютилась по углам. Влажность, витающую в воздухе, можно было почувствовать почти физически. Монастырь, как и школу, почти не отопляли, а кельи послушников — так и вовсе. Шерлок не понимал, как здесь можно было жить. Рядом с ним неожиданно возник Джон и по-прежнему молчал, но явно глядел в тетрадь. Шерлок стушевался, непроизвольно вдыхая запах, исходивший от него: Джон пах фимиамом, свежевыстиранными одеждами и немного — старыми книгами. — Не думал, что вам такое задавали на геометрии. Шерлоку не нашлось, что ответить, поэтому он просто прикрыл тетрадь ладонью, спрятав содержимое от посторонних глаз. Эти нарисованные фигуры он воспринимал как что-то личное, сокровенное, приватное. Хотя это были всего лишь какие-то жалкие чернильные штрихи. — Что вам задали? — Не помню, — буркнул Шерлок, отвернувшись к узкому оконцу и скрывая свои пылающие щеки. — Ты не записываешь домашние задания? — Нет. Все, что надо, я запоминаю. — И говоришь, что забыл. — Да, потому что эта информация совершенно бесполезна. Единственные предметы, которые он заставлял себя учить — уроки Шершавого. С трудом, но он все же получал тройки, которые были явно лучше неуда. За тройки Джона не должны были наказать. А естествознание Шерлок делал прямо после урока, так что Джон перестал постоянно проверять его домашнее задание. Он хорошо знал естественные науки и мог решить какие угодно задачи. Джон подцепил край тетради, потянул на себя, чтобы посмотреть, какой же предмет был одним из самых ненавистных Шерлоку. — История, — прочитал он аккуратный почерк. — По-твоему, бесполезный предмет? — Я не буду учить историю, потому что… Сразу вспомнилось, что говорил Мориарти об их учителе, и к горлу подкатила тошнота. Интересно, как отреагировал бы Джон, узнав такое о своем собрате? — Почему? — переспросил тот, заметив, как Шерлок стушевался и напрягся. — Забудьте, — отмахнулся он и попытался перехватить тетрадь, но Джон быстро выхватил ее. На мгновение их пальцы соприкоснулись. Он раздраженно добавил: — Отдайте! — Ты ведешь себя странно. Тебя что-то беспокоит? — в его голосе, однако, не было ни капли сочувствия: будто Джон читал по методичке «Как разговаривать с трудными подростками». То был холодный голос с фальшивой участливостью. — Знаете, да, беспокоит, — подыграл ему Шерлок, обернувшись к послушнику. — Вы мне так и не показали музыкальный класс. А ведь обещали. — Как начнешь прилежно учиться — обязательно покажу. Рисование квадратов и треугольников в тетради по истории не очень похоже на прилежную учебу, не находишь? Противоречивые чувства захлестнули его. Шерлок не хотел подставлять Джеймса, но и желание напакостить нечестивому преподавателю было также непреодолимо. Вряд ли ему поверили бы на слово: тем более, что Джон и вовсе перестал доверять ему, а доказательств, кроме слов Мориарти, больше не было. Но, быть может, стоит закинуть удочку и посеять сомнение в чужом сознании? Джон должен быть на стороне учеников, не так ли? — Брат Чарльз… дело в нем, — выпалил Шерлок, выпрямившись и встретившись взглядом с его холодными глазами. — Что с ним? — Он курит? — вопросом на вопрос ответил он. — Нет, конечно, — фыркнул Джон, сложив руки на груди. — У него же постриг скоро. — Если обыщите его келью, я уверен — найдете много чего интересного. — Что за клевета, Шерлок? — тот нахмурился, но, судя по всему, к его словам прислушался. — С чего ты вообще это взял? Это же не шутки. — Помяните мои слова, — его губы расплылись в довольной ухмылочке: ему явно удалось поселить в его сознании червоточинку сомнения, от которой Джона взяла немая оторопь. Тот закрывал и открывал рот, как золотая рыбка, и явно хотел спросить о чем-то еще, но Шерлока от этого разговора спасло только одно: прозвенел колокол, обозначающий, что для учеников наступил отбой. Поблагодарив Джона мысленно за то, что тот так медленно думает, Шерлок собрал наспех свои тетради и выскользнул из кельи, оставляя послушника в ошеломлении и проклиная свой костыль, который мешал ему двигаться быстрее.† † †
Начало октября выдалось сырым и холодным. Шерлок, одетый в легкое пальто, немного подрагивал, когда влажный ветер пробирался под одежду и до самых косточек. Джеймс, только успевший поправиться, шел впереди него понуро, пиная ногой опавшие листья. Небо над ними было бледным и мутным, точно запотевшее зеркало; солнце тускло освещало лес, а листва покраснела и по цвету напоминала сырое мясо. Возглавлявший неторопливое шествие Джон рассказывал о местных деревьях и сезонных грибах, которые он надеялся найти в лесу. — Если повезет, соберем сегодня небольшой урожай к ужину и сделаем грибной суп, — говорил он. — Так что смотрите в оба. И Шерлок смотрел, потому что заняться больше было нечем. Процессию он замыкал, так что шанс самостоятельно обнаружить что-то интересное был небольшим. Солнце подбиралось к середине дня, но совсем не согревало. Рыжий постоянно метался туда-сюда, заглядывал под кусты и щупал мшистые деревья, постоянно задавая идиотские, как казалось Шерлоку, вопросы. За то время, что он был знаком с этим непоседой, он усвоил, что Рыжий полностью оправдывает свое прозвище, которое он сходу дал ему. Тот был самым настоящим пожаром или, как говорят, человеком-зажигалкой. Хоть его любопытству и не было предела, он был чересчур наивен. Расскажи ему о божественном замысле — и он поверит. Шерлоку не нравились люди, которые не были способны мыслить критически. Мышь и Джим были сегодня хмурыми. Иногда Мышь делился и своими познаниями в естествоведении, объясняя нерадивому Рыжему очевидные вещи. Тот хорошо знал физику, и для Шерлока оставалось загадкой: как можно одновременно зачитываться Библией и учебником по астрономии? Ведь одно явно противоречило другому. Он зевнул со скуки, однако вскоре его взгляд зацепился за чьи-то следы, уходящие вглубь леса и сходящие с небольшой протоптанной тропинки. Они были совсем свежие и, очевидно, не принадлежали ни одному из учеников. Шерлок, убедившись, что Джон был занят рассказом о рыжиках и лисичках, свернул с тропы и направился по следам. Знакомая нетерпеливая дрожь становилась все ощутимее: загадочные следы заставили любопытство вновь зажечься глубоко в груди. Его приближающиеся шаги кто-то услышал: из-за кустов раздался шорох. Тот, кто пытался спрятаться, был очень плохим беглецом. Словно в подтверждение его мыслей, из укрытия показалась знакомая макушка. — Молли? — удивленно пролепетал Шерлок, разглядывая запыхавшуюся девушку. Ее бледно-голубое платье испачкалось, некоторые кружевные оборки порвались и свисали клочьями. Прическа растрепалась и уже не походила на тот аккуратный хвостик. Она поежилась от холода, ведь ее шерстяная накидка едва ли согревала в такой дубняк. — Шерлок! Я так рада тебя видеть! — уголки ее губ приподнялись в неловкой улыбке так, словно ничего необычного не происходило. Она поправила быстро волосы, смутившись, что он застал ее в таком виде. — Что ты тут делаешь? — Я… сбежала. От отца, — она отвела взгляд в сторону, закуталась в шаль посильнее. — Хотела найти тебя. Думала, может, ты мне поможешь. — И как, ты думаешь, я тебе помогу? — бровь Шерлока вздернулась. — Не знаю… — проронила она сконфуженно. Она определенно не продумала план своего побега. — Я подумала, что… — Сбегать сейчас было не лучшим решением. Ты несовершеннолетняя, и тебя в любом случае будут искать. И очевидно, что ты не особо-то продумала свой побег. — Мне исполнится восемнадцать всего через неделю… — она отчаянно куталась в тонкую шаль, зубы ее стучали иногда друг о друга. — Прости, если причиняю тебе неудобства. — Было бы проще, будь тебе восемнадцать. Неужели не могла подождать всего неделю? — Я не могла ждать… — уклончиво ответила она, поведя плечом. — У меня были на то причины. Шестеренки в голове вновь завращались. Он заметил кровь на ее лодыжке, и этого хватило, чтобы сделать кое-какие неутешительные выводы. Шерлок фыркнул недовольно, но все же решил ей помочь. В конце-концов, он был ей должен за то, что она позаботилась о них с Джеймсом и о его ноге, обработала раны и приютила в сарае хотя бы на время. Он должен был хотя бы попытаться, ведь Молли определенно не была виновата в таком обращении к ней со стороны отца. Ее желание сбежать было так же объяснимо, как и его собственное. В каком-то смысле он видел в ней сестру по несчастью. — Хорошо, я проведу тебя в нашу школу. Спрячешься пока в моей комнате, а дальше я решу, что делать. Она тут же вскинула взгляд на своего спасителя; глаза ее засияли с благодарностью. — Спасибо, Шерлок, — она улыбнулась так широко и искренне, как Шерлок до этого еще не видел. Из леса до них донеслись взволнованные оклики: кто-то заметил, что он пропал. Это было некстати. — Надо поторопиться, — проронил он спешно и повел ее в сторону монастыря. По пути он накинул на нее свое пальто: так ей должно стать чуть теплее, и девушка с благодарностью приняла его, кутаясь и зарываясь носом в длинную вещицу. От пальто пахло дорогой шерстью и немного — осенью. — Джон меня прибьет, — цокнул Шерлок, пока они шли к пансиону. Из-за сломанной ноги шли они чуть медленнее, чем могли бы. — Ты, случайно, пока шла в лес, не видела поляну с огромным количеством грибов? — У меня не было времени смотреть, — виновато отозвалась Молли. — Жаль. Ворота и парадная дверь были открыты, так что Шерлок без особых проблем провел ее внутрь. Пока они шли по коридору к лестнице, он услышал знакомые шаркающие шаги. Шершавый! — Вот черт, прячься! Они юркнули под алтарь, на котором лежала раскрытая Библия. Благодаря бархатному покрывалу, свисающему до самого пола, их не было видно под деревянным столиком, но пространство внутри было довольно тесным, так что им приходилось ютиться и прижиматься друг к другу. Костыль мешался еще больше. Молли смущенно отводила взгляд, но, вопреки своей зажатости, не стеснялась как бы невзначай прикасаться к Шерлоку: то рукой заденет, то ногой. Находиться в таком замкнутом пространстве с другим человеком было крайне неуютно. Хоть бы их не заметили… Пульс Шерлока участился от страха, и он даже невольно задержал дыхание, стараясь не издавать ни звука. Шаги становились отчетливее, и Шершавый вскоре замер около алтаря. Шерлока начало немного мутить, а конечности — сковывать от иррационального страха. Шершавый не мог знать, что они находятся тут. Молли вдруг коснулась его руки неуверенно, точно пыталась успокоить, и Шерлок дернулся, тут же разрывая контакт с ней. Явно не ожидая такой реакции, Молли сжалась в клубочек. В темноте не было заметно, но наверняка ее щеки запылали. Он усиленно прислушивался к звукам за бархатным покрывалом, отделяющим их от Преподобного. Вскоре тот вновь зашаркал, и Шерлок выдохнул с облегчением: тот удалялся от них. Шершавый зашел в один из кабинетов, и Шерлок вынырнул из-под стола первым. За ним выпрыгнула и Молли, вся красная и растерянная. Он готов был поспорить, что ее пульс находился в пределах от ста тридцати до ста пятидесяти. — Иди за мной, — шепнул он и поковылял к лестнице. Молли с интересом (или просто чтобы отвлечься от неловкой ситуации) разглядывала интерьеры пансиона, пока они шли по коридорам, а, когда дошли до комнаты, проронила: — Тут… мрачно. Было не очень понятно, говорила ли она про весь пансион в целом или только про эту комнатушку, но Шерлок кивнул. — Мне надо идти. Если услышишь какие-либо шаги за дверью — сразу прячься под кровать. Туда вряд ли кто-то будет заглядывать. — Хорошо, — она исступленно смотрела на него, ожидая дальнейших указаний или безмолвно прося прощения. — Что-то еще? — Да. Отдай пальто. Она со скованностью сняла его с плеч и протянула обратно Шерлоку. Он быстро накинул его и отошел к двери, прислушиваясь к звукам за ней. — Я постараюсь вернуться раньше, чем остальные, — бросил он ей напоследок. Наверняка она хотела сказать ему что-то еще, да и Шерлок ощущал повисшую между ними неловкость, которую можно было чуть ли не пощупать в воздухе. Он совершенно не разбирался, как нужно было вести себя в таких ситуациях, и единственно верной тактикой выбрал игнорирование. Она кивнула отрешенно и немного задумчиво, и Шерлок покинул ее. Что ж, он полагал, что все-таки был отчего-то симпатичен Молли. Это одновременно и льстило, и вгоняло в напряжение. Он даже не мог предположить, за что мог понравиться хоть кому-то. Шерлок был трудным человеком, которого, обычно, наоборот старались избегать. И он даже привык к этому, да только вот… с приездом в этот пансион начали происходить странные вещи. Мысли снова вернулись к Джону. Почему-то он стал весьма частым гостем его разума. Он был одним из немногих людей, которые относились к нему с такой заботой. И даже с тем ему удалось повздорить. Он тяжело вздохнул. И почему только он постоянно все портил? Вернувшись к воротам, он выдохнул с облегчением: тут до сих пор никого не было. Судя по всему, группа до сих пор искала его где-то в лесу. Шерлок втянул стылый октябрьский воздух в легкие и решился на довольно отчаянный шаг. Он прошел в лес, прислушиваясь к далеким голосам и присматриваясь к свежим следам. Шел туда, где их не было, попутно надеясь отыскать хоть немного грибов. Но тех, как назло, нигде не было. Когда он добрался до небольшой полянки, то, недолго думая, зарядил себе костылем по голове, намереваясь чуть-чуть поцарапаться. Так будет правдоподобнее. Он уронил костыль неподалеку, прилег на холодную, даже ледяную или, скорее, промозглую землю и покувыркался, пачкая пальто и запутывая в волосах ветки и опавшие листья. Все нужно было продумать до мелочей. После всех своих странных манипуляций он устроился на влажной почве в естественном, хоть и неудобном, положении, которое он назвал «поза после падения», и начал ждать. Заранее он мысленно извинился перед Джоном за очередную свою ложь. Единственное, что его успокаивало — на этот раз он делает это во благо. Не себе, а Молли, которая доверилась ему. И Шерлок не должен был подвести ее. Ждать пришлось не так долго, как он предполагал, потому что вскоре на поляну вышел Рыжий и крикнул так громко, как только мог: — Он здесь! Шерлок был даже благодарен ему: не так уж и долго пришлось лежать на промозглой земле, застужая легкие. Вскоре на поляну выбежали и остальные, и Джон взволнованно припал на колени перед его безвольным телом. — Так, вы все, возвращайтесь в школу. Тут недалеко. Надеюсь, справитесь, — велел он, и другие ученики послушно покинули поляну, перешептываясь о чем-то между собой. — Шерлок? Он притворился, будто лежит без сознания. Проконтролировал свое дыхание и полностью расслабил мышцы. Не очень внимательный человек не заметил бы подвоха. Шерлок считал себя мастером актерского искусства. — Шерлок! — повторил Джон, встряхивая его за плечи. Голос казался суетливым и действительно испуганным. Но Шерлок упорно не отзывался, ожидая, что же сделает послушник дальше, еле сдерживая шальную улыбочку. Тот похлопал сначала его по щекам слегка, а затем, не добившись реакции, отвесил крепкую пощечину, что так ждал Шерлок. Правда, не при таких обстоятельствах он ожидал получить ее от Джона. Но все еще считал, что заслуживал это. Решив, что достаточно разыгрывать спящую красавицу, Шерлок разлепил медленно глаза, будто только-только приходя в сознание, и пробурчал специально что-то невнятное. Джон осторожно и даже как-то ласково растирал его холодные кисти и пальцы, пытаясь отогреть, а затем добрался до ушей, массируя мочки и кончики, пока те не стали ярко-розовыми. Почему-то эти движения успокаивали и вовсе не были ему неприятны, и Шерлок немного обомлел. Даже хотелось растянуть немного момент своего окончательного пробуждения. Джон достал из-за пазухи бутылку воды. Шерлок подумал, что тот даст ему попить, но вместо этого получил ушат холодных брызг в лицо, и недовольно поморщился. — Наконец-то, — пробурчал Джон, вглядываясь в его сконфуженное выражение лица. — Ну и что это было? — Джон? — Шерлок, сдерживая зарождающееся раздражение от такой подлянки, постарался сделать свой голос сиплым. Отметил, что у него это получилось довольно правдоподобно, и мысленно похвалил себя. — Где я? — Ты что тут делал?! — возгласил Джон, одним быстрым и совсем не ласковым движением заставив мальчишку приподняться в сидячее положение. — Ушел от группы, забрался в какую-то чащу и лежишь тут без сознания! Как это понимать?! От такого странного контраста и перемены его настроения, Шерлок надул непроизвольно губы, но быстро взял себя в руки и расслабил мышцы лица. — Я… грибы искал, — состроив невинное выражение, отозвался проказник. Если бы повезло отыскать их, он мог бы продемонстрировать Джону находку, но, к сожалению, грибов у него с собой не сыскалось. — Вот скажи, Шерлок, ты совсем дурак? — наклонив голову, спросил тот и подбоченился. — Я сказал: смотрите в оба, а не убегайте черт знает куда в поисках грибов. — Вы только что сказали слово «черт»? — улыбнулся Шерлок ехидно, но все еще изображал слабость, прижав ладонь к поцарапанной голове. Из него получился бы неплохой актер, Шерлок в этом не сомневался. — Как-то это… не по-христиански. Джон закатил глаза раздраженно, проследил за движением его руки и перехватил ее, не давая занести грязь в свежую рану. — И ты мне будешь говорить, что такое «не по-христиански»? — но слабый отголосок улыбки все же тронул его губы. Шерлок осторожно отдернул свою руку. — Идти можешь? Это вызывало дежавю. Всего неделю назад Джон относил его на руках после того, как нашел их с Джеймсом в сарае. И Шерлоку подумалось, что он мог бы притвориться ослабленным и неспособным пока ходить, но мысль о том, что его снова будет носить на руках Джон, вызывала неумолимую растерянность. И чувство это было малоприятным. Поэтому он кивнул, а послушник не стал настаивать, помог ему встать и протянул упавший костыль. — Тебя придется осмотреть, — высказал Джон, пока они добирались до школы. Все остальные уже вовсю дежурили. Скоро должно наступить время ужина, так что на улице смеркалось. — В твоем возрасте просто так без сознания не падают. И голова у тебя поцарапанная, надо обработать. Шерлок устало кивнул. Противиться было бессмысленно. Они зашли внутрь, в долгожданное тепло, и Джон повел его в медпункт. Ему сделали крепкий, сладкий чай, и Шерлок впервые за долгое время, наконец, попробовал тут чай с сахаром! Небольшую царапину на виске Джон обрабатывал, держа его за подбородок, чтобы не дергался. Движения его были отточенными и совсем не ласковыми. Шерлок даже поймал себя на непроизвольных воспоминаниях о том, как ему было приятно, когда тот действительно волновался о нем, найдя без сознания. Тогда его ласковые прикосновения ощущались… весьма уютно. На удивление, ведь Шерлоку не нравились чужие касания. Это было такой редкостью, что он опешил. Сейчас и тогда к нему будто бы прикасались два разных человека. И он подумал вскользь: может, ему просто показалось, и на самом деле Джон вовсе не так уж и беспокоился о нем? Просто делал то, что должен был; действовал по инструкции. Да, пожалуй, Шерлок просто надумал себе какую-то эфемерную ласку, которой, видимо, ему катастрофически не хватало. Как бы он ни пытался убедить себя в обратном. Когда тот закончил с раной, то посмотрел в глаза Шерлока внимательно и строго и спросил напрямую: — Ты же не терял сознания там, верно? Вопрос выбил землю из-под ног. Как он мог догадаться? Это невозможно: Шерлок же все продумал. Он открыл было рот, впервые теряясь и не зная, что ответить. — Так я и думал, — поджав губы, произнес тот и кивнул самому себе. — Как вы узнали? — поинтересовался Шерлок, не спуская с него глаз и стараясь держаться непринужденно. Сейчас он рыл себе могилу. Джона он сильно недооценивал и в который раз убедился в этом. — Я не знал наверняка. Только предположил, — он пожал плечами устало, рухнул на стул и откинулся на спинку. — Решил спросить и посмотреть на твою реакцию. Вот черт. Если бы он продолжил актерствовать дальше, то выходка его, скорее всего, прошла бы удачно. Но теперь отступать было поздно. — И где же ты был на самом деле? — Джон поднял на него холодный, досадливый взгляд. В очередной раз Шерлок врал ему. Безбожно врал, с каждым разом подрывая и без того хрупкое доверие. Как тот поверит ему еще хоть раз в жизни, если он продолжит вот так лгать ему в лицо? Было видно, как Джон устал от этого, и Шерлоку стало… стыдно? Впервые за долгое время он отчетливо понимал, что ему было совестно. Это чувство не овладевало им уже очень давно. Кровь прилила к лицу, заставляя щеки загореться пунцовым румянцем. — Ладно, я скажу вам… Руки вспотели от волнения. Он не мог предать Молли, но и молчать дальше было бессмысленно. Быть может, он попробует уговорить Джона помочь ей? — Но при одном условии. — Шерлок, ты не в том положении, чтобы ставить условия. — Но все же я озвучу его, — упрямо сказал он. Джон развел руками, мол, валяй. — Я хочу помочь одному человеку. И я прошу вас помочь ему тоже. Замешательство на его лице было заметно невооруженным взглядом. Джон заинтригованно навострил уши. — Давай быстрее к делу. — Я нашел в лесу девушку, она сбежала из той деревни, помните? Где вы нашли нас с Джеймсом на прошлой неделе. — Дочь фермера? Шерлок кивнул. — Она сбежала от отца. Я не знаю, что произошло, это не мое дело, — продолжил он, перебирая пальцами края своего пальто. На самом деле, у него были догадки, но он решил не озвучивать их. — Но я думаю, что хотел бы помочь ей выбраться в город. Но я сам не справлюсь. А вы наверняка… — Шерлок, стоп! — выпалил Джон, сложив руки на столе и подтягиваясь вперед. — Ты хочешь сказать, что несовершеннолетняя девочка убежала от своего отца, спряталась где-то тут с твоей помощью и теперь хочет уехать в город? Одна? Без денег? Я на такое подписываться не буду. И отведу ее обратно в деревню сегодня же. — Джон, пожалуйста! — выпалил Шерлок, вставая из-за стула и подходя к послушнику ближе, возвышаясь над ним. Он редко умолял кого-то. — Кто знает, что он сделает, когда она вернется? — Она несовершеннолетняя! — шикнул Джон, также вставая из-за стола и почти поравнявшись с высоким Шерлоком. — Ей исполнится восемнадцать через неделю. — Это ничего не меняет. — Пожалуйста, — повторил он и схватил послушника за рукав сутаны, сжал руку настойчиво. Постарался применить все свои манипуляторские навыки, чтобы добиться результата. — Вы же хотите поступить правильно. И единственное правильное решение — помочь ей сбежать в город. Она умна и справится. — И кем она станет там, ты не подумал? — одернул его Джон, явно намекая на что-то неприличное. — Она хотела поступить в университет. Джон покачал головой. — Пойми меня, я не желаю ей зла, но я… не могу. — Можете. И еще: вы же сказали, что исполните любое мое желание, помните? И я обещаю, что стану послушным. Буду прилежно учиться и не создавать проблем. — Шерлок… — Я обещаю, — вкрадчиво произнес тот, надеясь, что Джон прислушается к нему. — Помогите ей — вот мое желание. — Ты никогда не выполняешь своих обещаний, — с горечью произнес Джон, и после этого Шерлок, наконец, отпустил его руку. Зря он рассказал всю правду. — Джон… я не знаю, что мне еще сделать, чтобы вы мне поверили. — Не думаю, что когда-нибудь смогу довериться тебе еще раз. С этими словами тот хотел было покинуть медпункт, завершая этот разговор, но Шерлок выпалил отчаянно: — То, что отец сделает с ней потом — будет на вашей совести! Живите с этим как хотите. Совершите грех еще больший, чем можете. Этого вы хотите, да? Так вы думаете поступить «правильно»? Тот молчал, поджав губы, но с места не двигался. — Сделаете это — и я больше не буду стараться вести себя хорошо, лишь бы отец-настоятель не заставлял вас ползать на коленях под дождем, — отчеканил он, не сдерживая яро жестикулирующие руки. — Это шантаж? — Предупреждение. — В тебе разыгралось рыцарское благородство? — усмехнулся Джон, всплеснув руками. — С чего ты вообще решил спасти эту девочку? — Молли пыталась помочь мне, — честно рассказал Шерлок. Лучше быть откровенным с Джоном до конца, чтобы он хотя бы подумал над своим окончательным решением. — И я могу ответить ей тем же. А как бы поступили вы? Вопрос должен был застать его врасплох, но лицо Джона оставалось спокойным. — Наверное, так же, как и ты. Но я не на твоем месте, Шерлок. Когда ты пытаешься помочь, но при этом не несешь ответственности за свои решения — все становится проще. Но я взрослый, и к тому же преподаватель и врач, так что эта девочка находится под моей ответственностью. Теперь. И мой долг — передать ее обратно отцу. А что будет с ней дальше — уже будет не моей проблемой, понимаешь? — Может, он ее насилует? — предположил Шерлок, не желая сдаваться. — Неужели вы не будете чувствовать вину за то, что так просто отдадите ее в лапы тирана и насильника? — Я… — нематериальный лед, кажется, затрещал, когда на лице Джона пробежало мимолетное сомнение. — Это не будет моей виной. — Косвенно именно вы будете виноваты в этом, — процедил он, выходя из медпункта вслед за послушником. Прозвенел колокол, обозначающий начало ужина, и Джон поспешил запереть дверь. Кинув в сторону Шерлока нечитаемый взгляд, он промолвил «Время ужина, если ты не услышал» и двинулся в сторону трапезной. От неистовой досады Шерлок пнул дверь медпункта здоровой ногой и нехотя направился в столовую следом. Весь ужин он поглядывал в сторону послушника, что размазывал вилкой нетронутую пищу, явно размышляя о сегодняшнем откровении. И Шерлок утешал себя мыслью, что, возможно, тот передумает. — Эй, ты какой-то странный, — заметил Рыжий, проследив за его взглядом. — И брат Джон тоже. Вы опять поругались? — Типа того, — зашипел Шерлок, не отрывая от Джона остервенелый взгляд. Тот, будто шестым чувством ощутив на себе чье-то пристальное внимание, поднял в смятении глаза, и они столкнулись взглядами друг с другом. Джон поспешил перевести взор в другую сторону, о чем-то переговорил с сидящим рядом послушником и кивнул, откладывая вилку. Грамотно закинуть удочку — лишь один из пунктов успешного плана. Шерлок нехотя положил безвкусную еду в рот, проследив, как Джон направлялся к тяжелым дверям, и незамедлительно поднялся следом. — Ты куда? — спросил удивленно Рыжий. — Не доел даже. — Не хочу, — буркнул Шерлок, но, оглядев стол, все же забрал с собой упаковку питьевого йогурта. Для Молли. Он поспешил выскользнуть из трапезной, пока ужин был в самом разгаре, и вновь столкнулся с Джоном в коридоре. Тот ходил туда-сюда неприкаянно и вздрогнул, когда встретился с Шерлоком, чуть было не столкнув его. — Ладно, — шикнул он полушепотом. — Ладно, я помогу ей выбраться в город. И, на самом деле, Шерлок не ожидал, что удастся уговорить его так быстро. — Спасибо, — его лицо озарила победная улыбка. Джон зажмурился, пока тер виски, и усиленно о чем-то размышлял. — Тогда надо поторопиться, пока идет ужин. Шерлок согласно кивнул. В молчании они поднялись наверх, пока Шерлок напряженно продумывал план побега для Молли. Когда они зашли в комнату, он шепотом позвал девушку, которая спряталась под кроватью, как только услышала шаги за дверью. Ее русая макушка вскоре показалась на свет, когда та выползла из своего укрытия, на мгновение вздрогнув, увидев рядом с Шерлоком еще и послушника. — Это Джон. Он поможет тебе выбраться в город, — ответил он на ее безмолвный вопрос. Между ними троими повисла тишина. Молли кивнула, устремив взгляд куда-то в пол. Видимо, разочарованная тем, что сопровождать ее будет не Шерлок. — Давайте быстрее, пока я не передумал, — переминаясь с ноги на ногу, поторопил их Джон. Шерлок задумался на мгновение, оценивая ситуацию и просчитывая возможные исходы. И принял лучшее решение из возможных. — Возьми, — он стянул со своего пальца перстень и вложил его в руку девушки. — Нет-нет, не нужно, Шерлок! — она хотела было вернуть его назад, но тот махнул рукой. — Тебе нужны деньги, когда ты доберешься до города. Это поможет тебе продержаться несколько дней, пока не найдешь работу. — Я не знаю, как тебя благодарить… — Не стоит. Вместо этого Молли поднялась на цыпочки и, преодолевая свою стеснительность, легко чмокнула его в щеку. Шерлок озадаченно посмотрел на нее, явно не ожидая, что та решится на что-то подобное, а затем непроизвольно дернул взгляд на Джона, что все это время наблюдал за этой картиной. Стало отчего-то неловко, а неловкости Шерлок не любил, поэтому поспешил покончить с этим. — И еще йогурт возьми, — он протянул ей упаковку. — Наверняка голодная. Молли кивнула и с благодарностью приняла еду. — Мне нельзя пойти с вами? — уточнил он у Джона, стоящего у двери и уже готовящегося уходить. — Ты с больной ногой, а на лошади уместятся только два человека, — рассудил тот. — До ближайшего города ехать где-то два часа. — Мы поедем на лошади? — восхищенно пролепетала Молли. — Что ж, тогда… прощай, Молли, — глухо произнес Шерлок. Та, вдруг совсем осмелев, обняла его, повиснув на шее. Он положил ладонь на ее запястье, и это движение девушка расценила как взаимную симпатию. На самом же деле ему было просто интересно. Сто тридцать ударов в минуту. Шерлок запомнит, какой пульс у влюбленного человека. На всякий случай. — Может, еще увидимся, когда ты будешь в Лондоне? — неуверенно спросила она. — Может быть. Она надела подаренный перстень на один из пальцев и, поблагодарив Шерлока еще раз, покинула вместе с Джоном комнату, оставив его в тоскливом одиночестве. Вскоре сюда пришли остальные, и Шерлок, вспомнив обещание, данное Джону, сел за уроки. Ему предстояло вновь заслужить его доверие, и начать можно было с малого: хотя бы постараться прилежно учиться. Он посматривал иногда в окно и думал, как они там, Молли и Джон? Поганый холодок вдруг пробежал по спине, когда ему в голову взбрело, что тот мог просто… обмануть его. И отвезти Молли не в город, а вернуть в деревню. Он на мгновение почувствовал то же, что и Джон, когда тот с недоверием косился в сторону Шерлока. Доверять тяжело, и он только что проверил это на своей шкуре. Какова вероятность, что эти крамольные мысли могли быть правдой? Он уже никогда, скорее всего, не узнает, что же на самом деле тот затеял. Но если он хочет заполучить его благосклонность обратно — придется отвечать тем же. Безоговорочно довериться, как бы тяжело это ни было.