***
Они составили некий план на следующие несколько дней, решив, что остаться на ночь там, где они были, до следующего утра, когда будет безопаснее путешествовать, будет хорошей идеей. Сан и Чонхо в конце концов вернулись после заката, к большому неодобрению Сонхва, но они вернулись с несколькими белками и кроликами в руках. Сонхва не ожидал, что они найдут что-то ещё, еды едва хватило на один глоток приготовленного мяса на костре, который Уён развел, когда солнце начало садиться. Минги и Ёсан отправились в небольшой загородный городок и вернулись с двумя бутылками воды, которые они попытались разделить между собой. Сонхва наблюдал, как Хонджун отделился от основной группы, собравшейся под деревом у костра. Наконец-то он позволил Ёсану заняться раной на руке, и по тому, как блондин скривился, Сонхва понял, что всё нехорошо. — Ты ничего не ел и не пил, — сказал ему Сонхва, указывая на очевидное, когда его слегка взбесило, что Хонджун снова ведет себя упрямо. — Ты тоже, — ответил мужчина, сидевший на земле, прислонившись к рулю джипа и подтянув колени к груди. — Еды едва ли хватит для тех, кто действительно в ней нуждается, — ответил Сонхва с тяжёлым сердцем. — Так что, конечно, я этого не сделал. Он услышал, как Хонджун вздохнул, и откинул голову на раму джипа, свет от костра, наконец, вернул более естественный медовый цвет коже Хонджуна. — Тебе никогда не приходило в голову, что мы думаем одинаково? Это заставило Сонхва посмотреть на Хонджуна, его брови сведены вместе, когда он фыркнул в ответ. Он не сказал ничего, кроме этого, и, возможно, дольше смотрел на человека на земле, глаза которого были закрыты дольше, чем следовало бы, но тишина вокруг них и потрескивание огня было достаточно, чтобы успокоить его. Сонхва оказался в состоянии, подобном лени. В любом случае, всё в порядке, решил он. У Минги была первая вахта, так что было бы неплохо, если бы Сонхва не обращал внимания. Следующее утро прошло именно так, как и ожидал Сонхва. В ту ночь они потеряли пятерых, что не было шоком, но боль от этого не уменьшилась. Им повезло, что ночь прошла гладко, никакие зомби или что-то в этом роде их не побеспокоили. Даже если большинство из них не смогли уснуть в первую ночь, спокойная атмосфера пошла им на пользу. Как и предложил Минги, они направились на запад в поисках новых фермерских угодий. После того, как они похоронили людей, которых потеряли прошлой ночью, они упаковали те небольшие припасы, которые у них остались, в джипы и погрузили их в кучу. Сердце разрывалось от того, что двое из пяти погибших были детьми; тот мальчик, которого Юнхо взял под свое крыло, и тот, которого Хонджун отметил смайликом. То, что принял Юнхо, было загадкой, никто не знал, почему он не пережил эту ночь. У него не было никаких внешних повреждений, что усугубило ситуацию, когда Юнхо проснулся, а мальчик не дышал. Мать мальчика, которого отметил Хонджун, схватила Сонхва за руку и потянула его в сторону, когда они закончили собираться. У неё были слезы в покрасневших глазах, капли крови на коже, и Сонхва уже мог слышать, что она собиралась ему сказать, ещё до того, как она открыла рот. — Я останусь здесь, — прошептала она, её голос немного сорвался, и её руки дрожали, когда она держала его за. — Ты меня понял? Как и ты… Я уверена, ты хочешь иметь семью, верно? Возможно, собственных детей? Сонхва молчал и просто слушал её, его сердце болело сильнее, чем ему хотелось. — Я не могу просто бросить его, — продолжала она, оглядываясь на кучу грязи под деревом. — Я его мать — я подвела его. Я не могу просто так бросить его… Я останусь со своим маленьким мальчиком. Он на мгновение задумался, почему из всех людей она выбрала именно его, например, почему это не мог быть кто-то другой? Он обнаружил, что к нему не приходят слова, только жжение в задней части горла, которое он возненавидел, когда он просто кивнул головой. Он понимал, что женщина знала, что они не смогут остаться. Им придется оставить её, даже несмотря на то, что её сын умер и оставаться здесь нет смысла. Но отчасти он мог понять — он знал, что любовь матери сильна, и она только что потеряла самое главное. Так он и не настаивал. Он просто схватил её трясущуюся руку, мягко сжал её и подарил ей столько улыбки, сколько смог изобразить. После этого они уехали, следуя за главной машиной, которую вел Минги. План состоял в том, чтобы найти какое-то долговременное убежище, предпочтительно фермерский дом. Сонхва сказал им, что лучше всего будет спрятаться за городом, потому что там будет меньше зомби и меньше шансов на риск в целом. Но он также упомянул, что в сельской местности ресурсы будут ещё более ограниченными. Им всем придется работать вместе, если они хотят хотя бы шанса на выживание. У Сонхва были сомнения, он знал, что шансы на это были очень малы, но он всё равно не мог не попробовать. Но на второй день, как и сказал им Уён, у них закончилось топливо. В поле зрения не было городов, и Хонджун не хотел рисковать, двигаясь в одном направлении в течение длительного периода времени, только в надежде что-то найти. Итак, они ступили под палящее солнце, и после первого часа Сонхва уже понял, что это ужасная идея. В тот день они потеряли ещё одного из пожилых людей, из-за, как Сонхва предположил, теплового удара. На это было тяжело смотреть, его сломанное тело делало всё в десять раз хуже — он позволил Ёсану немного взглянуть на свой нос, но, услышав, как младший сказал ему, что технически он не сломан, Сонхва решил, что может идти без дальнейшего лечения. В любом случае Ёсан ничего не мог для него сделать. В ту вторую ночь у них была стычка с группой из трех зомби. Хонджун позаботился о них до того, как кто-либо понял, что происходит на самом деле, и даже после самого длинного и изнурительного дня в их жизни Сан поднял Чонхо на ноги, и они изо всех сил пытались найти для них побольше еды. Сонхва жалел их, он знал, насколько они истощены, но всё же они пошли, несмотря ни на что. Сонхва утверждал, что вторая ночь была хуже первой — он мог сказать это по тому, как его глаза отказывались открываться, сколько бы он ни пытался. Это была агония, когда его горло пересохло, а тело было таким обезвоженным, и, как бы он ни думал, ему было лучше, чем большинству из них. Им просто нужно было продолжать дышать, по одному глотку за раз. Группа выживших продолжала в том же духе, идя по грязи, а затем притаившись на ночь. В какой-то момент они подумывали о том, чтобы держаться подальше от солнца, отдыхать днем и путешествовать ночью, но Хонджун настаивал, что это слишком опасно. Сонхва много спорил с ним по этому поводу, но до опасной драки дело так и не дошло, потому что все они были слишком измотаны для лишних движений. Стало так плохо, что Сонхва начал видеть вещи при дневном свете. Он мог физически видеть тепло, исходящее от земли, и всякий раз, когда они останавливались, чтобы передохнуть, Сонхва мог поклясться, что каждый раз видел птиц, летающих по кругу над ними. — Птицы вернулись, — пробормотал он, указывая рукой на небо. — Ты снова что-то видишь, — ответил Сан рядом с ним, и с его подбородка капал пот, когда они оба сели на землю. — Я не знаю, они могут быть настоящими, — прищурился Минги, прикрывая рукой глаза, пытаясь защититься от солнечного света. —Пристрелите их, тогда мы сможем их съесть, — сказал Чонхо, уже потянувшись за пистолетом. Но Сан остановил его, положив руку ему на плечо. У него даже глаза не открывались, он тяжело дышал, как собака летом, но всё равно качал головой. — Их там нет. Это игра разума, — сказал он ещё раз, закрывая рот и пытаясь сглотнуть. — Это случалось со многими из нас, когда мы проходили спецподготовку. Один человек начинает что-то видеть, а затем все остальные… они впадают в бред из-за жары и обезвоживания. Не трать впустую свои патроны, их там нет. — Мы не успеем, — пробормотал Уён в полубессознательном состоянии, лежа на земле, вытянув руки и ноги. — Я не смогу встать. Хонджун был единственным, кто всё ещё стоял рядом с Юнхо, и он легонько пнул Уёна по ноге, но с достаточной силой, чтобы сдвинуть его с места. — Вставай, мы сейчас уходим. — Но мы только что сели… — Я сказал, что мы уходим, — снова заговорил Хонджун, но это было сурово и резко, против чего даже дьявол в Уёне не стал бы бороться. Сонхва встретился взглядом с Хонджуном, более низкий мужчина выглядел так, будто он был всего в нескольких секундах от того, чтобы потерять сознание от жары. Повязка вокруг его руки была испачкана как его запекшейся кровью, так и грязью, и, конечно же, количество пота, которое он производил, совсем не помогало. Зрительный контакт был кратким, и это только разозлило Сонхва, но, по крайней мере, дало ему достаточно адреналина, чтобы подняться на ноги. — Ты такой загорелый, — сказал Сонхва Юнхо, когда они снова пошли вдоль бесконечной грунтовой дороги. Тот, что повыше рядом с ним, просто кивнул головой, его руки ненадолго коснулись ярко-красной кожи на его плечах. Некоторое время назад он оторвал длинные рукава, предлагая их в качестве бинтов, потому что у Ёсана они быстро закончились и он отчаянно нуждался в них, но теперь плечи Юнхо обгорели дотла. — Я знаю, — ответил он, поморщившись от чувствительного прикосновения. Он избегал обеспокоенного взгляда Сонхва, облизывая пересохшие губы, что абсолютно ничего не давало, потому что во рту было слишком сухо. — Но я думаю, это лучше, чем потеть больше, чем уже… Я не могу позволить себе потерять больше воды, чем у меня есть. Я думаю, мы оба знаем, как я веду себя в жару… Я не могу перегреться. Сонхва знал, что Юнхо имел в виду самое начало — когда он потерял сознание из-за жары, когда он и Уён убегали от орды зомби, и Сонхва нашел их за мусорным баком. Если Юнхо сейчас потеряет сознание из-за того, что его тело не выдержит жары... они ничего не смогут для него сделать. Так что технически Сонхва не мог спорить с ним. Это мог быть четвертый день, а мог быть и пятнадцатый. Сонхва не мог вспомнить, сколько раз они останавливались или сколько раз небо темнело, и им позволяли спать, пока не подходила их дежурная смена. Из-за жары они потеряли больше людей, и быстрый подсчет Сонхва по утрам (который ему приходилось делать несколько раз, потому что у него двоилось в глазах) показал, что их осталось только тринадцать человек. Но каким бы ни был этот день, Сонхва поклялся, что он будет последним для всех них. Уён несколько раз падал на колени, и Ёсан не отставал от него. Все они решили скинуть свои рубашки, но оставили их накинутыми на плечи, чтобы хоть как-то защитить себя от палящего солнца, и хотя это немного помогало, когда усиливался ветер, этого было недостаточно. Все они брели по грунтовой дороге в глуши, палящее солнце смеялось над их неудачными попытками выжить. В тот момент они ничего не могли сделать, дорога к Сонхва крутилась, и он был уверен, что так же, как качались все остальные, она крутилась и для них. В какой-то момент Сонхва понял, что полностью сошёл с ума и, вероятно, находился всего в часе от смерти от теплового удара, потому что увидел вдалеке большой размытый красный сарай. Он буквально махал ему, и он не мог не расхохотаться. — Эй, сарай машет мне рукой, — громко рассмеялся он, махая ему в ответ. Он даже не хотел этого говорить, но его мозг даже не работал должным образом, что, как он полагал, вероятно, было на грани безумия. — Сонхва, в последний раз говорю, тебе кажется, — сказал ему Сан, чуть не споткнувшись о свои ноги и наткнувшись на старшего. — Нет… — Сонхва схватил Сана за руку и указал пальцем в сторону сарая. — Не груби, помаши в ответ. — Он потерял… — простонал Юнхо, но не смущенно. Звучало так, будто он собирался заплакать, хотя в его теле не было слез, чтобы дать ему. — Подожди, — прошептал Ёсан хриплым голосом, когда он неуверенно подошел к ним. Он прищурил глаза, изо всех сил стараясь игнорировать Сонхва, который, по сути, запугивал Сана, заставляя его махать в ответ амбару, который, очевидно, махал им. — Это действительно так, или мы видим то, что хотим? — спросил Хонджун у Ёсана. — Не могу сказать, — честно ответил блондин. — Но есть только один способ выяснить это. То, что мы прогуляемся, не сделает нам ничего плохого… мы всё равно умрем. — Как болезненно. — Я заявляю это, Джун, наши тела вообще не созданы для этого. Мы не переживем ночь, если этот сарай на самом деле не там. Так они и оказались перед деревянной конструкцией, не веря своим глазам. Сан протянул руку, чтобы коснуться окрашенного дерева, просто чтобы убедиться, что оно настоящее. Сонхва не был уверен, сколько времени им понадобилось, чтобы добраться туда, он даже не помнил, как шел, если уж на то пошло, но полагал, что это не имело особого значения, потому что там была тень. Они приложили все усилия, чтобы проверить местность, чтобы убедиться, что внутри нет зомби, но, если быть честным, Сонхва в тот момент не волновался, и, похоже, остальные придерживались того же мнения. Они навалились, облегчение от того, что наконец-то выбрались из палящего солнца, заставило их всех довольно взволноваться, когда они рухнули на землю. Прежде чем Сонхва смог точно сказать, какое тело рухнуло на его собственное тело, остановившееся, может быть, в пяти шагах от главного входа, Сонхва уже потерял сознание, его тело отказывалось продержаться ни секунды. Он только помнил, как очень отдаленно слышал скрип и стон дверей, как будто их закрывали, но он не мог сказать, было ли это реальностью или иллюзией, которую придумывал его разум. Он ни о чем не мечтал. Было просто темно и тихо, как очень долгое моргание. И даже в своем бессознательном он мог сказать, что его тело физически болело и отчаянно просило воды и еды. Это было очень интересное состояние ума, в которое он вошел, он никогда не испытывал его раньше, но он полагал, что это, должно быть, его тело делало все возможное, чтобы выжить, и заставило его войти в этот очень странный образ мыслей, который удерживал его одновременно во сне и сознательный одновременно. Но что он знал наверняка, так это то, что в одну секунду он спал, а в следующую уже нет. На самом деле, его грубо разбудили и обмочили, и всё это за считанные секунды. Ему потребовалось слишком много времени, чтобы сложить два и два, увидев Сана, стоящего над ним с пустым ведром в руках, и увидев, как он промок до нитки. — Что… — пробормотал он, вытирая лицо и выплевывая воду, которая попала ему в рот. — Доброе утро, принцесса, хорошо спалось? — спросил Сан слишком бодро, его обычная улыбка с ямочками вернулась — той, которую Сонхва не видел уже очень давно. Вместо того, чтобы обратиться к Сану и тому, что происходит, Сонхва просто глубоко вздохнул, опустил голову на землю и уставился на крышу. Ему потребовалось ещё больше времени, чтобы вспомнить, где он был, кто он такой и что произошло. Огонь-восстание-прогулка смерти-машущий сарай... ага. Значит, у него не было галлюцинаций, и сарай был настоящим, и он не был мертв. На самом деле он был живой и мокрый. — Он жив? — спросил кто-то, Сонхва не знал кто. — Ага, — ответил Сан, бросив ведро на землю, и ткнул Сонхва ботинком в живот. — Он жив. Когда Сонхва, наконец, всё обработал и смог сесть без раздвоения мира, его приветствовали несколько улыбок от людей, которых он знал. Казалось, он проснулся последним, его желудок бурлил от смущения, но однажды его взгляд упал на Хонджуна, который сидел, прислонившись к стене сарая в углу, и увидел, что мужчина тоже промок до нитки. Сам Сонхва был очень доволен. О да. Простые радости жизни. — Уён нашел колодец сзади, — сказал ему Чонхо, когда Сонхва подошел, чтобы присоединиться к маленькому кругу, который они создали. — Я не знаю, как ему удается находить все эти ресурсы, но похоже, что у него есть к этому способности. Сонхва не смог сдержать гордой улыбки, прекрасно зная, на что способен Уён в дикой природе. У него определенно была способность к этому, и Сонхва никогда не переставал удивляться тому, насколько хорош был Уён. — Он действительно знает. Он был причиной того, что Юнхо и я оставались в живых все эти годы сами по себе, — сказал им Сонхва. — Я убивал зомби, а Уён находил то, что нам было нужно. Вода в колодце позади объяснила чрезмерное количество воды, и когда Юнхо и Уён вошли в сарай, чуть не напугав Сонхва до полусмерти, когда он потянулся за ломом, он был вне себя от радости, увидев ведро, полное воды. Сонхва никогда бы не использовал слово «животное», чтобы описать себя, он всегда думал о себе как о правильном и зрелом, но то, как он схватил ведро, которое предложил ему Уён, и выпил воду, как будто он умрёт, если не выпьет через две секунды, было не чем иным, как животным. Он выпил её так быстро, что она вылилась из уголков рта и причинила болезненную боль в желудке. Мгновение спустя он испугался, что его чувствительный желудок заболит, но, к счастью, этого не произошло, и он просто снова лег на землю, слушая, как вокруг него разговаривают другие. Он завидовал их энергии и недоумевал, почему они справляются намного лучше, чем он. С ними обращались не лучше, чем с ним — Чонхо и Сан только что ушли посмотреть, смогут ли они найти какую-нибудь еду — так что не похоже, что они ели, а он нет. Но как бы он ни старался, его тело отказывалось работать. Но одним наклоном головы он мог видеть, что Хонджун не сдвинулся ни на дюйм с того места, где он сидел все это время. Его волосы уже высохли, но голова покоилась на коленях, прижатых к груди. Он выглядел плохо, как чувствовал себя Сонхва. — Может быть, в миле отсюда есть река, — сказал Уён ни к кому конкретно. — Сегодня тоже ветрено, так что, может быть, позже, когда мы получим немного еды в нашем организме, мы должны нанести визит реке и попытаться смыть весь пот и остыть. Да, конечно, быть вне солнца важно, но здесь жарко. Благослови тебя Бог, Чон Уён, подумал Сонхва. Ты действительно причина, по которой мы ещё живы.***
Как и большинство вещей, которые произошли в тот день и даже на следующий день, Сонхва не очень «присутствовал». Конечно, он был в сознании и мог принимать решения, если нужно, но на самом деле он не был в моменте, как все остальные. Он держался в стороне, сидя в куче сена, которую Минги и Юнхо разобрали на части из множества тюков, которые амбар мог предложить на импровизированных постелях. По какой-то причине он изо всех сил пытался прийти в себя, и он не был уверен, то ли его тело задержало шок от всего, то ли страх быть вынужденным вернуться в дикую природу подсознательно сделал его чрезвычайно вялым. Что бы это ни было, это нужно было вырезать. Единственная причина, по которой он не расстраивался из-за своего слабого тела, заключалась в том, что Хонджун был в такой же ситуации. Он уходил в свой уголок и оставался там большую часть времени, если только он не был нужен где-то ещё. Конечно, у Хонджуна была адская рана, которую нужно залечить и попытаться оправиться, но Сонхва всё равно воспринял это как маленькую победу. Поездка на реку пошла всем на пользу. Всегда было что-то в смывании пота и грязи после долгого дня в нормальных обстоятельствах, но было что-то довольно святое в ощущении холодной воды на коже в нынешних обстоятельствах. Сонхва всегда был чистоплотным человеком по натуре, но его не волновало, что у них нет мыла или шампуня, одной речной воды было достаточно, чтобы омолодить его настолько, чтобы он почувствовал себя более похожим на себя. В течение следующих нескольких дней пребывания там они обыскали всю территорию в поисках припасов, которые могли бы им пригодиться. В доме, который был недалеко от амбара, были только консервы, очень-очень испорченное молоко и несколько медикаментов, над которыми Ёсан чуть не плакал. Был момент паники, когда Ёсан снял повязку Хонджуна и испугался, как ужасно она выглядела — рана была очень явно инфицирована, и Ёсан начал карабкаться, чтобы попытаться исправить это. — Я бы буквально убил за антибиотики прямо сейчас, — пробормотал блондин, роясь в нескольких оставшихся запасах одной рукой, а другой крепко сжимая руку Хонджуна. — И я серьёзно. Я бы убил кого-нибудь за это. Несмотря на то, что Сонхва знал, что у него не было антибиотиков — или у кого-то ещё — казалось, что все держались подальше от него до конца дня, поскольку Ёсан беспокоился о ране, которая даже вызвала серьезную обеспокоенность у кого-то вроде Сонхва, у которого не было медицинского опыта. Но этот человек, казалось, выжил и с каждым днем становился немного лучше, как и всем остальным. Это было чудом, на что способна вода в жаркий день, и Сан и Чонхо посчастливилось ловить птиц и мелких грызунов, пасшихся на полях, которых не настигла пыльная буря. — Что, если мы заболеем бешенством или другими болезнями, если съедим это? — спросил Уён однажды ночью, держа в руке (надеюсь) приготовленное мясо на палочке. Все обернулись, чтобы посмотреть на него, некоторые даже прекратили есть на мгновение и посмотрели на него со странным выражением лица. Они разожгли большой костер снаружи, используя несколько бревен, которые уже были срублены в сарае, и попытались таким образом приготовить мясо, и теперь, когда Сонхва думал об этом, шансы выглядели не слишком хорошими. Но Ёсан вздохнул и прижался языком к внутренней стороне щеки. — Просто съешь это. Всё в порядке. Так это или нет, никто точно не знал. Но они были в дикой природе без еды, так что они не могли особо жаловаться. Это не значит, что Сонхва не морщился, когда ел это — нет, он определенно вздрагивал с каждым кусочком. Сонхва, к счастью, пришел в себя, это заняло несколько дней, но он, наконец, пришел. У всех поднялось настроение и улучшилась атмосфера, что определенно помогло, но он был просто рад возможности помочь, как раньше. Вечерние костры были его любимым временем дня. Им не нужно было слишком беспокоиться о том, что зомби найдут их там, где они были, на самом деле, они не видели ни одного за всё время, пока они были там, а это была по крайней мере неделя. Поначалу было странно находиться на открытом воздухе и вести себя так неторопливо. С тех пор, как зомби появились из ниоткуда, и за все годы, прошедшие с тех пор, Сонхва никогда не мог сидеть снаружи и наслаждаться временем со своими друзьями. Это казалось неправильным во многих отношениях, но он не мог отрицать своего желания этого. Он как будто мог представить, что впервые после этого нескончаемого кошмара всё в порядке. Он мог смотреть на своих друзей, сидящих у костра, и представлять, что они отдыхают в университете и отправляются в поход после выпускных экзаменов. Он мог притвориться, что никаких ужасов никогда не было, и что они живут в идеальном мире. Постоянные шутки Сана, сопровождаемые смехом Уёна, сделали это ещё проще, и даже случайное появление мягкой улыбки Ёсана заставило его поверить, что он снова живет нормальной жизнью. — Знаешь, Сан, я должен спросить, — начал Юнхо после того, как все перестали смеяться над предыдущим комментарием, который сделал Чонхо, но Сонхва его не слушал. — Хотя всего несколько дней назад все мы были примерно так же близки к настоящим зомби, ты, казалось, делал всё возможное из всех нас — как это вообще было возможно? Сан рассмеялся, на его лице появилась довольно гордая улыбка, а свет от костра заставил его засиять еще больше. Уён положил голову Сану на плечо, но сел и посмотрел на старшего с любопытством. — Потому что я просто лучше всех остальных, — ответил он показным тоном, но извинился, как только Ёсан шлепнул его по затылку. — Не будь грубым. — Я просто пошутил — хорошо. Я имею в виду, что я буквально умирал сам, но я думаю, что вся подготовка, которую я получил в спецназе, как бы подготовила меня к этому. У них были все эти изнурительные программы, когда они посылали вас и пытались выжить. в ужасных условиях — они утверждали, что так они «отсеивали слабых» и могли увидеть, кто подходит для программы, — легко ответил Сан, словно воспоминания совсем не причиняли ему боли. Это говорило об уровне десенсибилизации, в котором он находился. — Они действительно так делают? — Сонхва поймал себя на том, что недоверчиво спрашивает. Он знал, что Сан был сотрудником правоохранительных органов другого уровня, или как там они это называли, но ему так и не довелось услышать о масштабах этого или о том, через что ему пришлось пройти. — Да, они начинают с очень молодого возраста, чтобы помочь нам пройти через это мысленно. Так что, вероятно, это было причиной того, что я справлялся лучше, чем остальные из вас. Просто потому, что мое тело много раз проходило через очень похожие вещи. Это была тяжелая тема, но по тому, как Сан говорил об этом, казалось, что он не думал об этом с угрызениями совести. Из-за этого атмосфера была легкой, и Сонхва был благодарен за это, но он ещё не мог избавиться от довольно расстроенного чувства, услышав такое. — Насколько ты был молод? — снова спросил Сонхва. Сан, казалось, задумался на мгновение, его руки опустились на колени. — Я думаю, что мне было, наверное, четырнадцать, когда я начал участвовать в программе, — ответил он через несколько мгновений и только улыбнулся Уёну, когда младший ахнул. — Значит, всё это — программа продолжалась задолго до того, как случился апокалипсис? Ты был ребёнком — это… — сказал Чонхо, его лицо сжалось, как будто он не мог понять, как Сан так небрежно относится к этому. — Мы были сиротами, что ещё они должны были сделать с нами? По крайней мере, они дали нам шанс сделать что-то хорошее в нашей жизни, — этот комментарий заставил всех напрячься, хотя на лице Сана была самая нежная улыбка. Он притянул Уёна ближе к себе и обнял его за плечи. — Вы знаете, моей первой миссией было помочь эвакуировать город, когда всё это началось, ну, по крайней мере, моя первая официальная миссия. Мы стояли в центре города, окружали столицу и пытались её защитить. Это было до того, как мы знали, с чем мы на самом деле имели дело в то время, и это было очевидно, потому что, несмотря на всю нашу подготовку, мы очень быстро были захвачены. Понимаете, нас учили, как справляться с чрезвычайно опасными ситуациями с людьми, как защитить себя и других от людей, бомбы, пушки и т.д. Наше обучение не распространялось на ... ну, зомби. Сонхва увидел, как Хонджун, который был в стороне, точил свой нож камнем, оживился этой историей. — На самом деле, так я и встретил Хонджуна, — сказал Сан, и Сонхва почувствовал, как его глаза вылезли из орбит. — И несмотря на то, что я был обученным сотрудником спецназа, он спас меня, потому что понял, что происходит, прежде чем я даже попытался принять это. Он даже не знал меня, но физически вытащил меня в переулок подальше от происходящей бойни. Помнишь это, Джун? Сан повернул голову, чтобы посмотреть на Хонджуна, который положил камень, и несколько раз кивнул головой. — Да. Ты был упрямым тогда и остаешься таким до сих пор. Я бы дал тебе две звезды из пяти за развитие характера. — Я предпочитаю игнорировать это заявление, — невозмутимо сказал Сан, а затем повернулся к остальным. — Но да, я думаю, будет справедливо сказать, что мир всегда был несправедлив, даже до того, как всё это произошло. Для меня это не так уж и отличается из-за всего того, что они заставили нас делать, так что я уверен всем остальным было намного тяжелее, чем мне. И это заставило Сонхва задуматься об этом более глубоко, чем он, вероятно, должен был. Теперь стало понятно, почему Сан всегда так легко относился ко всему — как это казалось ему второй натурой и каким беспечным он был. Сан был так молод, а Сонхва даже не знал всех подробностей о том, через какое обучение проходят все эти дети, но это звучало так, будто ты либо выжил и попал в группу, либо умер. Это осознание заставило Сонхва задуматься, когда он посмотрел на Сана и увидел, как тот улыбается Уёну и остальным. Ему так много нужно было сказать молодому человеку, но даже если бы ему представилась такая возможность, ничего бы не вышло. В четырнадцать Сонхва часами сидел на диване и смотрел аниме, но Сан буквально боролся за свою жизнь в том же возрасте. — Но не волнуйся, — снова заговорил Сан, его тон был мягким, как будто он разговаривал с расстроенным ребенком. — Я ни о чем не жалею. Это сделало так, что я могу защитить всех вас, ребята, и для этого я буду проходить через все эти ужасные тренировки снова и снова. Я никогда не знал, какой должна быть нормальная жизнь, так что в этом смысле я не упустил. Неведение – это блаженство, по крайней мере, я так слышал. — Ты чертов болван, — Уён ткнул пальцами в бок Сана, но Сонхва не упустил из виду, что глаза Уёна слегка блестят. Сонхва яростно вытирал бы собственные слезы, потому что, по-видимому, в последнее время он был комком эмоций, если бы не то, как он заметил, как Хонджун так крепко вцепился в свои штаны, то Сонхва думал бы, что он вот-вот сделает отверстия в толстой ткани. — Это правда, хотя… — продолжил Сан после того, как оправился от гневного нападения Уёна. — Вы, ребята, семья, которой у меня никогда не было. Конечно, я буду защищать вас. О, отлично, теперь глаза Сонхва действительно горели и затуманивались, и он даже не мог винить в этом дым. Это ударило намного сильнее, чем нужно, и Сонхва оказался в состоянии дистресса, отчаянно оглядываясь по сторонам, чтобы отвлечься от безумного количества эмоций, накинувшихся на него одновременно. — Ну, это… — начал Ёсан, прежде чем сглотнул, прежде чем кивнул головой. Ему тоже явно было тяжело после того, как Сан сказал это, и было почти забавно видеть, как он пытается ориентироваться после этого. — Просто скажи: «Я люблю тебя», как нормальный человек, и ох… я не хотел кролика с луком. Чонхо хлопнул Ёсана по плечу, и Сонхва подождал, пока разверзнется весь ад, но потом вспомнил, что у Чонхо есть особые привилегии, которых нет у остальных. Было ли это справедливо? Точно нет. — Ой… что за… хорошо, мы тоже тебя любим, Сан, — сказал Ёсан, когда он был в очень жарком взгляде на Чонхо, который держал его с отработанной легкостью. Когда-нибудь, надеюсь, в ближайшем будущем, Сонхва сможет смотреть Ёсану в глаза, а не трусить, как это делал Чонхо. Когда-нибудь. — И как бы прекрасно это ни было, и действительно это было, мне нужно принести что-то к столу, прежде чем я полностью забуду об этом и вся моя тяжелая работа будет потеряна. Это отрезвило их, и Сонхва был лично благодарен за это. Но даже тогда то, как звучал Ёсан, не принесло ему полного облегчения. И прежде чем Сонхва слишком глубоко вник в то, что имел в виду Ёсан, блондин полез в карман и вытащил маленькую мерзкую жидкость, о которой Сонхва совершенно забыл. Казалось, все остальные тоже, включая Хонджуна, который смотрел на него с приоткрытыми губами. — Это включает в себя небольшие тесты, которые я проводил в свободное время, которого у меня определенно никогда не было, — продолжил он, ставя лекарство, ради получения которого многие из них там рисковали жизнью, на землю перед собой. — Хонджун и я немного поговорили о первой теме, которую я хотел поднять, потому что в последнее время она кажется горячей темой. О, круто. — Я делал анализы крови с разными группами крови, потому что подозревал, что Т-вирус, как он называется, влияет на кровь главным образом потому, что именно так он передается. Наша кровь — это то, что достигает каждой части нашего тела и поддерживает нас, мы все это знаем, это не требует никаких медицинских знаний. Но чего я не мог понять, так это почему одни люди меняются быстрее, чем другие. Разница могла составлять дни или часы, и поначалу это делало никакого смысла, пока я не нашел закономерность. Поэтому я проводил тест за тестом с четырьмя разными группами крови и обнаружил, что в зависимости от вашей группы крови она будет определять, насколько быстро вы меняетесь. — О, чёрт, правда? — спросил Минги, его брови взлетели вверх. — Да, я вводил образцы чистой крови с зараженными образцами крови, и каждый раз одна группа крови всегда шла первой, а другая всегда заканчивала мутировать последней, — объяснил Ёсан, изо всех сил стараясь использовать простой язык, чтобы не запутать остальных ещё сильнее. — Ну, какой из них занимает больше всего времени? — спросил Уён, отстраняясь от рук Сана. — Если у вас группа крови B, вам потребуется больше времени, чтобы превратиться. Сразу же некоторые люди вокруг них издали радостный крик. Среди них были Сан и Минги, которые вскочили и посмотрели друг на друга с братской любовью, и притянули друг друга для какого-то рукопожатия и похлопывания по спине. — Какой славный день, чтобы иметь группу крови B — что бы это на самом деле ни значило! — Минги обрадовался, вытирая фальшивые слезы с глаз, пока они вдвоем праздновали. — Если у вас группа крови A, как у меня, или даже AB, то вы как бы застряли посередине, — продолжил Ёсан, хотя те, кто не принадлежал к этим двум, не обратили на это внимания. — У меня были смешанные результаты с ними, но результаты крови оказались немного быстрее, чем у B. Сонхва взглянул на остальных, заметив, что Уён и Юнхо как бы переглянулись и пожали плечами. Он предположил, что у этих двоих была одна из ранее упомянутых групп крови, как и у большинства людей, которые всё ещё были в группе. Они тихо болтали между собой, говоря о своем превосходстве из-за определенной группы крови. Сонхва поймал взгляд Хонджуна, его кошачий взгляд вернулся, и по какой-то причине Сонхва вздрогнул от разочарования. Он выглядел самодовольным, опираясь на ладони, и смотрел в глаза Сонхва, а его нос был направлен к небу. — Что сделало вас таким высокомерным и могущественным, Ваше высочество? — саркастически и сухо спросил Сонхва. — О, я так рад, что ты спросил, — губы Хонджуна изогнулись вверх в ухмылке, вытянув ноги, а затем скрестив их на лодыжке. — Полагаю, моя родословная окупилась, мне повезло. Конечно. Конечно, черт возьми, Ким Хонджун, который был моложе Сонхва (он все еще не в порядке с этим) — также был достаточно удачлив, чтобы иметь букву B в качестве своей группы крови. — О, поздравляю, — горько улыбнулся Сонхва, прежде чем поднять руку, чтобы оттолкнуть его. Он не был полностью уверен, что вызвало этот момент враждебности — он думал, что они отошли от этого — но по какой-то причине это горело глубоко внутри него. Может зависть? — Я ценю поддержку, дорогой, — ответил Хонджун, приложив руку к сердцу. Возможно, у Сонхва был момент, когда его мозг отказывался работать, из-за чего он слишком долго безучастно смотрел на Хонджуна, и вся эта причина и следствие привели к тому, что Хонджун наклонил голову в сторону, а его ухмылка только усилилась. Но прежде чем он успел сказать что-то еще, Ёсан снова заговорил. — Последний — тип О, — и Сонхва увидел, как Ёсан протянул руку, чтобы схватить Чонхо за руку. — Вы превратитесь за несколько минут… может, за час, если повезет… Ёсан продолжал говорить, объясняя всё более подробно и даже заходя так далеко, что думал, что весь этот вирус на самом деле является биологическим оружием, но Сонхва перестал его слушать. После того, как Ёсан рассказал о трех других, он понял, что это значит для него. Он старался не позволять этому так сильно беспокоить его - его собственная группа крови не означала, что он умрет – это просто означало, что если его укусят... он умрет быстрее, чем другие. Судя по всему, у Чонхо был тип О из-за того, как Ёсан цеплялся за него, говоря ему что-то, чего Сонхва не мог услышать. — А ты, — голос Хонджуна снова ворвался в его разум. — Что у тебя? Это был искренний вопрос, Сонхва мог сказать, что Хонджун задал его из любопытства, а не из злости. И даже тогда, со всеми этими знаниями, Сонхва не мог не чувствовать себя хуже, хотя это не имело к этому никакого отношения. Тот факт, что у Хонджуна была желаемая группа крови, а у него низшая, не делало его хуже. Они все умрут, это был вопрос времени. Но Сонхва всё ещё не мог найти в себе силы остановить ложь, слетевшую с его губ, прежде чем он как следует сообразил. — У меня B, — солгал он сквозь зубы, выражение его лица было пустым и простым, когда он смотрел на Хонджуна. — Ты не единственный здесь особенный. Хонджун особо не отреагировал, лишь слегка приподняв бровь, прежде чем Минги громко заговорил и привлек все их внимание обратно к кругу. — Разве тебе не о чем больше говорить, Ёсан-и? И если бы Сонхва был честен… если бы он обращал внимание на каждую мелочь, как всегда, он бы заметил, как Ёсан вздрогнул от этого, его глаза расширились на долю секунды. Сонхва тоже заметил бы, как Чонхо, казалось, замер, сложив пальцы вместе, что любой другой мог бы сойти за легкое нервное возбуждение. Но нет, Сонхва был слишком занят тем, что расстраивался из-за дурацких групп крови, чтобы заметить очень, очень, важную и судьбоносную деталь. — А… — Ёсан немного запнулся, но затем покачал головой, подняв лекарство с земли и крепко сжав её в руке. — На самом деле я забыл. Но если вспомню, то скажу.***
Это случилось спустя две ночи. Судьбоносное событие, которое Сонхва хотел увидеть, должно было произойти на самом деле. Если бы он не спал очень чутко, он бы полностью пропустил это и не узнал бы, что это происходит, прежде чем всё случилось бы. Двери в сарай были оставлены открытыми в ту ночь, Хонджун просил об этом, потому что собирался остаться на некоторое время и не верил, что Сонхва не запрёт его, и если бы не сломанная ветка под чьим-то ботинком, Сонхва, наверное, не проснулся бы. Сначала он подумал, что это незваный гость, и адреналин зашкаливал, когда его первым побуждением было потянуться за ломом. Но как только он смог подкрасться к тому, что покидало сарай, чувство борьбы за защищённость тут же угасла. Его встретили две пары глаз, уставившихся на него, как олень, попавший в свет фар. Сонхва был уверен, что смотрит в ответ так же потрясенно, его руки в замешательстве опустились по бокам, когда он встретился с Ёсаном и Чонхо, одетыми в свое снаряжение и с оружием в руках. Все трое замерли на месте, единственным звуком, который был слышен, был чей-то храп на заднем плане. — Что вы делаете? — прошептал Сонхва. Немедленно пришедшая ему в голову мысль, объясняющая, почему они вдвоем ускользают в ночь, была чем-то, что он отказался принять. — Почему вы уходите? Ёсан, казалось, немного вздрогнул, глядя на Чонхо в поисках помощи, но младший выглядел таким же напуганным. — Сонхва… — Ёсан сглотнул, а затем встал прямо из своего сгорбленного положения, неловко потирая затылок. — Ты должен спать. — Как и ты, — коротко ответил он, наклоняясь, чтобы положить оружие на землю, подошел к ним двоим и посмотрел на них. — Что вы двое делаете? — Ты действительно должен спать, хён, — пробормотал Чонхо, глядя в землю и держа пистолет близко к телу. — Мы не хотели, чтобы ты это видел. Это заставило Сонхва заколебаться, что-то очень беспокойное оседало глубоко в его животе. — Что ты не хотел, чтобы я видел? — спросил он очень медленно и напряженным тоном. Ёсан и Чонхо снова посмотрели друг на друга, между их глазами произошла быстрая и невербальная дискуссия, прежде чем они оба посмотрели на Сонхва и указали выйти наружу, чтобы в надежде объяснить, о чем, черт возьми, они говорили. Не то чтобы пятнадцать шагов давали много, но теперь, когда они вышли ночью, и лишь немного лунного света освещало Сонхва, каким-то образом до Сонхва дошло, насколько серьезным был этот разговор. Ёсан стоял перед ним, а Чонхо чуть позади него, оба выглядели расстроенными и виноватыми, что только усиливало беспокойство Сонхва в геометрической прогрессии. — Мы уходим, — наконец сказал Ёсан, полностью избегая взгляда Сонхва. Что? После этого Сонхва на много мгновений потерял сознание. Но как только его голос нашелся, он смог из себя выдавить только: — Что? — Мы уходим, — повторил Ёсан значительно тише, чем в прошлый раз. — Мы должны идти. Он громко эхом отозвался в его ушах, в горле пересохло, когда осознание того, что имел в виду Ёсан, поразило его в полную силу. — Здесь слишком много людей и слишком много ртов, которые нужно накормить… мы видели знаки, еды почти не осталось. Кто-то должен уйти… — говорил Ёсан, почти бессвязно говоря. — Я не могу оставаться здесь с чистой совестью, зная, что мое присутствие только снизит ваши шансы на выживание. Чонхо и я… мы можем… мы можем позаботиться о себе там. — Это чертовское желание смерти! — Сонхва обнаружил, что боль и замешательство оставляют его в приступе гнева. — Куда вы пойдёте? Там нет никого, кто мог бы принять вас, когда вы будете умирать от обезвоживания, ты чуть не умер всего несколько дней назад! Забыл, каково это? — Сонхва, если мы останемся здесь, нас, скорее всего, постигнет та же участь… Я просто… нам нужно идти. Вы сэкономите кучу еды и ресурсов, так как на два рта меньше, чтобы кормить взрослых мужчин, — Ёсан потянулся, чтобы схватить Сонхва за руку, но старший отдернул руку в приступе смущенной боли. — Нет, ты не выживешь там один! — В чем дело... О, посмотрите на это, идеальное время. Рядом с ними внезапно появился Хонджун, на его лице было написано замешательство, которое только усилилось, когда он заметил, что Ёсан и Чонхо оба вооружены. Должно быть, он услышал довольно громкие крики Сонхва и подумал, откуда они этой ночью. Прежде чем Ёсан успел что-либо сказать, Сонхва заговорил, обвиняя их обоих. — Они хотят уйти. Сонхва не был уверен, какая эмоция отразилась на выражении лица Хонджуна, но в мгновение ока он потянулся к самому близкому человеку, которым оказался Чонхо, и отдернул его за руку. — Только что ты думаешь… — это всё, что Сонхва мог слышать, извергаемый изо рта Хонджуна, когда он оттаскивал Чонхо на приличное расстояние от них. — Хён… — слабо предложил Ёсан, его взгляд был где угодно, только не на Сонхва. — Я знаю, что это не то, что кто-либо планировал — я, конечно, этого не планировал… у нас просто недостаточно припасов, чтобы поддерживать жизнь всех, и у нас нет возможности получить больше. Чонхо и я знаем, как выжить там, и я уверен, что если вы смогли это сделать, то сможем и мы. — Всё изменилось, Ёсан, эти существа мутировали! Когда я был один, всё было проще. Ты не можешь оставить нас, — в его голове пронеслось так много мыслей, что он изо всех сил пытался связать одно связное предложение. попытаться донести его точку зрения, но как бы он ни пытался разобраться, это не сработало, и это только ещё больше разочаровывало его. — Я знаю… я знаю это, Сонхва. Я очень хорошо знаю, насколько всё плохо стало. Но у тебя будет гораздо больше шансов выжить, если мы уйдем и сделаем всё возможное, чтобы выжить. Я видел знаки… кто-то должен уйти, — он звучал так подавленно, что Сонхва когда-либо слышал его раньше. Даже во время рейдов или нападений, когда они бесконечно боролись за свою жизнь, Ёсан всегда сохранял контроль над собой. Но не сейчас. — Тогда кто-то другой… не ты, не Чонхо, — Сонхва хотел дать себе пощечину за то, что он сказал, зная, что это было так искажено. Но он не мог вынести мысли о том, что они вдвоем уйдут, чтобы облегчить бремя. Это может быть кто-то другой, но не эти двое. — Пожалуйста... не вы двое. Ёсан на несколько мгновений замолчал, его нижняя губа была приподнята, когда он взглянул туда, где Хонджун вел очень жаркую дискуссию с Чонхо. Казалось, он ничего не добился, как и Сонхва, и боялся, что Ёсан и Чонхо уже убедили себя в том, что им нужно идти к точке невозврата. Он чувствовал, как его сердце сжимается в горле, чистый страх и паника оседали как нервная энергия в его теле. Сонхва было трудно дышать, когда он просто смотрел на Ёсана глубокой ночью с обиженным выражением лица, пытаясь понять, как они двое могли вообще подумать о том, чтобы сделать что-то подобное. — Мы потеряли достаточно, не так ли? — в конце концов Сонхва захрипел. — Почему ты заставляешь нас потерять больше? Он видел, как что-то щелкнуло в глазах Ёсана, его зрачки расширились на долю секунды, когда он сделал шаг ближе. По какой-то причине что-то сломалось, и Сонхва понял, что уже проиграл. Он не был уверен, откуда исходит энергия, или это была грустная и очень легкая улыбка, которую Ёсан предложил ему, когда блондин протянул руку и очень нежно положил её ему на щеку, но Сонхва просто знал, что это было он ничего не мог сделать, чтобы они не ушли. Это вернуло его к самому началу, когда он впервые встретил Ёсана. Он вспомнил, как был парализован красотой блондина, и как Ёсан сказал ему, что у него тоже есть такой же опыт, как и у Сонхва, и именно поэтому Сонхва смог остаться на базе в течение первых нескольких ночей. Всё это вернулось к нему, когда ветер мягко дул, воспоминания о том, как Ёсан вытирал кровь с тела Сонхва однажды в ванной, когда он был не в состоянии сделать это сам. Сонхва подумал о том, как он почти опоздал, чтобы спасти Ёсана в лаборатории — обо всем этом. Сонхва понимал — он действительно понимал, он знал, почему они это делают. Но он также не мог понять. Эгоистичная часть в нем хотела держать их при себе. Чонхо даже был тем, кто нашел его, чтобы вернуть их в лучшее место и помочь им выжить в течение последних нескольких лет. Как они могли просто уйти после всего, что они пережили вместе? — С нами всё будет в порядке, — мягко сказал Ёсан, лаская большим пальцем щеку Сонхва. — Не беспокойся о нас. — Ты просишь о невозможном, — голос Сонхва сорвался, явный признак того, что он был близок к тому, чтобы расплакаться. — Пожалуйста, просто оставайтесь с нами — мы во всем разберемся, клянусь. Я должен знать, что с вами всё в порядке… пожалуйста, я не могу потерять вас двоих тоже. Ёсан всегда выглядел великолепно, независимо от того, в каком состоянии он был. Но теперь, под мягким лунным светом и легким ветерком, который трепал его волосы, он выглядел самым элегантным, каким когда-либо выглядел. Он сильнее прижал ладонь к щеке Сонхва, его глаза слегка сияли. — Я собирался рассказать всем, — прошептал Ёсан, его низкий голос завибрировал в разбитом сердце Сонхва, которое отказывалось биться. — Той ночью у костра я хотел сказать всем, что мы уходим, чтобы мы могли попрощаться. — Ты в долгу перед ними, — Сонхва положил руку на руку Ёсана и прижал её к своей коже. — Вы семья ты знаешь? — Ты не можешь просто бросить нас вот так! После всего, через что мы прошли, Чонхо, ты не можешь просто так поступить! — Сонхва и Ёсан немного обернулись и увидели Хонджуна, который, казалось, срывался, поскольку тоже начинал понимать, что ничего не может сделать. Он держал обе руки на щеках Чонхо и заставлял младшего смотреть на него. — Не так, Чонхо, не так. Мы что-нибудь придумаем — мы всегда так делали… Это не должно быть чем-то другим! Ты, блядь, не можешь уйти! За исключением того, что всё было по-другому, и все это знали. Сонхва беспомощно стоял, оглядываясь по сторонам, ничего не понимая. Его глаза горели, а легкие словно сдулись, и когда его подбородок начал трястись, он понял, что не сможет подавить крик, вырывающийся из горла. — О, хён, не плачь, пожалуйста, — Ёсан подошел ближе, сжав губы, чтобы контролировать себя, и вытер большие пальцы под влажными глазами Сонхва. — Всё будет хорошо, мы сильны. Чонхо и я можем справиться со всем, что на нас надвигается. — Из какого оружия? У вас всего сколько… пять пуль? — Сонхва, — перебил его Ёсан, приложив палец к губам Сонхва. — Пожалуйста, не делайте это ещё сложнее, чем уже есть. И именно тогда Сонхва услышал, как Хонджун что-то сказал, и когда он оглянулся, то увидел человека, прижавшего голову к груди Чонхо, в то время как младший смотрел прямо в ночное небо. Хонджун сдался. Это был конец. Они потеряли их. — Когда всё это закончится, — Ёсан подошел ближе, слегка приподнявшись на носках, чтобы прижаться лбом к Сонхва. — Мы ещё встретимся, я обещаю. От этого Сонхва внутренне задохнулся, его руки были сжаты в кулаки так сильно, что он был уверен, что ногтями рисует кровь на ладонях. Когда что закончится? Апокалипсис? Или когда всему богом забытому миру придёт конец? Когда они все умрут и кошмар наконец закончится, они встретятся снова? Обещание было пустым, Ёсан никогда не мог гарантировать такого, и Сонхва дрожал от теплого тела Ёсана. Сонхва ничего не сказал и оставался неподвижным, а Ёсан отстранился, сердце Сонхва упало, когда младший позвал Чонхо взмахом руки. Хонджун остался стоять там, как будто он был безнадежно раздавлен, его выражение лица было таким растерянным, будто он не мог понять, что это происходит на самом деле. Чонхо мгновенно оказался рядом с Ёсаном, и его глаза были красными, как будто он всё это время заставлял себя не плакать. Ёсан протянул руку и снова похлопал Сонхва по щеке, слегка воркуя, когда глаза Сонхва действительно наполнились слезами, и сказал ему больше не плакать. Добрый, нежный, самоотверженный Ёсан. — Позаботьтесь о них для меня, хорошо? — сказал Ёсан, убирая руку с дрожащего тела Сонхва. Старший знал, о ком говорил Ёсан, счастливые и спящие тела, которые полюбили Ёсана и зависят от него, никогда не узнают, что произошло. — Я не могу вынести мысли о том, что мне придется смотреть им в глаза и говорить им, что я ухожу после всего. Так что, пожалуйста, позаботьтесь о них, когда я уйду. Присматривай за Минги – я знаю, что он шутит, но у него хрупкое сердце. Сонхва прикусил губу и сглотнул комок в горле. — Обещаю, они не умрут раньше меня. Теперь это было то, что он мог обещать, и он сделает всё, что в его силах, чтобы это произошло. Улыбка, появившаяся на лице Ёсана, была не чем иным, как душераздирающей и успокаивающей, когда его плечи опустились и он тихо вздохнул. — Это хорошо, — прошептал он больше себе, чем кому-либо другому. — Это действительно хорошо. Когда Ёсан повернулся на каблуках, а Чонхо сделал то же самое, сердце Сонхва подпрыгнуло, совсем не готовое отпустить их. Он бы никогда этого не сделал, если бы был правдив, но его руки метнулись вперед, чтобы схватить их и притянуть их обоих к своему телу, где он мог держать их в безопасности. Но он остановился на полпути, его пальцы болезненно дернулись вокруг ничего, поскольку он чувствовал себя самым беспомощным, каким он когда-либо был. Но Хонджун был там, и Сонхва почувствовал, как загорается очень тусклое пламя надежды, молясь любому богу, чтобы Хонджун смог вернуть их туда, где они должны быть, поскольку раньше он не мог этого сделать. Но из-за того, как младший неуверенно полез в карман своих брюк и вытащил лекарство, которую Ёсан, должно быть, дал ему в какой-то момент, пламя надежды исчезло так же быстро, как и возникло. — Возьми это, — сказал Хонджун, схватив руку Ёсана, вложив эту мерзость в его ладонь и сжав пальцы. Ёсан стоял спиной к Сонхва, но он мог сказать, что глаза блондина расширились от шока. — Но... — Возьми это, найди способ воспроизвести это и спаси мир, — прервал его Хонджун, его глаза были суровыми, но его дрожащие руки, упавшие по бокам, разрушили его пугающую стойку. — Если бы кто-то и собирался спасти мир, это был бы ты… так что возьми его и сделай именно это. После этого было тихо, и Сонхва мог просто стоять и дрожать, хотя было совсем не холодно. Нарастающее напряжение вызывало у него тошноту. Страх и боль с растущим горем привели его в замешательство во многих отношениях. Его грудь никогда в жизни не болела так сильно, и Сонхва не мог не схватиться за рубашку, чтобы заставить себя дышать. — Для меня честь, Хонджун, — сказал Ёсан, протягивая руку и пожимая руку Хонджуна. Это выглядело как деловая сделка, и у Сонхва возникло ощущение, что Ёсан сделал это, чтобы сохранить себя вместе. Он и Хонджун были вместе с самого начала, как и Чонхо. Но Ёсан был правой рукой Хонджуна, он был тем, кто не спал ночь за ночью, чтобы обеспечить их безопасность. Он также практически управлял тем местом и позаботился о старшем. — Хотел бы я быть рядом с тобой в самом конце. Он мог только представить, сколько эмоций было в этом крепком рукопожатии. — Ты всё ещё можешь, — возразил Хонджун, крепче сжимая руку Ёсана. — Ты всё ещё можешь, и ты будешь. Лицо Ёсана поникло, прежде чем он кивнул головой, а кончики его губ изогнулись вверх. Его следующие слова были самыми мягкими, что Сонхва когда-либо слышал, сверчки вокруг него почти заглушили Ёсана. — Хорошо, тогда я буду там. И так же быстро, как Сонхва узнал их, они покинули его. Он смотрел в спину Ёсана и Чонхо, когда они уходили, каждый шаг вперед увеличивал расстояние между ними, и Сонхва не мог не подавиться криком, который он отказывался издавать. Прощаний не было, и как бы сильно Сонхва ни кричал им внутренне, чтобы они оглянулись через плечо, чтобы в последний раз увидеть их лица, они никогда не останавливались. Наверное, так было лучше, он знал, что Ёсан знал, что нельзя оглядываться назад. На самом деле Ёсан, вероятно, шептал себе, чтобы он не оглядывался с каждым своим шагом. Сонхва и Хонджун стояли бок о бок, наблюдая, как они уходят, стоя в тишине, звук их шагов эхом отдавался в ушах. Но в какой-то момент они сели, прислонившись к дереву сарая, и напрягли глаза, чтобы увидеть тела Ёсана и Чонхо вдалеке. Они были не более чем, может быть, точкой на горизонте, и к тому времени, когда небо начало освещаться, Сонхва вспомнил, что ему нужно моргнуть. — Ты знаешь, я знал, что кому-то нужно уйти, — рассеянно сказал он, онемев всем телом. — Я знал, что если мы сохраним прежние цифры, мы не продержимся долго, если только не произойдет настоящего чуда. Я знал это — я просто никогда не ожидал, что это произойдет… потому что, по крайней мере, когда я видел их в последний раз, они были ещё живы и здоровы. Хонджун оставался неподвижным и молчаливым рядом с ним. — Как будто это хорошо, если ты спросишь меня. В последний раз, когда я мог держать тело Ёсана, он был ещё теплым. Это больше не роскошь, которую мы когда-либо получали, поэтому я даже не могу жаловаться, — слова вылетели из его рта, прежде чем он успел подумать о том, что говорит, или прежде, чем он смог заметить горячие слезы, наполнившие его глаза и струившиеся по его щекам. — По крайней мере, мне не придется беспокоиться о том, что я увижу их мертвые тела… ты знаешь, изувеченные и окровавленные? Мне нечего расстраиваться. — Ага, — всё, что сказал Хонджун, его голос был таким тихим, что Сонхва чуть не упустил его. К тому времени, когда наступило утро, и сверчки перестали стрекотать, и все в амбаре начали просыпаться, Сонхва и Хонджун не отошли ни на дюйм от того места, где они лежали, прислонившись к амбару, всё ещё глядя вдаль, где Ёсан и Чонхо давно ушли. Они подвели их, и Сонхва никогда не сможет себе этого простить. Его грудь горела с каждым вздохом, и как бы отчаянно он ни пытался пошевелить пальцами, он не мог. К его ногам были прикреплены грузы, которые тянули его обратно на землю каждый раз, когда он пытался заставить себя встать. — Где Ёсан? — Сонхва услышал, как Уён спросил внутри амбара через некоторое время, когда все, казалось, ожили. В последнее время они стали очень близки, почти неразлучны, поэтому старшего не удивило, что он был первым человеком, которого Уён искал с самого утра. — Не знаю, но Чонхо тоже ушел, — через некоторое время ответил кто-то другой. — Сонхва и Хонджуна тоже нет, — это говорил Сан. Теперь это был только вопрос времени, и Сонхва всё ещё не мог найти в себе силы пошевелиться. Когда Уён и Сан нашли их сидящими снаружи после того, как высунули головы из открытых дверей, Сонхва наконец нашел в себе силы посмотреть на них двоих. — О, черт возьми, ребята, вы видели… — начал Уён, но его лицо сразу же помрачнело, когда он увидел, в каком состоянии были Сонхва и Хонджун. — Подожди… чёрт, ты в порядке? Что не так? Что-то случилось? Сонхва хотел рассмеяться, правда. Что случилось? О, если бы был простой ответ. Он не ответил младшему, и было легко заметить, что беспокойство Уёна усилилось, когда он посмотрел через плечо на Сана, который пожал плечами, но его брови сдвинулись в замешательстве. Но Сонхва не мог найти в себе силы заботиться о том, пугает ли он их. Он был истощен не по годам, и каждый вдох чуть не убивал его каждый раз, когда он пытался вдохнуть. Вместо этого он наклонил голову, чтобы посмотреть на Хонджуна рядом с ним, на мгновение забыв о присутствии Уёна и Сана. — Думаешь, у них получилось? — спросил он хриплым голосом, но вопрос был настолько тяжелым для его плеч, что он не мог не задать его. Он знал, что ещё слишком рано спрашивать об этом, но он знал, что Хонджун понял, что он имел в виду. Хонджун прислонился затылком к стене и поднял руку, указывая куда-то далеко-далеко от них. — Они сделали это, — наконец ответил он, щурясь, как будто всё ещё мог их видеть. — Они выжили. Ёсан нашел способ воспроизвести лекарство, и в итоге он спас мир. Даже если мы не выживем… если мы наконец падём жертвой этого проклятия, они не сделали это. Они выжили. Слова Хонджуна омыли тело Сонхва, как успокаивающее одеяло. Несмотря на то, что Сонхва знал, что он никогда по-настоящему не узнает, что случилось с Ёсаном и Чонхо, станут ли они жертвами вируса, как это уже случилось со многими, или действительно выживут, было приятно и утешительно представить, что они смогли чтобы выжить, как они все планировали вместе. Когда Хонджун повернул голову, чтобы посмотреть на Сонхва, старший почувствовал, как кровь стынет в жилах, когда он увидел слезы, бегущие по щекам младшего. — Они сделали это, — повторил он, его глаза были ярко-красными, а нижняя губа дрожала. — Я думаю, что они сделали.