Внутри лабиринта из придуманных стен По воле богов герои жертвуют всем. За собой оставляя след из ноющих ран. Этот жребий никто из нас не выбирал.(с)
Подкованные тяжёлые сапоги — не лучшая обувь для скалолазания. Они хороши, если надо пнуть кого-то по голени, резким болезненным ударом отбивая желание напасть на маленькую беззащитную гномку. Или прицельно вынести колено направленным ударом, поймав противника в момент неустойчивого равновесия. Да, конечно, дядюшка А. страшно ругался бы. «Куда тебя несёт? Не с твоим весом, дева, лезть врукопашную! Врезала, ошеломила, ноги в руки и бегом, остановишься — массой задавят. Лучший бой — тот, которого не было!» Сапоги были тяжёлые, со стальными вставками в мысках, на такой если и упадёт заготовка в кузне — не страшно, защитят. А шипы попросить приварить так и не сподобилась. И чем теперь цепляться? Мне удалось незаметно исчезнуть с площади по направлению к порту. Неумолимо наливалось светом небо, скоро солнце поднимется точно так же, как и в любой другой день. Согревающее, дарящее свет и жизнь всем без разбора. Равнодушное. Длинные тени светлели, становились прозрачными, скоро в них нельзя будет скрыться. По дороге идти — безумие, красться по-над обрывом, громыхая железом — опасно: не заметят, так сорвёшься вниз, а лететь долго, успеешь и заорать и услышать эхо своего крика перед тем, как тёмная вода милосердно примет в манящую глубину и если повезёт — отпустит, наигравшись. Рассчитывать на это в полном доспехе глупо. Камешки предательской струйкой выскользнули из-под сапога и тонкой пыльной струйкой заскользили по склону. Вот и домик видно, где, по слухам, обретаются контрабандисты и можно купить все что угодно, только плати. Обычно приглушенный фонарь над дверью сиял слепящим неественно-холодным светом, заливая мертвенной голубизной дорогу и беспощадно уничтожая тени. Тихо, никого не видно, но солнце совсем скоро выкатится из-за горизонта и заметить распластанную на обрыве гномку будет вопросом нескольких минут. Стража, какая бы она ленивая ни была, недаром свой хлеб ест. Надо решаться. Высокая стена угрожающе ощетинилась в сторону моря баллистами, там точно кто-то есть. Но стены высокие, а я маленькая, маленькая и незаметная, никому не нужная. Кого я уговариваю, себя? Заметят и поднимут тревогу. Надо пересечь дорогу и делать это быстро, счет пошёл на минуты. Камни, камешки, песочек... Держитесь, не падайте, не выдавайте. И ползать в полном доспехе неудобно, и снять никак. Осторожный взгляд на дорогу, влево-вправо-вниз, никого? Никого. Небольшая грунтовая дорога с остатками брусчатки казалась неизмеримо широкой, как площадь славного города Гирана поутру, когда еще не все торговцы развернули лавки и разложили товар. Страх парализует не хуже яда, надо решаться. Вдох, выдох, вдох... Бросок! В два прыжка я пересекла желтоватую вылизанную морскими ветрами брусчатку, метнулась за спасительную насыпь и почти неуправляемо скатилась вниз, точнехонько под городсткую стену, почти окунувшись в узкий, но глубокий ров. Далеко вверху и позади в вышине висел мост, по которому мог проехать десяток всадников на страйдерах, наверно. Отсюда он казался узким штрихом, соединяющим неприступную часть города с ремесленными кварталами. Что ж, могло быть и хуже, купаться прямо сейчас в планы не входило. С этой стороны склон меньше подвергался эрозии, местами камень мог посоперничать гладкостью с нижней частью стены. Всё. Я в слепой зоне, хвалам всем богам сразу. Надо пробираться к порту, к морю. Отсюда нет иного выхода. И воняет же здесь! Конечно, по верху ходят дозорные, там же и питаются и иные дела делают, после еды полагающиеся. А мусор — вниз, как раз сюда, и убирать за городскими стенами (или не мусорить) конечно, никому в голову не пришло. Вдруг война, а мы на уборке! Или еще хуже — уставшие!***
Дорога упиралась в арку ворот и растворялась в выложенной плотно подогнанной плиткой портовой площади. Фонари в порту и над воротами тоже прибавили в мощности и соперничали с пока еще мягким утренним солнцем. Порт был залит светом, не проскользнуть к воде. Я мысленно застонала. Ну как так можно было сглупить? Порт, стратегически важный объект, да тут стражи будет больше, чем на верхних ярусах! Что там охранять-то, прежних хозяев перерезали, а новым не до обустройства нового дома. Перекрыть дороги и заблокировать порт, пустить патрули и поставить наблюдателей. Судя по тому, что Руна пала внезапно и почти не сопротивляясь, блокировать разлетающиеся слухи нападавшие умеют. Истребляя новости вместе с их носителями. Что ж теперь делать, а? Не иначе как головой ударилась слишком сильно. За рыбкой пошла послушно, цепляясь разумом за остатки привычного мира, где можно было обменять товар на патроны и разойтись к взаимной выгоде. Пойти в порт, наловить достаточно рыбы, вернуться в город, обменять ее на твердые оранжевые билетики у рыбака, отнести заказ гному и обменять его на патроны. Остаться при этом незамеченной и не съеденной морскими жителями, отбиваться от водяных чуд голыми руками. О чём я вообще думала и чем? Явно не головой. Заказ. Работа. Выполнить. Получить оплату. Взять новый заказ. И по кругу. Как пони, не думая. Удобно для окружающих и полезно в применении. Что ж, гном, не расширишь ты дело еще довольно долго. И всё же я смогла выбраться из закрытого города. До свободы совсем чуть-чуть, я в порту, дело за малым — попасть на корабль, идущий куда угодно, лишь бы подальше. Хвала всем, ни Годдард ни Шуттгарт не имеют выхода к морю. Да, остаётся только корабль. Летать мы с Серебряным еще не научились.***
К полудню солнце поднялось высоко, победоносно затмило волшебные фонари, но точно так же не оставило ни одного шанса укрыться в тенях. Что ж, тем лучше. Есть время осмотреться. Мне удалось проползти почти до маяка Руны, но приближаться было опасно — стратегический объект! Охрана! Я почти слышала, как гудит раздуваемое ветром пламя на вершине маяка, который не гаснет в любое время суток. Хорошее местечко, меня никто не видит, а весь порт как на ладони. Но излишняя самонадеянность опасна. Корабли приходили и уходили по расписанию, но никто из пассажиров не сходил на берег. Рабочие выкатывали бочки, подъёмный кран без устали поднимал контейнеры с товаром, огромный механизм порта кружился отлаженной каруселью. Но были и перемены — продавец билетов на корабль бесследно исчез вместе с рыбаком. Не стало любопытных зевак, интересующихся привезенными новинками, и торговые представители не крутились вокруг разгружаемых кораблей, предлагая самые выгодные условия только здесь и сейчас. Порт стал выверенным бездушным механизмом, в котором по инерции ещё продолжалось движение. Скоро поставки прекратятся, и что тогда будут кушать воинственные лорды? Некоторые необходимые для крафта вещи вещи нельзя заменить ничем, как ни хорохорься. Местные кузнецы конечно мастера, но без сырья никак не обойтись. Что ж, кому война, а кому мать родна — предприимчивые дельцы всегда найдут лазейку. Доставка редких ингредиентов обходными путями, с переклееным акцизом. Сунув взятку таможеннику, или предложив за молчание и временную слепоту дорогой подарок. Кому какое дело, что будет дальше с проскользнувшей телегой? Стража поймает! Торговля не может остановиться, война там или нет. Корабли приходили, стояли у причала, а потом медленно и торжественно уходили в море. Ветер наполнял огромные белые паруса, корабль уверенно шёл нужным курсом и постепенно таял вдали. На Первобытный остров. В Глудин. Из Глудина. Дальний рейс — из Гирана. И снова на остров. Невидимые морские пути прочно оплетали побережье, в трудное время оставаясь единственной безопасной возможностью связи с миром. Я высунулась подальше, и сердце замерло. Конечно же... как без магов. Короткие вспышки розоватого сияния (печатки?), пронизывающее насквозь чувство, что за мной наблюдают. Никто не пройдёт незамеченным, с магом не мне соревноваться. Корабли, такие большие, свободные и сильные... Так близка свобода и так отвратительна сплетённая из волшебных нитей сеть, разделяющая своих и чужих. Что ж, и магам нужно спать, может удастся прокрасться на корабль ночью, когда плотный сизый туман будет стелиться по мостовой. Капелька везения, чуть-чуть удачи, тень улыбки богов, добавить врождённое чутьё пополам с осторожностью — вот рецепт ненадёжного, но спасительного щита воров, бродяг и пиратов. И маленькой гномки-спойлера, которой ещё немножко хочется жить. Ещё раз проверяю вещи. Затянула лямки, ослабила — вдруг упаду в воду? Сапоги пришлось снять, чтобы не громыхали. Перчатки с обрезанными пальцами, мягкие кожаные тапочки. Доспех сразу показался неудобным, лишним, шлем — давящим на лоб. Эх, могла же ходить в легкой коже! Ну, что тут поделать. Полночь. В небе загорелись первые звезды, из-за горизонта поднималось Око Шилен. Туман, туман! Сизые сумерки. Плотнее, пожалуйста! Похолодало, меня начало трясти от свежего ветра. Холодно, холодно... Ещё немного, пусть порт затихнет. И... по краю, по тонкому краю, в обход, на границе света и теней, тихо-тихо скользя. Вода приняла бесшумно, холодная, тёмная, мягкая. То вплавь, то цепляясь за сваи, я медленно продвигалась к спящим на рейде кораблям. Холодно, холодно... Волна плеснула, солёная вода залилась в рот. Не зевать! Вот и борт! Толстые доски, обросшие водорослями, шершавые от ракушек. Нет, никак. Не зацепиться. Нельзя медлить. Дальше, дальше. А этот глубоко осел в воде, загружен полностью. Над головой раздался кашель, кто-то смачно сплюнул с борта. Не спят. Дальше, дальше... Руки стали неметь от холодной воды, сначала кончики пальцев, потом выше и выше. Верёвка, хоть одна! Забраться на борт, спрятаться, ночью меня никто не найдёт, а утром корабль уйдёт в свободные воды. Ну же! Потихоньку приближались городские огни. Вот пустой причал — придется поднажать, пересекая открытое пространство. Дальше — снова пусто. Нет, не может быть. Мафр, я не переплыву это море. Мама, я не хочу утонуть! Борта слишком крутые, не выбраться. Ну, хоть один ленивый матрос есть? Одна верёвка, что угодно... и спасительная темнота. Привыкшие к темноте глаза упрямо видели неясный силуэт в стороне от порта. Волны несли меня в ту же сторону, я позволила телу ненадолго расслабиться. Как глупо, как нелепо! Придется выбираться на берег у Леса Неупокоенных и отправляться в долгий опасный путь по побережью. Без снаряжения, без еды. Серебряный вывезет, он умный... но он всего лишь волк. Волны чуть не пронесли меня мимо. Рано сдаваться, вот ещё одна посудина. Поменьше, попроще. Прислушалась — тихо. Никого? Никому не приспичило выглянуть за борт и поглазеть на русалок? Или порыбачить ночью, или звёзды посчитать? Тихо. Руки уже почти совсем онемели, я слепо шарила по шершавым доскам. Злые бессильные слёзы подступали. Как глупо будет утонуть в десяти метрах от берега. Слишком поздно звать. Никто не придёт. Я стряхнула оцепенение. Надо продвигаться к берегу. Принцесс спасают доблестные рыцари, достаточно тем прикинуться бедненькими и несчастными (и охомутать несчастного доверчивого воина). Сильные и независимые гномки спасаются сами. Корабль прикрывал от портовых огней, такой близкий и такой недоступный... Почти мой. Руку обвило нечто, коснулось груди, колена. Испуганный всплеск мог бы сдать меня наблюдателю с берега, но воровская удача не подвела — сирена молчала. Сеть! Сеть, рыболовная сеть! Медленно, осторожно, разворот, освободить ноги. Желание жить захлестнуло с головой. Сеть! Они поставили сеть в порту! Мокрый жёсткий канат показался благословенной опорой, можно отдышаться и прийти в себя. Сеть была свернута и уходила вглубь, невидимая, но очень хорошо ощутимая. Канат — к берегу, наискось, ещё. и... и... Да. Повезло. Спасибо, мама.***
Кораблик был небольшой, лёгкий, с одной мачтой и узким корпусом. Стараясь не шуметь, я перевалилась на палубу и укрылась в тени за удачно составленными ящиками. Что они хранят в выброшенной с кормы сети? Один удар топора — и канат распадется надвое, подарив содержимое морю. Контрабанда. То, чего нельзя достать легально, но без чего жизнь становится пустой чередой серых будней. Осторожно, тихо, незаметно. Иначе и маленькая гномка с перерезанным горлом будет принесена в жертву морю. Ничего личного, просто дела. Тихо-тихо, как тень. В трюм. Должно же быть на этом корыте безопасное место? На борту тускло горел взятый в решётку фонарь. Правый-зеленый? Левый-красный? Или наоборот? Где нос, где корма? Тусклый желтоватый свет выхватывал покачивающийся над темным бархатом волн планшир, кусок палубы, убегающий за пределы взгляда такелаж. Повезло-то как! Экипаж или арестован, или пьёт, или спит тяжёлым пьяным сном. Какая беспечность, и на вахте никого! В трюме я сразу закрыла глаза, чтобы залитой тьмой зрение не мешало. Ящики, ящики, дерево и смола, воск и травы... Сухое смолистое тепло облачком прошлось по лицу. Храмовые свечи, спокойствие и уверенность, тень улыбки, негромкий голос. «К тому времени я смогу брать учеников». Ничего ты уже не сможешь. Бочки. Круглое катим, квадратное тащим. Тесно-то как! Корабль покачивался, постанывал, недовольно поскрипывал. Может быть и он спит и видит сны. Сны, в которых распахнутые косые серые паруса стремительно заполняются вольным ветром и навстречу свету, по тонкой грани между сном и явью, летит легкий серебряный силуэт. Сны, в которых возможно все. И пробуждение, приносящее только отчаяние и боль. Спи. Спи и забывай. Очередной крадущийся шаг. Ай! Подавленный визг превратился в полное ужаса сдавленное шипение. А!!! Нога!!! Мягкое!! Живое!! Кры-ы-са!!! Тварь вырвалась, играючи оттолкнула, врезалась покрытым пушистым мехом телом в живот и была такова. Мама! Вот это крыса! Судя по силе удара, монстр был не меньше подрастающего волчонка, стремительность и точность движений выдавали хищника. Наверно, он спал, а я неудачно наступила прямо на дрыхнущее тело. Они что, диких зверей в трюме возят? Ох, знать бы — это местное сокровище или попутчик-нелегал? Поднимет тревогу — в лучшем случае купаться мне снова, а в худшем... Не справлюсь с пушистым чудовищем голыми руками, и волк тут не помощник, слишком тесно. Получится как в пословице - и в тесноте, и в обиде. «Микки! Ты живой?» Снова глухая стена, в которой бессильно увязли слова. Неизвестность. Я заползла в пространство между бортом и рядом ящиков и даже смогла наконец немного вытянуть ноги. Вроде бы тихо. Крысы? Да какие тут крысы, когда на борту вот это. Самый умный и жирный корабельный крысюк немедленно сбежит, уведёт серую братию, не рискуя оказаться легким перекусом на зубах у твари. Нервный озноб угасал, но холод, холод в сердце никуда не делся. Наверно, это навсегда. Потянулись часы, наполненные тьмой и ароматом смол. Мохнатый ужас не возвращался. Иногда над головой раздавались шаги, кто-то ругался, неразборчиво орал. Круглое катили, квадратное тащили. Один раз неизвестный громыхнул было сапогами по трапу, но вновь выскочил на палубу. Ну давай, отходим, в море! В море, на свободу! Гномка спала, скрючившись в трюме стремительно уходящего кораблика. Маяк еще долго был виден, но и он постепенно пропал в туманной дымке. Серые паруса уносили корабль всё дальше и дальше. Гномка спала и не слышала, как кто-то беззвучно возник из темноты, осторожно обнюхал спутанные грязные волосы, почти коснулся плеча лапой со спрятанными в шелковистый мех когтями, вздохнул и улегся рядом на ярус выше. Она спала и видела сны.