До тебя (Until You)

      Блейз называет его отшельником. Тео немного вежливее и называет его только затворником. Честно говоря, он редко выходит из дома. Всё, что ему нужно, может принести Миппи. Или он может заказать с помощью совы.       Просто легче остаться здесь, в Поместье, где ему не нужно будет постоянно вспоминать о своей дерьмовой жизни. После инцидента с Сереной он несколько раз пытался по-прежнему регулярно выходить на улицу и жить нормальной жизнью, но зависть и стыд чуть не съели его изнутри.       Поэтому он остается здесь, где безопасно.       Драко празднует свой тридцатый день рождения в обычной компании: Блэйз и Тео, двое его оставшихся друзей. Не совсем то, чего он с нетерпением ждет каждый год. На самом деле, он скорее боится. Он точно знает, как пройдет день с момента их прибытия.       И этот год ничем не отличается. Они приезжают в Поместье, чтобы полетать в саду в течение часа или около того, прежде чем вернуться внутрь, чтобы выпить и поболтать. Драко в основном предпочитает слушать, а не говорить. В последние годы он стал намного тише. Вероятно, потому, что он привык к компании лишь самого себя.                    Такой жалкий, думает он.       Блейз некоторое время рассказывает о своей недавней поездке за границу к побережью Южной Америки. Он болтает о пляжах, инвестициях в недвижимость и женщинах. В особенности о женщинах. Как они выглядели. Что они носили. Какие непристойные вещи они хотели с ним сделать.       Драко притворяется заинтересованным. Напротив, внутренне подавляя зависть.        Тео тоже говорит. Он делится всем, что может рассказать, об интересных случаях в Отделе тайн. Когда эта ограниченная информация заканчивается, он предлагает им посмотреть небольшую фотографию круглолицего малыша.       Точно. Они с Лонгботтомом нашли суррогатную мать. Теперь у них есть ребенок.       Драко не знает почему, но разглядывание его пухлых кулачков и розовых щечек делает жестокую реальность его... состояния ещё хуже. Каждый раз, когда он видит Блейза или Тео в эти дни, он всегда остается с одним и тем же чувством: что все двигаются дальше, а он по-прежнему застрял в том же паршивом существовании, в котором находился после проклятого несчастного случая с зельями.       Но он хороший актер. Он натягивает улыбку и благодарит своих друзей за их подарки: бутылку лучшего Огневиски, которое можно купить за деньги, имеющиеся у Блэйза, и специально зачарованный набор для бритья со всевозможными маслами и бальзамами от Тео.       — Тебе действительно нужно хорошо побриться, приятель, — добавляет Тео, когда Драко бросает на него вопросительный взгляд.       Драко пробегает пальцами по щетине, которая растет там уже... как давно он брился? Он не может вспомнить. Возможно, Тео в чем-то прав.       — Спасибо, — говорит он, пожалуй, в самый честный момент своего дня.       Тем не менее, когда его друзья, наконец, уходят через камин, Драко ничего не может поделать с тем, как он вздыхает с облегчением, снова оказавшись один.       Он ужинает в своей комнате, его единственная компания - письмо на день рождения от матери, которая всё ещё во Франции, и Миппи, его эльф.       В целом, это обычный день рождения.       Что на самом деле абсолютная чушь.       Драко принимает душ перед сном, и когда он заканчивает вытираться полотенцем, он смотрит на себя в зеркало. Всё ещё в отличной форме, он должен признать. Несколько его школьных друзей определенно сильно изменились с подросткового возраста, но его фигура по-прежнему стройная и подтянутая. Вдоль его рук расположились жилистые мускулы, а брюшная полость покрыта твердым мышечным слоем. Никаких излишеств.       Ему нужно как-то отработать всю свою накопившуюся энергию, и он обнаруживает, что строгий режим упражнений немного помогает.       Взгляд Драко движется на юг, к копне волос, которую он только что подстриг. Он не совсем уверен зачем. Вряд ли кто-то их увидит. Причина этого кроется внизу, где висит его член, совершенно бесполезный.       Прошло много времени с тех пор, как он прикасался к нему в последний раз. Соблазн всё ещё есть, но он разработал некоторые методы за эти годы. Способы избежать сильную боль.       Он вздыхает и натягивает трусы. Лучше не зацикливаться на этом слишком долго, иначе он просто впадет в ещё большую депрессию, чем сейчас. Ему потребовались годы, чтобы принять то, что преподнесла ему жизнь. Годы поисков лекарств у известных целителей не принесли ничего, кроме разочарования и страданий. Раньше он был требовательным. Неумолимым в своей решимости снова испытать удовольствие.       Но не сейчас.       Он сдался. Смирился со своим вечным одиночеством.       В любом случае, кому он мог быть нужен?       И вот Драко Малфою исполняется тридцать.

***

      Через пару дней после грандиозного события, Драко заказывает книги во «Флориш и Блоттс», как он обычно делает каждые несколько недель. Ничего особенного. Всего пара новых выпусков. Книга по арифметике, которая на днях привлекла его внимание. Другие два сборника — фантастика. В последние месяцы он полюбил такие книги. Они помогают ему хоть иногда, но выбросить всё из головы. Раньше он заказывал каждую книгу по обращению действия зелий вспять, которую мог найти, но он пытался заставить себя забыть об этом и дать своему разуму передышку. Наполнить его чем-нибудь другим…чем-нибудь ещё, что займёт его мысли.       Он делает заказ в среду. К пятнице заказ должен был припорхнуть к нему в буквальном смысле. Но когда выходные приходят и уходят без единой совы, Драко начинает беспокоиться.       В следующий вторник, наконец, прилетает сова с завернутым в коричневую бумагу свертком в когтях. Сунув пару сиклей чаевых, Драко перерезает бечевку и разворачивает свои новые сокровища только для того, чтобы обнаружить, что хотя в посылке действительно есть «Дворянство и нумерология» однако в ней нет «Всадника дракона» или «Звездного часа Колдуна».       Вместо этого он содержит книги, от которых кровь приливает к его щекам. Взамен его приключенческой фантастики «Флориш и Блоттс» прислали два любовных романа. «Самая порочная ведьма» и «Сладкая Амортеция» определенно не были в его списке для чтения.       Он смотрит на них, пока те лежат в своих коричневых бумажных упаковках. Их похотливых иллюстраций более чем достаточно, чтобы дать ему представление о чем эти книги. Или, по крайней мере, о том, кто их целевая аудитория.       Мысль о том, что какая-то ведьма читает эти книги наедине, пока её пальцы заботятся о её собственных нуждах, вызывает у него трепет — тот трепет, которого он пытался избежать последние пятнадцать лет.       Из чистого любопытства Драко переворачивает обложку «Сладкой Амортенции» и смотрит на оборотную сторону.       "Теодора Лавчайлд была безнадежно влюблена в Гриффина Мэйфилда с того самого момента, как заметила его на рыночной площади в его щегольской одежде.       Теперь, внезапно столкнувшись с потенциальным крахом, она должна найти колдуна, который женился бы на ней и спас её репутацию.       Гриффин Мэйфилд устал посещать постели бесчисленных миловидных ведьм, никогда не останавливаясь ни на одной. Он решает вернуться в свое родовое поместье и спасти наследство, которое растратил его отец.       Однажды ночью маленькая Дора Лавчайлд приходит к нему с планом, который спасет её от разорения и поможет восстановить имя его семьи: они поженятся и притворятся страстными любовниками. Смогут ли эти двое найти настоящую любовь в игре понарошку?"       Заглядывая на оборот другой книги, он видит, что она о какой-то женщине по имени Лотти Карлайл, которая учит людей сексу. Он закатывает глаза. Полный бред, который читают некоторые люди. Его заказ, должно быть, перепутали с заказом какой-нибудь недалёкой ведьмы.       Завернув два любовных романа обратно в бумагу, Драко направляется к своему столу, чтобы написать жалобное письмо в книжный магазин. Однако, как только он подписывает свое имя внизу пергамента, его зовет голос из камина.       — Малфой? Ты меня слышишь? Ты там?       Драко замирает, его рука зависает как раз над тем местом, куда он опустил перо. Он знает этот голос, узнал бы его где угодно, хотя не слышал уже много лет. Этот тембр сводил его с ума во время уроков в Хогвартсе. И теперь он эхом разносится по пустым коридорам его дома.       Гермиона Грейнджер связывается с ним по каминной сети, и он понятия не имеет, зачем.       Несмотря на фамильярность, беспокойство Драко нарастает, как всегда, когда кто-то нарушает его уединение. Это накапливалось медленно с годами, это напряжение в его груди всякий раз, когда он общался с другими людьми. Он не совсем уверен, как развилась эта реакция, но это нечто иное, как смущение, когда он начинает нервничать в поту при звонке через камин с лекарем. И он действительно не уверен, как этот вид социальной тревоги связан с его умершим членом.       Живот скручивается, когда он вытирает потные ладони о штаны. Он ковыляет через первый этаж из своего кабинета в гостиную, где находится главный камин. В ту же секунду, как он пересекает порог, Драко видит её голову, парящую там, её волосы всё ещё дикие, а лицо всё ещё ужасно неприятное.       —А, вот и ты! —она зовет его. — Я надеялась, что ты ответишь.       Она разговаривает с ним так, будто они только виделись на днях. Как будто он не отшельник со вспыльчивым характером в придачу. Как будто они закадычные друзья или старые знакомые. Это никак не облегчает его беспокойство.       Он и Грейнджер… он, честно говоря, не может сказать, что они даже последнее...       Драко хочет развернуться на каблуках и бросить эту проклятую заучку и её пронзительный голос одних. Но любопытство берёт верх, преодолевая неприятное чувство внизу живота, он подходит ближе.       — Какого чёрта ты мне звонишь, Грейнджер? — его тон обвиняющий, когда он огрызается на неё. В душе Драко надеется, что Грейнджер обидится и оставит его в покое. Позволит ему вернуться к его добровольной изоляции.       — Ну, очевидно, мне нужно кое о чем с тобой поговорить. Зачем ещё мне звонить тому, кто всегда меня презирал?       Не смутилась, значит. Чёрт возьми. Та же Грейнджер, что и всегда. Он засовывает руки в карманы.       — Спасибо, что просветила меня. Я бы никогда не догадался самостоятельно, что тебе нужно со мной поговорить. — Драко закатывает глаза во второй раз за день, привычка, которую он надеется не развивать дальше. — Но если серьезно, Грейнджер. Какого чёрта ты делаешь в моём камине?       Она прочищает горло, и хотя её лицо - всего лишь иллюзия цвета пламени, он всё равно видит, как на её щеках появляется румянец.       — Похоже, — начинает она, её голос немного выше, чем раньше, — что произошла путаница.       Драко моргает.       — Путаница?       Гермиона вздыхает, и слова начинают литься из неё в непрерывном темпе.       — Я заказала несколько книг на прошлой неделе, но когда они пришли вчера, я увидела, что мой заказ был неправильным. Так что я связалась с Пэнси из «Флориш и Блоттс»...       — Какая Пэнси? Пэнси Паркинсон? — вмешивается Драко, он навострил уши при упоминании старой подруги. Он не получал от неё вестей уже много лет, и мысль о том, что из всех людей он услышит о ней от Грейнджер, не успокаивает чувство тревоги и ненависти к себе. — Она действительно работает во «Флориш и Блоттс»?       Гермиона моргает, глядя на него, как будто он задал вопрос на каком-то иностранном языке.       — Эм, да. Она там работает. Там она познакомилась со своим мужем. Разумеется ты знал...?       Драко фыркает, беспокойство внизу живота усиливается.       — Неважно. Итак, ты поговорила с Пэнси.       — Да. И когда она увидела, что наши заказы были перепутаны, она предложила отправить тебе сову, но сказала мне, что прошло много лет с тех пор, как вы общались. И я заметила, что она выглядела, ну... — Гермиона поморщилась. Драко приподнял брови. — ...будто бы ей неловко.       — Неловко?       — Я бы сказала, что она не очень хотела это делать. Она упомянула о твоём… затворничестве.       Внутренности Драко сжимаются от суровой реальности, которую он так часто подавляет: он закрыл мир от своей жизни, а мир включает в себя и большинство людей, которых он считал своими самыми близкими друзьями. Чёрт, когда-то он собирался жениться на Пэнси.       Она, вероятно, блаженно счастлива с этим парнем из книжного магазина. Он, наверняка, не дает ей спать по ночам, заставляя кричать.       Эта мысль скручивает его внутренности, словно нож.       — ...в любом случае, я подумала, что просто сама отправлю тебе сову. Или же, если ты чувствуешь себя комфортно, я могу просто пройти к тебе.       Разум Драко всё ещё зациклен на Пэнси, поэтому, когда Грейнджер действительно проходит через решётку и заходит в гостиную поместья Малфоев, он отпрыгивает назад, его сердце стучит в смятении и тревоге.       — Какого чёрта, Грейнджер?       Она слегка отступает назад, брови приподнимаются почти до линии волос.       — Прошу прощения? Ты тот, кто махнул мне рукой, чтобы я проходила!       Драко моргает.       — Разве?       Он не совсем уверен почему, но присутствие кого-то, кто не является Блэйзом, Тео или Миппи в его доме, ставит его в неловкое положение. И из всех людей это Гермиона Грейнджер. Он не видел её и не слышал о ней больше десяти лет, и всё же он обнаруживает, что она на самом деле не изменилась. Её волосы по-прежнему абсурдно дикие, и она всё ещё носит юбки ниже колен, как соблюдающая все правила зануда, какой всегда была.       Когда Гермиона кивает, чтобы подтвердить, что он действительно пригласил её внутрь, он немного смущается.       — Ладно. Так чего ты хотела от меня, Грейнджер?       Она усмехается.       — Ты вообще слышал хоть слово из того, что я сказала?       — Очевидно, что нет, — он поворачивается, безразлично (он надеется на это) пожимая плечами, чтобы вернуться в кабинет, ему нужна выпивка, если он собирается мириться с Грейнджер.       Многие годы практически ни с кем не общаться, и первый по-настоящему неожиданный посетитель - это она из всех людей.       — Я говорила, — она следует за ним, к его большому раздражению, — что было бы проще поменять книги лично. Вот почему я здесь.       Драко застывает на полпути к двери в кабинет. Внезапно всё встает на свои места.       — Подожди, — он снова оборачивается, на его лице расплывается широкая озорная улыбка. Любая тревога, которую он испытывает, на мгновение отступает на второй план, чтобы смениться полным ликованием. — Ты хочешь сказать мне, что копии этих вульгарных, непристойных...       Румянец заливает лицо Гермионы.       — ...любовных романов принадлежат тебе?       Когда пар практически выходит из ушей Гермионы, Драко сгибается пополам, смеясь. У него болит живот, и слезы переполняют его, проливаясь по щекам. Приятно смеяться. Чудотворно. Он чувствует себя легче воздуха, а щеки болят от улыбки. Он так давно не смеялся. Он почти забыл, каково это — существовать без груза, давящего прямо ему на грудь.       Он понятия не имеет, почему одна только мысль о том, что Гермиона Грейнджер читает грязные любовные романы, вызывает это чувство, но он будет получать удовольствие от этого, пока сможет.       К тому времени, как он снова приходит в себя с колющей болью в боку и горящими легкими, Гермиона всё ещё стоит напротив него со скрещенными руками на груди и лицом темно-багрового оттенка.       — Ты закончил? — спрашивает она тоном воспитательницы детского сада, разговаривающей с капризным ребенком.       — Я даже не собираюсь извиняться за это, Грейнджер, — Драко вытирает случайную слезу. — Мерлин знает, как мне нужен был этот смех.       Это непреднамеренно уязвимое заявление. То, которое он не сможет забрать назад, как только слова слетают с его губ. Пропасть в его животе снова начинает немедленно разрастается в полном объёме, и он хочет, чтобы Грейнджер просто закончила свои дела и оставила его в покое. Энергия начинает иссякать, и кровать зовёт его.       Драко не знает, что творится в голове Грейнджер в следующие несколько секунд. Он наблюдает, как несколько эмоций вспыхивают в её глазах, и её гнев, в конце концов, превращается во что-то другое. Что-то... более мягкое.       У Драко мелькает мысль, что это должно быть жалость, но он не может заставить себя беспокоиться.       Грейнджер прочищает горло.       — Ладно. Хорошо. У меня с собой твои книги, — она снова вся такая деловая, когда вытаскивает «Всадника дракона» и «Звездный час Колдуна» из своей рабочей сумки, книги всё ещё завернуты в бумажную упаковку. Драко отступает к своему столу, чтобы забрать непристойные романы Грейнджер.       Книги переходят из рук в руки. Она отступает обратно к камину. Он смотрит ей вслед. Её бедра покачиваются с уверенностью, которую он находит совершенно незнакомой, как для него, так и для Гермионы Грейнджер, которую он знал. Это... странным образом привлекательно. Именно этого он избегал годами.       Он ненормальный. Ему запрещены подобные типичные взаимодействия с людьми. Это слишком. Всё это. Он открывает рот, готовый выплюнуть яд, когда Грейнджер внезапно останавливается.       — Знаешь, — говорит она с легкой улыбкой, — у тебя хороший вкус в книгах. "Звездный час Колдуна" — одна из моих любимых. Я знаю немногих, которым она нравится. Ты читал какие-нибудь другие работы Малкольма Паркера?       Не в первый раз за последние несколько минут Грейнджер застает его врасплох. От этой эмоциональной непостоянности у него вскружилась голова.       Он чувствует, как кивает, слушает, как отзываются его собственные голосовые связки.       — Я... да. У меня есть некоторые его произведения. Он мой любимый автор.       Откуда берется эта честность? Его мозг изо всех сил пытается догнать остальную часть его тела, которая, кажется, гораздо больше стремится к человеческому контакту.       — Если это так, я бы также порекомендовала Фабиана Эллиса или Моргану Фенвик. Их книги похожи по стилю. Если, конечно, ты их ещё не читал. — Слова Грейнджер срываются с её губ, как будто она не может перестать говорить, и Драко почти улыбается от ностальгии по всему этому. —Я имею в виду, это просто мысли вслух. Я слышала, что в последнее время ты редко выходишь в свет, так что я не уверена, насколько ты в курсе последних публикаций...       Её голос наконец затихает, и она теребит кардиган, который на ней надет. Когда он не отвечает сразу, Драко наблюдает, как её щеки приобретают тот же розовый оттенок.       — Или… Я просто могу уйти, — бормочет она, хватая щепотку летучего пороха.       — Я не слышал, — выпаливает Драко, прежде чем она успевает бросить порох в огонь. — Я не слышал об этих авторах, я имею в виду.       Грейнджер засовывает непристойные любовные романы в свою сумку и смотрит на него горящими глазами.       — Что ж, я рекомендую их, если ты ищешь что-то ещё для чтения. Я могла бы одолжить тебе свои копии, если хочешь. Таким образом, тебе не пришлось бы тратить на них деньги.       Драко поднимает взгляд на богато украшенную люстру, оглядывает заваленную безделушками гостиную и фыркает.       — Ты думаешь, деньги — это проблема, Грейнджер?       — Ну, я не хочу ничего предполагать, — она снова скрещивает руки на груди. — Я просто подумала, что буду милой и предложу.       Драко вздыхает и перебирает свои возвращенные книги. Скорее всего, он закончит с ними в течение недели и будет искать что-нибудь ещё, чтобы занять свое время. Больше книг в очереди не повредят, даже если они из сомнительного источника.       — Хорошо, — он отмахивается от неё. — Присылай мне всё, что пожелаешь. Но я не обещаю, что мне это понравится. Судя по тому, какие книги я тебе возвращаю, у тебя явно дерьмовый вкус.       Он ожидает, что Грейнджер будет насмехаться и выглядеть оскорбленной, но всё, что она делает, это слегка ухмыляется. Выражение лица неожиданное, и оно пробуждает в нём что-то такое, чего он уже давно не чувствовал. Эта эмоция настолько чужда ему, что он не может даже определить её.       — Я покопаюсь в своих книжных полках и отправлю их тебе совой, когда вернусь домой. Спасибо, Малфой!       Прежде чем он успевает сказать что-нибудь ещё, она исчезает в вихре развевающихся одежд и изумрудного пламени.       Он снова один. Дом кажется гораздо более пустым, чем был до того, как Грейнджер появилась без предупреждения.       Через несколько часов на его подоконнике сидит сова с небольшим свертком, набитым книгами.       И прикрепленной короткой запиской, написанной аккуратным, фигурным почерком.       "Наслаждайся книгами. Надеюсь, мои заметки тебе не помешают. Просто отправь их обратно, когда закончишь. И дай мне знать, что ты думаешь. Г.Г."       Драко не знает почему, но он чувствует, как мягкая улыбка растягивает его губы, когда он разворачивает книги Грейнджер.