Can't learn to tell the truth until you learn to lie

Март 2977 года Третьей эпохи. Гондор. Минас-Тирит Денетора, сына Наместника Эктелиона, все знали как человека упрямого. Он редко прислушивался к чужому мнению, но, стоило признать, редко и ошибался. Близкой дружбы ни с кем не водил, хотя приятелей у него всегда хватало, в основном среди командиров городского гарнизона. Придворных интриг Денетор сторонился, предпочитая проводить время в компании вояк. Эктелион возлагал на сына большие надежды: с самого детства его окружали лучшие учителя, придворные поэты посвящали его в тонкости стихосложения, советники — в тонкости торговых дел. В шестнадцать Денетор с легкостью мог назвать время начала посевной, что, где и в каком количестве производилось в Гондоре, знал наизусть родословные королей Северного и Южного княжеств, гондорских наместников и десятка родичей. Ближе к двадцати пяти его больше волновали государственная казна и хорошее оружие. В то время Итилиэн, бывший некогда охотничьими угодьями для знатных гондорцев, уже давно опустел. Да только в столице хватало храбрецов, которые собирали отряды и отправлялись туда на охоту за тварями Неназываемого. Часто среди них можно было встретить и Денетора. Ближе к его тридцати пяти жены придворных Эктелиона начали заговаривать о том, что неплохо бы Денетору жениться, мол, возраст для этого уже подходящий. Конечно же, жениться ему следовало на одной из их многочисленных дочерей. Денетор несколько лет ускользал от этих разговоров, а потом неожиданно обручился с княжной из Дол-Амрота. Свадьбу устроили пышную, но среди свиты Эктелиона можно было услышать, что невеста натерпится еще горя, с таким-то мужем. Разговоры эти мало волновали будущего Наместника. Он влюбился так, словно ему было шестнадцать, и теперь мечтал о том, как однажды, вопреки всем правилам, он взойдет на королевский трон, чтобы сделать свою Финдуилас королевой. Тем не менее, существовало одно обстоятельство, которое беспокоило Денетора. Имя ему было Торонгил. Серьезный и немного угрюмый советник его отца, которого все любили. Не проходило ни одной капитанской пирушки, чтобы за здоровье Торонгила не выпили раз пять, простые горожане в своих разговорах упоминали его исключительно как героя, а сам Наместник осыпал почестями и подарками. Последнее больше всего не нравилось Денетору, и вдвойне раздражало то, что самому Торонгилу до всего этого не было никакого дела. Не сторонился он и общества простых солдат, любой купец из Минас-Тирита всегда принимал его поручительства, да и Эктелион прислушивался к его советам. ∞ Торонгил вернулся из Итилиэна в Белый Город в конце марта. Забот там всегда хватало, но в эту зиму тварей из Черной Страны развелось особенно много. Отдохнув пару дней, он отправился в лавку Амтелиона, одного из лучших оружейников города. За прилавком маячил угрюмый Бранд. За более чем двадцать пять лет работы в лавке, он успел порядком располнеть, но от своей извечной хмурости не избавился. Рядом с ним уже лет десять работал его сын, отличавшийся легким нравом. — Приветствую, Торонгил. Какими судьбами? — Бранд тяжело вздохнул и поднялся навстречу вошедшему. — Рад встрече, старик. Ты не меняешься. Скажи, как скоро ты сможешь полностью вооружить отряд из полсотни человек? Нам необходимо все, начиная от доспехов и конской сбруи и заканчивая оружием. — Это надо Амтелиона спрашивать. Он после обеда обещал быть, можешь подождать. Для тебя он, быть может, и цену не так заломит. ∞ 1 апреля 3019 года Третьей эпохи. Лориэн Гендальф прибыл на рассвете. Благодаря Сполоху добраться из Эдораса в Зачарованный лес ему удалось за два дня. Галадриэль и Элронд уже ждали его. Вести, принесенные Митрандиром, очень удивили эльфов. Из рассказа мага о произошедшем в Ортханке, выходило, что неведомый противник не из числа лазутчиков Мордора. Энты чувствуют зло, и они бы не пропустили в Изенгард мордорского посланца. — Фангорн не смог вспомнить его имя, но в одном он точно не сомневался — это был эльф. Нет, к Саруману и его слугам у многих имелись свои счеты, и я бы не удивился, получи Грима стрелу в спину, пусть даже эта стрела и была бы эльфийской. Но чтобы изрубить безоружного человека — не знаю, кто из дивного народа на такое способен. — Как ты думаешь, Митрандир, что могло ему понадобиться в Башне? Мог ли тот несчастный стать случайной жертвой? — поинтересовалась Галадриэль. — Скорее всего, так и есть. Мерри запросто мог спугнуть его. Если этот некто не желает, чтобы мы его видели, он мог услышать хоббита и спрятаться. А потом, когда поднялась суматоха, незаметно уйти. Галадриэль поведала магу о видении, показанном зеркалом. Все уже знали об этом непонятном страннике, но даже не могли предположить, кто скрывался под плащом. Элронд подумал о том, что лицо свое он прячет из-за нежелания быть узнанным. Возможно, для людей он хотел оставаться человеком, возможно, его внешность могла оказаться слишком примечательной. Гендальф рассказал и о том, как умер Наместник Денетор. В свете новостей из Умбара, у которого имелись свои давние счеты с Гондором, эта смерть могла быть никак не связана со странным эльфом, ведь пираты могли попросту подкупить кого-то из окружения Наместника. Маг хорошо знал Фарамира, принявшего власть. Этот человек был слишком честным, чтобы устроить заговор и сместить отца. А еще больше в защиту Фарамира говорило то, что Боромир доверял ему. Старший из братьев, при всей его нелюбви к государственным делам, очень хорошо разбирался в людях. — Есть еще кое-что, о чем я пока никому не рассказывал, — вновь заговорил Гендальф. — Я нашел в Ортханке один из палантиров. По-видимому, именно так Саурон и склонил Сарумана Белого к предательству, хотя не обошлось тут и без его собственной гордыни. Сейчас видящий камень находится на хранении у Арагорна. Он еще не решается взглянуть в него и правильно делает. Враг наш затаился, кольцо у него, но мы еще ничего не знаем о судьбе хранителя. Саурон пока не предпринимает никаких действий, о том, что он сделал с хоббитами, мы тоже не знаем. Есть лишь слабая надежда, что они живы. — Меня очень пугает то, что Саурон затаился. Как жаждал он получить свое кольцо, как пытался разыскать его! Мы помним, как он хотел подчинить себе и другие кольца. Теперь же, когда помимо семи и девяти, у него оказалось Единое, он никак не пытается повлиять на три эльфийских. Ты знаешь это, Митрандир. Наши с Элрондом кольца не утратили еще своей силы, равно как и Нарья. Но чары Саурона не коснулись их даже сейчас. — Госпожа, это меня больше всего и пугает. ∞ 10 апреля 3019 года Третьей эпохи. Минас-Тирит Бессонная ночь давала о себе знать, Фарамир устало потер переносицу. Заговор против отца оказался раскрыт, и теперь все участники сидели в одной комнате под охраной. Жаль, конечно, что Боромир далеко, но лучше бы ему не видеть тех, с кем он когда-то сидел за одним столом, и кто затем решился на убийство их отца. Вместе в Боромиром в Рохане оказался и старый друг и учитель. У Митрандира нашлись друзья среди птиц, которые приносили Фарамиру новости и письма. Из коротких записок, посылаемых с птицами, он узнал о планах Умбара и о том, что за всем стоит некий неизвестный до сих пор странник. В спокойном и честном Фарамире заговорщики не увидели угрозы, потому и решили сделать его Наместником. А когда из Умбара пришли бы войска во главе с Ангамайтэ, потомком славного короля Кастамира, у Фарамира не было бы повода отказать ему в праве на гондорский трон. Наместник подписал шесть приказов о смертной казни и передал их сидевшему рядом командиру отряда из Хеннет-Аннун. Барахир долгое время служил под его началом, знал он и о заговоре. — Ты расскажешь завтра на Совете обо всем? Все-таки шесть смертных казней за один раз... — Обязательно, можешь не сомневаться. Если бы им просто не угодил отец, я бы их поодиночке убрал. Но смолчать, зная, что они хотели привести на престол потомка Узурпатора, я не могу. Ты же знаешь, кто сейчас находится рядом с Боромиром. Фарамир, едва получив от брата весточку о наследнике Исилдура, очень обрадовался. Возвращение истинного короля на престол решило бы многое. Угроза со стороны Мордора, беженцы из Лоссарнаха и Лебенина, заговоры и угроза из Умбара, возможная нехватка зерна — в одиночку Фарамиру было не справиться. В полдень прозвучал грозный голос тяжелого колокола, возвещая о начале совета. У дверей замерли стражи, старейшины заняли свои места в ожидании Наместника. Четыре кресла остались пустовать. Фарамир, одетый в привычную ему тунику гондорского войска, занял свое место. Старейшины удивились, поскольку с того момента, как сменил отца, воинского одеяния новый Наместник не надевал. — Приветствую всех собравшихся. Сегодня мы начнем с печальных новостей. Среди нас нет четверых — советника Фелатира, советника Халронда, казначея Квиакила и старшего писчего Фаластура. Отныне они никогда больше не войдут в этот зал, ибо я подписал приказы об их казни, — Фарамир говорил спокойно и размеренно, последние же его слова вызвали шум среди собравшихся. — Именно так, четверо членов совета, а также два командира гарнизонов из Нижнего города — Белегонд и Рамун, будут казнены сегодня на закате. Вы спросите меня о причине такого решения, и я отвечу вам: все шестеро виновны в смерти Наместника Денетора II, сына Эктелиона. В зале наступила мертвая тишина. Обвинения выглядели слишком серьезными, чтобы можно было обречь на смерть столь высокопоставленных особ, не предъявив доказательств. А потому Наместник дал слово своему ближайшему советнику, капитану Барахиру. Тот поведал о заговоре с Умбаром, о том, что шестеро приговоренных к смерти решили привести на престол Гондора потомка Кастамира Узурпатора, а главное — о том, что в Рохан вместе с Боромиром прибыл потомок Исилдура, и когда придет срок, он явится в Минас-Тирит, чтобы принять власть. А до той поры Фарамир, сын Денетора, ставший Наместником не по своей воле, будет оберегать страну от врагов.